На чердаке грингейбла

Вид материалаКнига

Содержание


Глава вторая ДОМ НА БЕРЕГУ БУХТЫ
Глава третья КАНУН СВАДЬБЫ
Глава четвертая ПЕРВАЯ НЕВЕСТА В ГРИНГЕЙБЛЕ
Глава пятая ДОМА!
Глава шестая КАПИТАН ДЖИМ
Глава седьмая НЕВЕСТА УЧИТЕЛЯ
Глава восьмая ВИЗИТ МИСС КОРНЕЛИИ БРАЙАНТ
Глава девятая ВЕЧЕР НА МАЯКЕ
Глава десятая ЛЕСЛИ МОР
Глава одиннадцатая ИСТОРИЯ ЛЕСЛИ МОР
Глава двенадцатая ЛЕСЛИ ПРИХОДИТ В ГОСТИ
Глава тринадцатая ВЕЧЕР ПРИЗРАКОВ
Глава четырнадцатая НОЯБРЬСКИЕ ДНИ
Глава пятнадцатая РОЖДЕСТВО В БУХТЕ ЧЕТЫРЕХ ВЕТРОВ
Глава шестнадцатая НОВЫЙ ГОД НА МАЯКЕ
Глава семнадцатая ЗИМА В БУХТЕ ЧЕТЫРЕХ ВЕТРОВ
Глава восемнадцатая ВЕСНА
Глава девятнадцатая СВЕТ И СУМРАК
Глава двадцатая ПРОПАВШАЯ МАРГАРЕТ
Глава двадцать первая СТЕНА РУШИТСЯ
...
Полное содержание
Подобный материал:
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   64

Люси Монтгомери. «История Энн. Книга 3»







Перевод с английского Р. Бобровой

Художник А. Махов





Энн в бухте Четырех ветров





Глава первая
НА ЧЕРДАКЕ ГРИНГЕЙБЛА



– Наконец-то я могу забыть про геометрию! – сказала Энн, забрасывая потрепанный томик Евклида в сундук с ненужными книгами и торжественно захлопывая его крышку.

Чердак Грингейбла, как и полагается каждому порядочному чердаку, был полон загадочных теней. Через открытое окошко, возле которого стоял сундук, задувал теплый, напоенный цветочными ароматами ветерок. Перед окном покачивались ветви тополей, а дальше раскинулся яблоневый сад, до сих пор обильно плодоносящий. За ним начинался лес, по которому вилась заколдованная Тропа Мечтаний. Из другого окна открывался вид на голубое с белыми барашками море – прекрасный залив Святого Лаврентия, где, как изумруд, лежит остров Абегвейт. Это индейское благозвучное название давно забыто, и теперь он зовется островом Принца Эдуарда.

За истекшие три года Диана Райт немного располнела, но ее глаза были все такие же черные и блестящие, щеки – такие же розовые и ямочки на них такие же очаровательные, как и в тот далекий день, когда они с Энн поклялись друг другу в вечной дружбе. На руках у нее спало кудрявое существо, которое вот уже два года было известно в Эвонли как «малышка Энн-Корделия». Конечно, все жители Эвонли знали, почему Диана назвала дочку Энн, но никто не мог понять, откуда Диана взяла второе имя – Корделия. Ни в семье Барри, ни у Райтов никто не носил это имя. Миссис Эндрюс сказала, что Диана наверняка выкопала его в каком-нибудь дешевом романчике, и удивлялась, как Фред допустил, чтобы она окрестила дочку «Корделией». Но Диана и Энн только загадочно улыбались. Они-то знали, откуда взялась Корделия.

– Ты всегда ненавидела геометрию, – сказала Диана с улыбкой, вспоминая их школьные годы. – И вдруг тебе пришлось ее преподавать! Наверно, ты рада расстаться со школой?

– Нет, мне нравилось преподавать все, кроме геометрии. Мне было совсем неплохо в Саммерсайде. Когда я вернулась домой, миссис Эндрюс предупредила меня, чтобы я не воображала, будто замужество окажется приятнее, чем жизнь школьной учительницы. Наверно, она, как Гамлет, считает, что лучше «терпеть невзгоды наши и не спешить к другим, от нас сокрытым».

Энн рассмеялась – так же весело и звонко, как раньше. Услышав ее смех, Марилла, которая на кухне варила сливовое варенье, улыбнулась, а потом вздохнула, вспомнив, что теперь этот смех будет редко звучать в Грингейбле. Марилла была безмерно рада, что Энн выходит замуж за Джильберта Блайта, но во всякой радости есть примесь грусти. Те три года, что Энн прожила в Саммерсайде, она приезжала домой почти каждый уик-энд и проводила здесь каникулы. Когда она выйдет замуж и уедет, вряд ли можно будет надеяться видеть ее чаще, чем раз в полгода.

– Не слушай ты миссис Эндрюс, – тоном многоопытной жены сказала Диана. – Конечно, в семейной жизни всякое бывает. Но, поверь мне, Энн: если женщина выбрала мужа по душе, ее ждет счастливая доля.

Энн с трудом сдержала улыбку. Ее всегда немного забавляло, когда Диана изображала умудренную жизнью матрону.

«Может быть, после четырех лет замужества и я буду говорить таким же тоном, – думала она. – Нет, наверно, все-таки чувство юмора мне этого не позволит».

– Вы решили, где вы будете жить? – спросила Диана.

– Решили. Об этом я и хотела тебе рассказать, когда позвонила по телефону и попросила прийти. Кстати, я никак не могу привыкнуть к тому, что в Эвонли появился телефон. Это так не вяжется с нашей милой старомодной деревней.

