Российские немцы в инонациональном окружении: проблемы адаптации, взаимовлияния, толерантности международная научная конференция

Вид материала

Содержание

Немецкое население в Азербайджане: проблемы адаптации, обособленности, взаимовлияния и толерантности
А. А. Герман

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 27

С. Зейналова^¹⁹³

(Баку)

Немецкое население в Азербайджане: проблемы адаптации, обособленности, взаимовлияния и толерантности

Азербайджан, находящийся на стыке, пересечении Запада и Востока, в различные периоды истории становился родиной для представителей разных народов, национальностей, живших и творивших здесь. На сегодняшний день сохранившееся этническое разнообразие, мирное проживание на одной территории, в едином обществе, государстве представителей многих национальностей, культур, конфессий представляет большой интерес и свидетельствует о толерантности, миролюбивом и уважительном отношении азербайджанского народа к различным культурам. На протяжении столетий на территории Азербайджана в совокупности проживали представители как западных, так и восточных культур, жизнь и деятельность которых требует научного исследования и глубокого анализа. Одними из представителей западной, европейской культуры, проживавших на протяжении длительного периода на территории Азербайджана, были немцы.

Отметим, что с 1990-х годов усиленно проводились исследования в области изучения различных вопросов истории немецкого населения Азербайджана, раскрытие архивных документов, исторических источников. В настоящее время, когда в мировой науке проводятся большие исследования относительно связей и взаимовлияния различных цивилизаций, межкультурного диалога, изучение локальных вопросов жизни и деятельности немецкого населения как представителей далекой европейской культуры в Азербайджане вызывает интерес и является наглядным примером, свидетельством взаимоотношений западной и восточной культур в едином обществе. В результате, в исследовании данной проблемы следует обратить большое внимание на процесс и особенности адаптации немцев как представителей иностранного народа на территории Азербайджана, вопросы взаимоотношений, межкультурного диалога, взаимовлияния и толерантности, которые требуют научного подхода и анализа.

* * *

Напомним, что в результате сложившихся исторических причин, связанных с тяжелым экономическим положением, усилением сектантских движений, миграционных настроений в разоренной в ходе наполеоновских войн Германии, с другой стороны, активно проводимой российским царизмом переселенческой политики в новозавоеванном Кавказском регионе, в целях создания прочной социально-политической, этно-конфессиональной опоры, с 1816 г. проходило переселение группы немецких крестьян – выходцев из Вюртемберга на Южный Кавказ. В 1818 г. около 500 немецких семейств достигли территории Грузии, где основали 6 поселений. Однако ввиду нехватки земель, российскими властями было решено часть немецких семей поселить на территории Азербайджана, что вызвало их недовольство, по-видимому, ввиду нежелания отдаляться от общей массы немецких переселенцев. В итоге, в 1819 г. под конвоем приблизительно 200 семейств были переселены на территорию Азербайджана в Елизаветпольский округ, где основали две немецкие колонии – Еленендорф и Анненфельд^¹⁹⁴. К началу XX в., вследствие экономического и демографического роста, число немецких колоний на территории Азербайджана увеличилось и доходило до восьми – Еленендорф, Анненфельд, Георгсфельд, Алексеевка, Грюнфельд, Эйгенфельд, Траубенфельд, Елизаветинка, находившихся на местах старых азербайджанских селений в Ханларском, Шамкирском, Казахском районах.

После переселения и основания поселений, немецким переселенцам, оказавшимся в совершенно незнакомом для них регионе со своими особенностями и традиционным развитием, необходимо было освоиться на новых территориях, обосновать своё хозяйство, предстояло пройти целый этап адаптации. В целом динамику развития немецких колоний в Азербайджане можно разделить на несколько этапов.

Период с основания первых немецких колоний в Азербайджане (1819 г.) до середины XIX в. можно назвать первым периодом – адаптации, первоначального становления. В этот период наблюдалась определенная нестабильность в жизни немецких переселенцев, что было связано с обустройством поселений, эпидемиями, разрушениями в ходе проходивших в регионе русско-иранских войн. Хозяйственная деятельность колонистов носила потребительский характер, удовлетворяя нужды и потребности самих поселенцев.

Такое положение немецких колоний в этот временной промежуток было естественным, т.к. немцы, переселившиеся из далекой Германии в абсолютно неизвестный для них Кавказский регион, должны были привыкнуть к новым условиям жизни, климату, адаптироваться среди местного населения, понять и приспособиться к традициям и особенностям экономического, культурного развития края. И эти процессы требовали определенного времени.

Многие факты, исследования свидетельствуют о том, что немецкие крестьяне в первоначальный период вели довольно замкнутый образ жизни. В данном случае интересными являются сведения, представленные в записках путешественника Моренаса, странствующего на Кавказе и побывавшего в 1830 г. в Азербайджане, в которых отмечалось: «Две немецкие колонии (Еленендорф и Анненфельд. – С. З.), живя уже десять лет среди азиатского народа, ничего от него не почерпнули, даже в полезных вещах. Жители сих двух колоний живут и, кажется располагают долго еще жить на берегах Куры, как будто бы никогда не расставались с берегами Рейна. Они знают то, что знали при выезде из отечества; они ничего не ввели нового и ничем не позаимствовались»^¹⁹⁵.

