Содержание

Вид материала

Книга

Содержание О некоторых других простых модусах О модусах мышления К оглавлению О модусах удовольствия и страдания 00.htm - glava22

Подобный материал:

• Содержание дисциплины наименование тем, их содержание, объем в часах лекционных занятий, 200.99kb.
• Содержание рабочей программы Содержание обучения по профессиональному модулю (ПМ) Наименование, 139.63kb.
• Заключительный отчет июль 2010 содержание содержание 1 список аббревиатур 3 введение, 6029.85kb.
• 5. Содержание родительского правоотношения Содержание правоотношения, 110.97kb.
• Содержание введение, 1420.36kb.
• Сборник статей Содержание, 1251.1kb.
• Сборник статей Содержание, 1248.25kb.
• Анонсы ведущих периодических изданий содержание выпуска, 806.18kb.
• Вопросы к экзамену по дисциплине «Коммерческая деятельность», 28.08kb.
• Конспект лекций содержание содержание 3 налог на прибыль организаций 5 Плательщики, 795.2kb.

Глава XVIII

О НЕКОТОРЫХ ДРУГИХ ПРОСТЫХ МОДУСАХ

 

Ф и л а л е т. Существует еще много простых модусов,

образованных из простых идей. Таковы (§ 2) модусы

движения, как, например, скольжение, качение; звуков

(§ 3), модификациями которых являются ноты и мелодии;

оттенков цветов, не говоря уже о вкусах и запахах (§ 6).

Для них, равно как и для сложных модусов (§ 7), не всегда

 

 

 

 

 

2.XVII-XVII1

==159

 

 

 

 

имеется меры и отдельные названия, поскольку здесь мы

руководствуемся практическими потребностями. Но об

этом мы будем говорить подробнее, когда перейдем

к вопросу о словах.

Т е о ф и л. Большинство модусов (modes) недостаточно просты, и они могли бы быть причислены к сложным модусам. Так, например, для объяснения того, что такое скольжение и качение, пришлось бы принять во внимание кроме движения еще и сопротивление поверхности.

 

 

00.htm - glava20

Глава XIX

О МОДУСАХ МЫШЛЕНИЯ

 

§ 1. Ф и л а л е т. От модусов, вытекающих из чувств, перейдем к модусам, порождаемым рефлексией. Ощущение есть, так сказать, актуальное вхождение идей в разум посредством чувств. Когда та же самая идея снова

появляется в духе без воздействия на наши чувства

внешнего объекта, породившего ее первоначально, то этот

акт духа называется воспоминанием. Если дух пытается

вызвать ее и наконец после некоторых усилий находит ее

и делает предметом рассмотрения, то это называется

сосредоточением. Если дух долго и внимательно рассматривает ее, то это созерцание. Если идея носится, так сказать, в духе, причем разум не обращает на нее никакого внимания, то это называется мечтанием. Если мы

размышляем над идеями, которые возникают сами собой, и,

так сказать, регистрируем их в памяти, то это внимание.

А если дух сосредоточивается с большим усердием на

какой-нибудь идее, рассматривает ее со всех сторон и не

отвлекается от нее, несмотря на воздействие других идей,

то это называется изучением или напряженностью духа.

Сон без сновидений прекращает все это, а иметь сновидения

- значит иметь эти идеи в духе при бездействии

внешних чувств, не получающих впечатлений от внешних

предметов с обычной для них живостью. Это, говорю я,

значит иметь идеи, которые не вызываются у нас никакими

внешними предметами и никакими известными поводами

и вместе с тем не выбираются и не определяются каким бы

то ни было образом разумом. Что касается так называемого

экстаза, то я предоставляю другим решить, не является ли

это сновидением с открытыми глазами.

Т е о ф и л. Очень полезно разобраться в этих понятиях, и я попытаюсь помочь в этом. Я утверждаю, что

 

 

 

 

К оглавлению

==160

2.XVIII-XIX

 

 

ощущение - это осознание нами какого-нибудь внешнего

предмета, воспоминание (reminiscence) - это повторение

его при отсутствии самого предмета; когда же мы знаем, что уже имели это ощущение, то это вспоминание (souvenir).

