Русская доктрина андрей Кобяков Виталий Аверьянов Владимир Кучеренко (Максим Калашников) и другие. Оглавление введение
| Вид материала | Документы |
- Пресс-релиз художественного фильма Изображая жертву, 123.56kb.
- Е процессы последних десятилетий существенно изменили не только границы нашей страны,, 334.03kb.
- Калашников Андрей Дмитриевич ат-06 Критика исходника приветствуется, но не одобряется, 36.19kb.
- Перечень экранизаций литературных произведений, внесённых в программу предмета «Литература, 259.1kb.
- Курносов Владимир Анатольевич Волжск 2007 Оглавление Введение 3-5 Глава I. Юродство, 355.39kb.
- Максим калашников, 494.88kb.
- Кинокомпания pygmalion production представляет художественный фильм, 436.63kb.
- Национальная доктрина образования в российской федерации (проект) Введение, 107.51kb.
- Современная финансовая олигархия пошла по пути средневековых феодалов, 643.14kb.
- Национальная доктрина образования в российской федерации введение, 94.79kb.
14. Какими должны быть государственные расходы
Из приведенных выше данных (в том числе в табл. 6) видно, что Россия – это все-таки не развивающаяся страна. Ее производственный аппарат – это производственный аппарат развитой страны, и даже фактические размеры ВВП на душу много больше, чем в типичной развивающейся стране. И тем не менее, по данным российской статистики, доля бюджетных расходов в ВВП (здесь и ниже под бюджетными расходами подразумеваются расходы консолидированного бюджета) по состоянию на 2004 г. составляла лишь 35%, в том числе 28,3% – расходы собственно консолидированного бюджета без расходов внебюджетных фондов. Тогда как в 1992 г., по опубликованным в 1995 г. данным, доля бюджетных расходов в ВВП составляла 47,3%, из которых 24,2% приходилось на расходы Федерального бюджета (часть из них составили субвенции местным бюджетам), 17,3% – на расходы местных бюджетов и 9,2% – на расходы внебюджетных фондов. Произошло обвальное уменьшение доли бюджетных расходов в ВВП. Мотивируют это тем, что нужно высвободить ресурсы для инвестиций (доля бюджета в ВВП сокращается, доля инвестиций в ВВП растет). Но дело в том, что снижение доли расходов бюджета с внебюджетными фондами с 1992 г. по 2004 г. более чем на 10% сопровождалось уменьшением доли валового накопления в ВВП с 35% до 21%. Все социальные расходы можно свести к нулю и получить отрицательный прирост инвестиций: инвесторы перестанут вкладывать деньги из страха, что вся эпопея с “реформами” закончится бунтом.
Практически сокращение бюджетных расходов вписывается все в ту же политику консервации экономики России как экономики сверхприбыли.
По состоянию на 1995 г., по подсчетам Всемирного банка, совокупные государственные расходы составляли в развитых странах по отношению к ВВП 49–50%, а в развивающихся – 24–25% против 27–29% в 1985 г.
С учетом неучтенной предпринимательской прибыли ВВП России на 20–25% больше номинальной величины, а доля бюджетных расходов в ВВП России соответственно меньше. Реально с внебюджетными фондами она составляет около 30% (см. табл. 7).
Таким образом, реформы бюджетной системы в России явно ориентированы на эталон развивающихся стран.
В то же время минимальные оптимальные бюджетные расходы (включая расходы по внебюджетным фондам) для России должны составлять примерно 40% от реального ВВП.
Нет никаких социально и экономически оправданных оснований для снижения доли социальных расходов в ВВП против прежнего максимума.
Проблема величины бюджета – это в первую очередь проблема налогов. С точки зрения предприятия разница между налоговыми платежами и платежами налогового типа (налоги на добавленную стоимость, на прибыль, единый социальный налог и др.), с одной стороны, и затратами на компенсацию за труд (оплата труда), с другой стороны, отсутствует. Распространенное представление о чрезмерности налогов и платежей налогового типа в России опровергается самим фактом способности экономики России генерировать в разных формах сверхприбыль. Учитывая положение с оплатой труда и реальными амортизационными затратами уровень налоговой нагрузки экономики отнюдь не является большим и может быть легко увеличен.
Вместе с тем, по крайней мере до восстановления нормального уровня производства, соответствующего размерам мощностей, и нормализации ситуации с оплатой труда на основе ее увеличения, нужно очень осторожно относиться к использованию налогов на имущество как источника бюджетных поступлений. Во всяком случае, рассчитывать на поимущественные налоги (в 2004 г. 0,9% ВВП) как источник, способный существенно увеличить бюджетные поступления, нельзя.
