Библиотека Альдебаран

Вид материала

Документы

Содержание Испания и португалия

Подобный материал:

• Библиотека Альдебаран, 2189.93kb.
• Библиотека Альдебаран, 535.18kb.
• Студенческая Библиотека Онлайн, 169.06kb.
• Библиотека Альдебаран, 1616.97kb.
• Библиотека Альдебаран, 5850.32kb.
• Библиотека Альдебаран, 3931.12kb.
• Библиотека Альдебаран, 7121.35kb.
• Библиотека Альдебаран, 2381.99kb.
• Библиотека Альдебаран, 1789.76kb.
• Библиотека Альдебаран, 1490.77kb.

ИСПАНИЯ И ПОРТУГАЛИЯ

Кадровая политика Гиммлера — Таммани холл — Совещание по разведке в Мадриде — Канарис и приказы Гитлера — Борьба разведок за Гибралтар — Подготовка к отступлению в Испании и Португалии — Наша разведка в Южной Америке.


Упомянутая беседа с Гиммлером ознаменовала наступление нового этапа в моей деятельности, теперь он звонил мне почти через день, сообщал о высказываниях и решениях Гитлера и членов его ближайшего окружения. Кроме возможности знакомиться с духовным миром высшего руководства, я узнал много интересного о методах работы самого Гиммлера. Я узнал, что именно он осторожно вел закулисную деятельность по созданию нового имперского руководства. Разумеется, поскольку он сохранял верность фюреру, это происходило только с ведома и согласия Гитлера. Его цель заключалась в том, чтобы назначить на все руководящие посты в государстве, будь то министерства, общественные организации, промышленность, торговля или культурные учреждения, членов СС. Этот процесс к тому времени зашел уже очень далеко, и можно себе представить, какую власть сосредоточил в своих руках Гиммлер как рейхсфюрер СС. Тогда я еще не знал, что выдвинув эту концепцию, Гиммлер одновременно намеревался «сделать» и меня. Я лишь замечал, что передо мной открывается все больше дверей и, к моему удивлению, со всех сторон мне оказывают все больше поддержки. Часто я испытывал смущение от того, что я пролагаю новые пути не только благодаря моим личным усилиям, а с помощью закулисных рычагов, направляющих мою деятельность. Не проходило недели, чтобы мне не звонил личный референт Гиммлера, который говорил: «Будьте добры пожаловать к рейхсминистру X.» или «вас приглашают на обед к генерал полковнику У.». Иногда мне приходилось встречаться с крупными хозяйственными руководителями или известными учеными. Позже Гиммлер объяснял мне, что эти контакты с верхушкой руководства государственных учреждений, вермахта, народного хозяйства и партии — своего рода тесты. По его словам, он беседует с каждым из тех, с кем он меня свел, подробно выспрашивая об их личном впечатлении обо мне, оценивая их по особой шкале тестов, — своеобразный контроль, характерный для «ордена СС».

Чтобы отобразить духовную атмосферу тех дней в кругах высшего руководства, можно привести следующий пример: в беседе с Гиммлером Гитлер заговорил о президенте США Ф. Д. Рузвельте как о человеке и государственном деятеле. Рузвельт, сказал Гитлер в частности, больной человек, не имеющий собственной политической концепции, подставное лицо, выдвинутое руководимым евреями партийным аппаратом демократической партии, так называемым Таммани холлом. А сам Таммани холл не что иное, как гигантский механизм для подкупа, объединяющий все слои общества вплоть до самых низов. Деньги, только деньги, неважно, в какой форме осуществляется подкуп и коррупция, вот девиз этого растленного сообщества. Он, Гитлер, требует от немецкой разведки, чтобы она любой ценой проникла в Таммани холл, так как убежден, что между этой организацией и международным «дном» существуют, несмотря на войну, тесные связи. Эти связи нам необходимо использовать, чтобы предпринять что нибудь против Рузвельта, — начиная от скандала вокруг коррупции и кончая покушением. При выполнении этого приказа мне порекомендовали воспользоваться источниками шефа криминальной полиции Небе, который одновременно был членом международной уголовно полицейской комиссии.