Со второй половины, а особенно с последней трети XIX в. немецкие поселения вступили в новый этап, характеризующийся прогрессивным развитием в сельском хозяйстве, возникновением некоторых отраслей промышленности. Вступление колоний в новый этап рыночных, капиталистических отношений привело к экономическому росту, непосредственно связанному с выбором и определением основных направлений деятельности, специализацией на виноградарстве и виноделие, многим изменениям в общем ходе, структуре их развития. В результате колонисты смогли войти в экономическую инфрастуктуру региона, перенять полезные для себя навыки и особенности местного развития, при этом проявляя и собственный потенциал и способности. Таким образом, во второй половине XIX в. первоначальный этап адаптации немецких переселенцев был завершен. Постепенно немецкие поселения расширялись и интегрировали в общерегиональное развитие. На наш взгляд, это было связано с совокупностью многих факторов, но, прежде всего, с экономическим подъемом. Создание немецкими поселенцами винодельческих предприятий, фирм, собственного хозяйства и производства способствовало росту торговли, их выходу на внутренние и внешние рынки и, тем самым влиянию, проникновению и отражению капиталистических отношений, получивших большое развитие в этот период на территории Азербайджана, на их структуре. С другой стороны, со второй половины, а точнее с 70-80-х годов XIX в. немецкие крестьяне были лишены определенных льгот в выплате налогов, предоставленных им с периода основания поселений, и были уравнены в податном обложении наравне со всем населением^¹⁹⁶. С 1874 г. согласно «Уставу о военной повинности», немцы-колонисты призывались на военную службу, свидетельством чему сохранились многие архивные документы, списки немецких призывников^¹⁹⁷. Также и в культурном развитии немецких поселений произошли изменения. С 1890 г. немецкие лютеранские приходские школы, основание которым было заложено колонистами с первых же десятилетий их проживания на территории Азербайджана, были подчинены Министерству Народного Образования с преподаванием предметов на русском языке^¹⁹⁸. Все эти факторы, ход событий способствовали в некоторой степени выходу немецких поселений из состояния определенного изоляционизма, замкнутости, расширению связей немецких переселенцев с окружающим их населением.

Однако, несмотря на эти процессы, немецким колонистам на протяжении всего своего проживания на территории Азербайджана были присущи черты обособленности, которые выражались и в хозяйственном, и в общественном, и в культурном развитии, о чем свидетельствуют многие источники. Хотя говорить об изоляционизме, либо абсолютной замкнутости немецких крестьян было бы необъективно, т.к. при возрастающем экономическом развитии, подъеме и расширении колоний наличие данных признаков было невозможным.

Наряду с немецкими поселениями, на протяжении XIX –XX вв. в различных районах, городах Азербайджана, особенно в г. Баку, жили немцы. Среди них можно особенно отметить деятельность немецких промышленников, как Сименсы, Бенкендорфы, ученых, архитекторов, инженеров, преподавателей – немцев, оставивших свой след в различных направлениях экономики, науки, культуры. Но, в отличие от немецких колонистов, немцы, проживавшие в частности в г. Баку, имели другой образ жизни, путь развития. Большинство из них переселились в Азербайджан из других губерний Российской империи, либо из Германии в различные годы и в основном по определенным деловым причинам и целям. В Баку по сведениям переписи, проведенной в 1913 г., проживало 3274 немцев^¹⁹⁹. Согласно данным переписи 1926 г. общая численность немцев в Азербайджанской ССР составляла 13149 лиц обоего пола, из которых 6428 немцев жили в Бакинском уезде^²⁰⁰. Городскому немецкому населению были присущи в большей степени признаки интеграции, расширения связей, развития в интернациональной среде, при этом, сохраняя национальные особенности, культурные ценности, что выражалось в основании лютеранской кирхи в Баку, немецких благотворительных обществ, школы и т.д.

В годы советской власти произошли определенные изменения в развитии немецких поселений. В частности, вследствие административных преобразований крупные немецкие села были переведены в статус городских поселений, в которых увеличилось количество армянского, айсорского, русского населения, что вызывало недовольство немецких поселенцев, желающих сохранить свою самобытность и моноэтничность. Но, несмотря на эти факты, мероприятия советской власти, и в этот период колонисты сохраняли черты обособленности и даже некоторой, присущей им, замкнутости. Так, в частности, созданный колонистами в 1922 г. винодельческий кооператив «Конкордия» объединил все восемь немецких поселений Азербайджана, более 90 % немецких крестьян, и объективно во многих источниках, обследованиях указывался как немецкий кооператив. Другим интересным фактом, свидетельствующим об обособленности немецких колонистов, были результаты коммунистической работы, проводимой среди немецкого населения республики. В отчете Немецкой секции при ЦК АКП (б) за 1926 г. указывалось 136 немцев – членов и кандидатов АКП (б), из которых 127 человек были немецкими партийцами Бакинской организации и 9 представителей от всех немецких колоний^²⁰¹. Как видно, вовлечение в общественную, партийную деятельность в большей степени проявлялось среди немецкого населения Баку и в меньшей степени в немецких поселениях. На наш взгляд, это можно объяснить тем, что немцы в колониях жили сплоченно и компактно, занимались сельскохозяйственной деятельностью в единой общине, редко выходя за её пределы, тогда как немцы г. Баку - по сословному составу рабочие, служащие, интеллигенция и т.д., были вовлечены в процессы городской жизни и развивались, работали в другой, более интернациональной, идеологической атмосфере.