Ситуация с бюджетными поступлениями может быть решительно улучшена без увеличения налогового обложения большинства секторов экономики за счет ренационализации всех приватизированных компонент ТЭК, нефтетранспортирующей и нефтеперерабатывающей промышленности и введения государственной монополии на продажу винно-водочных и табачных изделий, что применительно к сложным условиям экономической обстановки является обычной практикой.
На этапе решения восстановительных задач в рамках антикризисной программы допустимо и эмиссионное финансирование бюджета.
Русская доктрина ЧАСТЬ IV. РУССКОЕ ХОЗЯЙСТВО
Глава 6. “ФОРМУЛЫ” ПРЕОБРАЗОВАНИЙ
15. Оптимизация валютно-денежной сферы
В России под влиянием “шоковых терапевтов” была принята система рыночного установления курса рубля, и притом в унифицированном варианте.
В условиях сильных экономик эта схема работает более или менее удовлетворительно, что наглядно выражается в наличии относительно небольших разрывов между рыночным и паритетным курсом. Однако в условиях слабых экономик дела обстоят иначе: здесь разрыв между курсом и ППС может достигать огромной величины и в среднем является ныне трехкратным.
В России при значительном разрыве между рыночным курсом и курсом, исчисленным по ППС, если основные экономические параметры исчисляются на основании биржевого курса, вся экономика предстает перед потребителем статистической информации в кривом зеркале: видимая картина постоянно нуждается в корректировке. Если такие корректировки не производятся (а они, как правило, не производятся), неизбежными становятся крупные ошибки при оценке экономического положения. Стратегия реформ, которая была принята в России и привела к катастрофическим результатам, есть во многом результат того, что положение дел в экономике России оценивалось главным образом на основе пересчета рублевых показателей в долларовые по курсу. Следствием была огромная недооценка экономических возможностей России и переоценка экономических возможностей США и развитых стран. Отсюда и преувеличение возможностей иностранных инвесторов покрыть инвестиционные потребности России, отсюда и ставка на зарубежного инвестора. Отсюда и идея поднять цены на продукцию ТЭК до уровня, в 3 раза превышающего средний уровень цен в стране.
Не меньшее значение имеет то, что в ситуации большого разрыва между курсом по ППС и официальным курсом национальной денежной единицы автоматически возникают такие явления, как скрытое финансирование экспорта и скрытое субсидирование притекающего в страну извне инвестиционно-ориентированного капитала. Последнее автоматически ставит в неравноправное положение внутреннего и внешнего инвестора и понижает склонность первого к инвестициям. Наконец, разрыв между паритетным и рыночным курсом при заниженности курса является мощным немонетарным генератором инфляции. Работа в режиме заниженного курса неизбежно истощает любую экономику, и в том числе экономику России.
Сейчас мало кто не знает о неустойчивости мировой валютно-финансовой системы в связи с образовавшимися в ней огромными дисбалансами (прежде всего из-за американских эксцессов). На практике это означает, что в ближайшие годы произойдет в той или иной форме отказ от принципа рыночного установления курса валюты.
В российских условиях не имеет смысла ждать этого, а следует опередить события и адаптировать валютно-денежную политику к потребностям восстановления и развития национальной экономики.
России не имеет смысла ждать отказа самих развитых стран от принципа рыночного установления курса валюты, который произойдет в ближайшие годы из-за неустойчивости мировой валютно-финансовой системы, а следует опередить события и адаптировать валютно-денежную политику к потребностям восстановления и развития национальной экономики.
Несомненный большой положительный эффект даст перестройка экономики валютно-денежной системы России на следующих началах:
– вводится помимо обычного подверженного инфляции “мягкого” рубля “твердый” рубль;
– “мягкие рубли” по-прежнему обращаются в экономике, здесь ничего не меняется;
– “твердый рубль” автоматически пересчитывается на каждый день в “мягкие рубли”, “твердые рубли” покупаются за “мягкие рубли” так же, как, например, доллары сегодня;
– “твердый рубль” используется только для обмена на СКВ, но при этом устанавливается различный курс “твердого рубля” для импорта, для туристских целей (при обмене “твердых рублей” на СКВ) и для иностранных инвесторов (при обмене СКВ на “твердые рубли”).
