Houghton Mifflin Company Boston Артур М. Шлезингер Циклы американской истории Перевод с английского Развина П. А. и Бухаровой Е. И. Заключительная статья

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 38

199

отсутствие каких-либо документов, которые доказывали
бы, что промышленники и финансисты действительно кон-
тролируют принятие конкретных решений. Как сказал
Уильям Эплмен Уильяме, если отсутствуют доказательст-
ва, то это лишь потому, что политики «сговорились и при-
нимают на веру теорию, необходимость и моральность ак-
тивной политики «открытых дверей». Поэтому они редко
думают о необходимости объяснить или защитить свой
подход»⁶⁰. Короче, чем меньше доказательств, тем лучше.

Историки обычно не исходят в качестве аргумента ех
silentio (из молчания (лат.). — Перев.). В своем стремле-
нии удовлетворить своих коллег историки школы «откры-
тых дверей» руководствуются догмой, я уверен, неосоз-
нанно, чтобы исказить исторические свидетельства для
укрепления своего тезиса. Например, они усиленно обыг-
рывают использование отцами-основателями слова «импе-
рия» в качестве доказательства неизлечимой американ-
ской болезни экспансионизма. Так, Вэн Элстайн приводил
выражение Вашингтона «восходящая империя» для дока-
зательства того, что Соединенные Штаты по своей сути
являются экспансионистской имперской державой. Так,
из выражений Мэдисона «расширить сферу» и «одна ве-
ликая, уважаемая и процветающая империя» Уильяме вы-
вел заключение, что Мэдисон «ясно понимал, что внешние
рынки — часть той сферы, которую следовало увеличить,
чтобы обеспечить долговечность республиканских инсти-
тутов и процветание»⁶ *.

Все это, возможно, было, а возможно, и не было. Но
приведенные свидетельства не указывают с точностью на
это. Вышеупомянутые высказывания заставляют взяться
за выяснение значения слова «империя» как оно понима-
лось в 80-е годы XVIII в. Если обратиться к одному из
словарей того времени — скажем, к первому изданию
«Британской энциклопедии» 1771 г., — то там слово «им-
перия» определяется как «обширное пространство земли
под юрисдикцией или управлением императора». Слово
«император» толкуется как «почетный титул у древних
римлян... принятый в настоящее время для обозначения
суверенного или верховного правителя империи». В каче-
стве примера из истории Европы упоминается Карл Вели-
кий, о котором «Британская энциклопедия» говорит: «Сле-

200

дует заметить, что императорское звание не давало права
ни на фут земли или территории»⁶².

Если же мы обратимся к книге Ричарда Кебнера «Им-
перия» — обычной современной работе по этому предме-
ту, — то обнаружим, что латинское слово imperium озна-
чало командование, управление, суверенитет, осуществ-
ление власти и что в XVIII столетии слово «империя» ни-
коим образом не подразумевало территориальной экспан-
сии. Как писал в 1885 г. британский историк Э.А. Фрид-
мэн: «Только гораздо в более поздние времена, как я сам
помню, слово «империя» получило расхожее употребле-
ние в качестве обычного термина, означавшего что-то бо-
лее обширное, чем королевство»⁶³. Во всяком случае, изу-
чение контекста, в котором Вашингтон употребил свою
фразу, делает ясным, что, говоря о «восходящей импе-
рии», он имел в виду не более чем становление новой
нации, обеспечивающей свой национальный суверенитет.
Что касается высказываний Мэдисона, якобы разоблача-
ющих его, то А.К. Уайнберг был, безусловно, прав, когда
он написал в «Явном предначертании», что Мэдисон под-
разумевал «не экспансию, а лишь объединение тринадца-
ти штатов»⁶'*.