– Между прочим, телефон – дело Общества. И хлопот это потребовало немалых. Кто только не вставлял им палки в колеса! Но они все-таки добились своего. Ты сделала великое дело, Энн, когда основала Общество. А помнишь оранжевый клуб?

– Я не уверена, что так уж благодарна Обществу за телефон. Конечно, это очень удобная вещь – даже более удобная, чем наши с тобой сигналы. И, как говорит миссис Линд, «не пристало Эвонли тащиться в хвосте». Но как-то мне не нравится, что деревня обзаводится, по шутливому определению мистера Гаррисона, «современными неудобствами». Мне бы хотелось, чтоб она навсегда осталась такой, какой была во времена моего детства и юности. Я понимаю, что это и глупо, и сентиментально – и невозможно. Телефон, конечно, вещь прекрасная, но половина Эвонли подслушивает разговоры.

– Да, – вздохнула Диана, – это самое худшее в <общей» телефонной линии. Очень раздражает, что, едва начинаешь набирать номер, тут же слышишь, как соседи поднимают трубки. Говорят, миссис Эндрюс потребовала, чтобы телефон поставили у нее на кухне – можно было бы готовить обед и одновременно слушать чужие разговоры. Когда мы с тобой разговаривали, я четко слышала, как били скрипучие часы Пайнов. Нас подслушивала либо Джози, либо Герти.

– Ах, значит вот почему ты спросила: «Вы что, завели новые часы?» А я и не поняла, о чем ты говоришь, зато услышала громкий щелчок – видимо, у Пайнов бросили трубку. Ну Бог с ними, с Пайнами. Как говорит миссис Линд, «Пайнов только могила исправит». Я хотела поговорить с тобой на более приятную тему. Мы уже знаем, где будем жить.

– Правда, Энн? И где же? Поблизости от Грингейбла?

– Нет, к сожалению, не очень. Джильберт будет врачом в бухте Четырех Ветров – в шестидесяти милях отсюда.

– Шестьдесят миль! Это все равно что шестьсот, – вздохнула Диана. – Самое дальнее, куда я могу отлучиться из дома, – это в Шарлоттаун.

– Нет, ты должна приехать в бухту Четырех Ветров! Это самая красивая бухта на нашем острове. Возле гавани лежит деревня Глен Сент-Мэри, и в этой деревне живет двоюродный дед Джильберта доктор Дэвид Блайт. Старик там практиковал пятьдесят лет, а теперь хочет передать свою практику Джильберту. Он уже в годах, и ему тяжело ездить по вызовам. Но он останется в деревне, так что нам надо будет искать жилье. Я уже рисую в уме свой дом и обстановку – вплоть до последнего стула и занавесок на окне. Это будет мой собственный маленький испанский замок.

– А куда вы поедете на медовый месяц?

– Никуда! Не смотри на меня с таким ужасом, милая. Не уподобляйся миссис Эндрюс. Та, конечно, снисходительно скажет, что людям, которые не могут себе позволить свадебное путешествие, лучше провести медовый месяц дома, и тут же напомнит, что Джейн с мужем отправились после свадьбы в Европу. Но я хочу провести медовый месяц в Четырех Ветрах – в моем собственном домике.

– И ты решила венчаться без подружек?

– У меня никого нет на эту роль. Все – и ты, и Фил, и Присцилла, и Джейн – уже вышли замуж, а Стелла преподает на другом конце Канады, в Ванкувере. Больше у меня нет «родственных душ», а других я приглашать в подружки не хочу.

– Но фата-то у тебя будет?

– А как же! Без фаты я не буду себя чувствовать настоящей невестой. В тот вечер, когда Мэтью привез меня со станции, я сказала Марилле, что я слишком некрасива, чтобы кто-нибудь захотел на мне жениться – разве что какой-нибудь миссионер. Мне казалось, что миссионеры не очень-то разборчивы – не всякая девушка захочет жить среди каннибалов. Поглядела бы ты на миссионера, за которого вышла замуж Присцилла! Красив и загадочен, как тот принц, о котором мы с тобой когда-то мечтали. А как одевается! Я в жизни не встречала человека, на котором бы так сидел костюм. И как влюблен в Присциллу – только и говорил о ее «неземной красоте». Правда, в Японии нет каннибалов.

– Во всяком случае, твое венчальное платье – просто чудо, – восхищенно проговорила Диана. – Ты в нем выглядишь настоящей королевой – высокая, стройная, с царственной осанкой. Как ты ухитряешься сохранять фигуру, Энн? А я все толстею – еще чуть-чуть, и не поймешь, где у меня талия.

– Это уж, видно, как кому на роду написано, – сказала Энн. – Во всяком случае, миссис Эндрюс не заявит тебе, как мне, когда я вернулась из Саммерсайда: «Ты все такая же тощая, Энн». Ладно бы – стройная, а то – тощая.

– Миссис Эндрюс признала, что твое приданое не хуже, чем у Джейн, хотя Джейн вышла замуж за миллионера, а ты – за «нищего доктора без цента за душой».

Энн засмеялась.

– У меня и правда хорошие платья. Я люблю красивые вещи. Никогда не забуду свое первое нарядное платье – то, которое Мэтью подарил мне для выступления в школьном концерте. До этого мне приходилось носить ужасно некрасивые вещи. А в тот вечер у меня будто выросли крылья.

– Помнишь, на концерте Джильберт декламировал «Бинген на Рейне» и так выразительно посмотрел на тебя, говоря «Но есть другая, не сестра…». А ты жутко сердилась на него за то, что он сунул в нагрудный карман твою тюлевую розочку. Тогда тебе и не снилось, что ты выйдешь за него замуж.

– Что ж, опять же, видно, так мне на роду было написано, – рассмеялась Энн, и они пошли вниз.