"Рассказывай."

Вид материала

Рассказ

Содержание Враг моего врага

Подобный материал:

• Пап! Ну, расскажи, наконец, как ты с нашим Домовым познакомился Пап Ну, паа-аа-ап!, 197.21kb.
• Моу «сош №6» «Рассказывай, память, былое…», 61.7kb.

вообще не знать, о чем мечтаешь... - Она вдруг встрепенулась. -

Скажи-ка, Жуга. В тот раз, помнишь, ты говорил, что трижды открывал

Дверь... Для кого?

- Всякое бывало. Не хочется вспоминать сейчас.

- Ну всё таки. Хотя бы в первый раз для кого?

- Для себя.

Девушка закусила губу и потупила взор.

- Значит, ты... тоже побывал там? - Жуга не ответил. - Ну, а

потом?

- Потом - для друга, но то вообще другая история. А в третий

раз... Мне бабка-травница помогла. Мальчонку мы одного вернули, да

только вот сама она заместо него ушла... Вот такое вот... - Он сжал до

хруста пальцы и умолк. - Не надо бы тебе за это дело браться. Раз

обожглась - и хватит. Вдругорядь так не повезет.

- Я буду осторожной. Обещаю.

Некоторое время лишь ветер да шелест прибоя нарушали тишину.

Наконец Жуга поднял голову.

- Зерги...

- Что?

- Я хочу быть с тобой, - сказал он. - Ты знаешь, я давно хотел

сказать... Не знаю...

- Не надо, Жуга.

- Почему?

- Всё ушло. Это был сон. Забудь, не вспоминай об этом. Так будет

легче и тебе, и мне.

- Мне будет трудно тебя забыть.

Та пожала плечами.

- Не забывай.

- Мне больно будет вспоминать.

- Не вспоминай.

- Но я так не могу! Тебя послушать, так всё - проще некуда, а я

всё никак не научусь прощаться с теми, кого любил... Прости.

- Незачем просить прощенья: это я дура, всех запутала - и себя, и

тебя тоже... А всё оказалось не так. Я всё ещё люблю его.

- Как мне вернуть тебя?

- Заколдуй меня, - предложила та. Серые глаза смотрели прямо и

серьезно, почти просительно. - Приворожи. Ведь ты можешь.

Тот помотал головой:

- Это будет нечестно.

- Зато просто и легко. Ты же знаешь мое имя. Или, всё таки, нет?

- Знаю, - Жуга кивнул и улыбнулся грустно. - Знаю, Алина. Чтобы

вернуть человека, всегда надо знать его истинное имя.

Зерги прищурилась в лукавой усмешке.

- Ты ошибся всего на одну букву.

- Да? Неужели? - Жуга склонил голову набок и придвинулся поближе.

- Сказать, на какую, или не надо?

- Ну и хитрила же ты! - Зерги рассмеялась и замахнулась рукой в

притворном гневе. Жуга поймал кулак на полпути, и оба, сцепившись, с

хохотом и визгом покатились вниз по склону - небо и земля закружили в

безумной карусели - и остановились только возле самой воды; сели,

отряхиваясь и отплевываясь, продирая залепленные снегом глаза.

- Дурило гороховое! - буркнула Зерги, выскребая из-за шиворота

мокрый снег.

- Ну так, с кем поведешься...

- Ну тебя! Смех один с тобой...

- Хорошо, хоть не слезы, - он вздохнул и улыбнулся. - Грустная у

нас с тобой вышла история. С несчастливым концом.

- Только в сказке всё хорошо кончается. В жизни веселого мало.

Каждый ребенок, едва родился, а уже плачет. Хоть бы один засмеялся...

- Зерги придвинулась ближе, взъерошила рукой его рыжие волосы.

Холодные пальцы тронули шрам на виске. Жуга молчал, глядя девушке в

глаза. - Глупый, глупый маленький лисенок... - Она улыбнулась. - Что

тебя тянет? Куда ты идешь? Что за мечты тебя влекут?

- Если б я знал это сам... Да и нет у меня никаких мечтов...

мечтей... мечт... тьфу ты, чёрт! - Вконец запутавшись, он рассмеялся и

взял её руку. Прижался щекой к ладони и умолк.

Зерги задумалась, вспоминая что-то, и вдруг встрепенулась.

- Что?

- Да так... Вспомнилось одно старинное присловье. Подумалось вдруг

- а ну, как тебе пригодится.