В уголовной полиции начали лихорадочно перерывать картотеки. Министерство юстиции занялось изучением всех заключенных как в Германии, так и во всех странах, оккупированных нами, с целью выявить преступников международного «класса». При этом старались прежде всего обнаружить известных мошенников, торговцев наркотиками и «живым товаром» и перепроверить их международные связи. Само по себе было интересно узнать, какую большую долю в этой прослойке составляла преступная «интеллигенция». Эти люди почуяли, что перед ними забрезжил рассвет и сочиняли напропалую о своих международных связях, лишь бы только вырваться на свободу. В конце концов было отобрано тридцать заключенных, среди них шесть женщин. Некоторых из них я вызывал к себе и пришел к убеждению, что эти висельники сразу же выдадут и продадут вражеской разведке полученное от нас задание, и что весь приказ Гитлера — чистая бессмыслица. Свое мнение я осторожно изложил Гиммлеру. После некоторых колебаний он спросил меня, как лучше всего положить всю эту историю под сукно. Этим и закончился сумасбродный приказ Гитлера.

Теперь я хотел совершить давно откладывавшуюся поездку в Испанию и Португалию. Ведь Канарис намеревался пригласить меня принять участие в созываемом в Мадриде совещании его так называемой «Военной организации Испании и Португалии». У адмирала было очень много друзей на Иберийском полуострове и он вообще прекрасно знал Испанию. В дорогу он взял для нас обоих английский исторический роман «Веллингтон в Испании», вокруг которого между нами однажды жаркой испанской ночью разгорелся спор. При этом я обратил внимание, насколько основательно он знаком с историей Испании. Я пытался противопоставить ему свои знания о Гойе и Веласкесе.

На этот раз Канарис по поручению Гитлера должен был прозондировать общую обстановку в Испании и попытаться при помощи испанских военных кругов повлиять на Франко, чтобы изменить его неуступчивую позицию. Однако стало давно доказанным фактом то, что Канарис никогда не относился серьезно к подобным приказам, полученным от Гитлера. Я сам был свидетелем того, как он отделывался от таких приказов: однажды вечером он должен был встретиться с сотрудниками испанского генерального штаба, чтобы переговорить с ними в свете полученных от Гитлера указаний. Около трех часов дня, за несколько часов до встречи, он продиктовал машинистке протокол совещания. В нем все аргументы испанцев были тщательно собраны и — как будто обсуждение уже состоялось — соответствующим образом сформулированы. Вечером телеграмма, направленная в министерство иностранных дел, была зашифрована и через час после начала совещания в Мадриде уже лежала на столе Гитлера.

Из сообщений начальников наших резидентур, собравшихся в Мадриде, для меня особый интерес представляло все, что касалось Англии. Обсуждались очень важные побочные связи одной крупной испанской моторостроительной фирмы, с помощью которых удалось создать ряд информационных пунктов в Англии и получить ценные сведения о производстве авиационных двигателей англичанами. Кроме того, речь шла о попытке получить доступ к результатам научных исследований и планам англичан, а также узнать, каким направлениям уделяется главное внимание. Для шпионажа в области торгового флота наша португальская группа располагала опытным и умелым сотрудником, работавшим в Ливерпуле; он специализировался по морским перевозкам в Западном полушарии. (Канарис наградил этого португальца Железным крестом первой степени). В частности, он наблюдал за рейсами так называемых «апельсиновых пароходов». Это были суда с грузом свежих фруктов, шедшие из Испании в Англию, в трюмы которых мы подкладывали ящики с особыми «апельсинами». К сожалению, в результате ошибки, допущенной при планировании операции, один из таких «ящиков с апельсинами» загорелся слишком рано и произвел большой переполох на Кадисском рейде. Со стороны испанцев последовал энергичный демарш, который, правда, не имел ощутимых последствий.