Эксплуатацию школой «открытых дверей» слова «им-
перия» можно назвать только беспринципной филологиче-
ской подтасовкой. К сожалению, для историков «откры-
тых дверей» характерно усиленное привлечение на служ-
бу своей догмы конкретных доказательств. Снова и снова
в своей работе «Корни современной американской импе-
рии» Уильяме повторял, манипулируя своими утверждени-
ями, надуманные факты заинтересованности во внешнем
рынке, выискивая их там, где они почти не ощущались
или где их не было вовсе. Так, он писал, что 5 декабря
1870 г. Грант в своем ежегодном обращении «первым
многократно повторил свой довод, что Санто-Доминго
следует аннексировать в силу ценности его как рынка для
сбыта излишков сельскохозяйственной продукции»⁶⁵.
Однако довод, выдвинутый в обращении Гранта относи-
тельно необходимости аннексии того, что он называл
«Санто-Доминго», был превентивного порядка: то есть
имелось в виду, что если Соединенные Штаты не будут
действовать, то это сделают европейцы. Грант использо-
вал в качестве аргументов и вопросы стратегии, и пробле-

201

мы сырья, прежде чем поднять с той же целью проблему
рынка, но даже тут он в равной мере заботился как о
промышленной, так и сельскохозяйственной продукции.

В 1895 г. пограничный спор между Венесуэлой и Бри-
танской Гвианой привел к тому, что Гроувер Кливленд на-
правил сердитое послание в конгресс. Это послание, по
мнению Уильямса, было «вполне определенным отраже-
нием рыночной концепции мира»⁶⁶. В действительности
же в послании ничего не говорилось о рынках — каким
это, интересно, образом венесуэльский пограничный спор
мог повлиять на американский или британский доступ на
латиноамериканские рынки? — а высказывалась реши-
мость не допускать британского политического и военного
присутствия в этой части света, но никак не британского
экспорта или инвестиций. Генри Кэбот Лодж излагал этот
вопрос так: «Если Великобритания сможет расширить
свою территорию в Южной Америке без каких-либо про-
тестов с нашей стороны, то любая другая европейская
держава сможет сделать то же самое, и в короткое время
мы увидим Южную Америку колонизованной по частям,
как это было с Африкой». При наличии великих держав к
югу от нас «мы будем вынуждены немедленно превратить-
ся в государство с мощной армией и флотом, постоянно
сталкивающееся с трудностями и опасностями». «Соеди-
ненные Штаты, — сказал Теодор Рузвельт, — не могут
допустить возвеличивания какой-либо европейской дер-
жавы на американской земле». Утверждая, что Кливленд
действовал во имя американских деловых интересов,
Уильяме игнорирует резкое отрицание этого самим Клив-
лендом. «Те из нас, кто громче всех критиковал и оплаки-
вал нашу активную поддержку доктрины Монро, — писал
Кливленд позднее, — те либо осторожничали, боясь лич-
ных финансовых потерь, либо сами занимались спекуля-
цией или игрой на бирже»⁶⁷. Или, как в то время выска-
зался Лодж: «За исключением денежных воротил в Нью-
Йорке и Бостоне, американский народ, подобно конгрес-
су и прессе, сплоченно поддерживает президента в воп-
росе защиты доктрины Монро»⁶⁸.

Аналогичным образом Уильяме старался приписать По-
пулистской партии приверженность к иностранным рын-
кам в 90-е годы. На нескольких сотнях страниц труда
«Корни современной американской империи» доказыва-

202

лось, что в XIX в. американские производители сельско-
хозяйственной продукции почти ни о чем ином, кроме как
об иностранных рынках, не думали. Затем, в 1892 г., на
волне общенационального недовольства целого поколения
фермеров возникла Народная партия. Около тысячи трех-
сот популистских делегатов приняли в Омахе плат-
форму — документ из 2500 слов, в которых ожесточен-
ные фермеры излили все свои горести и пожелания. В нем
тем не менее ни резолюции, ни строчки, ни слова об ино-
странных рынках! Только историк, ослепленный догмой,
мог ухитриться проглядеть такое примечательное упуще-
ние. То, что это упущение было вряд ли случайным, под-
тверждается тем фактом, что популисты не упоминали
иностранные рынки и в своих платформах от 1896, 1900,
1904 и 1908 гг.