- Какое присловье? - Жуга насторожился.

Зерги улыбнулась и прочла:

Четыре есть зверя и времени года

У каждого место свое и порода -

Волков встретишь к помощи,

Псину - к беде,

Медведь спросит строго и плату возьмет,

А лисы помогут, да всё не тебе.

- Как-как? "Помогут, да всё - не тебе?" - Он задумчиво потёр

подбородок. - Интересно... хоть и не совсем понятно. Скажи, там было

сказано ещё что-нибудь?

Зерги пожала плечами.

- Может, и было, да я не помню.

Взгляды их встретились, и оба как-то сразу умолкли.

- Береги себя, - как-то неловко сказала Зерги.

- Мы увидимся снова? - спросил, помолчав, Жуга.

- Кто знает? - ответила та и тихо повторила. - Кто знает...

Жуга ничего не сказал.

Они стояли мокрые, в снегу, стояли и смотрели друг на друга.

А ветер пел высоко вверху свою вечную песню.

Они стояли и смотрели.

А ветер пел высоко вверху.

Они стояли.

А ветер пел.

Они...

... и ветер.

Оправа: ГОВОРЯЩИЙ

6

На сей раз медведь молчал довольно долго.

"Это тоже стихи?" - спросил он наконец.

- Какие?

"Про меня и про других."

- Да.

"Нам, сухопутным, рыбу не понять, и плавать поверху на деревянных

досках тоже дело глупое. Хотя откуда вам быть умными? А пиво ваше

доводилось мне пробовать. Горчит, но вкусно; пахнет хмелем и приятно

животу. А женщина... Гм... Трудно разобраться. И почему-то мне немного

больно. Ах-р!!! Ну конечно же - боль! Вот, вот чему сродни вся ваша

дружба. Да. Это я понимаю. А тебе? Тебе разве не было больно?"

- Издеваешься? Конечно, было.

"Так почему ж ты не бросил это всё?"

- Легко тебе говорить! - Травник уселся поудобнее. - Что ты знаешь

о любви? У вас, зверей всё просто - вы ищете себе пару только если

настаёт такое время, гон. А после - да гори оно огнём! - своих детей

сожрать готовы.

"Не говори мне про огонь!"

- Хорошо, не буду. Но сам посуди, разве я не прав?

"А разве вы порой не убиваете своих детей?"

Жуга промолчал. Затем заговорил, медленно, нехотя.

- Я пробовал забыть. Я был в отчаянии. Хотел начать жить заново.

Не вышло. Это что-то сильнее меня.

"Не надо злиться. Просто я хочу понять, зачем ты всё это делаешь.

Когда ты сам поймёшь себя, вопросы станут не нужны."

Травник поднял взгляд на зверя.

- А может, я тоже один из вас? Такое может быть?

Медведь покачал головой:

"В тебе нет волчьей прямоты, зла псов и жадности медведя."

- А как насчёт лисиц?

ВРАГ МОЕГО ВРАГА

Всю ночь, весь день, и всю вторую ночь мела метель, вздымая юбками

в прощальной кутерьме лежалый серый снег, кружилась буйным вихрем,

провожая зиму-госпожу своей последней пляской, и лишь к утру на третий

день угомонилась наконец.

В густом лесу царила тишь.

Снег лежал на большой лесной поляне повсюду: на старых пнях,

торчащих тут и там, на согнутых ветвях деревьев, на плоских, щербатых

от времени камнях старого дольмена. Был снег тяжелым и ноздреватым,

каким ему и полагается быть в конце февраля, и уж не скрипел под ногой

здоровым зимним хрустом, а только проседал со скрипом - тяжко,

неприятно.

Всходило солнце.

Сорока на ветвях суматошно завертела головой, слишком поздно

услыхав шаги, расправила крылья и взлетела с громким стрёкотом,

сверкая белыми боками. Мелькнула меж деревьев раз, другой и уселась на

самой макушке высокой ели, глядя с любопытством вниз, где показались

люди.

Двое вышли на поляну одновременно, с разных её сторон: один с

севера, другой - с юга. Шагнули разом на нетронутый снег и

остановились, молча глядя друг на друга.

Они были похожи, эти два странника. Очень похожи. Перепутать их

было проще простого - оба рыжие, кудлатые, худые телом и лицом, обоим

на вид лет по двадцать. Они могли бы быть братьями, и даже шрам, косой

чертой пометивший висок пришельца с юга, в точь повторял такой же шрам

второго странника.