Подробно рассматривался также вопрос о диверсионной деятельности против Гибралтара. Подобно особым отрядам итальянского военно морского флота, действовавшим с большим успехом (их водолазы в своих резиновых скафандрах передвигались по морскому дну и, сидя верхом на торпедах, могли приближаться на близкое расстояние к противнику), мы также хотели наносить удары по английской крепости. Первое время итальянцы далеко опережали нас в этой области. Иногда им удавалось нанести удары даже по внутренней части порта Гибралтар, в результате чего англичане несли ощутимые потери в судах. В качестве базы итальянцы использовали, главным образом, североафриканское побережье, а мы оперировали из юго западной части Испании. Со временем нашим водолазам удалось подбираться вплотную к кораблям противника и устанавливать на их днищах взрывчатку. Наш диверсионный отряд доложил об успешном нападении на два эсминца, один корвет и три торговых судна. То, что пришлось пережить участникам этой атаки, выглядело фантастически. Успех операции сильнее, чем обычно, зависел от безукоризненной подготовки, за которую отвечала военная разведка. Необходимо было предварительно досконально выяснить характер и интенсивность судоходного движения, какие меры по безопасности предпринял противник (заградительные сети, прожектора, патрульные катера), все, что касалось погоды, течений, и множество других факторов. Наибольшего успеха военная разведка добилась благодаря тому, что сумела установить на северной оконечности африканского побережья, прямо напротив Гибралтара, аппаратуру новейшей конструкции. С помощью специального инфракрасного излучения можно было наблюдать все материальные объекты при полной темноте и на большом расстоянии, что напоминало действие своего рода радарного устройства. Это позволило нам держать под довольно жестким контролем пролив и военный порт Гибралтар и сообщать командованию нашего военно морского флота информацию о запланированных морских операциях противника, о перевозках его войск и грузов.

Немалое значение имело контролирование Гибралтара и для безопасности снабжения нашего африканского корпуса, который летом 1942 года под командованием Роммеля вновь перешел в наступление в направлении Египта. Естественно, английская разведка неоднократно пыталась помешать нам, но не смогла прервать нашу работу, — ей удалось лишь заставить нас сменить месторасположение наблюдательного пункта. Крупный «скандал» произошел позже, в ноябре 1942 года, когда союзникам удалось провести операцию «Факел» ³⁹, высадившись в Северной Африке, а наша военная разведка не сообщила точного места и срока высадки — обстоятельство, совершенно необъяснимое, если учесть интенсивность нашего наблюдения за деятельностью противника. Однако надо помнить, что все это произошло в то время, когда уже невозможно было вести успешную борьбу с изменой в рядах нашего вермахта, которая крайне неблагоприятно отразилась и на ходе боевых действий войск Роммеля в Ливии. В наших неудачах большую долю вины несет Канарис ⁴⁰ — он растрачивал свою энергию, все больше запутываясь в собственных, все более сложных и обременительных для него самого интригах и конспиративных хитростях. После того, как военная разведка перешла под мое руководство, мне были подчинены и специальные подразделения, о которых я говорил. Благодаря этому я ближе познакомился с новой для меня стороной работы разведки.

Так как Испания занимала исключительно благоприятное географическое положение для приема радиопередач из за океана, мы создали радиосеть, диапазон которой достигал глубинных районов Африки и захватывал Канарские острова. С ее помощью мы получали информацию для одного из наших метеорологических отделов, сообщения которого имели крайне важное значение для наших военно воздушных и военно морских сил. На эту тему я еще раз хотел переговорить в Мадриде с Канарисом. Он сказал мне при встрече, что ничего не понимает в технике, вопросы, связанные с ней, вообще наводят на него скуку. По его словам, он знает только то, что она играет очень важную роль во время войны, и только поэтому он и занимается этим вопросом. В ответ на мое сожаление но поводу его недостаточной заинтересованности в этой проблеме он сказал саркастически: «Зато я прекрасно знаю язык глухонемых и могу по движениям губ понимать целые фразы, не слыша ни слова». Он выразил готовность обучить меня азбуке глухонемых, чтобы мы могли разговаривать без слов, тем самым буквально «ошарашить» шефа гестапо Мюллера.

