Geum.ru

Кузнецов борис Вячеславович, кандидат исторических наук

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
КУЗНЕЦОВ Борис Вячеславович,

кандидат исторических наук

ОЧЕРКИ ИСТОРИИ

МАДАГАСКАРСКОЙ ГУБЕРНИИ



(Достоверная быль о присоединении Мадагаскара к России)


У далеких немских стран

Есть, ребята, окиян.

По тому ли окияну

Ездят только басурманы;


С православной же земли

Не бывали николи

Ни дворяне, ни миряне

На поганом окияне.


П.П. Ершов «Сказка о коньке-горбунке»


Начало бурного XVIII столетия, Россия, Петр I, строительство новой столицы на промозглом болоте, война со шведами, у московских бояр клочьями летят бороды, а где-то наряду с этим Мадагаскар и флибустьеры. Согласитесь, есть что-то абсурдное в таком сопоставлении. Какая связь может быть между невероятно далеким Мадагаскаром, затерявшимся где-то в «поганом окияне», морскими пиратами и молодой петровской Россией, едва только начавшей выходить в моря? Однако, оказывается некая связь есть. Царь-мастеровой, едва прорубив свое знаменитое окно в Европу, уже был готов воспользоваться случаем, чтобы с черного хода пробить хотя бы небольшое отверстие в земли неизмеримо более отдаленные, и выйти тем самым на широкую дорогу морских странствий. А дело было так.

Уже в конце XVII века для европейского пиратства наступили не самые лучшие времена. Век их владычества и славы на морях неумолимо заканчивался. Оттесняемые европейскими державами с главных торговых путей, они постепенно отходили в южные моря. Просто теплый климат пиратов не устаивал, а потому новые флибустьерские республики-колонии появились близ «великого пути шелка», пряностей и других богатств Востока, а, именно, - на северо-восточном побережье Мадагаскара и на близлежащем островке Санта-Мария. Но и даже там пираты не могли быть уже уверены в своей недосягаемости и безопасности. В конце концов, они вынуждены были унизиться и просить покровительства у всевозможных европейских государей. Они обращались к Дании, Голландии, Франции, но там такие беспокойные подданные уже не требовались.

И вот, в 1713 году депутация флибустьеров с теми же предложениями явилась ко двору шведского короля Карла XII. К пиратам отнеслись весьма благосклонно и даже любезно, но до конкретных решений и результатов договориться так и не удалось. К тому же в Стокгольме самого короля в этот момент не было, а без него как-то неудобно было принимать под свою руку новых подданных и новые земли. Дело в том, что Карл XII в это самое время, пожиная плоды поражения под Полтавой, находился в Турции в странном положении то ли гостя, то ли пленника.

Вторично, обнадеженные теплым приемом, посланцы с Мадагаскара прибыли в Швецию в 1718 году. И вот уже тогда флибустьеры стали полноправными подданными шведской короны. В том же самом году, в тайне от других европейских держав, дабы те не узнали о недостойном соглашательстве с морскими разбойниками, шведы решили осмотреть земли своих новых подданных. Но секретная морская экспедиция оказалась неудачной, военные корабли, хитро замаскированные под купеческие, так и не добрались до Мадагаскара. Упрямые шведы, естественно, на этом не успокоились, им все не терпелось осмотреть свои новые земельные приобретения. Через четыре года в 1722 году, была отправлена еще одна экспедиция. Но, пираты, они и есть пираты, постоянство и верноподданнические чувства не главные их добродетели. Дела их к этому времени успели поправиться и они уже не нуждались ни в чьем покровительстве. Шведским кораблям пришлось вернуться на родину ни с чем.

Секрета из сношений с мадагаскарскими пиратами шведам сделать не удалось. Об их тайных замыслах Петр I узнал в 1721 году. (Не исключено, что в России именно тогда впервые и узнали о существовании самого Мадагаскара.) Сведения эти доподлинно российский император получил от адмирала Даниеля Вильстера. Адмирал сей служил сначала шведской короне, затем Дании, теперь же счел более удобным послужить России. По всей видимости, Петр уже что-то знал о тайных замыслах шведов, а потому сразу же поверил Вильстеру. Сведения эти дали обильную пищу для монаршего ума.