Сосредоточение обычно понимают в ином смысле, чем Вы: так называют состояние, при котором мы отрываемся от

дел, предаваясь какому-нибудь размышлению Но так как

я не знаю слова, соответствующего Вашему понятию, то

к нему можно было бы применить то, которое употребляете

Вы. Мы проявляем внимание к предметам, которые

выделяем и предпочитаем другим. Продолжающееся

внимание духа независимо от того, длится ли действие

внешнего предмета, и даже от того, имеется ли он или его

уже нет, есть обдумывание. Обдумывание, стремящееся

к познанию безотносительно к действию, называется

созерцанием. Внимание, цель которого научиться (т. о.

приобрести знания, чтобы хранить их),-это изучение.

Обдумывание с целью выработки какого-нибудь плана это

размышление; мечтание же есть, по-видимому, не что

иное, как следование некоторым мыслям из чистою

удовольствия от них, без всякой цели. Вот почему мечтание может привести к безумию: мы забываемся, забываем die cur hiс 139, приближаемся к сновидениям и химерам, строим воздушные замки. Мы отличаем сновидения от ощущений лишь потому, что одни не связаны с другими, это как бы особый мир. Сон есть прекращение ощущений, и с этой точки зрения экстаз - это очень глубокий сон, от которого мы с трудом пробуждаемся и который происходит от какой-то мимолетной внутренней причины; последним признаком экстаз отличается от глубокого сна, вызываемого наркотическими средствами или каким-нибудь длительным

нарушением функций, как в случае летаргии. Экстазы

сопровождаются иногда видениями, но бывают также

видения без экстазов; видение, мне кажется, есть не что

иное, как сновидение, принимаемое за ощущение, как если

бы оно сообщало нам объективную истину. Когда эти

видения божественного характера, то в них действительно

заключается истина; это обнаруживается, например, в том

случае, когда они содержат в себе какие-нибудь конкретные

пророчества, подтверждаемые дальнейшими событиями.

§ 4. Ф и л а л е т. Из различных степеней напряженности или ослабленности духа следует, что мышление есть деятельность души, а не ее сущность.

6 Лейбниц. -,т. 2

2, XIX

 

 

 

 

 

==161

 

 

Т е о ф и л. Разумеется, мышление есть деятельность

и не может быть сущностью, но это существенная

деятельность, и все субстанции обладают такими существенными деятельностями. Я показал выше, что мы имеем всегда бесконечное множество малых восприятии, не

замечая этого. Мы никогда не бываем без восприятии

(perceptions), но неизбежно мы часто бываем без

осознанных восприятии (aperceptions) 140, а именно когда

нет отчетливо вычлененных восприятии. В результате

пренебрежения этим важным пунктом немало здравых

умов стали жертвами беспомощной, неблагородной и несерьезной философии, и мы почти до самого последнего

времени игнорировали самое ценное достояние души. По

той же причине казалось столь убедительным заблуждение

о тленности душ.

 

 

00.htm - glava21

Глава XX

О МОДУСАХ УДОВОЛЬСТВИЯ И СТРАДАНИЯ

 

§ 1.Ф и л а л е т. Как телесные ощущения, так и мысли духа либо бывают безразличными, либо сопровождаются

удовольствием или страданием. Эти идеи, как и все прочие

простые идеи, невозможно описать, и нельзя дать никакого

определения словам, служащим для их обозначения.

Т е о ф и л. По-моему, вовсе не бывает совершенно

безразличных для нас восприятии. Но достаточно, если их

действие незаметно, чтобы их можно было назвать таковыми,

поскольку удовольствие и страдание состоят, по-видимому,

в некоторой ощутимой помощи или заметном препятствии. Признаюсь, что это определение не номинального

характера и что последнего нельзя дать.

