Черная магия с полным ее разоблачением

Вид материала

Документы

Содержание Глава четвертая

Подобный материал:

• Кавеидиш Р. К 12 Черная магия / Пер с англ. А. Блейз, 6236.13kb.
• Конспект книги «Чёрная риторика: власть и магия слова» Картстен Бредемайер (2005 г.), 107.7kb.
• Е. П. Блаватская черная магия в науке, 2671.43kb.
• Религиозная мораль, 18.19kb.
• Так как черная магия благодаря дьявольскому происхождению, приносит страдания другим,, 44.36kb.
• -, 222.2kb.
• Учебник белой магии, 902.38kb.
• Библиотека Т. О. Г, 15863.23kb.
• Б. Д. Дандарон мысли буддиста «черная тетрадь», 4080.03kb.
• Черная металлургия мира основные этапы развития отрасли, 622.52kb.

Глава третья

АЛЕКСАНДРА

Нет, я, конечно, знала, что у Татки пошел урановый кризис, но все равно обалдела. Вечером, почти ночью, звонок: Иван. Практически незнакомый дядька. Чужой муж.

– Можно заехать?

– Давай. – А саму аж затрясло: что это? Они ведь когда ко мне летом заезжали перед своей Италией, узнать, все ли будет в порядке с самолетом – Татка на этой почве сдвинутая, хотя если б спросила, я бы сразу сказала: не того, дура, боишься – я на ее Ваню одним глазком глянула и только хихикнула про себя: тот еще кобелина. При жене, конечно, все прилично, чин-чином, но с основным инстинктом, видно, полный порядок. Мужик, что с него взять. Мало ли что ему насчет меня в голову взбрело – как тогда быть?

Короче, вваливается:

– Я ушел от Татки.

Прикиньте! Я чуть на пол не села. За двадцать пять лет настолько привыкла слышать про них от Умки: «Ванька с Таткой», «Татка с Ваней», что отдельно уже и не представляла. Умка – Таткина школьная подруга, с первого класса, через нее мы и познакомились, правда, не так чтобы очень. В основном сплетни узнавали друг про друга, муж там, дети, а когда я астрологией занялась, она изредка просила посмотреть что-нибудь по компьютеру, тоже в основном через Умку, которая на самом деле Эмма, Эмка, но на вид – настоящий медвежонок, вот ее и прозвали. Умненькая она, опять же.

В общем, не ждала я ничего подобного, хоть и видела по Таткиной карте, что в ближайшие полгода ей ничего хорошего не светит. Но не до такой же степени! И, к слову сказать, никаких разводов-расставаний там не стояло, поэтому после Ванькиного сообщения у меня сразу мысль мелькнула: дело нечисто. Да и вид у него был, мягко выражаясь, не ахти: как у мокрого кота. Глаза безумные, бегающие. Правда, жратвы и коньяку моего любимого, «Готье», прихватить не забыл – хорошо, не люблю, когда приходят с пустыми руками. Мужики в основном жадные, норовят за чужой счет проехаться. Ты им и погадай, и все растолкуй, да еще напои, накорми и спать уложи.

Короче, я притворилась, будто не вижу в его визите ничего необычного, спокойно так на кухню отвела, усадила.

– Коньяк, – говорю, – открывай.

Открыл. Налил. Руки трясутся.

– Чем закусывать будем?

Он в две секунды из пакета всякой всячины наметал, нервно, лихорадочно, словно за ним гонятся. Мы выпили, закусили сыром. Вижу, он кусок доесть не может, давится. Все, чувствую, пора раскручивать на признание.

– Ладно, вываливай, что случилось.

Его как прорвало. Любовь-морковь, молодая девица, жить не могу, только о ней и думаю, а с другой стороны, родная Тата, двадцать пять лет вместе, только зажили совсем хорошо, и на тебе… А у самого речь бессвязная, мысли путаются, да и про красоту свою ненаглядную несет странное: она и не такая привлекательная, как Татка, и наглая, и развязная, и голос деревенский, и общего у него с ней ничего. А еще, оказывается, за последнее время с ним куча неприятностей случилась, несколько раз едва не погиб, в командировку летел – у самолета шасси не выпускались, и чуть не сбил сразу трех человек буквально на пустой дороге, из-за стоящей машины выскочили. И вообще повеситься хочется.

