Файнберг В. Л. Иные измерения. Книга рассказов
| Вид материала | Книга |
СодержаниеОднажды в Тунисе |
- Макс Фрай Чайная книга, 3047.43kb.
- Неприкаянные сборник рассказов Москва 2010, 5489.54kb.
- Гейман Нил — Книга кладбищ (любительский перевод), 2534.05kb.
- 2. Т84. Государственные поверочные схемы т 84 Измерения геометрических величин, 3468.15kb.
- Практическое задание на поиск информации в глобальной компьютерной сети Интернет. Вопрос, 1531.76kb.
- Владимир Файнберг Второе посещение острова, 1914.91kb.
- Иные миры, 3004.29kb.
- Пути в иные измерения (Часть, 2604.94kb.
- Ю. нагибин из «Рассказов о Гагарине» Ворота в небо, 371.17kb.
- Лекция Экспериментальные методы измерения равновесной адсорбции, 296.24kb.
Однажды в Тунисе
Чем дольше он ждал здесь, за маленьким шатким столиком у наружной стены кофейни, тем сильнее ощущал овладевающее им непонятное смятение.
Особенно после того, как эти двое, пожилой и помоложе, вышли из переполненного заведения, держа в одной руке по стаканчику с какой-то черной жидкостью, в другой — по белому стульчику из пластика. Мельком глянули на тесно уставленный столиками тротуар, за которыми тоже почти не было свободных мест, глянули на него, одиноко попивающего кофе из белой чашки. Подсели.
Было начало пятого. Жара и не думала спадать. Хотя солнце передвинулось, освещало уже противоположную сторону забитой грузовиками и такси улочки, а не ту, где он томился в тени среди прибоя клокочущей арабской речи.
Он зачем-то решил напомнить себе, что он счастлив. С молодой женой и чудесной четырехлетней дочкой. Осуществилась затаенная с детства мечта — Африка. И самое главное — дожил до первого года третьего тысячелетия. С ума сойти, если вспомнить, сколько раз мог погибнуть в том сумасшедшем двадцатом веке, как погибли, поумирали многие из тех, кого он когда-то знал… Кажется, все конфликты, все войны затухают. Так или иначе границы стираются, народы смешиваются по всему земному шару. Что-то доведется увидеть, застать, если Бог подарит еще хоть немного жизни?
Кофе кончился. Неизвестно, сколько еще нужно было ждать. Он пожалел о том, что не может принести себе еще кофе — не взял у жены ни динара, пообещал никуда не уходить с этого места. Она и дочка могли появиться с минуты на минуту. А могли и через час. А то и через два. Кто его знает, сколько провозится в этот раз дантист?
Пожилой араб в выгоревшей феске и с какими-то пыльными усами прервал разговор со своим более молодым собеседником, тронул за руку, о чем-то спросил.
— Не понимаю, — ответил он по-английски.
Тогда тот откинул полу тонкого халата, столь же пыльного цвета, вытащил из кармана колоду затрепанных карт.
— Белот, — сказал он, явно предлагая присоединиться к игре. И повторил: — Белот.
— Нет. Благодарю. И они принялись играть вдвоем. Вообще говоря, он был азартен и с удовольствием перекинулся бы сейчас в карты, чтобы скоротать время. Но, во-первых, он не умел играть в белот и знал название этой игры только из старых французских романов. А во-вторых, почти неуловимый запах опасности исходил от этих двоих, от этой кофейни, откуда, несмотря на грохот транспорта, слышался стук костяшек домино, чьи-то выкрики.
«Будний день, еще рабочее время не кончилось, — думал он. — Никто не работает. Впрочем, понятно — безработица. Бывшая французская колония…»
По тротуару мимо галдящих столиков нескончаемым потоком текло шествие: иссохшие старцы в халатах, с четками в руках, толстые женщины в пестрых платьях, накрытые белыми покрывалами. Иная, придерживая рукой, несла на голове узел с каким-то добром; иная несла себя среди стайки цепляющихся за ее одежду детишек мал-мала меньше. Фланировали туда-сюда продавцы лотерейных билетов, живых кур со связанными лапками.
Босоногий подросток выскочил из кофейни, скрылся в толпе. И вот уже бежит обратно с похожим на саксофон дымящимся кальяном.
- — Американ? — вопросил вдруг человек в феске.
- — Но.
- — Инглезе? Испаньоль? Френч?
- — Дойч? — вмешался второй араб, тасуя карточную колоду. На одном из его пальцев мелькал перстень.
- — Россия, Москва, — сказал правду и поймал себя на том, что хочет отвязаться от людей, которые ничего плохого ему не сделали, чье любопытство здесь, в захолустном городке, где, видимо, иностранцы редкость, вполне обоснованно.
- — Мистер, где ты тут живешь? — назойливо спросил человек с перстнем.
- — Отель «Абу наваз Монастир», — зачем-то опять сказал правду.
Человек с перстнем отложил свои карты тыльной стороной вверх, поднялся и, отойдя в сторону, вынул из бокового кармана пиджака мобильный телефон.
«Вздумал позвонить по своим делам. Или какой-нибудь агент тайной полиции…» — ощущение опасности нарастало.
Они снова сражались в карты, а он, не имея возможности уйти, заставил себя думать о том, как добр и отзывчив здешний народ.
Хотя бы молчаливая Айша, ежедневно, пока они были на пляже, убирающая их номер в приморском отеле; или курчавый садовник, ежеутренне с трогательной тщательностью поливающий из шланга землю под каждым растением в роскошном парке.
Или тот же Али — одинокий охранник расположенного у отеля вечно пустующего магазинчика кожаных изделий. Когда неделю назад у жены сломался «мостик», немедленно созвонился с практикующим в этом городке врачом дантистом, объяснил им, как доехать, вызвал такси.
И вот теперь жена с дочкой третий, последний раз находились там, в зубоврачебном кабинете за несколько кварталов отсюда, а он их ждал в условленном месте.
Конечно, нужно было бы пойти навстречу жене и дочке, но те, возвращаясь, могли отклониться куда-нибудь в сторону за мороженым или затеряться на базарчике, возле которого прямо на тротуаре рядом с бесхитростными сувенирами продавали кроликов в проволочных клетках, гирлянды тех же кур со связанными лапками. Еще не хватало разминуться.
- — А вы кто? — спросил он по-английски пыльного старца в феске.
- — Профессоре, — неожиданно ответил он по-итальянски. — Преподаю арифметику в школе.
— А вы?
Вместо ответа человек с перстнем указал на резко тормознувший у бровки тротуара допотопный «фольксваген», откуда выскочил здоровяк в ядовито-зеленом тренировочном костюме.
— Халед! Я есть Халед! Говорю по-русски! Тур по городу! Все покажем!
— Спасибо. Не могу.
Сорвали со стула, больно подхватили с двух сторон, поволокли к раскрытой дверце автомобиля. Ни одного полицейского не было видно ни слева, ни справа. Но тут вдалеке заметил сквозь движущийся поток прохожих родные лица жены и дочери, евшей мороженое.
Страх за дочку придал силы. Ринулся к ним, вырвался, добежал.
Через несколько минут, уже в такси, выезжающем из городка на шоссе, оглянулся. «Фольксвагена» сзади вроде не было.
— Смотри, как мне замечательно сделали зубы. Отдала наши последние деньги, — сказала жена. — А ты как провел время с этими бездельниками?
— Чудесно. Чудесно провел время.