"Рассказывай."
| Вид материала | Рассказ |
- Пап! Ну, расскажи, наконец, как ты с нашим Домовым познакомился Пап Ну, паа-аа-ап!, 197.21kb.
- Моу «сош №6» «Рассказывай, память, былое…», 61.7kb.
стало, надо было сломать. Жуга вдруг ощутил странное спокойствие и по
какому-то наитию понял - решение верное.
"Колесо, колесо... Ко-ле-со, та-та, ко-ле-со, та-та..."
Жуга закрыл глаза, вздохнул и поднял руки.
Первые строчки наговора сложились как бы сами, дальше пришлось
соображать прямо на ходу: останавливаться было нельзя.
Колесо - вперед колесо - назад
Знает скрип сердец правды-стороны
Каменей плечо - раздавить яйцо
Дорогим питьем не столованы
Не поймать в галоп уздечку
Не вернуть к истокам речку
Не связать не сломать -
Режьте сухожилия.
Стеблем пыхнет свеча
За раз степь отмечай -
Как ходил
Как искал
Что нашёл
Теперь он открыл глаза, теперь уже ничто не могло ему помешать.
Слова текли легко и свободно, как нижутся бусины на нитку. В них не
было особого смысла, хотя каждое - и Жуга это чувствовал - было на
своем, истинном месте, да и менять что-либо было уже поздно. Размер
стиха скользил, скакал неровной лесенкой, меняясь через каждые
несколько строф и в конце сходя на нет, куда-то пропадали смысл и
рифма, прекращалось движение, и скрипучее мельничное колесо вдруг
стало сбиваться, вращаясь неровными рывками; и вот уже не колесо
задавало темп Жуге, а наоборот - Жуга колесу. С последней строчкой
многолетний разгон вновь напомнил о себе, и Жуга вернулся к прежнему
ритму, читая нараспев:
Обещай опять перья ощипать
Только вижу я - мы не встретимся
Ждут узлы ремней и укором мне
Где стучится кровь сохнет метина
И торопит буйный разум
Вспомнить сумрачное разом
Вспомнить запах травы
Обернуться к ясному
И излому луча
Без затей прокричать
Как ходил
Как искал
Что нашёл
Жуга опустил руки и смолк.
Призрачная радуга исчезла.
Колесо остановилось.
* * *
Сперва не произошло ничего, лишь капала вода с мокрых плиц. Затем
в ночной тиши вдруг послышался долгий протяжный вздох. Жуга поднял
взгляд.
Стоящий перед ним был невысок и коренаст. Он походил на человека:
руки, ноги, голова - всё было на месте, и лишь короткая светлая
шерсть, что покрывала его с ног до головы, не давала обмануться.
Большие желтые глаза смотрели прямо, не мигая, и была в них какая-то
долгая, почти что бесконечная усталость.
Послышался шорох. Жуга оглянулся и еле успел увернуться: Ила,
босая, в мокрой, облепившей тело рубашке стремглав пробежала мимо,
замерла на мгновение и бросилась мохнатому на шею. Тот улыбнулся -
тихо, грустно, погладил её по мокрым чёрным волосам и вздохнул. Ладонь
у него была широкая, плоская, как лопата.
Наверху показался Олег. Покрутил головой и, завидев Жугу,
торопливо сбежал вниз. Был он промокший до нитки и всё никак не мог
отдышаться - видно, бежал всю дорогу.
- Ты чего ушёл и нам ничего не сказал? - пропыхтел он. - Девка
переполошилась вся - меня растолкала, сказать ничего не может, только
твердит: "Жуга, Жуга", да руками машет, а потом наружу как выскочит, и
- бежать! Ну, я... Ой... - Олег вдруг осёкся на полуслове, завидев
незнакомца, и, присмотревшись, ахнул:
- Водяник!
Некоторое время они молчали.
- Так это он был в колесе? - шепотом спросил Олег. - Кто он ей?
Жуга пожал плечами, покачал головою устало:
- Не знаю...
- Когда-то он заменил ей отца, - громко сказал вдруг кто-то у них
за спиной. Друзья вздрогнули и обернулись.
Геральт.
* * *
Его сутулая, затянутая в чёрное фигура возникла на берегу словно
бы ниоткуда. Олегу вспомнилась их первая встреча - точно также ведун
стоял тогда и молчал, разглядывая их обоих, невысокий, сухопарый,
седой как лунь; за спиной - всегдашний меч. И лошадь, наверняка,
где-то рядом околачивается...
