Geum.ru

Илья Стогов отвертка

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   35
6

   – Красавчик, говоришь? Квартира была пуста. Разговаривал я сам с собой. Одновременно разглядывая в зеркале лицо собеседника. Оно казалось смутно знакомым. Идти в таком виде на работу, пожалуй, не стоило. Я воткнул штепсель кофеварки в розетку, посмотрел, как булькает в прозрачной колбе напиток, позвонил редактору и сказал, что заболел. Попросил перекинуть мои рубрики на конец недели. «Поправляйтесь, Илья», – сказал редактор. «Непременно, Виктор Константинович», – пообещал я. Редактор знал: ни похмелье, ни простуда не повод для того, чтобы я не вышел на работу. Однако спрашивать, что случилось на самом деле, не стал. И на том спасибо. Губы, похожие на первый блин. Левый бок, напоминающий карту Евразии. Интересно, кому еще окажется интересна история подстреленного китайца? Я налил себе чашку густого, крепкого, вкусного кофе и, обжигаясь, выпил ее целиком. Закурил сигарету и налил еще одну. Потом закрыл глаза и попытался вспомнить. Ах, ну да, «красавчик». Блондинка с пятым размером груди и полутораметровой длины ногами крикнула мне «красавчик» – и я клюнул. Идиот. Из клуба нужно было валить, лишь только я заметил, что она собирается открыть рот. Тогда сидел бы сейчас в редакции, пил свое светлое пиво, писал свои смелые репортажики и беседовал с симпатичными дамами. Ну, не столь, может быть, симпатичными, как Жасмин. Но и рожа не была бы такой синей. На самом деле я совсем не герой. Когда разозлюсь, я могу дать по зубам здоровенному мужику. Без страха и упрека могу месяцами выслушивать истеричные вопли каждого, кому не лень набрать номер моего редакционного телефона. Благо указан он в каждом номере газеты. Как-то на юге… один, ночью, на пляже… я не отступил перед четырьмя аборигенами. Злыми как черти и волосатыми, как медведи-гризли. Они ткнули меня ножом в левую руку и первый раз в жизни сломали мне ребро. Тогда я лежал на теплом песке и, теряя сознание, слушал, как волны накатывают на берег… ленивые и абсолютно ко мне безразличные. И все-таки я не герой. Будь моя воля, я предпочел бы, чтобы все только что перечисленное происходило где угодно: в кино… в комиксах… главное, не со мной. Я выплеснул остатки кофе из кофейника в чашку, придерживая рукой ноющий бок, выбрался из кресла и посмотрел в окно. На другой стороне улицы горела витрина, обещавшая все на свете, и круглосуточно. Мой личный филиал Эдемского сада. Сходить? Купить сигарет и пива? Или не ходить? Если бы не дождь, я бы, конечно, пошел. Но впихивать ноги в мокрые ботинки… натягивать негнущимися руками грязную, не успевшую высохнуть куртку… переться через дорогу, чувствуя, как за шиворот скатываются холодные капли… Не сейчас. Я заварил себе еще кофе и вернулся в кресло. Итак, в страну приезжает китаец Ли. Известный скупщик раритетов. И вообще, тот еще фрукт. Зачем приезжает? Уж не чтобы покататься на теплоходике по осенней Неве. Что-то он здесь нашел… и это что-то оказалось настолько ценным, что в результате парень схлопотал пулю. Так и не купив мне перед этим водки. Допив кофе, я закурил и попытался вспомнить: что там говорил офицер госбезопасности насчет содержимого карманов китайца? Кошелек. Кредитки. Золотые «Тиссо». Значит, искали что-то более дорогое. Дорогое и маленькое – вряд ли китаец отправился бы на танцульки, имея во внутреннем кармане пиджака статую Родена. Золотой слиток? Какая-нибудь старинная статуэтка? Бриллиант? Древняя рукопись? Бритоголовый Дима требовал от меня бесследно пропавшую бумагу. Действительно рукопись? Зачем имбецилу Диме рукопись? Пожилой парень с больной печенкой и коротеньким именем Ли отыскал в моем городе старинную рукопись. Положил ее в карман и подумал: а не поотжигать ли мне в столь вонючей дыре, как клуб «Лунный Путь»? И поотжигал. И получил пулю. А рукопись пропала. Так, что ли? Никаких посылок на родину перед кончиной Ли не отправлял. Иначе зачем консулу Дэну поить меня своей ядовитой водкой? С другой стороны, среди вещей убитого тоже не было найдено ничего интересного. Уж кто-кто, а кагэбэшники искать умеют. Небось даже подкладку у пиджака распороли. А с третьей стороны, если я правильно понимаю и китайца убили те же бритоголовые орлы, что едва не убили меня, то шедевр не достался и им. Российские спецслужбы, функционеры китайского генконсульства, отечественные уголовники… Не слишком ли много счастья для одного меня? Дурацкая история. С самого начала дурацкая. Слишком много я пью, вот и происходит со мной всякий бред собачий. Зачем вообще я поперся в тот вечер в клуб? Стал знакомиться с китайцем? Еще и карточку свою ему дал. С карточкой получилось особенно глупо. Тем более что он ее тут же и потерял. Или не потерял? Я попытался представить, как, морщась от боли в печенке, господин Ли отходит от нашего с Жасмин столика и устремляется в бар заказывать водку. Визитка зажата в его руке. По дороге в бар он видит глаза убийцы и понимает: песенка спета. Визитка выпадает на пол из его ослабевших пальцев. Сам же хунвэйбин позорно ретируется в мужской туалет, надеясь отсидеться за фанерной дверцей. Нет, не годится. Бар и туалет находятся в разных концах коридора. Чего ради его понесло налево, к туалету, когда идти он собирался направо, в бар? Что там находится рядом с туалетом? Выход на улицу… Стойка камеры хранения… Чил-аут… Понял, что его будут убивать, и попытался прорваться к выходу? Подошел к стойке и сдал туда свои статуи Родена? Решил красиво погибать под расслабляющую музыку в чил-ауте? …И вот тут до меня дошло. Словно я вращал калейдоскоп и с очередным поворотом стеклышки сами собой сложились во внятную картинку. – Визитка!.. Твою мать!.. Так вот куда он дел визитку…
* * *