Система эта имеет тот плюс, что позволяет избежать скрытого субсидирования экспорта (из-за заниженного курса) и соответствующих потерь, избавиться от завышения цен на импортное оборудование и, что особенно важно, от субсидирования иностранных инвесторов, вкладывающих капитал в экономику России. Кроме того, она поможет исключить эффекты кривого зеркала, дезориентирующие и тех, кто работает на российском рынке, и тех, кто им управляет. Наконец, наличие “твердого рубля” позволит решить множество проблем кредитной системы и, в частности, понизить риски при кредитовании средне- и долгосрочных инвестиций.
Если после неизбежной перестройки мировой валютно-денежной системы в мировых масштабах произойдет возврат к валютам, привязанным к золоту, то можно будет отказаться от “твердого рубля” и перейти к обычной, широко применявшейся в послевоенный период и вплоть по 80-е годы, системе множественных курсов рубля.
Переход к унифицированному курсу рубля для России целесообразен лишь после создания в России высококонкурентной экономики и решения большинства обременяющих экономику России проблем, и то не во всех случаях.
Независимо от того, сохранит ли валютная система России прежнее качество или оно будет изменено, необходимо изменить статус Центробанка. Центробанк должен перестать быть независимым. Это нужно было сделать давно, после того как в 1994–1997 гг. Центробанк создал в экономике России ситуацию глубокой демонетизации и под предлогом борьбы с инфляцией обанкротил экономику России, нанеся ей огромный вред, исчисляемый многими сотнями миллиардов долларов. Сегодня это учреждение функционирует в качестве канала экспорта капитала за границу, и это в задыхающейся от избытка проблем экономике. Даже если руководствоваться чисто рыночными соображениями, для ликвидации независимости Центробанка есть серьезные резоны. Независимость Центробанка или эквивалентного ему учреждения (например, Федеральной резервной системы) в развитых странах означает на практике его независимость от администрации или парламента, но не от местного предпринимательского сообщества. Однако в России последнее не в состоянии влиять на политику Центробанка. Ситуация в России в этом плане совсем другая, чем в США. По существу, неизвестно, кто и как влияет на “центробанкиров”. Соответственно и статус Центробанка в России должен отличаться от статуса ФРС в США и примерно соответствовать статусу Государственного банка в Старой России.
Необходимо изменить статус Центробанка – он должен перестать быть независимым, потому что сегодня это учреждение функционирует в качестве канала экспорта капитала за границу. Оптимальным было бы соответствие его положения статусу Государственного банка в Старой России.
Русская доктрина ЧАСТЬ IV. РУССКОЕ ХОЗЯЙСТВО
Глава 6. “ФОРМУЛЫ” ПРЕОБРАЗОВАНИЙ
16. Антиинфляционная стратегия и условия отклонения от нее
Именно потому, что инфляция в России сегодня практически немонетарного происхождения, эффективная борьба с инфляцией предполагает снижение способности основных немонетарных факторов инфляции генерировать инфляционные импульсы.
Инфляция, связанная с наличием разрыва между рыночным и паритетным курсом рубля, конечно, может понижаться за счет уменьшения этого разрыва, но при этом будет страдать конкурентоспособность отечественной обрабатывающей промышленности. Проблема полномасштабно решается за счет перехода к системе “мягкого” и “твердого рубля” и установления для последнего дифференцированных курсов. Способность кредитной системы генерировать инфляцию за счет высокого кредитного процента может эффективно понижаться за счет перехода к системе исчисления затрат на проценты по кредиту на основе фиксированного для постоянных цен процента по кредиту и его пересчета в текущие цены в соответствии с их ростом. Наконец, реструктуризация промышленности России по описанной выше схеме (на основе насыщения ее крупными корпорациями и ФПГ), уменьшая количество независимых центров генерации инфляционных импульсов, также уменьшит ее инфляционность.
Эффективная борьба с инфляцией немонетарного происхождения предполагает отказ от стратегии повышения цен в сфере ТЭК, реструктуризацию промышленности России на основе насыщения ее крупными корпорациями и ФПГ и переход к системе “мягкого” и “твердого рубля” с установлением для последнего дифференцированных курсов.
Не только любое административное повышение цен, но и любая переброска услуг из государственного сектора в частный создают первичные инфляционные импульсы, которые в дальнейшем усиливаются экономикой. Поэтому эффективная борьба с инфляцией предполагает отказ от стратегии повышения цен в сфере ТЭК (что фактически предполагается проводимой экономической политикой) и отказ от политики сокращения государственного финансирования образования, здравоохранения и системы ЖКХ.