Совершенно неожиданно для себя Олег разозлился. Сейчас он готов
был драться с ведьмаком голыми руками, и чихать он хотел на его меч.
- Что ж ты встал? Делай свое дело, проклятый ведьмак!
Ведун покачал головой:
- Я не за вами.
- Не за нами?! - Олег оглянулся на девушку. - Ах, вот оно что...
Ила... Нас не дорезал, так на ней отыграться решил? Оставь девку в
покое!
- Ила? - вдруг переспросил Геральт и усмехнулся.
Олег набычился.
- Ну, да. Так её зовут, понял?
- Её зовут Мария, - вмешался неожиданно Жуга. - И вообще, помолчал
бы ты лучше, пока всё не испортил... - Он повернулся к Геральту. - Что
скажешь, ведун?
Тот кивнул:
- Эльза-Мария фон Ротенвальд, старшая дочь и единственная
наследница графа Вильгельма фон Ротенвальд. Девять лет тому назад она
пропала в лесу совсем ещё девчонкой, и вот...
- Тебя нанял её отец?
- Да.
- Понятно... - Жуга потёр подбородок и тоже умолк.
Ила обернулась.
- Спа... спасибо... - проговорила она и улыбнулась. В глазах её
были слезы. - Спасибо...
- Девять лет... - задумчиво проговорил Жуга. - Она, должно быть,
совсем отвыкла от людей. Лес - её дом.
- Она - человек, - сказал Геральт, подойдя ближе, - и место ей
среди людей. всё эти годы отец верил, что она жива, и искал ее.
- А ты кто такой, чтобы решать её судьбу? - возразил Жуга. - Всё
эти годы водяной растил её и заботился о ней. Спроси у него, надо ли
ей уходить.
Заслышав, что разговор зашёл о нем, старик-водяной поднял голову.
Густые светлые усы раздвинулись, в бороде проглянула улыбка. Он
кивнул, и выдохнул тихо:
- Да...
До Олега наконец дошло, что сегодня, видно, убивать уже никого не
будут, но понять, что происходит, он всё ещё не мог.
- Эльза-Мария... - пробормотал он, растерянно глядя то на
водяного, то на Геральта с Жугой. - Ничего не понимаю... Вы что,
сговорились, что ли?
Шли минуты, и вдруг ночной лес осветился ярким трепещущим заревом;
Олег обернулся поспешно и ахнул: мельница горела. В узком оконце
жаркими багровыми язычками плясало пламя. Крыша уже занялась, ещё миг
- и щепа на ней запылала, шипя и потрескивая.
- Матушки мои!!! - Олег схватился за голову и суматошно забегал
вокруг. - Мельница! Моя мельница горит!
- Это я поджёг, - спокойно произнес Геральт.
Олег вытаращил глаза.
- Ты?! Зачем?!
Геральт пожал плечами.
- ЗАЧЕМ, я тебя спрашиваю?!
- Так надо.
- Надо?! - взвыл Олег и подпрыгнул в бессилии. - Чтоб ты сдох,
проклятый ведьмак! Красного петуха! мне! у, сволочь! Не зря вас всё
ненавидят! Да что же это такое делается...
Жуга поднял голову и с минуту молча смотрел на пожар. Повернулся к
Олегу.
- Пускай горит, - сказал он. - За эти годы стены так напитались
злом, что и огонь всё не вытравит... Пускай горит.
Мельница к тому времени уже пылала вся, целиком, словно большой
смолистый факел. Даже не по себе становилось от того, как ярко горели
отсыревшие бревна. Олег глянул на нее и как-то сразу притих. Шмыгнул
носом, глянул на Илу, глянул на Геральта и опустился на траву,
обхватив голову руками. По небритым его щекам текли слезы.
- Легко тебе говорить... - сдавленно сказал он. - А я... А мне...
Эх! И откуда ты только свалился на мою голову? Откуда вы всё свалились
на мою голову?! Эх вы-ы-ы...
* * *
Ломая над лужами тонкий лед нового дня, по стылой осенней дороге
шли трое. Два путника - рыжий и белокурый, шли бок о бок, третий -
широкоплечий черноволосый детина, держался чуть позади, ведя в поводу
гнедую оседланную лошадь. На лошади кто-то сидел: под несколькими
слоями одеял угадывалась хрупкая девичья фигурка.