§ 2. Ф и л а л е т. Благо - это то, что может вызвать в нас удовольствие или увеличить его либо уменьшить или сократить страдание. Зло - это то, что может вызвать или увеличить в нас страдание или же уменьшить некоторое удовольствие.

Т е о ф и л. Я думаю точно так же. Благо делят на

добродетельное (honnete), приятное и полезное; но по

существу я полагаю, что оно должно либо быть приятным

само по себе, либо служить для некоторого другого блага,

способного вызывать у нас приятное ощущение, т. с.

я думаю, что благо приятно или полезно, а добродетель

заключается в удовольствии духа.

 

==162

 

2. XX

 

 

 

 

 

§ 4,5. Ф и л а л е т. Из удовольствия и страдания

вытекают страсти. Мы питаем любовь к тому, что может

доставить удовольствие, а ненависть - это мысль о печали

или страдании, которые может доставить присутствие или

Отсутствие чего-либо. Но ненависть или любовь к существам, способным к счастью или несчастью, - это часто

неудовольствие или удовлетворение, которые вызываются

в нас рассмотрением их жизни или их счастья.

Т е о ф и л. Я дал приблизительно такое же определение любви, разъясняя принципы справедливости. В предисловии к своему "Codex juris gentium diplomalicus" 141 я писал, что любить - это значит находить удовольствие в совершенстве, благе или счастье любимого предмета. Здесь не усматривают и не требуют другого удовольствия для себя, кроме того, которое находят в благе или удовольствии любимого существа. Но в этом смысле мы, собственно говоря, не любим того, что неспособно к удовольствию или счастью, и мы наслаждаемся такого рода вещами, не любя их, если только не понимать слово "любовь" фигурально, когда мы олицетворяем эти вещи

и воображаем, будто они сами наслаждаются своим

совершенством. Таким образом, когда говорят, что любят

какую-нибудь красивую картину за удовольствие, доставляемое ее совершенством, то имеют в виду не любовь

в собственном смысле слова. Но мы можем расширять

значение терминов, и на практике оно действительно

изменяется. Философы и даже теологи 142 различают два

вида любви: любовь, называемую ими вожделением,

которое есть не что иное, как желание или чувство,

испытываемое нами по отношению к тому, что доставляет

нам удовольствие, причем мы не интересуемся тем,

получает ли оно само удовольствие; и любовь-благожелательность, которая есть чувство, испытываемое нами по отношению к тому, что доставляет нам удовольствие своим собственным удовольствием или счастьем. В случае любви первого рода мы имеем в виду наше собственное удовольствие, а в случае любви второго рода - удовольствие другого человека, но как бы образующее или, вернее, составляющее паше собственное удовольствие. В самом деле, если бы оно не отражалось каким-либо образом на нас, то мы не могли бы им интересоваться, так как, что бы ни говорили, невозможно не думать о собственном благе. Вот каким образом следует понимать бескорыстную, или безвозмездную, любовь, если желают правильно представить

 

 

 

 

 



==163

 

 

 

себе все благородство этого чувства, не становясь в то

же время жертвой иллюзий.

§6. Ф и л а л е т. Беспокойство (uneasiness - по-английски), испытываемое человеком при отсутствии какой-нибудь вещи, присутствие которой доставило бы ему

удовольствие, мы называем желанием. Беспокойство есть

главный, если даже не единственный, стимул, побуждающий

людей к промыслу и деятельности. Действительно.

если бы отсутствие какого-нибудь блага не сопровождалось

у человека неудовольствием или страданием, если бы этот

человек оставался доволен и легко обходился без него, то он не стремился бы к нему, а тем более не делал бы никаких усилий для овладения им. Он испытывал бы к этому благу только простую желательность (velleite); этот же термин употребляют для обозначения самой низкой степени

желания, которая ближе всего к состоянию полного безразличия души по отношению к какой-нибудь вещи,

когда доставляемое отсутствием этой вещи неудовольствие

так ничтожно, что оно вызывает лишь слабые пожелания,

не побуждая принять меры для достижения ее. Желание

уничтожается или ослабляется также сознанием недостижимости желаемого блага, поскольку беспокойство души проходит или уменьшается от понимания этого. Впрочем, то, что я говорю Вам теперь о беспокойстве, я нашел у нашего знаменитого английского автора, взгляды

которого я Вам все время излагаю. Мне доставило только

некоторое затруднение значение английского слова "uneasiness".