VI

Примеры такого искажения истории можно приводить
до бесконечности⁶⁹. Одержимость идеей внешних рын-
ков заставляет историков «открытых дверей» слышать му-
зыку там, где ее нет. Каждый случай, когда где-либо упо-
минаются внешние рынки, поднимается на щит как истин-
ное раскрытие мотивов, причем неэкономические причи-
ны отметаются как обман и умствование.

Все это придает таким работам явную морализатор-
скую тональность. Историки «открытых дверей» изобра-
жают дело так, как будто стремление продать националь-
ную продукцию за границу является свидетельством пер-
вородного греха. У тех, кто изучает трактаты, складывает-
ся идея, что любой, кто хочет воспользоваться иностран-
ными рынками, определенно империалист. Очевидно, как
это и отмечали американские протекционисты в XIX в.,
существует неравенство в условиях торговли между про-
мышленными и добывающими странами. Но в конце кон-
цов разве принцип «открытых дверей» — принцип, отвер-
гающий дискриминацию в торговле, — действительно яв-
ляется таким прочным? Даже торговля на неравных усло-
виях часто лучше, чем полное ее отсутствие. Разве «от-
крытые двери» неотвратимо ведут к гегемонии? Дэн Сяо-
пин явно так не думает. Если иностранные рынки, много-
сторонние торговые отношения и т.п. настолько зловещи,

203

то какой порядок торговли одобрили бы историки «откры-
тых дверей»? Двусторонние отношения? Регулируемую
торговлю? Бартер? Автаркию? Занимаясь осуждением
многосторонних торговых отношений, они хранят много-
значительное молчание в отношении альтернатив, которые
не вели бы к ликвидации капитализма. Бирд по крайней
мере выступал за принцип «открытых дверей» внутри
страны.

Вера в догму не оставляет у них, тем не менее, сомне-
ния в том, что американская политика «открытых дверей»
ответственна за большинство мировых бед. Историки док-
трины «открытых дверей», впрочем, как и ультраправые,
страдают от того, что Д.У. Броугэн назвал «иллюзией аме-
риканского всемогущества»'. Мир за пределами границ
Америки видится им пассивным и бессильным, судьба его
определяется решениями, принимаемыми в Вашингтоне.
«Напрасно искать, — пишет Н.Гордон Левин, ученый, по-
рвавший со школой открытых дверей, — ...какую-либо ре-
альную попытку описать и понять мотивации или поведе-
ние руководителей любого из государств, с которыми
Америка имеет отношения. Другие страны и важнейшие
мировые события, кажется, существуют... как расплывча-
тая декорация, на фоне которой непостижимая телеоло-
гия экспансионистской американской политики «откры-
тых дверей» вырабатывает свой неотвратимый курс»^7!.

Этот провинциализм выражается в отсутствии у дан-
ной школы интереса к опыту других государств. Историки
«открытых дверей» никогда не задаются вопросом: поче-
му, если капиталистическая экономика органически явля-
ется империалистической, европейский и азиатский капи-
тализм, отвергающий в последнее время империю, все же
процветает? Также весьма негативно провинциализм про-
является и в презрительном отношении к иностранным ис-
точникам. Уильяме редко цитирует иностранные книги или
архивные данные. Из 1700 сносок на страницах «Корней
современной американской империи» только 2 2 относят-
ся к иностранным книгам, периодике или статьям (не счи-
тая ритуальных цитат из Локка, Куэснея, Адама Смита и
Альфреда Маршалла). В одной сноске Уильяме упоминает
о «моем собственном исследовании соответствующих ев-
ропейских источников, в чем очень помогли немецкие и
французские коллеги»⁷²; но в указанном им списке собра-

204

ний рукописей, использованных в работе, не указано ни
одно европейское хранилище. Из 557 сносок в книге Ла-
фебера «Неизбежные революции: Соединенные Штаты в
Центральной Америке» только 7 относятся к работам на
испанском языке. Карл П.Паррини в работе «Наследник
империи: экономическая дипломатия Соединенных Шта-
тов, 1916 — 1923 гг.» попытался описать историю аме-
риканских экономических отношений во время и сразу
после первой мировой войны без ознакомления с британ-
скими, французскими и немецкими архивами или хотя бы
биографиями Ллойд Джорджа, Клемансо или какого-либо
другого европейского руководителя. Вот как описывал
Акира Ирийе типичного историка американской империи:
«Ни один историк другого государства не смог бы так пре-
спокойно толковать об империализме своей страны без
учета ее взаимодействия с другими державами»'³.