В развитии немецких поселений Азербайджана можно отметить множество фактов, свидетельствующих о наличии признаков обособленности и определенной замкнутости немецкого населения. Возможно, ведя в определенном смысле обособленный образ жизни, немецкое население старалось сохранить национальные, культурные особенности, привезенные ими со своей исторической родины и передаваемые от поколения поколению.

* * *

Процесс межкультурного диалога, взаимовлияния имел также свои особенности. Известно, что в результате длительного проживания вблизи, на одной территории, в едином обществе представителей различных культур, процессы их соприкосновения, взаимовлияния, диалога становятся неизбежными и естественными. При изучении истории немецкого населения эти процессы представляют большой интерес, т.к. немцы, переселившие в Азербайджан, имеющий свои исторические традиции, восточную культуру, мусульманское вероисповедание, оказались здесь в абсолютно далекой от них и не похожей среде. Конечно, вследствие проживания немецкого населения более столетия на территории Азербайджана, среди азербайджанского народа, здесь наблюдались процессы соприкосновения, взаимовлияния культур, что выражалось во взаимном обогащении опытом, знаниями, приемами в разных сферах жизнедеятельности и, в основном в хозяйственной, бытовой сфере. Так, к примеру, немцы-колонисты переняли у азербайджанского населения некоторые способы обработки, орошения земли, в частности оросительные системы выкачки грунтовых вод – кяризы, существующие и традиционные в Азербайджане с древности, местные приемы в виноградарстве – местные сорта винограда, средства передвижения – местные телеги (араба), а также взаимно, и азербайджанцы принимали у колонистов их традиционные особенности, применяемые в винодельческом производстве – европейские сорта винограда, лечебные средства, технические новшества, европейские фургоны и т.д.

Процессы взаимовлияния проявлялись и в культурной сфере. Немецкое население, сохраняя родной немецкий язык, письмо – готический шрифт, при этом знало и азербайджанский язык, на котором общалось с местным населением, а также владело и русским языком. Азербайджанцы, живущие рядом с немецким населением, также перенимали немецкие выражения. Во многих зажиточных, интеллигентных азербайджанских семьях придавалось большое значение наряду с изучением восточных языков, знанию европейских языков, в числе которых немецкий язык, литература, философия занимали ведущее место, в результате чего воспитателями, педагогами нанимались многие немцы. Также многие представители немецкого населения проявляли большой интерес к азербайджанской культуре, истории, литературе, языку. Наглядным свидетельством этому может быть деятельность археолога Я.И. Гуммеля – выходца из Еленендорфа, проводившего в 30-е годы археологические раскопки, исследования в Гянджинском районе, являвшегося автором научных работ по археологии, археоботанике^²⁰².

Можно привести многие примеры, свидетельствующие о связях, диалоге столь далеких и этнически, и территориально азербайджанской и немецкой культур. Однако, при этом, немцы, проживающие довольно длительный период в Азербайджане и, имеющие сравнительно небольшую численность как нацменьшинство (к 1939 г. в республике численность немцев составляла 23 133 человек)^²⁰³ старались сохранить вдали от исторической родины культурные ценности, черты национального самосознания, те традиционные особенности, привезенные ими из Германии в Азербайджан, ставший для них второй родиной. И, несмотря на наличие и расширение связей с местным населением, представителями других национальностей, проживавших в Азербайджане, даже создание смешанных браков среди немецкого населения не имело большого распространения, о чем свидетельствуют многие статистические сведения^²⁰⁴.

Общий образ немцев в Азербайджане формировался постепенно. По мере проживания в Азербайджане, основания собственного занятия, производства, экономического, культурного развития, отхождения от присущей замкнутости, расширения связей с местным населением, более отчетливо формировался и образ немцев среди азербайджанского населения, интеллигенции. В целом, согласно многим источникам, воспоминаниям, в Азербайджане сложился положительный образ немецкого населения, характеризуемый высоким уровнем экономического роста, особенно в области виноградарства и виноделия, грамотности, культурного развития. В частности, одним из таких исторических, этнографических источников является работа М.Г. Велиева (Бахарлы), написанная в начале прошлого века, в котором автором указан высокий уровень культуры и хозяйства в немецких поселениях^²⁰⁵.