   Стоило мне выйти на улицу, как сухим во мне сразу остался лишь выпитый с утра стакан сухого вина. Такси выплыло из-за дождя очень нескоро. – До «Moon Way» поедем? – Докуда? Задумался я, наверное, на целую минуту. Но вспомнил-таки, как называется улица, на которой расположен клуб. – Поехали (быстрый взгляд на мою рожу). Но деньги вперед. Еще через двадцать минут я барабанил в дверь клуба. Открывался «Moon Way» в девять вечера. На моих часах было два часа дня. Дверь открыли двое – в одинаковых униформенных дождевиках и с одинаковыми квадратными подбородками. Тот, что поздоровее и поглупее, внимательно осмотрел мою физиономию, задержался взглядом на обоих синяках и процедил: – У нас, брат, не наливают. Было видно: одно неправильное слово – и он тут же рубанет проходимцу в забрызганной куртке промеж рогов. Я произнес сразу несколько неправильных слов: – Чего-то ты не очень похож на моего брата. – Хамишь? Зря! Таких, как ты, я убивал по нескольку с одного удара. – Назови хотя бы двоих! Второй охранник был более миролюбив. А может, ему просто не хотелось разговаривать под дождем: – Чего вы хотели? – Я хотел увидеть вашего администратора. – Зачем? – Затем. Секьюрити переглянулись, помолчали, а потом все-таки вызвали своего администратора. Тот носил пиджак от «Lars amp;Olafsen» и выглядел так, словно мастурбировал у себя в кабинете, а его отвлекли. – Моя фамилия Стогов. Я журналист. Извините, что беспокою в нерабочее время. По моим сведениям, у вас в секции хранения мне оставили… э-э… кое-что оставили… Не мог бы я забрать свое кое-что? Это срочно. (Как вам кажется, похож этот бред на то, как обычные люди представляют себе работу прессы?) Улыбка свела негостеприимному администратору мышцы лица. Казалось, будто он хочет чихнуть, но не может. – О чем речь! Как называется ваша газета? Одну минуту. Алексей Палыч, помогите прессе. Из подсобных помещений выплыл гардеробщик – лысый бригадный генерал. В глубине слышались звуки музыки. Клуб готовился к очередному вечеру. Может быть, сегодня здесь опять кого-нибудь убьют. Я стоял в коридоре. Да, все так и было. Вот здесь перед смертью прошел китаец. А всего пять минут спустя Алексей Палыч стоял и разглядывал визитку. Мою визитку. – Будьте добры, посмотрите, не оставляли ли что-нибудь на фамилию Стогов? – Стогов? Оставляли!.. Он склонился над ячейками секции хранения и извлек оттуда мятый почтовый конверт. Первое, что бросилось мне в глаза, – прикрепленная скрепкой к конверту визитная карточка. Эту карточку позавчера я вложил в протянутую ладонь Ли Гоу-чженя. – С позавчерашнего дня лежит. Я еще подумал, чего это никто не забирает конверт? Я не слышал его. Непослушными пальцами я надорвал конверт и вытряс его содержимое на стойку. Передо мной лежали несколько пожелтевших от времени листков бумаги. Той самой бумаги, из-за которой был убит китайский бизнесмен Ли.