По большому счету, чтобы побороть немонетарную инфляцию, нужно отказаться от стратегии консервации в экономике России способности генерировать сверхприбыль. То есть отказаться от реформ в том варианте, в котором они проводятся, и в более или менее широких масштабах прибегнуть к регулированию цен в точках их роста (особенно в ТЭК) с целью их стабилизации.
Инфляция – враг экономики, поскольку она увеличивает инвестиционные риски и понижает склонность к инвестициям. Но, безусловно, это справедливо лишь применительно к немонетарной инфляции. Монетарная инфляция обычно допускается, если эмиссия позволяет увеличить критически важные статьи государственных расходов (например, военные расходы) и в качестве антикризисного стимулятора спроса, особенно инвестиционного. Как стимулятор роста спроса в условиях не полностью загруженных мощностей эмиссионные впрыски в экономику широко использовались в послевоенной Европе и Японии со значительным успехом. В России прирост ВВП в 2003–2004 гг. на 14% был обеспечен в основном за счет увеличения массы денег для сделок и в том числе наличных денег с 2002 г. по 2004 г. в 2 раза. Это позволило ликвидировать ситуацию демонетизации в экономике, что также явилось дополнительным фактором роста. Прирост инфляции в 2003–2004 гг., считая по дефлятору ВВП, составил лишь 35%, из которых доля монетарной инфляции не более половины. В данном случае можно видеть, что значительный прирост денежной массы дал большой положительный эффект в виде улучшения использования мощностей и роста ВВП ценой весьма умеренного роста цен.
По состоянию на текущий момент мощности промышленности России используются примерно наполовину, фактический уровень инвестиций – не более чем половина от реально возможного. В этой ситуации эмиссионное финансирование инвестиций, в особенности с целью скорейшей ликвидации узких мест в промышленности и инфраструктуре, несомненно, даст большой экономический эффект ценой относительно незначительного роста инфляции.
Русская доктрина ЧАСТЬ IV. РУССКОЕ ХОЗЯЙСТВО
Глава 7. УРОВЕНЬ ЖИЗНИ
Что нужно сделать для повышения стандартов жизни населения
1. Оплата труда и уровень доходов
При нормальном ходе реформы увеличение доходов верхних 20% населения было бы примерно таким, каким оно является фактически, и даже большим. Но жизненный уровень остальных 80% населения, во всяком случае, не понизился бы. Реально же он сократился в 2 раза, а для значительной части населения – еще больше.
Тенденция к уменьшению доли оплаты труда в ВВП сохраняется, причем предпринимаются попытки изобразить положение лучше, чем оно есть.
Характерна ситуация с динамикой фонда оплаты лиц наемного труда.
Доля “видимой” оплаты труда наемных работников в ВВП уменьшилась с 37,7% в 1995 г. до 34,2% в 2004 г. Со скрытой оплатой труда, по данным российской статистики, дела обстояли так: ее доля в ВВП увеличилась с 7,7% в 1995 г. по 11,7% в 2004 г. В итоге доля фонда оплаты труда в целом в 2004 г. осталась почти на том же уровне, что и в 1995 г. В 1995 г. она составляла 45,4%, а в 2004 г. – 45,9%.
В данном случае уменьшение доли в ВВП “видимого” фонда оплаты наемного труда показано верно. Но в отношении скрытой компоненты фонда оплаты наемного труда дело обстоит иначе. В 1995 г. экономика России была монетизирована наполовину, а в 2004 г. – почти полностью. Соответственно рост доли в ВВП скрытой оплаты наемного труда с 1995 г. по 2004 г. исключен. Наверняка она не увеличилась, а заметно уменьшилась. Соответственно доля взятого в целом фонда оплаты наемного труда в 2004 г. была меньше, чем в 1995 г., примерно на 10%.
Это – прямой результат проведения политики выжимания сверхприбыли, несмотря на социальные и политические издержки.
Результатом политики выжимания сверхприбыли, несмотря на социальные и политические издержки, явилось то, что доля денежных доходов 80% населения с относительно низкими доходами составляла в 2004 г. 35% ВВП, тогда как вывоз капитала составлял 13,9% ВВП, а профицит бюджета – 4,5%.
Результатом ее явилась такая ситуация, когда, по данным российской статистики, доля денежных доходов 80% населения с относительно низкими доходами составляла в 2004 г. 35% ВВП, в то время как вывоз капитала составлял 13,9% ВВП, а профицит бюджета – 4,5%.
Эти соотношения говорят сами за себя.