Трудно понять, как мог тезис, столь узкий интеллекту-
ально, столь недостаточно документированный и столь
слабо аргументированный, каким, собственно, и был тезис
«открытых дверей», загипнотизировать целое поколение
американских историков. Ответ можно искать частично в
понятном возмущении, вызванном ошибками и преступле-
ниями американской внешней политики в годы войны во
Вьетнаме, частично—в самом тезисе, который по своей
природе является беспроигрышным для его авторов.

Философ Карл Поппер был просто потрясен, обнару-
жив, что марксисты и психоаналитики «способны истол-
ковать любое мыслимое событие в пользу подтверждения
своих теорий». Это привело к тому, что он предложил тест
для определения научного характера любой гипотезы:
«Какие мыслимые факты я бы посчитал отрицающими
мою теорию или показывающими ее ложность»⁷⁴. Следу-
ет спросить: какие мыслимые факты историки «открытых
дверей» приняли бы в качестве отрицающих тезис «откры-
тых дверей»? Если государственные деятели почему-то
упоминают «открытые двери», то это доказывает правоту
тезиса; если они не упоминают данный принцип вовсе, то
это доказывает, что они оставляют его для «внутреннего
применения». Если государственные деятели защищают
корпоративные интересы, то это доказывает справедли-
вость тезиса; если они не защищают корпоративные инте-
ресы, то это показывает лишь то, что они дьявольски хит-

205

ры, принося краткосрочные корпоративные интересы в
жертву долгосрочным. Если они осуществляют вторжение
в район, который является экономически ценным, то это
подтверждает тезис; если эта территория не имеет эконо-
мической ценности, как, например, Вьетнам, то это дока-
зывает их потребность сохранять свой контроль над ми-
ровым рынком в целом. В работе Уильямса «Корни совре-
менной американской империи» каждое политическое
действие, как и противоположное ему, превращено в до-
казательство того, что нация стремится к захвату внешних
рынков: высокие тарифы — так же как и низкие (с. 247);
золото — так же как и серебро (с. 199, 361—365); низ-
кие железнодорожные расценки — так же как и высокие
(с. 309); процветание — так же как и депрессия (с. 208);
мир — так же как и война (с. 215, 410); выступления
против аннексии — точно так же, как и призывы к аннек-
сии (с. 263, 440). Что уж тут говорить насчет «внутрен-
него применения»!

Фальшивость тезиса «открытых дверей» невозможно
доказать конкретно. Поскольку он объясняет все, он объ-
ясняет очень мало. Это вовсе не историческая гипотеза,
которую можно проверить. Это теологическая догма.

VII

Однако кто может сомневаться в том, что американ-
ская империя существует? «Неформальная» империя,
без колоний в политическом смысле, но все же богато
оснащенная широко разбросанными по всей этой неве-
зучей планете атрибутами империализма: войсками, ко-
раблями, самолетами, базами, проконсулами, местными
коллаборационистами. Если тезис «открытых дверей» не
объясняет наличие империи, то что тогда объясняет су-
ществование ее?

Альтернативная гипотеза говорит о том, что амери-
канская империя порождена не экономической систе-
мой, требующей экспансии для выживания, а политиче-
скими структурами государства, требующими экспансии
для обеспечения безопасности не через усилия бизнес-
менов и фермеров, стремящихся к личной выгоде, а по-
средством деятельности политиков и военных, добиваю-

206

щихся обеспечения государственной мощи доступными
им средствами.