Формирование такого образа, наличие мирных взаимоотношений, создание условий, доброжелательности, гостеприимства и в результате наблюдаемое высокое развитие немецкого населения, можно также считать и результатом толерантности, существующей в Азербайджане веками на протяжении истории по отношению к представителям различных народов и культур, проживающих здесь. К примеру, по переписи 1926 г. в Азербайджане проживали представители более 40 различных народностей, как восточных, так и западных^²⁰⁶. Т.е столетиями Азербайджану были присущи толерантность, мирное сосуществование и развитие представителей различных народов, отсутствие каких-либо признаков национального антагонизма. И наглядным примером этому можно рассматривать жизнь немецкого населения. Мирное отношение к немцам среди местного населения не изменилось и во время событий первой мировой войны. В источниках указывается о защите немецких крестьян представителями азербайджанской интеллигенции в годы первой мировой войны от возможности их выселения, отчуждения имущества^²⁰⁷. Даже после депортации немецкого населения 1941 г., имелись факты побегов немцев из спецпоселений обратно в Азербайджан, когда азербайджанцы – их бывшие соседи укрывали их в своих домах.

Таким образом, на протяжении проживания немецкого населения в Азербайджане имели место процессы адаптации и присущей им обособленности, межкультурного диалога, взаимовлияния и толерантности. Однако эти процессы не создавали каких-либо помех для немцев, составляющих небольшую группу нацменьшинства в Азербайджане, сохранить национальное самосознание, культурные ценности, придерживаться своих обычаев и традиций, религии, при этом, имея высокий уровень экономического, культурного развития.

А. А. Герман^²⁰⁸

(Саратов)

Межнациональные отношения в Республике немцев Поволжья

К моменту образования немецкой национально-территориальной автономии на Волге (1918 г.) отношения немцев и окружавших их народов в регионе уже имели определённые сложившиеся традиции. Наверное, наиболее точно эти отношения можно было бы назвать доброжелательным соседством. Более чем столетнее (1764 - 1871 гг.) проживание немцев под особым управлением, на основе особых законов способствовало длительному сохранению изоляции немцев от русских и других народов региона. Кроме того, немцев и их соседей серьёзно разделяли приверженность различным религиозным конфессиям, особенности национального менталитета.

Всего за 10 лет до революционных событий 1917 г. о немцах Поволжья можно было прочесть следующее: «Немцы-колонисты живут замкнутой жизнью, строго придерживаясь своей лютеранской и католической религии, обычаев и нравов своей страны, почти не поддаваясь влиянию склада жизни России..., сохраняя родной язык и едва владея русским и то лишь настолько, насколько им это необходимо. Браков с русскими не бывает, а во всём складе жизни и умственном кругозоре проглядывает... влечение к родному фатерлянду^²⁰⁹.

Вместе с тем нельзя не отметить и того факта, что после 1871 г., когда был ликвидирован колонистский статус и немцы-колонисты приобрели общероссийский статус поселян-собственников начался постепенный процесс их интеграции в социум, сложившийся в Поволжье на рубеже двух веков и представлявший собой порождение противоречивых процессов взаимодействия старого аграрного и нарождавшегося нового индустриального обществ. Интегративные процессы неминуемо сближали немцев прежде всего с русскими, объективно заставляли их впитывать в себя часть русской культуры. Этому способствовали введение обязательного преподавания русского языка в немецких школах, перевод делопроизводства на русский язык, служба молодых немцев в армии, миграция безземельных крестьян в город в поисках работы, отходничество, участие немцев в работе государственных и земских учреждений, ряд других факторов. Наиболее быстро и активно впитывали в себя русскую культуру, перенимали русский уклад жизни нарождавшийся слой немецких предпринимателей, городские жители, светская интеллигенция. Медленнее эти процессы шли на селе. Тем не менее и там развитие рыночных отношений, подчинённость немецких и русских сёл общим административным органам и органам земского самоуправления объективно сближало русских и немцев. Укреплялись связи между их сёлами, особенно там, где они располагались друг подле друга. Имелось немало фактов заключения соглашений о совместном пользовании теми или иными угодьями или их передаче в аренду. Немецкие ремесленники (кузнецы, сапожники, плотники и др.) находя работу в русских сёлах, переселялись туда. К примеру, до сих пор в селе Семёновка Фёдоровского района Саратовской области от стариков можно услышать предание о великолепном мастере немце-кузнеце Пилинге, который поселился в этом русском селе в первые годы ХХ века, а на местном кладбище до сих пор красуется чудом сохранившийся выкованный им большой и красивый могильный крест^²¹⁰. В свою очередь, постепенно и русские начали селиться в немецких колониях. Это были учителя, батраки, торговцы, ремесленники.