Та-а-ак, думаю. Глянем.

Пошла за компьютером, за ноутбуком своим любимым. Полезла в Иванову карту; смотрю. Проблем вагон, конечно, и период неблагоприятный, но такого никак быть не должно. На самом деле, я Ванькину карту, в отличие от него самого, знала давно и неплохо: когда астрологии училась, интересно было знакомых смотреть. Так вот, по судьбе он редкий везунчик, негативных аспектов нет, квадратов и оппозиций тоже, одни трины и секстили. А тут три тяжелых аспекта разом: Нептун, Плутон и Сатурн, вот, наверное, с непривычки небо с овчинку и показалось. Но все же решила проверить, принесла Таро. Карты меня никогда не обманывают. Разложила: мерзость, дьявол выпадает. Прямо перекреститься захотелось. Нет уж, думаю, для верности сделаем полную диагностику. Взяла рамку. Померила поле. Мама родная! Не поле, а настоящая перевернутая поганка! Сверху, от головы до самых нижних чакр – тонкая-тонкая ножка, ну, а уж снизу – большая-пребольшая шляпка. Тогда нормально, что одна морковь в голове.

– Вань, – говорю, – я тебя поздравляю, на тебе жутчайшая порча.

– Чего?!

Чего, чего. Вечная история: пока с нами самими не случится, мы ничего знать не хотим и ни во что поверить не можем. Сколько их таких на меня глаза вытаращивало.

– Того, – невозмутимо так продолжаю, – что карта у тебя не работает: происходит то, чего не должно быть, и поле совершенно изуродованное. Опрокинутый гриб. А значит, башка не варит, и работают, извини за выражение, одни животные инстинкты.

Он задумался.

– Правда, – говорит. – Последнее время даже работать не могу. Сижу как идиот за столом, в стену смотрю и про Лео думаю.

– Лео?

– Это ее так зовут. Точнее, не Лео, а Клео, Клеопатра, наградили родители именем, но ей больше нравится Лео, тем более что по гороскопу она львица.

– Дату и время рождения знаешь?

Он назвал, даже время. Хорошо, молодежь теперь пошла астрологически подкованная, знает про себя нужные вещи; от людей нашего поколения такого не дождешься. Взглянула я на его счастье неописуемое и только головой покачала.

– Вань, – спрашиваю, – ты меня, конечно, прости, но где ты такое чудо отхватил?

Он, как полный дурак, всерьез начал рассказывать: был в одной организации, а она там сразу после института, но дико умная, поэтому сидела на важной встрече при своем начальнике, с которым у Ивана как раз дела, а после он их подвозил, и она, выходя из машины, зазывно улыбнулась, он ей: «Удачи!», а она в ответ: «Удача всегда со мной!» и пальцами по руке провела. Он, понятное дело, весь задрожал – и понеслось.

– Да нет, – перебиваю, – как ты умудряешься не видеть, что она за человек?

– А что? Ты же ее не знаешь! – сразу обиделся.

– Давай-ка не кипятись. Ты за советом пришел? Вот и слушай. А не хочешь – я больше слова не скажу.

– Говори, говори.

– Так вот, я ее не знаю, я про нее вижу. Все что нужно. Барышня тебе попалась яркая, эффектная, как все Львицы, но злая и жадная до невозможности. И на редкость, мягко выражаясь, целеустремленная. Ради своих амбиций по трупам пройдет и не оглянется. Мужиков у нее, несмотря на возраст, уже был вагон, а будет не сосчитать сколько. И ты для нее всего лишь перевалочный пункт, ступенька наверх. Марс-Венера у вас, конечно, подходящие для такой ситуации, но когда она из тебя все выжмет, найдет себе новую жертву. Тебе это надо?

Молчит. Значит, все-таки надо.

– И еще тебе скажу, что порчу, скорее всего, она навела. Хотела приворот сделать, а он не так сработал: то ли по неумелости, то ли из-за Татки – настоящую любовь разрушать опасно. И судя по тому, что с тобой творится, вместо приворота порча на смерть получилась.

– На смерть?