Последующие дни я посвятил инспекции разведывательных точек моего управления. Немало забот доставляла нам чрезмерная скученность наших разведчиков в Мадриде, По мере ухудшения нашего военного положения испанцы под давлением союзников пытались все больше и больше вытеснить их из страны. Все же нам удалось после того как мы, подобно союзникам, опубликовали ряд пространных нот протеста с описанием деятельности английской и американской разведок в Испании — сохранить в Испании почти весь контингент наших сотрудников.

Из Мадрида я через несколько дней вылетел в Лиссабон. В то время португальская столица имела для нас особое значение как перевалочный пункт наших курьеров. Например, мы заключили с одним аргентинцем, жившим в Португалии еще со времен первой мировой войны, долгосрочное соглашение, которое позволяло нам использовать его бар и ночной ресторан для наших специальных курьеров. В этом «злачном месте» вовсю шла торговля немецкими лекарствами, которые поставлялись, главным образом, в Америку. Главный зал бара и все комнаты для посетителей были увешаны зеркалами. В соседних помещениях были установлены фотоаппараты, чтобы незаметно фотографировать отражение в зеркале каждого «интересного» посетителя. Так, многие любители выпить, ничего не подозревая заходившие в этот довольно подозрительный кабачок, попадали в нашу картотеку. Как то вечером я договорился встретиться в этом ресторане с одним банкиром, который уже не раз сообщал нам ценные сведения из Англии. Теперь он хотел прямо заняться валютными операциями по обмену фальшивых английских банкнот и вызвался, так сказать, в качестве гарантии заранее удовлетворить на полгода наши потребности в валюте. Побеседовав с ним немного, я, к его крайнему изумлению, положил перед ним фото, на котором были изображены мы с ним. Мой собеседник был так испуган, что оборвал обсуждение этой темы и больше никогда к ней не возвращался.

Кроме того, я должен был заняться в Португалии еще одной весьма обширной проблемой. Нам в то время приходилось всерьез считаться с возможными военными или политическими шагами западных держав на Иберийском полуострове. Поэтому нужно было своевременно провести всю необходимую подготовку в области разведки, то есть создать достаточное количество запасных опорных пунктов в Испании и Португалии. Центральные управления в Берлине должны были при всех обстоятельствах и в дальнейшем получать информацию из этого района. Я посетил один из таких запасных пунктов, расположенный на португальской вилле, приобретенной нами. Проволока, на которой как на бельевой веревке безмятежно развевались синие штаны садовника, вывешенные для просушки, служила антенной для передатчика. По нему я через несколько минут связался с центром в Берлине, Кроме того, я должен был позаботиться о безопасности португальских вольфрамовых шахт, в которых экономика Германии крайне нуждалась. В конце концов мы направили большое количество наших подготовленных сотрудников и специалистов для борьбы с диверсиями на шахтах, чтобы поставки в Германию осуществлялись бесперебойно как можно более длительное время.

Сохранение нашей разведывательной сети на Иберийском полуострове имело важное значение еще и потому, что Испания и Португалия играли роль предполья для нашей разведывательной работы в Южной Америке. В отличие от Северной Америки, в южном полушарии нам удалось организовать работу нашей разведки более успешно. Мы смогли создать отличную радиосеть, а также наладить регулярно действующую связь через курьеров. С помощью некоторых торговых фирм, во главе которых стояли наши люди, нам удалось создать широкую сеть информаторов в испанских портовых городах. Эта курьерская служба позволила нам до осени 1944 года принимать курьеров из всех частей Америки. Это было значительное достижение, если учесть, что англичане останавливали в океане все испанские суда, самым тщательным образом обыскивали их или неделями задерживали суда в Гибралтаре, чтобы допросить экипаж и вынудить, в конце концов, капитана привести судно в другой порт. При этом часто случалось так, что при обыске в океане англичане снимали с борта матросов любой национальности, которых подозревали в том, что они работают на немецкую разведку, и часто без суда и следствия интернировали их в Англию вплоть до конца войны.

