Можно оставить на совести Председателя ес в период кризиса, люксембургского премьера Жан-Клод Юнкера, его нашумевшую формулу: в евросоюзе нет кризиса

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Максим Блант, 2349.51kb.
• Осмысление кризиса, 385.54kb.
• Современные кризисные явления в финансовой сфере рассматриваются, как часть системного, 79.42kb.
• М. Хазин, Е. Ижицкая. Рассуждения о последствиях кризиса. Введение. О неизбежности, 834.78kb.
• Теоретические аспекты понятия экономического кризиса, 195.38kb.
• А. С. Чумаков Освещаются вопросы финансового кризиса в малом бизнесе, определяются, 132.35kb.
• Социальный диалог в условиях мирового кризиса. Из международного опыта, 118.37kb.
• Представление результатов конкурентного положения компании на рынке в период макроэкономического, 585.2kb.
• 84. Потребность и необходимость в антикризисном управлении. Механизмы антикризисного, 48.03kb.
•   основы политики модернизациив условиях глобального финансового кризиса, 299.21kb.

Виталий ЖУРКИН


ВОЕННЫЕ СТРУКТУРЫ ЕС: ЦЕЛЬ – 2010


Кризис, разразившийся в Евросоюзе в конце весны – начале лета 2005 года в результате провала процесса ратификации Конституции ЕС, породил массу прогнозов относительно будущего этого Союза, в основном пессимистических. Можно оставить на совести Председателя ЕС в период кризиса, люксембургского премьера Жан-Клод Юнкера, его нашумевшую формулу: “В Евросоюзе нет кризиса. В Евросоюзе есть глубокий кризис”. Подобных изречений было немало. В массе своей в них эмоции преобладали над трезвым анализом. А именно он и необходим сейчас как никогда.

Слов нет, в результате этого кризиса поступательный процесс развития ЕС застопорился. Возник ряд вопросов: почему застопорился, насколько серьёзно и надолго ли? Причины кризиса лежат, в общем-то, на поверхности. Лидеры ЕС явно переоценили потенциальные возможности интеграционного процесса, приняв в Союз сразу десять малоподготовленных к этому членов. Крупной ошибкой верхушки ЕС явилось пренебрежительное отношение к интересам и устремлениям национальных элит и народов стран-членов Евросоюза. Сыграла свою немалую негативную роль и общеизвестная косность евробюрократии, всё меньше способной противостоять кризисным ситуациям.

Всё произошедшее, скорее всего, открывает новый этап в жизни и деятельности Европейского Союза. И оценивать его следует максимально объективно, отбросив в сторону какие-либо эмоции.

А первая объективная данность состоит в том, что ЕС существует и функционирует. Хотя процесс дальнейшей интеграции серьёзно затормозился, но то, что было создано за полвека с лишним, существует, работает и даёт неплохие результаты. Действуют все три “опоры” Евросоюза – экономика; внешняя политика и оборона; внутренняя политика и правосудие.

Ниже речь пойдёт об одной из этих трёх “опор”, точнее говоря, части её – европейской политике в области безопасности и обороны (ЕПБО) – сравнительно

___________________________________________________________

© Журкин Виталий Владимирович – академик РАН, почётный директор
Института Европы РАН.

новом явлении в деятельности ЕС, судьба которого во многом отражает и ог-ромные сложности, и несомненные вполне реальные достижения всего процесса европейской интеграции. А потому развитие ЕПБО до и после кризиса
весны–лета 2005 года, перспективы этой политики в новых условиях позволяют более трезво взглянуть на нынешнее состояние и будущее интеграционного развития Европы.

Начать, видимо, стоит с краткого обзора конкретных военных акций Евросоюза¹. Дело в том, что до 2003 года ЕС за всю свою долгую историю не провёл ни одной военной или полицейской операции, во всём полагаясь на НАТО, в которую входит подавляющая часть членов ЕС. Год 2003-й стал в этом смысле переломным.

Перелом начался 1 января 2003 года, когда Евросоюз взял на себя осуществление полицейской миссии в Боснии и Герцеговине, которую раньше около семи лет осуществляла Организация Объединённых Наций. В полицейской операции ЕС, которая продолжается и в наше время и должна завершиться
31 декабря 2005 года, участвуют практически все члены Евросоюза и не только они, но и ряд европейских государств-нечленов, в том числе и Россия (не-сколько российских офицеров). В целом же эта полицейская операция является сравнительно небольшой – что-то около полутысячи офицеров полиции и граж-данских лиц из более чем 30 стран Европы плюс Канада.

Лиха беда начало. Уже 18 марта того же 2003 года Европейский Союз при-ступил к первой в своей жизни военной миротворческой операции – тоже на Балканах, на сей раз в Македонии. Эта операция, в целом тоже довольно скромная (чуть больше 350 офицеров и солдат из примерно 30 европейских стран и Канады), осуществлялась с целью помочь стабилизации обстановки в этой стране. Эта акция, получившая кодовое название “Конкордия”, завершилась к концу 2003 года. Её заменила полицейская операция “Проксима”, преследовавшая те же цели. По мнению европейских политических кругов, она также оказалась достаточно успешной.