– Не знаю, не исключено. Могла она на тебя так сильно разозлиться, чтобы смерти пожелать?

Задумался.

– Когда Татка наш разговор услышала, я пытался с Лео порвать, сказал, игры кончились, жена узнала, а она мне дороже всего.

– А Лео твоя что?

– Разрыдалась, несчастная такая, а сама сквозь зубы рычит: «Еще пожалеешь». Я, помню, удивился, откуда такая злость.

– Вот видишь, значит, могла.

– Саш, ну о чем ты говоришь, какой приворот, какая порча? Двадцать первый век!

– Не знаешь ничего и молчи! Видел, сколько сейчас в журналах объявлений? Колдуны, маги? Думаешь, это так, шуточки? И, между прочим, приворот – дело не самое сложное. Шарлатанов, конечно, тоже хватает, разводят людей на деньги и все, но если хоть какие-то способности есть, приворот-отворот сделать не фокус. Кстати, по секрету скажу, я, хоть и занимаюсь сам знаешь чем, вообще-то жуткая материалистка: пока сама не попробую, ничему не верю. Так что не сомневайся, навешивала – и работало. Пару раз всего, по глупости, пока не узнала, чем это грозит. Зато снимала столько, что и не сосчитаешь. Думаешь, ты первый такой у меня сидишь? Если бы! Ты у нас кто? Директор фирмы. При деньгах, машина шикарная. Состоятельные и состоявшиеся первыми под удар попадают. Теперь ведь бабы норовят все сразу, с молодости, получить, чтоб не за лейтенанта, а сразу за генерала, вот и бегут к колдунам. Не понимают, что расплачиваться придется, что приворот – та же порча, вмешательство в судьбу. На привороте человек довольно скоро все теряет, здоровье, работу, деньги, да и живет от силы лет пять. Зависит от везучести, конечно, но дольше редко кому удается протянуть. А тому, кто навесил – и заказал, и сделал – тоже потом плохо бывает: болеют сильно, несчастья случаются. У женщин с детьми проблемы, родить не могут или рожают уродов, или еще что, вплоть до рака. Но, между прочим, на женщин тоже часто привороты делают, и порчу наводят, обычно ради корысти. Вот Гарик, муж мой второй ненаглядный, именно так меня и держал. Все ради жизни в Москве, квартира моя ему очень нравилась. До сих пор порчу наводит, назад пролезть хочет, но я теперь, слава богу, знаю, как обороняться.

Стала я рассказывать Ване всякие случаи из жизни. Про мужика, например, который примчался с единственной просьбой: «Верните Риту!» Сам уже всего лишился, буквально жить не на что, а ему Риту подавай. Я с ним поработала раза два, и уже слышу: «Странно, кругом-то, оказывается, столько баб красивых, а топоследнее время, кроме Ритки, ни одной не видел». Через месяц-другой приворот мы окончательно сняли, он познакомился с кем-то, работу нашел, дела пошли, но как деньги опять появились, откуда ни возьмись всплыла Рита, он снова прибежал ошалевший – сделайте, чтоб была только моей – а потом исчез уже навсегда. Потому что я сразу сказала: «Свяжешься еще раз со своей Ритой, я на тебя время и силы тратить больше не буду, не надейся».

А мой давний дружок Антоша? Серьезный человек, весьма, между прочим, рассудочный и прижимистый. Семья, дети, антиквариатом занимается, деньги делает. Тоже из-за них пострадал. На него одна умница приворот сделала – чем плохо, на халяву мужик с полным обеспечением – и он такие глупости творить начал, что позже, когда вспоминал, сам не верил. Ночами на крыше сидел, ее выслеживал! Ревновал, видите ли, должен был по минутам знать, чем она занимается. От дома ее отойти не мог. В ногах валялся, под дверью на коврике ночевал, все готов был отдать. Правда, тут ему его патологическая жадность, хотя не люблю я в людях это качество, и помогла – как понял, что скоро и впрямь все ей отдаст или просто потеряет, потому что дела забросил и только на крыше торчит, сразу ко мне и прибежал: «Саня, спасай!» Помнится, мы с него приворот долго снимали, у меня все отсиживался, если что, я его к телефону не подпускала. Цирк: он рыдает, а я его чуть не тряпками луплю. А еще у меня дома диванчик волшебный, на нем ночь поспишь, и порча, бывает, сама сваливается.