Но французский переводчик, в умении и опытности

которого нельзя сомневаться, замечает в конце страницы

(гл. XX, §6), что этим словом английский автор обозначает

состояние человека, которому не по себе, у которою

неспокойно на душе, остающейся чисто пассивной, и что

это слово следовало бы перевести как "беспокойство", хотя

оно и не выражает в точности ту же самую идею, но ближе

всего к ней. Это предупреждение (прибавляет он) особенно

необходимо в связи со следующей затем главой о силе, где

наш автор много рассуждает о такого рода беспокойстве.

и если бы мы не связывали с этим словом только что

указанной идеи, то нельзя было бы правильно понять

рассматриваемых в этой главе вопросов, относящихся

к наиболее важным и трудным проблемам всею произведения.

Т е о ф и л. Французский переводчик прав, и знакомство с трудом нашего превосходного автора показало мне.

 

 

 

 

==164

2, XX

 

 

что его трактовка беспокойства представляет существенный

момент, на примере которого английский мыслитель особенно ярко обнаруживает свои проницательность и глубокомыслие. Вот почему я несколько более внимательно отнесся к этому вопросу и, тщательно рассмотрев его, убедился, что если слово "беспокойство" и не выражает полностью мысли автора, то оно, однако, достаточно соответствует, по-моему, существу дела. А если перевести слово "uneasiness" как "неудовольствие", "огорчение", "неприятность" и вообще как слово, выражающее эффективное страдание, то это было бы неверно.

Действительно, я сказал бы, что в желании самом по себе имеются скорее предрасположение и подготовление (preparation) к страданию, чем само страдание. Правда, это восприятие отличается иногда от восприятия страдания

только количественно, но различия по степени относятся

к сущности страдания, так как оно заметное восприятие.

Это видно также по разнице между аппетитом и голодом:

когда раздражение желудка становится очень сильным, то

оно начинает тревожить, так что и здесь приходится

применить наше учение о восприятиях слишком малых,

чтобы быть осознанными, так как если бы то, что

происходит в нас, когда мы испытываем аппетит и желание,

стало достаточно велико, то оно причинило бы нам

страдание. Вот почему бесконечно мудрый творец нашего

существа заботился о нашем благе, когда устроил так,

чтобы мы часто находились в неведении и имели

неотчетливые восприятия; это было необходимо, чтобы мы

быстрее действовали инстинктивно и чтобы нас не

тревожили слишком отчетливые ощущения множества

предметов, которые для нас не имеют значения, но без

которых природа не могла бы обойтись для достижения

своих целен. Сколько мы глотаем насекомых, не замечая

этого, сколько существует людей, для которых их

чрезмерно тонкое обоняние - источник неприятных ощущении,

и сколько видели бы мы отвратительных предметов,

если бы наше зрение было достаточно остро! Пользуясь

этой же уловкой, природа сообщила нам стимулы желания

как зачатки или элементы страдания, так сказать полустрадания, или (выражаясь энергичнее, хотя и неточно)

маленькие незаметные страданьица, для того чтобы мы

наслаждались положительными сторонами зла, избегнув

отрицательных сторон его. Действительно, если бы это

восприятие было слишком отчетливым, то мы были бы

 

 

 

 

 

2. XX

==165

 

 

 

всегда несчастны в ожидании блага, между тем как

непрерывная победа над этими полустраданиями, которые

мы испытываем, следуя своему желанию и удовлетворяя

некоторым образом это стремление или эту. потребность,

дает нам множество полуудовольствий, накопление и

суммирование которых (подобно суммированию импульса

и ускорению падения тяжелого тела) становятся наконец

полным и настоящим удовольствием. По существу без этих

полустраданий не было бы вовсе удовольствия и нельзя

было бы заметить, что нечто помогает нам и облегчает нас,

устраняя некоторые препятствия, мешающие нам хорошо

себя чувствовать. В этом же можно распознать родство

между удовольствием и страданием, отмеченное Сократом

в платоновском "Федоне", когда он испытывает зуд в ногах.