Но была между ними и некая разница.

Пришедший с севера одет был в старый полушубок, местами порванный

и кое-как зашитый, и выглядел усталым, словно после долгого пути. Бог

знает, где и как провел он нынешнюю ночь, спасаясь холода и ветра,

вероятно, где-нибудь в стогу - в буйных рыжих волосах, не знавших

гребешка по меньшей мере две недели, застряли ломкие золотистые

соломинки. В руках его был посох, за спиной - котомка.

Второй казался чуть моложе, волос имел покороче и шёл налегке, а

одет был совершенно не по погоде в серые домотканые штаны, рубаху и

мохнатую безрукавку белой овчины. Имей сорока чуть побольше

соображения, чем отпущено природой глупой птице, её непременно удивила

бы ещё такая вот нелепость: следов на снегу он не оставлял.

Они сошлись посредь поляны и встали там лицом к лицу, где замерли

в извечном хороводе серые круги руин. Странник с юга первым нарушил

молчание.

- Зачем ты здесь? - спросил он тихо.

- Пришло время, - медленно ответил другой, - и я вернулся.

- Всё возвращается на круги своя, - кивнул парень в безрукавке. -

Чего же ты хочешь теперь? Помощи?

Тот покачал головой.

- Совета, - сказал он.

- Глупо спрашивать совета у себя же самого.

- Не так уж и глупо. Ты - это не совсем я, а я - не совсем ты. Ты

можешь войти туда, куда я и заглянуть боюсь.

- Так чего ты хочешь? - помедлив, повторил свой вопрос пришелец с

юга.

- Я стал другим.

- Всё меняется. Даже камни не вечны.

- Да, но... - Странник с посохом помедлил. Прошёлся пятернёй по

волосам. - Это что-то другое, - наконец сказал он. - Я не тот, кого

раньше звали Ваха-рыжий. Но... я и не Жуга. Или нет, не так. Жуга -

это не совсем я.

Странник с юга поднял бровь:

- Почему тебя это тревожит?

- Я стал злым. Я убиваю.

- Справедливо?

- Не знаю... - ответил тот и тихо повторил: - Не знаю. Но я больше

не хочу. В моей душе печаль и пустота.

- Это бывает.

- Я уже забыл, каким бывает счастье.

- А вот это уже хуже. Что же ты помнишь?

- Боль.

- А ещё?

- Страх. Печаль. И снова боль. Даже любовь, и та для меня

обернулась болью. Порой мне кажется, что я чувствую разлуку раньше

встречи... Я мечусь туда-сюда, и всё чаще Сила вертит мной, как хочет.

- Ты же всегда знал, где нужно остановиться.

- А теперь не знаю, - он поднял взгляд. - Я просто устал от всего

этого. Я больше ничего не могу дать. Я больше ничего не хочу брать.

Мне хочется отбросить свое имя.

- Опасно даже просто - взять себе имя. Ещё опаснее - играть с ним

в такие игры.

- Пускай.

- Разок ступив на этот путь, уже нельзя вернуться. Ты потеряешь

больше, чем найдёшь.

- Пускай.

- У каждого своя ноша.

- Может быть... Но что за радость нести её без толку?

- Так ли уж и без толку? - усомнился странник с юга.

- Пока что я только убивал.

- Помогая другим!

- Так можно оправдать все, что угодно. Я так не хочу.

- А как ты хочешь?

- Мне надо знать, стою ли я хоть чего-то сам по себе.

- Ты видел, как растет трава. Ты видел тени на воде и танец ветра

под луной. Неужели тебе этого мало? Многие умирают, не узрев и малой

толики всей этой красоты.

- Я видел горе, кровь и разрушения.

- Ты познал дружбу и любовь.

- Я познал разлуку и предательство.

Странник с юга покачал головой:

- С такими мыслями ты не найдёшь своего пути. Ты - сам себе враг.

- Пускай так, - кивнул парень с посохом. - Но что же мне теперь

делать?

- Ищи того, кто враг твоего врага.

- Но ты выполнишь мою просьбу?

- Будь по-твоему.

Странник в безрукавке склонил в согласии рыжую голову и медленно

растаял в воздухе. Воцарилась тишина. Тот, кого раньше звали Жуга,

остался стоять, опираясь на посох, затем вздохнул, огляделся и

медленно двинулся в лес, обходя седые камни.