И вот уже в следующем 1722 году шведский капитан Наркрюс, принятый на русскую службу, был отправлен в Лондон со специальной секретной миссией. (Стоит напомнить, что как раз в это самое время флибустьеры давали от ворот поворот шведским кораблям.) Ему было поручено найти тех самых пиратов, что искали протекции у шведского короля, разыскав же, обещать им покровительство русского императора, в случае же их согласия местом проживания назначить им, ни много, ни мало, - Архангельск. (Наверное, Петр посчитал, что после того, как его посланец найдет где-то на улицах Лондона пиратов Мадагаскара, те сразу же согласятся покинуть южное побережье Африки и всем скопом переберутся на житье в Архангельск, где и осядут под видом простых поморских флибустьеров, сиречь - ушкуйников.)

Однако, тем временем, пока Наркрюс занимался в Англии бесплодными поисками, в России Петр в тайне обдумывал план экспедиции к Мадагаскару. Император хотел напрямую, опередив шведов или кого бы то ни было еще, предложить там свое покровительство. Скорее всего, он уже знал о неудачной шведской экспедиции, но, видимо, предполагал, что тем просто не хватило упорства и решительности, которых у себя насчитывал в избытке.

Окончательное решение созрело лишь только в ноябре 1723 года. В дальнее плавание снаряжались два тридцатидвухпушечных фрегата Ревельской эскадры, «Амстердам-Галей», на котором было 204 матроса, и «Декронделивде» с 200 матросами на борту. Продовольствия на кораблях было запасено аж на восемь месяцев непрерывного плавания. На всякий случай были припасены даже крючья для абордажного боя (ведь так и неизвестно было, как все же отнесутся пираты к предложению российского императора). Суда старались серьезно подготовить к плаванию в южных морях, пытаясь защитить их от моллюсков теплых вод. Для этого днища кораблей обили коровьими шкурами. Во главе экспедиции должен был встать сам Даниель Вильстер, получивший уже в России к тому времени звание вице-адмирала. Петр с большим уважением относился к его умению водить корабли, но из скрытых опасений все-таки назначил ему помощниками своих людей - капитана Мясного и капитан-поручика Кошелева, отвергнув все, предложенные ему, кандидатуры иностранцев. Никто кроме вице-адмирала не знал, куда отправляются фрегаты. Хотя наверняка столь странные небывалые приготовления вызывали среди моряков пересуды и самые разные предположения. С секретными инструкциями им надлежало ознакомиться лишь только миновав Англию, откуда, как казалось, лежала уже прямая дорога к сказочному Мадагаскару.

По императорскому указу кораблям полагалось скрытно продвигаться к южным морям, по возможности не заходя ни в какие порты. По прибытии на Мадагаскар, посланцы должны были от имени самого Петра I обещать предполагаемому местному владетелю протекцию России, который «яко высокомудрая особа может он сам рассудить, где по нынешнему состоянию в Европе оную протекцию получить может лучше». Посланцам, обязанным передать письмо, был выдан специальный документ, подтверждающий их полномочия, - «Полномочная и достоверительная грамота Государя Императора Петра I, данная вице-адмиралу Вильстеру, капитану Мясному и капитан-поручику Кошелеву о принятии в его Государево покровительство Мадагаскарского короля, позволяя ему жить в России и, обещая всевозможным образом защищать его». При этом в наказе Петр специально напоминал своим посланцам, - «всяким образом тщитесь, чтобы оного короля склонить к езде в Россию».

К слову сказать, тот человек, которого Петр столь упрямо именовал «Мадагаскарским королем» и хотел поселить в России, «всевозможным образом защищая его», был известный предводитель пиратов Вильгельм Морган, однофамилец еще более знаменитого корсара. Петру, конечно, было отлично известно, кто такой этот король, но для русского императора было гораздо более пристойнее вести переговоры с королем, чем с каким-то предводителем морских разбойников. Нельзя сбрасывать со счетов и то мнение, которое высказал еще в конце XVIII века И.И. Голиков, автор многотомного труда «Деяния Петра Великого». Он полагал, что Петр «начальника сих удальцов хотел польстить таковым титлом».