Объективный эволюционный процесс взаимоузнавания и сближениянемцев и их соседей в Поволжье, как и во всей России был прерван начавшейся Первой мировой войной. Организованная властями и национал-патриотами истерическая антинемецкая кампания вкупе с большими людскими потерями на фронтах, принесшими горе в русские семьи, естественно привела к значительному ухудшению отношений между немцами и русскими в регионе. В свою очередь национальная дискриминация немцев в Поволжье способствовала их национальной консолидации и дала почву для развития национального движения за самоопределение после Февральской революции 1917 г., которое преследовало, однако, лишь цели национально-культурной автономии^²¹¹.

Отмечая определённую неприязнь к поволжским немцам, сформировавшуюся у русского населения региона в годы войны под воздействием уже упоминавшихся факторов, не следует, по нашему мнению, её переоценивать. Она практически никогда не достигала грани открытой враждебности, поскольку к этому времени в сознании местного русского населения немецкие «колонки» с их обитателями – «своими немцами» - стали неотъемлемым и устойчивым стереотипом их традиционного образа жизни и мира общения. Сказанное подтверждается достаточно спокойной реакцией русского населения на образование большевистской властью по инициативе определённых слоёв немецкой интеллигенции в октябре 1918 г. автономной области немцев Поволжья. Правда, область охватывала лишь территории, населённые немцами. Да и сами немцы, объединённые в область, судя по конкретным фактам, особенно не дорожили своей автономией и «национальной» властью, поскольку в годы «военного коммунизма» и гражданской войны автономия никак ими не ощущалась, а главной задачей «национальной» власти стало мыслимое и немыслимое выколачивание продовольствия у немецких крестьян. Причём исходя именно из «национальных» соображений нормы продразвёрстки, накладывавшиеся на немецкие сёла были значительно выше, чем в соседних русских сёлах и уездах. Один из руководящих деятелей области немцев Поволжья, Я. Суппес, в письме в ЦК РКП(б) приводил пример, когда на его родное село Франк в 1920 г. была наложена развёрстка в 93 тыс. пудов хлеба, в то время как для имевшего примерно то же число крестьянских хозяйств и такую же посевную площадь соседнего села Александровки Аткарского уезда норма продразвёрстки составляла всего 3 тыс. пудов зерна^²¹².

Казалось бы, что столь своеобразная «национальная» продразвёрстка должна была обострить межнациональные отношения. Однако этого не произошло. И немцы, и их соседи русские прекрасно понимали, что виновником дискриминации немцев в данном случае являлась большевистская власть. Противостоя жестокой антикрестьянской политике большевиков, они, нередко, опирались друг на друга. Ярким свидетельством антибольшевистской солидарности русских и немцев в 1920 г. стало массовое движение крестьян Ровненского уезда области немцев Поволжья за выход из немецкой автономии и присоединение к соседнему Новоузенскому уезду, а также неоднократно имевшие место факты, когда жители немецких сёл, спасая своё зерно от реквизиции властей, прятали его в соседних русских сёлах. Эти факты весьма красноречивы и говорят о многом. Вряд ли бы немецкие крестьяне в условиях тотальной продразвёрстки рискнули прятать зерно «у русских», если бы между жителями сёл не существовали давние, проверенные, доверительные отношения. Дело дошло до того, что руководству области немцев Поволжья пришлось обратиться к продовольственным органам соседних Пугачёвского и Новоузенского уездов с просьбой «пропустить» через граничащие с немецкой областью русские сёла продотряды, что и было в конце концов сделано^²¹³. Немецкие крестьяне поддержали антибольшевистское восстание русских крестьян весной 1921 г. и распространили его на территорию области немцев Поволжья. Ряд повстанческих отрядов, действовавших в области по национальному составу был смешанным^²¹⁴.

В то же время наше видение проблемы было бы односторонним, если бы мы не упомянули и о фактах другого рода, имевших место во взаимоотношениях немцев и их соседей в Саратовском Поволжье на рубеже 1910-1920-х гг. В частности, речь идёт об отдельных кровавых столкновениях жителей немецких сёл со своими русскими, украинскими и др. соседями «на почве голода»^²¹⁵. Как правило их причиной было взаимное воровство. Доведённые до отчаяния голодом люди совершали тайные вылазки на «сопредельную» территорию, воруя зерно, вылавливая рыбу, сусликов и пр. Над пойманными ворами устраивался самосуд, что, в свою очередь, вызывало негативную реакцию и ответные действия соседей. Так молниеносно вспыхивали жестокие межнациональные микровойны в масштабах двух соседних сёл. Войны быстро заканчивались, но порождённая ими взаимная ненависть сохранялась надолго. В ходе крестьянского восстания 1921 г. имели место стычки между немецкими и русскими повстанческими отрядами, когда немцы пытались препятствовать вывозу хлеба со своей территории, защищали свои сёла от грабежей.