Возле большого куста лещины он задержался, заприметив на нем два

орешка, невесть каким чудом уцелевших на ветке с прошлогодней осени. С

минуту он молча на них смотрел, чему-то улыбаясь про себя, затем

сорвал их осторожно и вскоре скрылся за деревьями.

* * *

Пушистый заяц в зимней шубке вылетел стремглав на середину поляны

и замер столбиком, торчком наставив уши. Вздрогнул, заслышав далекий

охотничий рог, рванулся прочь бегом и запетлял между деревьев.

Шум нарастал, приближаясь. Прошла минута, другая, и вдруг из-за

кустов, захлебываясь лаем, выкатилась свора гончих. Злые, остроухие,

собаки мчались быстро, летя в прыжке над мокрым снегом. Закружили меж

камней безумным колесом - след здесь раздвоился - и вскоре, выбрав

наугад из двух цепочек следов одну, продолжили свою погоню.

Роняя снег с еловых лап, показались трое всадников.

- Заяц, Ваша Милость, - с почтеньем в голосе сказал один из них,

немолодой высокий ловчий. Оглядел поляну и нахмурился, задержавши взор

на каменных кругах.

- Заяц! - фыркнул зло разгоряченный скачкой дородный мужчина в

богатом, шитом золотом охотничьем кафтане. Метнул на ловчего сердитый

взгляд из-под косматых сдвинутых бровей. - Какого черта! Ни оленя, ни

вепря твои глупые псы не способны поднять! Разве это охота?!

Третий всадник - самый молодой и тяжелее всех нагруженый - счел

разумным промолчать.

- День только начался, пан Владислав... - ловчий виновато развел

руками и поднял рог, висящий на ремне. - Отозвать собак?

- Чёрт с ними, - буркнул тот. - Какая-никакая, а всё ж пожива.

Поехали... Эге! - Он вдруг остановился посреди поляны. - А это что за

след?

- Похоже, что человек... - несколько неуверенно сказал ловчий,

наклонился ближе к истоптанному снегу, но с коня не слез, и, взглядом

проследив следы, двинулся на край поляны.

- Какой человек? Что он здесь делает, в моем лесу? Откуда?!

- Вся челядь погналась за той лисой, мой граф, - подал свой голос

юный оруженосец, - так что этот - точно не из наших.

- Собаки взяли его след! - воскликнул удивленно ловчий.

- Отлично! - пегие усы пана Владислава встопорщились в недоброй

усмешке. Он поравнялся с ловчим и хлопнул его по плечу. - За ним!

Издалека донесся приглушённый лай. Граф прислушался и кивнул

удовлетворенно.

- Кришан! - он обернулся к юноше. - Сзывай-ка всех - поглядим, что

за дичь нам попалась!

Оруженосец поудобнее перехватил копье и поднял рог. Тяжёлый

трубный звук разнесся гулко в зимней тишине и замер меж ветвей. С

востока ветром донесло ответный зов, и парень тронул лошадь быстрым

шагом, догоняя своего господина.

Сорока встрепенулась, осыпая снег с ветвей, взлетела и направилась

за ними следом - смотреть на новую забаву.

* * *

На краю леса собаки нагнали худого и рыжего парня с котомкой за

плечами. Тот встал спиной к сосновому стволу и отбивался посохом,

притом преловко - одна собака дёргалась, скуля, зарывши морду в снег,

другая ковыляла на трех лапах, но остальные взяли путника в кольцо и с

хриплым лаем прыгали вокруг. Время от времени то одна, то другая

бросалась вперед и тут же отскакивала прочь. Полушубок странника был

разодран, на штанах чуть ниже колена расплылось кровавое пятно.

Завидев эту схватку, граф рассвирепел.

- Моих собак лупить! - взревел он. - Запорю гада! Эй, Варга!

отзови псов! - Он повернулся к ловчему. Тот крикнул что-то, и собаки

неохотно отступили, легли на снег, ворча и огрызаясь. Сам ловчий

спрыгнул с коня и занялся ушибленной псиной. Рыжеволосый парень у

сосны опустил посох.

- Здоров будь, пан вельможный, - сказал он и умолк, дыша тяжело и

сбивчиво.

Оруженосец тронул шагом коня и подъехал ближе, наставив на

странника тяжелое копье.

- А ну-ка, брось дубину, смерд.

Тот подчинился - посох упал в снег. Кришан-оруженосец спешился,

воткнул копье в снег и подошел к незнакомцу, поигрывая плетью.

- Кто таков? Как звать?