Слышался разговор.
- ... на развилке надо на север сворачивать, - неспешно пояснял
Геральт, указывая рукою, - и добираться лучше окольной дорогой. Я
через старый кромлех ехал, но вам туда лучше не соваться.
- Это где камни кругами стоят? - полюбопытствовал Олег.
- Да, - ответил вместо Геральта Жуга. - Я знаю...
- Слышь-ка, Геральт, - спросил вдруг Олег. - А этот, который
приходил тогда... ну, кого ты зарубил... где он?
- Сгорел. Вместе с мельницей.
- Кто это был? Тролль?
- Тролль? - переспросил Геральт и поднял бровь. - Ты бы ещё сказал
- кобольд...
- А что я такого сказал-то?
- Это был Моргун.
- Мельник?! - Олег остановился и посмотрел недоверчиво на Жугу.
Тот кивнул, подтверждая. - Ничего себе... Да видано ли дело, чтоб
человек превратился в этакое вот страшилище?! С чего вдруг?
- Колдовство всегда отражается, - пояснил Геральт. - Кому-то
заклятия уродуют душу, кому-то - тело. А некоторым - и то, и другое...
Кстати, - он полез вдруг в карман и вынул браслет с камнем. Подбросил
на ладони, протянул Жуге. - Твое?
- Мое, - облегченно вздохнул тот. - Значит, это ты взял... А я уж
думал, что потерял его.
- Его просто так не потеряешь. На, возьми.
Жуга на ходу сунул браслет в котомку, забросил её за плечи и
некоторое время шагал молча, сосредоточенно о чем-то раздумывая.
Посмотрел искоса на ведьмака.
- Геральт...
- Что?
- Этот браслет и камень... Что они такое?
- А ты не знаешь?
- Нет.
Ведун усмехнулся, затем его лицо вдруг посерьезнело.
- Ты ведь плохо различаешь цвета? - спросил он.
- Да... а откуда ты знаешь?
- Ты сам тогда сказал, что видишь в темноте, а это всё связано...
М-да... Значит, этих сполохов на камне ты не видишь.
- Вижу, но... Ага... Кажется, я понимаю.
- Думаю, со временем ты сам во всем разберешься.
Некоторое время они шли молча.
- А обо мне ты что-нибудь можешь сказать? - снова спросил Жуга.
Геральт покачал головой:
- Так, сразу - нет.
- Совсем-совсем ничего?
Тот задумался. Жуга терпеливо ждал.
- Не вся кровь в тебе человечья, - наконец сказал ведун. - Это
все, что я знаю про тебя наверняка.
Версты три после этого ведьмак молчал, время от времени хмурясь и
качая головой - словно бы отгонял какую-то назойливую мысль.
- Почему ты решился вернуться к мельнице? - спросил вдруг он.
Жуга пожал плечами.
- Толком не знаю. Мне просто пришло вдруг в голову. Ты сказал, что
хочешь нас убить...
- И?..
- И - не убил. Хотя, мог запросто. Дал нам сбежать заместо этого.
Олег слушал в оба уха, забывая глядеть под ноги.
- Сам ты подойти к девчонке близко, видно, не смог, - продолжал
между тем Жуга. - Тебе нужен был кто-то... Ну, как бы это сказать...
робкого десятка, что ли... Чтоб побежали без оглядки. А колесо - я с
самого начала понял - неладное там что-то. Неспроста этот мельник без
помощников работал. Уж каким макаром он туда смог водяного загнать,
ума не приложу... И главное - зачем? Золото он, что ли, с него
требовал, или на дочь его глаз положил...
- Всё может быть, - Геральт покачал головой. - Да... Про колесо я
как-то не подумал. Руки не дошли. Надо было им заняться, да Моргун
этот невовремя подвернулся.
Дорога сделала поворот, и вскоре всё трое подошли к развилке.
Геральт остановился, поправил меч за спиной. Повернулся к двоим
друзьям.
- Мне туда, - он указал налево.
- Не по пути, - покачал головой Жуга. Олег кивнул, соглашаясь - и
Марген, и другие знакомые земли лежали по правую руку от них.
Геральт помолчал. Поднял взгляд на Жугу.
- Если хочешь, - сказал он, - идем со мной. Граф обещал награду -
две тысячи серебром - половина по праву твоя.