Благодаря рассмотрению этих малых облегчении, или

освобождений, и едва уловимых обнаружений задержанного

стремления, из которого получается под конец заметное

удовольствие, мы также несколько отчетливее познаем

нашу смутную идею удовольствия и страдания, подобно

тому как ощущение теплоты или света складывается из

множества небольших движений, выражающих, как я уже

сказал выше (гл. IX, § 13), движения предметов

и отличающихся от них лишь кажущимся образом, потому

что мы не осознаем этого анализа. Между тем некоторые

современные авторы полагают, что наши идеи чувственных

качеств отличаются toto genere 143 от движении и от того,

что происходит в предметах, и являются чем-то первоначальным, необъяснимым и даже произвольным, точно Бог заставляет душу чувствовать то, что ему угодно, а не то, что происходит в теле. Теория эта очень далека от истинного анализа наших идей. Но, возвращаясь к вопросу о беспокойстве, т. е. о небольших незаметных возбуждениях,

которые все время не дают нам покоя, можно сказать, что

это неотчетливые побуждения, так что часто мы не знаем,

чего нам не хватает, между тем как в случае влечений или

страстей мы во всяком случае знаем, чего мы требуем, хотя

и в них входят неотчетливые восприятия и те же самые

страсти тоже вызывают это беспокойство или потребность.

Эти побуждения представляют собой как бы малые пружины,

стремящиеся развернуться и привести в действие наш

организм. Я уже заметил выше, что в силу этого мы никогда

не бываем безразличными, даже когда кажется, будто мы

совершенно безразличны, как, например, в случае, когда

мы в конце какой-нибудь аллеи поворачиваем направо, а не

 

 

 

 

 

 

 

==166

2, XX

 

 

налево. На самом деле принятое нами решение имеет своим

источником эти незаметные побуждения в соединении

с действиями предметов и нашего собственного организма,

в силу которых мы находим более удобный для нас такой,

а не иной способ двигаться. По-немецки называют маятник

часов Unruhc, т. е. беспокойство. Можно сказать, что это

относится и к нашему телу, которое никогда не может быть

в состоянии полного удовлетворения: действительно, при

получении нового впечатления от предметов при небольшом

изменении в органах, сосудах, внутренностях сразу

нарушается равновесие, что заставляет 14 их произвести

некоторое усилие, чтобы прийти в возможно лучшее

состояние; это порождает непрерывную борьбу, вызывающую,

так сказать, беспокойство в наших часах, так что

данное название кажется мне довольно удачным.

§ 7. Ф и л а л е т. Радость есть удовольствие, испытываемое душой, когда она считает обеспеченным обладание каким-нибудь настоящим или будущим благом; а обладаем мы благом тогда, когда оно находится в нашей власти, так что мы можем пользоваться им. когда хотим.

Т е о ф и л. В языках не хватает слов, достаточно точно выражающих различие между близкими друг к другу

понятиями. Может быть, латинское gaudium ближе

к данному определению радости, чем laetitia, которое тоже

переводится словом "радость"; но в таком случае радость,

по-моему, означает состояние, при котором в нас

преобладает удовольствие. Переживая глубочайшее горе

и испытывая величайшие неприятности, можно также

находить некоторое удовольствие, например, в выпивке или

в музыке, но при этом преобладает неудовольствие. Дух

может испытывать радость даже посреди величайших

страданий, как это наблюдалось у мучеников.

§ 8 Ф и л а л е т. Горе - это беспокойство души, когда она думает о потерянном благе, которым она могла бы

дольше наслаждаться, или когда она мучится из-за

испытываемого ею в настоящее время зла.