Сказал, как будто плюнул. Парень молчал, угрюмо нахмурясь.

- Отвечай, когда спрашивают! Или имя свое позабыл со страху?

Тот молчал.

- Стало быть, позабыл! - усмехнулся Кришан. - Ну, а про то, что в

угодьях графских промышлял, небось, тоже не знаешь?

- Я ничего не промышлял, - ответил глухо тот. Взгляд его синих

глаз, колючий, как репей, задержался на графе. - А что в лес твой

ненароком забрел, так то без злого умысла...

Граф сделал знак рукой. Плеть свистнула, ударив парня по ногам, и

тот невольно упал на колени. Кришан шагнул вперед, схватил его за

волосы и развернул лицом к себе.

- Его светлость графа Цепеша, - рявкнул он, - надлежит звать "Ваша

Милость", и никак иначе! Понял, смерд?

- По... нял...

- Не слышу?!

- Понял... Ваша Милость... - процедил сквозь зубы тот.

- Вот так-то лучше! - усмехнулся граф Цепеш. - А ну, встань!

Тот медленно поднялся.

Из-за деревьев вдруг раздался шум, и вскоре с топотом и звоном

накатила кавалькада всадников. Разгоряченные, потные, закружили

вокруг, сбивая снег с деревьев. Бока коней дымились паром. Кто-то

спешился, другой подъехал ближе, поднял на руках лису. Граф

одобрительно кивнул и снова повернулся к пойманному страннику.

- Чей ты холоп? - спросил он.

- Ничей, - ответил хмуро тот. - Я с гор, а там не делят землю.

- Гляди-ка - строптивый! - Граф нахмурился. - Значит, говоришь,

пришлый... Чем промышляешь? Отвечай!

- Травник я.

- Вот как? Ага... Михай! проверь-ка у него мешок...

Михай - дородный и чернявый парень из тех, что подоспели позже,

проворно соскочил с коня, содрал у парня с плеч котомку и по локоть

запустил в нее руку. Пошарил, вынул горсть зелёной трухи и бросил

обратно.

- Травы, пан Владислав! - доложил он и вывернул мешок.

Что-то круглое и гораздо тяжелее трав мелькнуло в воздухе и

улетело в снег, оставив ямку. Странник рванулся вперед и замер, чуть

не напоровшись на нож в руках Кришана.

- А ну, тихо! - сказал Кришан. - Тихо, смерд! А не то...

Михай поскрёб в затылке и полез раскапывать снег. Вынул и вытер

находку о рукав. В руках у него был браслет с чёрным камнем и семью

фигурными подвесками по ободу.

- Браслетка, пан Владислав...

- А ну, подай сюда.

Владислав Цепеш повертел браслет в руках, подергал за одну

подвеску, за другую. Полюбовался камнем, усмехнулся.

- Забавная вещица... Где украл? - осведомился он.

- Это мое, - ответил рыжий.

Граф рявкнул, наливаясь кровью:

- Ты что же, врать мне вздумал?! - рука его рванулась кулаком,

сорвав висюльку на браслете. Парень вздрогнул. - В моем лесу ты травы

собираешь, моих собак побил, а теперь ещё и врёшь?!

- Я не вру, - подняв упрямо голову, сказал тот. - Это моё.

- Вяжите подлеца! - распорядился Цепеш.

Два дюжих молодца мгновенно сбили парня с ног, ткнули в снег лицом

и скрутили руки за спиной.

- Куда его, Ваша Милость? - спросил один.

- Везите в замок. Травы тоже заберите. - Граф перехватил колючий

взгляд рыжего бродяги и ухмыльнулся. - Браслет покамест я себе возьму

- а ну, как истинный хозяин объявится! А ты не очень-то горюй: тебе

другой подыщем... даже два!

Он хохотул, и челядь засмеялась тоже. Обернулся к ловчему:

- Эй, Варга! Что там псы твои - ещё способны бегать? Давай,

подымай их!

Тот вскинул рог и затрубил, граф тронул вскачь коня вослед

собакам, и вся охотничья орава с гиканьем и свистом умчалась прочь.

Два всадника остались на поляне. Они не торопясь поели, глотнули

вина из фляги и, перебросив пленника поперёк седла, двинулись к

темневшему неподалеку замку. Спешить им было некуда - лишь в редких

случаях графская охота оканчивалась засветло.

* * *

Странник молчал, качаясь вверх и вниз на крупе лошади. Руки,