В 1922 г. произошло событие во многом определившее характер дальнейших взаимоотношений немцев и русских в Саратовском Поволжье. Речь идёт о территориальном «округлении» области немцев Поволжья. До этого события область, включавшая в себя только немецкие сёла и принадлежавшие им земельные угодья, представляла собой набор отдельных, часто несвязанных между собой клочков территории и в таком виде, конечно же как самостоятельная хозяйственно-экономическая единица существовать не могла. «Округление» представляло собой включение в состав области немцев Поволжья всех русских, украинских, татарских, эстонских и др. сёл и их земельных угодий, располагавшихся между немецкими сёлами или находившихся в анклавах, глубоко врезавшихся в территорию автономии. В результате в состав области был включён целый Покровский уезд и ряд волостей соседних уездов Саратовской губернии. «Округление» проводилось административным порядком по решению ВЦИК РСФСР без учёта мнения населения, проживавшего на этой территории и вопреки сопротивлению руководства Саратовской губернии.

«Округление» привело к увеличению территории области немцев Поволжья на 39 %. Она стала компактной и округлой. Однако в результате область перестала быть мононациональной. Население области увеличилось на 64 % и составило 527,8 тыс. человек. Немцы стали составлять 67,5 %, остальное население составили: русские - 21,1 %; украинцы - 9,7 %, другие народы - 1,7 %^²¹⁶. Многонациональный состав «округлённой» автономной области, наличие до одной трети ненемецкого населения объективно ставил перед её руководством проблему регулирования межнациональных отношений, прежде всего отношений между немцами и русскими, к последним очень тесно примыкали украинцы, уже почти ассимилировавшиеся с ними. Как показало дальнейшее развитие событий, эти отношения в решающей степени зависели от политики, проводившейся как центром, так и областным (с 1924 г. республиканским) руководством немецкой автономии.

Нам не удалось обнаружить архивных и других источников, которые бы хоть как-то свидетельствовали о серьёзном недовольстве русских и украинцев, татар, мордвы, казахов и др. тем, что они вошли в состав немецкой автономной области, об их сопротивлении этому вхождению. Если бы такие факты имели место, то несомненно этот вопрос рассматривался бы партийным и советским руководством и автономной области немцев Поволжья и тем более руководством Саратовской губернии, как уже отмечалось, выступавшим против передачи своей территории в состав немецкой автономии.. О реакции населения, попавшего под «округление» мы можем судить по тому, что говорилось об этом, в частности, на Х областном съезде Советов (ноябрь 1922 г.): «Отношение населения к округлению в начале было неопределённым, так как к тому времени распускались разного рода небылицы вроде таких, что дескать нас всю зиму кормили американцы, так нас теперь продали им. Иные говорили: приехали немцы из Германии и т. п. Против этой злой пропаганды были приняты соответствующие меры. Масса товарищей была разослана на места для информации населения об истинном положении вещей и для разъяснения ему причин округления области. Настроение населения сразу определилось и оно подтвердило необходимость такого округления. Все сплетни, слухи были устранены, и мы могли приступить к правильной и равномерной работе»^²¹⁷.

Спокойная реакция населения, как представляется, была обусловлена тем, что для него смена административной подчинённости мало что меняло в обыденной жизни. Самое главное, что никто не покушался на традиционный образ жизни русских и украинских крестьян, на их национальные интересы. Такая ситуация, однако, длилась недолго.

С 1924 г. в Республике немцев Поволжья, как и в других национально-территориальных образованиях начала проводиться инспирированная центром политика «коренизации», то есть политика, направленная на усиление роли немецкого языка во всех сферах общественной жизни. Об этом явлении в жизни АССР немцев Поволжья мы уже подробно писали,^²¹⁸ поэтому остановимся лишь на некоторых аспектах «коренизации».

Политика «коренизации», проводившаяся в АССР НП в 1920-е гг. вытекала из основных принципов «ленинской национальной политики» и была направлена на формирование кадрового состава партийных, советских и хозяйственных учреждений из лиц коренной национальности, то есть немцев, а также из людей других национальностей, владевших языком немецкого населения. Как показала практика, реализовать политику «коренизации» в Немреспублике, как это предписывалось указаниями сверху, оказалось делом весьма сложным, а подчас и нереальным. Причём наибольшее противодействие политике «коренизации» оказывалось в верхних эшелонах интернационального управленческого аппарата. Он был вполне доволен своим положением, создав себе определённый комфорт. Требования «коренизации» заставляли его предпринимать усилия в направлении, не сулившем никаких конкретных выгод и, следовательно, создавали дискомфортное положение. Поэтому и существовало скрытое сопротивление «коренизации» не только со стороны русскоязычных бюрократов, но и чиновников-немцев.

Попытки ужесточить требования к проведению «коренизации», предпринятые в 1927 г., привели к существенному усилению элементов администрирования, так называемым «перегибам» и в конечном счёте обострили отношения между немцами и русскими в некоторых республиканских и кантональных организациях и учреждениях. Так, например, бюро обкома партии вынуждено было рассматривать вопрос о проявлении национального антагонизма между немцами и русскими в Старо-Полтавской кантональной парторганизации. В этом, практически на сто процентов русском кантоне пытались насаждать силовыми методами изучение немецкого языка. Серьёзный конфликт на национальной почве в связи с «коренизацией» произошёл в Наркомате земледелия^²¹⁹.