Согласно этой гипотезе, стремление к национальной
безопасности является независимой и изменчивой величи-
ной, несводимой к экономическим мотивам. Сторонники
экономической интерпретации в целом отметают это ут-
верждение, по крайней мере когда они пишут о Соеди-
ненных Штатах (считается, что для Советского Союза на-
циональная безопасность — это самостоятельный мотив).
Признание самостоятельности геополитических причин
подорвало бы теорию, согласно которой капитализм явля-
ется корнем всех зол. Это подтверждало бы возможность
того, что некапиталистические государства могут обладать
империалистическими замашками. Ведь если то, что пред-
принял Советский Союз в Восточной Европе, в особенно-
сти в Венгрии в 1956 г. ив Чехословакии в 1968-м, не
является империализмом, тогда этот термин мало что зна-
чит; если же это империализм, тогда мы должны отказать-
ся от представлений, согласно которым империализм при-
сущ только миру капитализма и ликвидация капитализма
отменила бы империализм.

Исходя из собственных правил, школа «открытых две-
рей» никак не хочет признать, что соображения нацио-
нальной безопасности играют роль самостоятельного фак-
тора американской внешней политики. Уильяме, напри-
мер, считает «чрезвычайно трудным» установить какие-ли-
бо случаи, когда об американских лидерах «можно было
бы обоснованно сказать, что они руководствуются страте-
гическими мотивами»⁷. «Блэйн и Харрисон, — пишет он
в одном типичном пассаже своего труда, — не хотели мо-
гущества ради него самого... Они стремились к нему, что-
бы широко воздействовать на политику зарубежной эко-
номической экспансии, которую они считали необходи-
мой и желательной для всей политической экономии, а
также для ее внутренних специфических интересов»'.

Но политические и военные руководители очень часто
хотят могущества ради самого могущества, то есть ради
интересов и безопасности государства. Торговля является
неотъемлемой частью государственного могущества в це-
лом, поэтому государство способствует развитию торгов-
ли. Однако часто торговлю рассматривают как служанку
могущества, как средство для достижения государствен-

207

ной и общественной цели, а не как цель саму по себе.
Стратегические и экономические мотивы, как бы тесно
они ни были переплетены на практике, можно разграни-
чить аналитическим способом. «Внешние интересы, — го-
ворил адмирал Мэхэн, — не могут сводиться к интересам
коммерческим»⁷⁷. Даже экономист-марксист Томас Вай-
скопф, хотя и подозревает, что национальную безопас-
ность часто привлекают для оправдания империалистиче-
ских действий, вызванных другими причинами, считает,
что «нет повода сомневаться в том, что современное наци-
ональное государство должно интересоваться националь-
ной безопасностью, которая может быть самостоятель-
ным мотивом для империалистической деятельности». Он
добавляет, что «интересы национальной безопасности
принадлежат к числу интересов, которые, похоже, не бу-
дут зависеть в сколь-либо значительной степени от того,
является ли общество капиталистическим или социалисти-
ческим»⁷⁸.

Империалистические поползновения в истории Амери-
ки в основном исходили от политиков, военных и публи-
цистов, а не от делового общества. Историческими пружи-
нами американской экспансии являлись два обстоятельст-
ва — неравенство сил между белыми и краснокожими
американцами и решимость белых американцев защитить
национальное могущество от европейских соперников
сначала в Северной Америке, а позднее за рубежом.
Стремление к получению экономических преимуществ
было на втором плане. Американская экспансия, по суще-
ству, была результатом того, что Лангер назвал «превен-
тивным империализмом». Покупка Луизианы освободила
Североамериканский континент от французов, аннексия
Флориды — от испанцев. Доктрина Монро предостерегала
европейские державы от попыток вмешательства в дела
Западного полушария. Аннексия Техаса и Орегона поло-
жила конец британским интригам в Северной Америке.
Война 1846 г. устранила препятствия к продвижению че-
рез континент, чинимые Мексикой.

Использование в качестве аргумента проблемы ино-
странных рынков для объяснения экспансии в период по-
сле Гражданской войны абсурдно. Открывшийся в резуль-
тате ее рынок и тогда и позже находился в Европе, а не в
неразвитых регионах, привлекавших взоры политиков и

208

военных в десятилетия, последовавшие после Аппомат-
токса*. Рынки Аляски? Санто-Доминго? Датской Вест-Ин-
дии? Самоа? Пуэрто-Рико? Гуама? Мидуэя? Сторонники
теории «открытых дверей», должно быть, шутят.