В общем, нарассказала я всякого Ивану и говорю:

– Оставайся-ка ты сегодня у меня, а завтра я тебя к бабе Нюре в Рузу отвезу. Она тебя отчитает, порчу снимет, и забудешь ты все свои неприятности.

– Что за баба Нюра? – спрашивает.

– Ясновидящая бабушка, целительница. К ней, знаешь, какие толпы валят? Из-за границы люди едут! Она человека насквозь видит, и прошлое, и будущее, что ему на роду написано, и все болезни без исключения лечит. К ней даже кое-кто из правительства обращается. А она целыми днями народ принимает, про себя не помнит, денег не берет. Конечно, если кто что оставит, она не отказывается, но потом другим раздает. Она напрямую с «планетами», по ее выражению, общается и всегда про человека знает, что ему по судьбе полагается. А порча – это когда в судьбу вмешиваются, и бабуля, если такое видит, просит там наверху, чтоб поправили. В общем, поехали, узнаем хоть, что за дрянь на тебя повесили, а дальше разберемся. Давай, поспи на моем диванчике, может, за ночь порча отвалится, кто знает.

Ваня, к счастью, порядочно уже выпил и сопротивляться не стал, послушно отправился укладываться. А я дождалась, когда он уснет, зашла к нему с горящей свечкой, поводила над ним – она зашипела, зачадила, жуть! – пошептала кое-чего и отправилась звонить Татке. Естественно, та первым делом трубку швырнула, но я знала, что максимум через час не выдержит, объявится, и даже ложиться не стала. У меня интуиция хорошо развита, столько всего предвижу, прям неинтересно. Поговорили, втолковала ей все что можно, успокоила:

– Счастье, что он ко мне вовремя попал, - сказала. – Теперь дело в руках специалистов. Вернем мы тебе твоего мужика, не парься. Правда, потерпеть придется, время нужно. А пока развлекайся, Тусь! Приезжай, винца попьем, я тебе погадаю, и жизнь наладится.

Глава четвертая

ИВАН

Если бы вы только знали, что я испытал, когда проснулся на проклятом «волшебном диванчике»! Хорошо, мозги не сразу встали на место, а то, наверное, умер бы в одночасье. Дурак, думаю, идиот, олух, придурок кащенский! У жены день рождения, а ты у колдуши малознакомой ночуешь. Представил, каково пришлось вчера Туське – она у меня нежная, слабенькая, чувствительная, я всегда ее от всего защищал, а тут… И что сын обо мне подумал? А папа? Внуки мои, опять же… Прямо голову захотелось себе оторвать. Такой ужас взял, что лежу и встать боюсь: так или иначе домой звонить надо, как без этого, а стыдно – кошмар! Чем я думал, какая, на фиг, Лео, когда я своей семье столько боли причиняю? При мысли о Лео вспомнились, соответственно, вчерашние разговоры про порчу; туманно, правда – выпил, как-никак, прилично, но все равно многое из Сашкиных слов поневоле в мозгах отпечаталось – очень уж хорошо объясняло мое чудовищное состояние. А иначе и не поймешь: ну что в ней такого? С чего я на нее запал? Красивая? Да не особенно, Туська моя куда лучше и благородней. Молодая? И что? Только глупость сильней видна, и образования не хватает, как всей нынешней молодежи. Это Татка, что ни возьми, все читала, все знает, все видела. Они с папой моим как возьмутся беседовать, так сразу и думаешь: господи, а я-то… невежа невежей. Я мехмат заканчивал и по гуманитарной части не слишком напрягался, хотя читал, естественно, все, что в наше время полагалось, Булгакова там, Гессе, но по-настоящему литературой и искусством только при Татке заинтересовался; она меня с первых дней по выставкам таскала, в театры, в консерваторию. Я под скрипочку на концертах засыпал, а она злилась, убежала один раз даже. Просыпаюсь, музыка кончилась, жены нет… Долго потом мириться пришлось.