В целом политика «коренизации», наряду с хозяйственно-политическими мероприятиями, и прежде всего хлебозаготовками, с политикой усиления командно-административных методов управления во всех сферах общественной жизни, к концу 1920-х гг. привела к заметному ухудшению межнациональных отношений в Немреспублике. На бытовом уровне значительно вырос русский национализм, явившийся своеобразной реакцией русского населения на проводившиеся в Немреспублике кампании. Представляется, что партийное руководство АССР немцев Поволжья довольно точно увидело его источники в непоследовательной и двуличной политике Центра: «Представьте себе, что Москва даёт определённые директивы, а места выполняют эти директивы. Те, над которыми выполняются эти директивы, рассуждают так: "Калинин писал, что не надо делать нажим в хлебозаготовках, Рыков писал, что не надо насильно распространять облигации, ясно, что Покровск это делает, тут немцы виноваты..." У нас говорят, что "немцы нас насилуют",- это самый простой перевод какого-нибудь политического вопроса на национальный язык»^²²⁰.

На практике антинемецкие настроения определённой части русского населения вылились, в частности, в стремление ряда русских сёл Золотовского, Старо-Полтавского, Каменского, Покровского кантонов выйти из Немреспублики и войти в состав соседней Саратовской губернии^²²¹.

Та же политика Центра вызывала антирусские настроения среди некоторой части немецкого населения, особенно в сёлах. Руководство Немреспублики с этой стороны подвергалось критике за то, что слепо идёт на поводу у Москвы и не отстаивает интересы немецких крестьян. Существенная часть немецкого населения выражала своё недовольство и несогласие с решением о вхождении Немреспублики в состав Нижне-Волжского края, не без оснований опасаясь, что этот политико-административный акт приведёт к дальнейшему ущемлению самостоятельности и национальной специфики поволжских немцев во всех сферах общественной жизни^²²².

Серьёзно обеспокоенное положением дел, сложившимся в сфере межнациональных отношений, партийно-советское руководство АССР немцев Поволжья требовало от местных кадров «подняться над уровнем обывательщины», и превратить, в частности, празднование 10-летнего юбилея Немреспублики в «торжество национальной политики всей нашей партии». Однако пока существовали источники, порождавшие бытовой национализм, невозможно было добиться полной межнациональной гармонии. События 1930-х годов также полностью подтверждают этот тезис.

Не лучшим образом на отношения между немцами и русскими и другими соседями повлияли социальные встряски, вызванные коллективизацией и особенно действием «штурмовых бригад» (по своей сути ничем не отличавшихся от продотрядов 1919 - 1920-х гг.), выполнявших в начале 1930-х гг. «революционные самообязательства» по заготовке хлеба. Нет необходимости объяснять, каким испытаниям подвергались межнациональные отношения, когда, скажем, «штурмовая бригада», составленная из русских передовиков-колхозников отбирала хлеб у немецких крестьян или, наоборот, ударники-немцы «штурмовали» русское село^²²³.

В ноябре 1930 г., а затем неоднократно и в последующие годы на почве нищенского уровня жизни и тяжёлых условий труда происходили столкновения между русскими и немецкими рабочими на лесозаводах в г. Покровске – Энгельсе, между немцами и казахами в совхозе «Спартак» и др.^²²⁴

В ноябре 1933 г., когда ещё не был изжит голод, унёсшиё многие тысячи жителей Немреспублики, серьёзный инцидент произошёл в Марксштадте. Местные грузчики, как отмечалось в донесении в обком ВКП(б), «зверски» избили водителей Астраханской автоколонны, вывозивших на машинах зерно нового урожая из Марксштадта. В ходе избиения раздавались крики: «Бей русских !», «Бей за то, что вывезли весь хлеб !» Делу был придан политический характер, и все виновные понесли суровое наказание^²²⁵.

Не способствовало укреплению дружеских отношений между немцами и их соседями в Республике немцев Поволжья гуманитарная помощь, поступавшая в 1934 - 1935 гг. из-за рубежа. Её размеры были достаточно большие^²²⁶.В то время как голодные немцы благодаря этой помощи могли хоть как-то улучшить своё существование, точно так же голодавшие русские, украинцы и представители других народов были такой возможности лишены. Не случайно, поэтому, ненемецкое население Немреспублики достаточно дружно поддержало кампанию «борьбы с гитлеровской помощью», проводившуюся в то время партийным руководством и органами НКВД^²²⁷.