В Южной Америке мы располагали большим числом хорошо обученных сотрудников. Для выполнения стоявших перед нами задач нам очень пригодилась созданная усилиями немецких промышленников десятилетия назад сфера влияния, которая позволила нам пользоваться многочисленными источниками людских и материальных ресурсов. Благоприятствовало нам и то обстоятельство, что в испаноязычных странах Южной Америки, особенно в Аргентине, между немцами и местным населением существовали добрые отношения.

Иной была ситуация в Бразилии. Это государство, во главе которого стояло враждебное Германии правительство президента Гетульо Варгаса, вскоре после вступления США в войну, единственное из южноамериканских стран объявило войну Германии и предоставило Соединенным Штатам сухопутные и военно морские базы. Сразу же после этого в Бразилии широко развернуло свою деятельность ФБР, разведка США. Уже через несколько месяцев после вступления Бразилии в воину большая часть наших агентов, работавших в Рио де Жанейро, была выслежена и арестована. Однако нашим важнейшим сотрудникам удалось ускользнуть и, после всевозможных приключений, пробраться в Парагвай, где они продолжили свою работу.

Прочие южноамериканские страны не поддались ни политическому, ни экономическому давлению союзников, пытавшихся привлечь их в ряды противников Германии. В этих странах с ненавистью относились к опеке и отвергали зависимость от англосаксов в какой бы то ни было форме. Здесь мы могли продолжать нашу работу без особых осложнений до середины 1944 года. Я сам, например, имел возможность вести переговоры с представителями аргентинской армии о создании нейтральной авиалинии. Мы рассчитывали предоставить в распоряжение Аргентины немецкую авиацию дальнего действия, которая совершала бы беспосадочные рейсы из Испании в Буэнос Айрес. Переговоры развивались настолько успешно, что наш план казался осуществимым. Имелись даже подставные лица из англичан, готовые за прибыли от этого предприятия предоставить в наше распоряжение бензин. И все же наша авиационная промышленность была уже не в состоянии удовлетворить таким требованиям.

Когда, в конце концов, аргентинцы вынуждены были уступить давлению союзников и разорвали дипломатические отношения с Германской империей, поток информации, шедший к нам оттуда, стал постепенно иссякать. Но и в Аргентине некоторым нашим агентам удалось избежать ареста. К одним из лучших наших сотрудников принадлежал их руководитель Б., шпион экстра класса, которого англо американцы напрасно разыскивали еще в 1946 году. О том, с каким мужеством и упорством Б. преодолевал опасности, говорит одна из его поездок через океан. На обратном пути в Европу он, чтобы избежать строгого английского контроля, несколько дней при убийственной жаре прятался в трюме испанского судна, будучи погребен почти двухметровым слоем угля. О «зайце» не знал на корабле никто, кроме надежного штурмана и одного матроса, так как англичане засылали большое количество своих агентов на нейтральные корабли. Несмотря на то, что почти все путешествие Б. обходился без воды и пищи, он невредимым пришел к своей цели.

Перед отъездом в Берлин я встретился с руководителем аргентинского молодежного движения Г. , который в то время изучал развитие и состояние молодежного движения, а также (притом в большей степени) политическое положение в Испании, Португалии, Италии и Германии. Через мое посредничество Г. удалось посетить Восточный фронт, где он встречался с солдатами испанской «Голубой дивизии». Мне удалось даже устроить ему аудиенцию у Гиммлера. Г. — убежденный католик — после этой встречи сказал мне: «По ряду вопросов г н Гиммлер проявляет большое понимание и готовность идти на компромиссы, но в своих принципиальных убеждениях он — совершенно иной человек». Помолчав в раздумье, он добавил: «Мне кажется, Германия хочет слишком многого. На внешнем фронте она ведет борьбу против целого враждебного мира, а в то же время внутри страны она хочет создать новые духовные основы, не опираясь на свои старые, испытанные традиции».