Рассмотрим, к примеру, вопрос о Самоа. Согласно
Уильямсу, американские фермеры хотели сделать Самоа
рынком для продажи там пшеницы и избытков муки, по-
ступавших с Тихоокеанского побережья. Историк приво-
дит слова одного человека, возглавлявшего морскую
транспортную компанию на Самоа, что Самоа «жизненно
важны» для контроля над «всей торговлей в бассейне Ти-
хого океана», явно соглашаясь с ним⁷⁹. Британский исто-
рик-дипломат Пол М.Кеннеди, занимаясь изучением не-
мецких, британских и американских архивов, оставлен-
ных Уильямсом без внимания, представил весьма отлич-
ную от этого картину. В своей авторитетной работе «Са-
моанский узел: изучение англо-германо-американских от-
ношений, 1878—1990 гг.»⁸⁰ он показал, что соперниче-
ство на Самоа возникло не из-за экономических факто-
ров, а было результатом политического противоборства
между великими державами, ибо наличие колоний подни-
мало статус державы. Кеннеди почти не нашел доказа-
тельств американского интереса к Самоа, за исключени-
ем упоминаний о коротких морских стычках в 1889 и
1899 гг. Взгляд на карту опровергает любую идею о том,
что с островов Самоа можно контролировать торговлю в
Тихом океане. Представление о том, что у нищих самоан-
цев могли найтись деньги на покупку американской пше-
ницы и муки, даже если бы эти продукты были неотъем-
лемой частью их питания, абсурдно, а копра, единствен-
ный товар, который они сами могли предложить в обмен,
не имела сбыта в Соединенных Штатах. Великобритания
потеряла интерес к Самоа, как только поняла, что эти ос-
трова не имеют для нее стратегической ценности. Герма-
ния была озабочена больше других, но не по экономиче-
ской причине. Торговля Германии с Самоа была и продол-
жала оставаться незначительной. Германское правитель-
ство жаждало колониального успеха для умиротворения
консервативных националистов у себя в стране.

Город в штате Вирджиния, где 9 апреля 1865 г. состоялся акт
капитуляции армии южан-конфедератов.— Прим. перев.

209

Побудительной причиной и здесь, и в других случаях
был превентивный империализм. Генри Кэбот Лодж, гор-
дившийся американским империализмом, писал в 1895 г.,
что видит Англию «посягающей на каждый остров в Ти-
хом океане». Если бы не заинтересованность Германии,
говорил он, мы бы уступили Самоа Англии. Он опасался,
что слабая американская политика «способна привести
только к тому, что толкнет гавайцев в объятия Англии».
Лодж с предельной ясностью объяснил смысл превентив-
ного империализма. «Великие нации, — заявлял он, — бы-
стро поглощают все пустующие места на Земле в целях
своей будущей экспансии и в интересах обороны... Будучи
одной из великих наций мира, Соединенные Штаты не
должны оказаться в стороне от этого движения»⁸¹. Коро-
че говоря, Америка обязана вступить в соревнование. «Ес-
ли мы испугаемся суровых столкновений, в которых мож-
но победить лишь ценой многих жизней и не боясь поте-
рять все, что дорого человеку, — сказал Теодор Руз-
вельт, — тогда более смелые и сильные народы обойдут
нас и завоюют господство над миром»⁸².

Уильяме писал о Рузвельте и Лодже, что, хотя у них не
было личной экономической заинтересованности в импе-
риализме, «тем не менее экономические вопросы занима-
ли центральное место в их размышлениях о внешней по-
литике»⁸. Как оскорбило бы такое мнение Рузвельта и
Лоджа! Теодор Рузвельт с презрением относился к «этим
типичным денежным мешкам в моей стране. Я не нахожу
их мнение здравым ни в вопросах внешней, ни в вопросах
внутренней политики»⁸⁴. Он видел мир через призму со-
отношения сил. Он не уделял много времени изучению
проблем внешнего рынка. Лодж об иностранных рынках
говорил больше, но даже он осуждал и «доктрину о том,
что для людей и наций нет выше цели или задачи, чем
купля и продажа, чем торговля складными ножами и сби-
вание цены», и не одобрял людей, «которые считают цену
на набивной ситец темой более важной, чем национальная
гордость, налоги на чугун в чушках— вопросом более зна-
чимым, чем прогресс нации»⁸⁵.