К секретному указу было еще одно прибавление, которое плохо согласовывалось с задачей предписывавшей, в случае согласия, везти Мадагаскарского короля на постоянное место жительства в Россию. Посланцы, раз уж случилась оказия попасть в столь отдаленные моря, должны были заодно добраться и до Бенгала, где для «приятельства» с Индией необходимо было побеседовать с самим Великим Моголом. При этом желательно было бы добиться от «Великомочного Могола», чтоб он «с Россией позволил производить коммерцию». Впрочем, нельзя исключать, что это видимое недоразумение возникло из-за того, что в России тогда слабо представляли местоположение самого Бенгала.

И вот в субботу 21 декабря 1723 года в шесть часов утра из порта Рогервик два фрегата «секретным образом» отчалили в направлении дальних неведомых морей и стран. (Кстати, как раз в это самое время в Амстердам вернулась кругосветная морская экспедиция, открывшая остров Пасхи.) Успешность отчаянного плавания у русского командования вызывала большие сомнения. В море выходили не в самый удобный момент, над Финским заливом дули сильные зимние ветра, шел снег с дождем. Но непогоду пережидать не стали, ибо вице-адмирал Вильстер весьма опасался императорского гнева, который строго приказал «поспешать» и «действовать без промедления». Снаряженные всего за десять дней в страшной спешке и строжайшей секретности фрегаты давали крен, так как балласт и грузы в трюмах второпях были свалены кое-как. В мелком неспокойном Финском заливе все эти недочеты быстро дали себя знать. Уже на следующий день у Дагеррота на границе Финского залива и Балтийского моря флагман «Амстердам-Галей» дал сильную течь, на «Декронделивде» дела так же обстояли не самым лучшим образом. Суда были вынуждены пристать в Наргене. До Мадагаскара еще было довольно далеко.

Но после небольшой починки 31 декабря корабли вновь спешно вышли в море. Однако уже 8 января им пришлось пристать в Ревельском порту. За девятнадцать дней плавания им так и не удалось выйти из Финского залива. Флагман был серьезно поврежден и требовал срочного и серьезного ремонта. При поспешной попытке починить его, «Амстердам-Галей» затонул, вместе с ним погибли 16 матросов. Для того чтобы продолжить отчаянное плавание, решено было выбрать два других фрегата из Ревельской эскадры. Пока подбирали новые суда и готовили их к дальнему странствию, в феврале пришел императорский указ отменить плавание «до другого благоприятного времени». По всей видимости, именно в это время до Петра дошли сведения о том, что французы разгромили флибустьерскую республику на Мадагаскаре.


На этом, собственно, и закончилась попытка Петра Великого взять под свою протекцию далекий сказочный Мадагаскар вместе со всеми его флибустьерами. Так и не получила Россия вожделенных африканских владений. Хотя с новым приобретением Российская империя выглядела бы весьма внушительно, простираясь от Аляски до Финляндии, и от Северного Ледовитого океана до Мадагаскара. Но, к сожалению, морская экспедиция не смогла выйти из Финского залива.

Сегодня читатель может только недоумевать и втайне радоваться тому, что монаршая авантюра так и не удалась, поскольку в итоге она могла принести России, скорее всего, неприятности. Но можно позволить себе предположить, что Петру сам Мадагаскар был, может быть, и не так уж нужен. Ведь даже в случае успеха было совершенно непонятно, что делать с такими подданными и с такими отдаленными владениями, до которых не вот тебе еще доберешься. Очень похоже на то, что российскому императору просто необходимо было как себе, так и заносчивым европейцам, показать, что и Россия теперь вполне может претендовать на свою долю в дележе морского пирога, что и у нас теперь есть свои интересы на море, что и мы можем теперь поучаствовать в европейских делах, в прошлом недосягаемых и непонятных. Ну, так что ж, что попытка не удалась. Большим успехом можно считать уже и то, что о ее провале так и не узнали в Европе. Ведь и по сей день об этом историческом казусе знает не так уж много народу. Залогом же этой удачи можно считать, столь близкое и знакомое нам, желание «поспешать», соблюдая при этом полнейшую секретность.