Русская доктрина ЧАСТЬ IV. РУССКОЕ ХОЗЯЙСТВО
Глава 7. УРОВЕНЬ ЖИЗНИ
2. Руки прочь от социальных расходов!
Посмотрим теперь, насколько оправданны покушения на социальные расходы.
Прежде всего нужно иметь в виду, что эти расходы в процентах к ВВП очень невелики.
В 2004 г. затраты по консолидированному бюджету на социально-культурные цели, плюс затраты на пенсии, плюс затраты на ЖКХ составляли лишь 15,6% ВВП, из которых доля пенсий – 5,2% ВВП. В США доля в ВВП социальных трансфертов (пенсии и т. п.) составляла в 2001 г. 11%, то есть в 2 раза больше, чем в России.
В 2004 г. затраты по консолидированному бюджету на социально-культурные цели, плюс затраты на пенсии, плюс затраты на ЖКХ составляли лишь 15,6% ВВП, из которых доля пенсий – 5,2% ВВП. В США доля в ВВП социальных трансфертов (пенсии и т.п.) составляла в 2001 г. 11%, то есть в 2 раза больше, чем в России.
Таким образом, ни о какой тягости пенсионных выплат для бюджета говорить не приходится.
Тем не менее вопрос ставится так, будто обслуживание пенсионных выплат необходимо в конце концов полностью переложить на частные фонды.
На деле лучше вкладывать деньги в ребенка, чем в частный пенсионный фонд, или в конце концов проесть их и даже пропить.
Дело в следующем.
Современная экономика характеризуется высоким уровнем конъюнктурных рисков. Процессы накопления финансовых ресурсов периодически прерываются финансовыми катастрофами. Кроме того, существует инфляция, причем, что характерно, официальная статистика всегда и повсюду занижает инфляцию; чем менее развита страна, тем выше темпы инфляции и больше ее занижение. Существует и постоянная опасность политических кризисов.
В России существует опасность краха государства под влиянием экономических перегрузок, созданных реформой. Вероятно, она существует, если взять перспективу в 15–25 лет, и в США.
В этой ситуации накопительные пенсионные фонды, если они имеют частный или получастный характер, неизбежно рано или поздно окажутся банкротами, со всеми вытекающими отсюда выводами для потенциальных пенсионеров.
Накопительные пенсионные фонды – это очередная выдумка жаждущих сверхприбыли.
Частные накопительные пенсионные фонды – это очередная выдумка жаждущих сверхприбыли, неизбежно рано или поздно они окажутся банкротами, со всеми вытекающими отсюда выводами для потенциальных пенсионеров.
Реформа пенсионной системы на началах возложения задачи выплаты пенсионных средств на пенсионные фонды частного или получастного характера в связи с перечисленными обстоятельствами на практике означает поэтапную отмену самой пенсионной системы, сопровождающуюся трансформацией части доходов потенциальных пенсионеров в предпринимательскую прибыль.
Против государственного гарантирования пенсий выдвигается “железный аргумент” – дескать, в конце концов будет слишком много пенсионеров и слишком мало работающих.
Проблема носит надуманный характер и применительно к американским условиям (где она также искусственно актуализируется), и применительно к российским условиям, поскольку имеет значение не численность работающих, а доля пенсионных расходов в ВВП. А она невелика. При этом если бы экономика России работала на полную мощность, то доля пенсионных выплат в российском ВВП составляла бы еще меньше – не более 3–4%.
Кроме того, занятость в реальном секторе экономики относительно велика. В России в 2004 г. – 31,5 млн человек при численности трудоспособного населения в 73 млн человек.
Наличной рабочей силы с учетом перспектив роста производительности труда для обеспечения пенсионных нужд России реально хватит навсегда.
Популярный реформаторский сюжет – реформа ЖКХ и ликвидация государственных затрат на ЖКХ. При этом умалчивают, что затраты на ЖКХ делятся на собственно затраты, связанные с обслуживанием жилищного фонда (затраты категории Ж), и общие затраты на городское хозяйство, в том числе на строительство новых объектов коммунального хозяйства, новых улиц, водопроводов, канализации и т. д. (затраты категории К), и что затраты категории Ж фактически полностью покрываются платежами жильцов уже больше 10 лет. Речь идет о том, чтобы полностью возложить на население коммунальные затраты категории К, которые во всем мире производятся и всегда производились за счет местных бюджетов. Фактически часть затрат категории К уже оплачивается населением. Именно поэтому, в то время как в Канаде затраты на ЖКХ по бюджетам всех ступеней составляют около 3%, в России они в 2004 г. равнялись лишь 1,73%.