Жуга не ответил. Повел плечом - тугая повязка, пропитанная чёрным
бальзамом ведуна неприятно холодила кожу, но боль уже не так
досаждала, да и рана помаленьку затягивалась.
- Хорошее снадобье, - как бы между делом сказал он. - Поделись,
подскажи, как такое сделать.
- Права не имею - цеховая тайна... Да и трав тебе таких не
отыскать. Так ты идешь, или нет?
Тот покачал головой.
- Нет. Разные у нас дороги, да и не заслужил я денег этих. К тому
же, и не дадут их мне - дураку деревенскому... Да и куда мне такую
прорву деньжищ - тысячу серебром?
- С ума сошел! - поперхнулся Олег. - Куда девать? Да ты что! у
кого деньги - тот и пан. Соглашайся!
- Не лезь, - хмуро оборвал его Геральт. Подумал, вытащил из-за
пазухи кошель и протянул его Жуге. - На, возьми. Бери, бери, это -
честные деньги. Ну, теперь мы, кажется, в расчете. - Он посмотрел на
девушку - Ила с любопытством выглядывала из вороха своих одеял. -
Может, попрощаться хочешь?
Жуга помедлил прежде чем дать ответ.
- Нет.
- Как знаешь... Она тебе многим обязана. С колесом у тебя хорошо
получилось, но впредь будь осторожен со своими наговорами. Иначе...
- Иначе - что?
Геральт взял у Олега из рук поводья.
- Иначе какой-нибудь другой ведьмак придет за тобой.
- Злой ты, Геральт, - вставил вдруг Олег. - Пришёл бы по-людски,
разъяснил, что к чему, так нет - сразу с мечом... И вообще тебе на
людей на всех наплевать. Вот за это вас, ведьмаков, и не жалует
никто...
Ведун пожал плечами.
- Я не умею быть злым, - просто сказал он, - и не хочу быть
добрым. А что касается людей... Вспомни лучше Моргуна. Прощайте.
И ведун двинулся в путь. Из одеял показалась рука, помахала на
прощанье. Жуга улыбнулся, помахал в ответ.
Олег вздохнул и помотал головой.
- Жалко, - сказал он.
- Чего жалко?
- Девку жалко. И мельницу тоже жалко...
- Брось, - отмахнулся Жуга. - Всё одно ничего путного из этого не
вышло бы... Радуйся, что цел остался.
- Может, и так... - Олег поскрёб в затылке. - Не по мне всё эти
колдовские штучки. Я в жизни ничего не боялся, а тут, когда он на нас
с мечом попер, прямо душа ушла в пятки... А ловко ты меч-то его,
посохом! Он что у тебя, заговоренный что ли?
- А? - Жуга поднял взгляд, покосился на расщепленную макушку
посоха. - Нет, что ты... Вяз это, самый обыкновенный вяз. Повезло
просто, да Геральт и убивать-то нас не хотел...
- Знаешь, - задумчиво сказал Олег, - не хотел бы я стать таким,
как этот Геральт.
- Кто знает? может, он по-своему тоже прав... Ты куда сейчас?
- В город подамся. Хватит с меня этих лесов: холода идут. Айда со
мной. Работу подыщем, а там - видно будет.
Жуга помотал головой.
- Нет. Не пойду. Был я тут недавно в городе одном... Что-то нет
больше охоты. - Он подбросил на ладони приятно увесистый кошель,
развязал, заглянул внутрь. - Серебро... На, держи половину.
Олег замялся.
- Ну ты это... зачем...
- Да ладно, чего уж...
Олег подставил ладонь, неловко сунул деньги за пазуху.
- Ну, так я пойду?
- Счастливо, - кивнул Жуга.
- Что ж, прощай. Заходи как-нибудь, если что - помогу, чем
смогу...
- Прощай.
Олег потоптался, пожал протянутую руку и зашагал к Маргену, вскоре
скрывшись за поворотом.
Жуга остался один.
Он долго стоял посреди дороги, глядя куда-то перед собой.
Почему-то всё время вспоминался странный, такой до боли открытый
взгляд серых девичьих глаз. Эльза-Мария...
"Ила" звучало лучше.
Жуга усмехнулся грустно своим мыслям и вдруг нахмурился: впервые в
жизни он не мог распознать, какое из двух имен девушки настоящее.
Что-то холодное вдруг коснулось его лица, кольнуло тонкой
иголочкой и слезой сбежало вниз по щеке.