Стали мне вспоминаться картинки из нашей долгой жизни, самые лучшие, самые светлые. Я Татку очень любил, всегда. Хотя, конечно, сами понимаете. Мужик – человек слабый. И командировок в последнее время столько, что реже дома бываешь, чем по городам и весям. Но все равно, в общем и целом, вел себя прилично, а если что, мучился страшно, противно было. А Тусю свою как увижу, все во мне сразу теплеет и будто на место становится.

В общем, чем дольше я на диване лежал, тем сильней меня к Татке тянуло, а на Лео злость брала. И что она на мою голову навязалась? Зачем? Чтобы всю жизнь мне переломать? Как я теперь домой вернусь, даже если Татка меня простит, что вряд ли? Все равно теперь будет знать, что я совсем не тот идеальный муж, каким представлялся. Но вдруг эта чертова порча действительно существует? Может, не в таком виде, как я думаю, но все же влияет на человека, и он сам не свой делается? Может, если Татке рассказать, она поймет? Если порчу снимут, и я стану как был, поверит и не будет очень уж сильно клеймить позором? Съездить, что ли, правда, к этой бабке?

Я сел, спустил ноги с дивана. Черт, и зачем вчера столько пил? Помотал головой. Бр-р-р-р. Думаю: «Совсем ты, друг, сбрендил. Какая бабка, какая порча? Сам математику-физику изучал, материалист до мозга костей, а туда же! Езжай домой и забудь о глупостях! А то на девочек его потянуло».

Вышел на кухню. Сашка уже завтрак приготовила, кофеек, бутерброды.

– Покурим, – говорит.

Покурили, кофе выпили.

– Ну что, едем к бабуле? – спрашивает. – Мне, кстати, давно к ней надо.

Я замялся. С одной стороны, ехать никуда не хочу, с другой, вчера почти обещал, да и отказывать не люблю, особенно женщинам.

– Знаешь, Саш, – отвечаю, – мне бы на работу, и вообще, я вроде на диване твоем отоспался, лучше стало.

– Естественно, лучше, только не думай, что на этом все кончилось. Говорю тебе: не хочешь погибнуть, давай съездим. Дело серьезное, специалист нужен.

И дальше в таком духе. Рамку опять достала, поле померила, сказала, что если и лучше, то совсем чуть-чуть, а вообще как был гриб, так и остается. Я, чтобы время потянуть, сказал, что сначала позвоню Тате, а дальше решу. Когда номер набирал, руки так дрожали, что мимо кнопок промахивался. Стыдно же, господи, больно, страшно!

Подходит. Голос заплаканный, несчастный; прямо ножом по сердцу.

– Тусенька, – говорю. – Это я. – А самому трубку хочется бросить и убежать куда глаза глядят, чтобы не было меня на свете, убийцы проклятого. – Прости меня. Я такого натворил. Саня считает, что на мне порча. Говорит, надо к бабке ехать, чтобы отчитывала. Может, правда?

– Знаю, она мне звонила, – отвечает. – Поезжай, хуже не будет. Хуже некуда.

– Сейчас и поедем, – соглашаюсь. – Потом позвоню, расскажу. Да, и с днем рождения тебя.

– Спасибо, – шепчет, – а потом ты куда? Домой?

– Нет, лучше в гостиницу. Пока я «порченный».

– Хорошо. – А в голосе такое, что умереть можно. Думаю, надо бы к ней, как она там одна, а самому позорно невыносимо, и понимаю: не могу, сгорю со стыда.

Повесил трубку и говорю Сане:

– Собирайся, едем к твоей бабуле.

Погода, как назло, выдалась отвратная. Дождь со снегом, мрак, ветер. Туся такую любит, на ее день рождения часто бывает подобное – конец октября, нормально.

Короче, отправились. На дорогах сумасшедший дом, пробки, аварии, толкотня, все нервные, бешеные. Саня диск с какой-то попсой несусветной прихватила. Я под эти завывания в два счета опух, начисто соображать перестал, а она знай себе восклицает:

– Нет, все-таки жить хорошо! Скажи, Вань? – и кофе из термоса предлагает. Минут через двадцать убить ее захотелось.

Ехали, ехали, я слегка засыпать начал. Вдруг – шарах! Удар, грохот; машина подпрыгнула и встала как вкопанная. Мы жутко перепугались. Сидим и смотрим друг на друга, как идиоты. Тут у Сани телефон зазвонил. Она поговорила, а потом мне – изумленно:

– Представляешь, это бабуля. Спрашивает, что у нас случилось, все ли в порядке.