Т е о ф и л. Горе может быть вызвано не только злом

в настоящем, но и страхом перед будущим злом, так что, по-моему, данные мной определения радости и горя лучше 145 соответствуют обычному словоупотреблению. Что касается беспокойства, то в страдании, а следовательно, и в горе есть нечто большее, чем беспокойство. Последнее имеется даже в радости, так как она делает человека добрым, активным, полным надежды и стремления вперед. От чрезмерной

 

 

 

 

2. XX

==167

 

 

радости иногда даже умирают, стало быть, в ней имелось

нечто большее, чем беспокойство.

§ 9. Ф и л а л е т. Надежда есть удовлетворение души, которая думает о вероятном обладании вещью, способной доставить ей удовольствие (§ 10), а страх есть беспокойство души, думающей о будущем зле, которое может на нес обрушиться.

Т е о ф и л. Если беспокойство означает неудовольствие, то оно действительно всегда сопровождает страх; но если понимать его как незаметный стимул, подталкивающий нас, то его можно найти и в надежде. Стоики рассматривали страсти как мнения. Так, надежда была для них мнением о будущем благе, а страх - мнением

о будущем зле. Но я предпочитаю говорить, что страсти это

не удовлетворения или неудовлетворения и не мнения,

а стремления, или, вернее, модификации стремления,

вытекающие из мнения или ощущения и сопровождающиеся

удовольствием или неудовольствием.

§ 11. Ф и л а л е т. Отчаяние есть мысль о недостижимости какого-нибудь блага; оно может повлечь за собой печаль 146, а иногда и спокойствие.

Т е о ф и л. Отчаяние, рассматриваемое как страсть,

является своего рода сильным стремлением, которое вдруг

задержано, что вызывает упорную борьбу и причиняет

большое неудовольствие. Когда же отчаяние сопровождается

спокойствием или апатией, то это скорее мнение, чем

страсть.

§ 12. Ф и л а л е т. Гнев есть то беспокойство пли

расстройство, которое мы испытываем, получив оскорбление,

и которое сопровождается желанием мести.

Т е о ф и л. Мне кажется, что гнев есть нечто более

простое и общее, так как гневаться способны и животные,

которым ведь нельзя нанести оскорбления. В гневе имеется

неистовое усилие избавиться от некоторого зла. Желание

мести может иметься и в хладнокровном состоянии, когда

питаешь скорее ненависть, чем гнев.

§ 13. Ф и л а л е т. Зависть есть беспокойство (неудовольствие) души, вытекающее из того, что желательным нам благом обладает другой человек, которого мы не считаем более нас достойным владеть им.

Т е о ф и л. По этому определению зависть была бы

всегда похвальной страстью, основанной на справедливости,

во всяком случае по нашему убеждению. Но я не

уверен, не испытываем ли мы часто зависть к людям,

 

 

 

 

 

 

==168

2, XX

 

 

которые имеют признанные заслуги и которых мы, однако,

спокойно обидели бы, если бы это было в нашей власти.

Завидуют даже людям, обладающим благом, которого не

хотели бы иметь вовсе. Мы были бы довольны, если бы его

у них отняли, не думая вовсе воспользоваться их

достоянием и даже не надеясь на это, так как некоторые

блага похожи на фрески, которые можно уничтожить, но

нельзя снять.

§ 17. Ф и л а л е т. Большинство страстен воздействует у людей на тело и производит в нем различные перемены, но перемены эти не всегда заметны. Так, например, стыд, представляющий беспокойство души при мысли о поступке, который неприличен или может уменьшить

уважение к нам со стороны других люден, не всегда

сопровождается краской на лице.

Т е о ф и л. Если бы люди внимательнее наблюдали

внешние движения, сопровождающие страсти, то было бы

трудно скрывать их. Что касается стыда, то любопытно, что

иногда скромные люди, будучи только свидетелями

неприличного поступка, испытывают ощущения, похожие

на ощущение стыда.

 

 

00.htm - glava22