Жуга поднял голову.
Падал снег.
Оправа: ГОВОРЯЩИЙ
4
"Ах-р! Ведьмак! Я думал, их уж не осталось вовсе. Он что, и правда
ехал через Каменный Круг?"
- Откуда же мне знать?
"Тогда тебе повезло. Тебе и твоёму приятелю не стоило туда ходить
- та мельница давно уже мертва. Мельники частенько повреждаются в уме
- уж слишком много разных мыслей в голову приходит, когда крутится
колесо и мелется мука. А если человек ещё при этом и один... - Медведь
поднял взгляд на травника. - А ты правда не различаешь цвета?"
- Только красное и зелёное.
"Этот браслет. Ты почти не говорил о нём. Покажи."
Жуга приподнял руку:
- Я как раз собирался рассказать... Нет, извини, снимать не буду.
Если хочешь, подойди поближе.
Маленькие глазки зверя холодно блеснули. Жуге на миг почудилась
скользнувшая в их жёлтой глубине тень испуга.
"Ладно. Опусти. Мне кое-что понятно уже сейчас."
- Вот как? И что тебе понятно?
"Вначале были смерть и колдовство. Потом ты встретился с детьми и
существами ночи. А после - с девушкой и с тем, кто эти существа
уничтожает. Убивает нечисть."
- Я всё равно не понимаю, кто прав, кто виноват. И почему вражда.
А что до нечисти... Всё то, что называют нечистью, меркнет порой перед
тем, что таится в глубине людской души. Хотя, там есть и свет.
"Не бывает света без теней. Хоть это ты тогда уже понял?"
Травник медленно кивнул.
- Это - понял.
ТЕНЬ
- Можно ли о чем-нибудь жалеть, когда приходит зима?
- Что?
- Я говорю, как можно о чем-то сожалеть, когда приходит зима?
Оглянись вокруг: весь мусор, канавы, сучья и буераки, всё застарелые
раны земли укрыты этой белой непорочной пелёной.
- Ну, не знаю... Слишком уж похоже на смерть.
- Ну и что, что похоже! разве это так важно? Мы всё когда-нибудь
умрем и всё когда-нибудь воскреснем. Лучше представь, как по весне всё
здесь расцветет. Это ли не счастье - жить и видеть год за годом
подобное чудо? Чёрт... Зуб болит...
- Потерпи до вечера, а там разведем костёр, я тебе настой
приготовлю.
- А поможет?
- Отчего нет? Дело нехитрое. Это он у тебя от холода ноет.
- Да, жаль, что сейчас не лето...
- Как можно о чем-то жалеть, когда приходит зима?
Собственные слова, вернувшись с тенью дружеской усмешки, произвели
на путника странное впечатление: остановившись, он глянул озадаченно и
вдруг расхохотался.
Он смеялся так звонко, легко и заразительно, что спутник его не
выдержал и рассмеялся тоже.
Не в меру восторженному поклоннику зимы было лет двадцать,
двадцать пять - трудно сказать точнее, потому как хоть и был он
строен, и двигался по-юношески легко, но сложен был совершенно
по-взрослому, бороду свою, густую и чёрную, носил уже далеко не первый
год, да и голос имел что надо - глубокий, гулкий бас.
Спутник его казался помоложе и победнее, и если первый в своем
зеленом жупане и мехом подбитом плаще выглядел этаким франтом, то
второй был одет не так броско, зато добротно, как одеваются для
дальней дороги местные крестьяне или горцы. Шёл он, опираясь на посох
и слегка прихрамывая, нес за спиной потрепанную котомку. Из-под
чёрной, катаной, самого простецкого фасона шляпы выбивались спутанные
пряди рыжих волос.
Эти двое, похоже, были в пути уже не первый день, пробираясь не то
в Равенцы, не то в Галлен: дорога - укатанный санный проезд - могла
завести и туда, и туда, и поскольку до развилки было ещё далеко, то
повстречавшись, оба шли вместе, сведенные зимой, судьбой и дальнею
дорогой, да может, ещё тем странным зудом, что круглый год уводит
прочь из дома охотников, бродяг, поэтов и воров.
В это время года здесь было мало дичи и нечего было красть.
Жуга - так звали рыжего странника, или, по крайней мере, так он
сам себя называл.
Поэт звался Вайда.
Была зима. Бесцветная, равнодушная, не очень холодная, но такая