Я, признаться, хоть и был в легком шоке, тоже поразился: ни фига себе бабуля! Точно ясновидящая.

Вышли мы из машины, огляделись. Оказалось, на дороге здоровый булыжник лежал, на него мы и наскочили. Удивительно, как нас в сторону не отбросило, прямо чудо какое-то.

– Гляди-ка, – вдруг со странным смешком говорит Саня. Я посмотрел, куда она показывает.

– Кладбище.

– Еще доказательства нужны, что это порча на смерть? Авария рядом с таким местом? Чуть меня с собой не прихватил! Впрочем, может, наоборот, тебя из-за меня пощадили.

– Думаешь? – А у самого аж в груди холодно стало. Очень уж все одно к одному.

– Что мне думать, я знаю! Ладно, едем, бабуля обещала последить за нами до конца дороги, провести. Больше нам ничего не грозит, страшное позади.

Двинулись дальше. Меня слегка потряхивает. Эх, думаю, Лео, Лео, до чего ты меня довела. А в голову почему-то лезет, как мы с ней целовались в машине, еще до Италии. Даже не целовались, а… ладно, лучше не вспоминать, а то как пить дать – не доедем.

Минут через сорок добрались, наконец, до окраин Рузы. Перед поворотом на узенькую улочку Саня сказала:

– Остановись, купим бабуле чего-нибудь. Не с пустыми же руками являться.

Зашли в магазин, Саня сразу к продавщице: дайте одно-другое-третье-четвертое. Я заплатил. Но не удержался, спрашиваю:

– Это положено так или твоя личная инициатива?

– Вообще-то, когда к высшим силам с просьбой обращаешься, посредника принято отблагодарить. Бабуля сама ничего не требует; если с пустыми руками придешь, все равно все выполнит, но по моему личному мнению каждый труд должен быть оплачен. Сам подумай: человек за нас молится, ночами не спит; отчитка ведь в основном по ночам делается. О себе забывает, сейчас увидишь, какая она, кожа да кости. На самом деле, в такие места хлеб положено приносить, за общий стол. Баба Нюра обязательно народ чаем поит и кормит, причем многие, как везде, норовят задарма приобщиться, а на всех разве напасешься?

Ладно, набрали мы продуктов, сели с сумками в машину, еще с минуту ползком проехали по улице.

– А вот и бабушкин домик, – объявила Саня.

Я, честно сказать, готовился увидеть избушку на курьих ножках. Но нет, смотрю, домик весьма ничего себе, аккуратненький, свежевыкрашенный, зеленый, за сетчатой оградой. Уютно лепится задней стеной к высоченному холму, над трубой дымок вьется, слева будка, собака на цепи бегает, лает. Около дома люди топчутся. И вид у них такой, что меня сразу тоска взяла. Господи, застонало в душе, куда меня занесло?

Сашка сразу за телефон схватилась.

– Сейчас Марише позвоню, она нас проведет.

– Кому?

– Сестрице двоюродной. У нее тоже кое-какие способности есть, это у нас наследственное, бабка по отцу цыганка, так что сам понимаешь. Вот Мариша у бабули и учится, помогает лечебные составы делать, больных принимать. Почти каждый день тут бывает. Я, когда собираюсь приехать, заранее предупреждаю, чтобы в очереди не стоять. Видишь, сколько народу? У бабы Нюры всегда так.

Ясно, ясно. Без блата и здесь никуда.

Дозвонилась Саня своей Марише, встала «избушка» к лесу задом, к нам передом, дверь отворилась, выпустив клуб густого пара, и мы вошли. В сенях было холодно и темно, из-под ног шмыгнули в разные стороны три черные кошки. Мы прошли дальше, в крохотную комнатку, правую половину которой занимала печка, а левую – бесчисленные иконы с горящими лампадками, под которыми стоял письменный стол, заваленный исписанными листами бумаги и фотографиями.

– Тут бабушка принимает, – пояснила Саня. – Сейчас она, наверное, в избе, чай пьет. Пойдем.

Мы прошли в