Говард КБил, от мнения которого школа «открытых
дверей» вряд ли может отмахнуться как от мнения исто-
рика консервативного, написал весьма всесторонний и
тщательный обзор, посвященный Теодору Рузвельту и его

210

внешней политике. Как правильно объясняет Бил, «экс-
пансионисты типа Рузвельта и Лоджа, втянувшие амери-
канский народ в империалистическую борьбу за власть
над миром, отнюдь не думали в первую очередь об амери-
канских экономических интересах в мировом масштабе.
Первостепенной задачей Рузвельта и его сторонников-
экспансионистов было могущество и престиж нации, а
также военно-морская мощь, которая обеспечила бы этот
престиж. Они упивались мыслью о величии и мощи Аме-
рики, и это должна была обеспечить их экспансионист-
ская политика»⁸⁶.

VIII

Сама политика «открытых дверей» достаточно иронич-
но иллюстрирует одержимость школы «открытых дверей»
поисками внешних рынков.

Когда после 1880 г. борьба за не освоенные места на
земном шаре возобновилась, американские империалисты
почувствовали необходимость заняться Азией, иначе Со-
единенные Штаты могли отстать от других. Но если не
считать миссионерской деятельности, у Соединенных
Штатов в Китае были весьма ограниченные интересы и
слабое влияние. Куда меньше, например, чем у Велико-
британии, России, Японии или Германии. Дипломатиче-
ские ноты Джона Хэя относительно «открытых дверей»
были жестом протеста против расчленения Китайской им-
перии, призывом к обеспечению американцам равных
возможностей и сигналом надежды, обращенным к миру
и возвещавшим, что теперь Соединенные Штаты тоже ста-
ли великой державой. Эти призывы ничего не навязывали
и на практике ничего не могли навязать; они также не
означали наличия империалистических планов в отноше-
нии Китая, да и сами китайцы не считали в то время, что
имеются в виду именно такие планы. «Так как сил у Ки-
тая... недостаточно, чтобы сдержать натиск Японии и Рос-
сии, — писал Си Лианг, генерал-губернатор Маньчжу-
рии, — мы должны положиться на Соединенные Штаты и
Великобританию, на политику «открытых дверей» и на ба-
ланс сил, чтобы спасти себя от исчезновения»⁸⁷.

Американский бизнес проявлял мало интереса к китай-
скому рынку. Британский лорд Чарльз Бересфорд, с энту-

211

зиазмом относившийся в этому рынку, писал в 1899 г.,
после посещения Америки: «Я не смог обнаружить в тор-
говых кругах Соединенных Штатов никакого желания
предпринять какие-либо практические действия для со-
хранения того, что в будущем могло бы обеспечить для
них такую торговлю, размах которой не может предска-
зать ни один смертный»**⁸. Другой энтузиаст, бывший аме-
риканский посланник в Китае Чарльз Денби, громогласно
сетовал по поводу того, что американское деловое сооб-
щество, кажется, «не чувствует необходимости культиви-
ровать иностранные рынки»⁸⁹. Когда администрация Таф-
та попыталась усилить американское политическое влия-
ние в Китае путем поощрения американского участия в
инвестиционных консорциумах, американские финанси-
сты, располагая лучшими инвестиционными возможностя-
ми в других местах, заартачились.

В основном правительство почти ничем не способство-
вало проникновению бизнеса на китайский рынок. «Дей-
ствия по использованию американского могущества в ин-
тересах американских бизнесменов, — пишет Мэрилин
Блатт Янг, — были в противоположность европейским

Blog

Houghton Mifflin Company Boston Артур М. Шлезингер Циклы американской истории Перевод с английского Развина П. А. и Бухаровой Е. И. Заключительная статья

Содержание