Во второй половине 1930-х гг., как известно, проводилась активная борьба с «немецким национализмом», был взят курс на «интернациональное воспитание» населения Республики. Кроме того, это было относительно спокойное время в социально-экономической сфере, когда материальное благополучие и уровень жизни всех жителей Немреспублики заметно повысились, а голод, как перманентное социальное явление, был изжит^²²⁸. Такая политика центрального и местного руководства способствовала значительной консолидации всего многонационального населения Республики. К этому времени правящему режиму удалось вырастить и воспитать достаточно большое число людей новой «социалистической» формации - фанатично приверженных большевистскому режиму и мифу, видевших окружающий мир лишь сквозь призму «классовой борьбы» - подлинных «винтиков» сталинской системы. Прежде всего это была молодежь. В такой среде национализм и национальная неприязнь не имели питательной почвы. Они ушли на задворки сознания. В этот период времени в документах партийных и советских органов, в том числе и в закрытых (например, в «особых папках» обкома ВКП(б) АССР НП), фактов межнациональной розни практически не отмечается. Зато мы имеем множество воспоминаний-свидетельств как русских, так и немцев, отмечающих вполне благополучные и даже очень добрые отношения между русскими и немцами накануне войны. Факты таких отношений зафиксированы как в Энгельсе - столице АССР немцев Поволжья, так и во многих сёлах - немецких, русских, смешанных.

Ситуация резко изменилась в худшую сторону с началом войны в июне 1941 г. Хотя официально какое-то время руководство СССР демонстрировало свой интернационализм, подчёркивало, что оно не смешивает советских немцев с немцами Германии - страны, совершившей агрессию и даже пыталось использовать поволжских немцев в контрпропагандистской кампании на население и вооружённые силы Германии, тем не менее, в отношении к немцам на бытовом уровне со стороны соседей русских, украинцев и др. нарастала неприязнь и враждебность, быстро всплывали старые предрассудки. В свою очередь, среди немцев попадались такие, что откровенно радовались победам Гитлера и надеялись на скорую гибель Советского Союза. Иногда они отваживались говорить об этом вслух, в их высказываниях отмечались пренебрежительно-оскорбительные выпады в адрес русского народа. Органами государственной безопасности было зафиксировано немало таких разговоров. Как правило авторы подобных высказываний арестовывались, их судили по законам военного времени^²²⁹.

Опубликовав оскорбительный для немцев Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. и приняв решение об их депортации из Поволжья, советские руководители тем самым открыто санкционировали антинемецкую шовинистическую кампанию. Можно себе представить какого накала достигла эта кампания, если в качестве патриотического поступка в донесении первого секретаря обкома ВКП(б) АССР НП С. Малова в Москву от 2 сентября 1941 г. фигурирует следующее высказывание «одного рабочего» : «Да, вот теперь они (то есть немцы. - А. Г.) запоют не так. Пусть и туда поедут так же дружно, как они старались втирать свою немчуру вокруг! Теперь я спокойно могу пойти на фронт, зная, что моя семья будет вне опасности от внутреннего врага»^²³⁰.

Однако, далеко не все русские, украинцы и др. в АССР немцев Поволжья поддались шовинистическому угару. Было немало и таких, кто сочувственно относился к немцам, продолжал сохранять к ним тёплые чувства, человеческое отношение. Об этом до сих пор хорошо помнят многие ныне пожилые немцы-волжане. Чаще всего вспоминают они участливые слова соседей, слёзы русских женщин, расстававшихся со своими немецкими подругами. В фонде Саратовского обкома ВКП(б) сохранились уникальные документы, подтверждающие отмеченное выше. В частности, «спецсообщение» № 124 сс от 13 сентября 1941 г. «О выражении сожаления и организации подарков для переселяемых немцев в столовой-ресторане № 7, в облпотребсоюзе, в дорпровсоже РУЖД и 43 средней школе»^²³¹. Как видим, даже в условиях угрозы репрессий находилось немало людей, в том числе ответственных работников, которые вопреки официальным установкам проявляли свои лучшие человеческие качества по отношению к коллегам и друзьям, столь неожиданно покидавшим их и уезжавшим навстречу неизвестности.

Итак, в период существования Республики немцев Поволжья отношения между немцами и их русскими, украинскими и др. соседями были довольно противоречивы и неоднозначны. Конечно, на бытовом уровне у значительной части как немцев, так и у их соседей существовали определённые предубеждения по отношению друг к другу, вызывавшиеся традиционными предрассудками. Однако в нормальных условиях жизни, когда те и другие могли сами определять свои отношения друг с другом, эти предубеждения никогда не мешали налаживанию дружественных связей, нормальных рабочих контактов. Как видно из множества примеров, периоды обострения межнациональных отношений вызывались политикой советского руководства, на словах декларировавшего дружбу народов, уважение прав национальных меньшинств, а на деле в процессе своих социально-экономических и политических экспериментов просто игнорировавшего национальные интересы как немцев, так и представителей других народов, проживавших в АССР немцев Поволжья. Именно создававшиеся властью экстремальные ситуации для всего многонационального населения республики порождали между немцами и их соседями обострение отношений и вражду. Представляется, что негативный опыт неуклюжего вмешательства советского руководства во взаимоотношения немцев и их инонационального окружения в АССР немцев Поволжья может послужить хорошим уроком для нынешних руководителей различных уровней, которым приходится сегодня, в сложных условиях российской действительности, решать проблемы межнационального общения.

Blog

Российские немцы в инонациональном окружении: проблемы адаптации, взаимовлияния, толерантности международная научная конференция

Содержание