Тогда же, в июне всё того же 2003 года, Европейский Союз предпринял свою первую военную операцию далеко за пределами Европы – в Демократиче-ской Республике Конго, где разгорался внутренний вооружённый конфликт. В миротворческой акции, названной “Артемис”, было задействовано около 2 ты-сяч военнослужащих, в основном французских, а также ещё из полутора десят-ков стран. Операция была успешно завершена к сентябрю 2003 года.

Так было положено начало военным и полицейским акциям ЕС, масштабы которых стали быстро расти. Самая крупная из них – начатая 2 декабря 2004 года военная миротворческая операция “Алтеа” в Боснии и Герцеговине². Контингент войск Евросоюза численностью более 7 тысяч человек сменил в

этом государстве натовскую группировку (СФОР), размещавшуюся там со времени Дейтонского соглашения 1995 года. Цель “Алтеа” – дальнейшая стабилизация, поддержание мира и безопасности в Боснии и Герцеговине. В операции ЕС уча­ствуют более 30 стран, в том числе 22 члена Евросоюза, ряд европейских госу­дарств, не входящих в ЕС, а также Аргентина, Канада, Чили, Марокко и Новая Зеландия. Всё это вместе взятое даёт достаточное представление о расширении масштабов как военных операций Европейского Союза, так и сотрудничества ЕС со странами Европы и других континентов в реализации миротворческой деятельности. В рамках ЕПБО осуществляются и другие, более мелкие акции, такие как полицейская миссия “Киншаса” в Конго, деятельность команды советников ЕС в Грузии или группы наблюдателей в суданском районе Дарфур.

Важно подчеркнуть, что все военные и полицейские акции ЕС проводят­ся в тесном сотрудничестве с Организацией Объединённых Наций и на основе резолюций Совета Безопасности ООН. Так, первая (полицейская) операция в Боснии и Герцеговине проводилась на основании резолюции СБ ООН № 1396 от
5 марта 2002 года, первая военная операция “Конкордия” в Македонии – согласно резолюции СБ ООН № 1317 и т. д. Наиболее крупной операции “Алтеа” предшествовали резолюции СБ ООН № 1551 и 1575. ЕС и ООН приняли целый ряд совместных решений, окончательно закреплённых в Декларации о сотрудничестве в управлении кризисами от 25 сентября 2003 года. И надо отдать должное руководству Евросоюза: оно твёрдо придерживается своих решений осуществлять военные или полицейские акции только на основе резолюций Совета Безопасности и добросовестно соблюдает договорённости с ООН.

Разумеется, начатая два с лишним года тому назад практическая военная активность ЕС родилась не на пустом месте. Ей предшествовал довольно реши­тельный поворот к собственной политике в области безопасности и обороны, начало которому было положено 4 декабря 1998 года на франко-британском саммите во французском курортном городке Сен-Мало, с которого в Европе и ведут теперь отсчёт развития ЕПБО. Лидеры двух стран, к которым сразу же примкнула Германия, а потом и другие члены ЕС, предложили, по существу, по­ложить конец оборонной неспособности Евросоюза, придать его мощному эко­номическому потенциалу также и военное измерение.

Эта идея была оформлена в решениях Европейского Совета – высшего органа Союза в конце прошлого и начале нынешнего десятилетия. На саммите ЕС в Хельсинки (10–11 декабря 1999 г.) она была конкретизирована в форме так называемой “головной цели” (“Headline goal”) создания европейских сил быстрого реагирования численностью 50–60 тыс. человек. Эта цель была про­возглашена достигнутой к 2003 году, причём члены ЕС обязались выставить более 100 тыс. солдат и офицеров с соответствующей военной техникой. До­полнительно формировался контингент полицейских сил численностью до
5 тыс. для обеспечения невоенных акций по управлению кризисными ситуациями.

Довольно быстро была сконструирована и система руководящих органов ЕПБО внутри Евросоюза: Комитет по политике и безопасности для общего управления, Военный комитет для решения главных военных задач и Военный штаб ЕС для практического планирования операций и руководства ими.

Казалось бы, все необходимые меры были приняты, и развитие ЕПБО пошло по хорошо подготовленной и накатанной дороге. Однако в действитель­ности в ЕС и в Европе в целом, вопреки эйфористическому тону официальных решений, документов и заявлений, стали рождаться вопросы и сомнения.

Первый вопрос касается странного несоответствия огромной численно­сти официально заангажированных сил и сравнительно незначительного коли­чества тех, кто реально участвует в операциях. Второй вопрос задевал не менее существенную проблему эффективности этих сил, их способности осуществ­лять быстрое реагирование на кризисы и сходные ситуации. В действительно­сти их развёртывание происходило неторопливо и далеко не всегда эффектив­но. К основным проблемам недостаточной готовности и эффективности добав­лялось немало мелких, создающих в целом далеко не радужную картину.

Причины стали давать о себе знать довольно скоро. Это неповоротливость руководящих органов ЕС; несостыкованность сил и средств, выделяемых раз­ными членами Евросоюза, недостатки координации; наконец, слабая готовность к со­вместным действиям.

Большую роль сыграла традиционная отсталость подавляющего боль­шинства членов Европейского Союза в сфере высоких военных технологий – в создании средств радиоэлектронной борьбы и военной электроники в целом, высокоточного оружия, спутников, обеспечивающих управление, связь и разведку, комплексов обеспечения стратегической мобильности, прежде всего военно-транспортных самолётов большой грузоподъёмности и тяжёлых воздушных за­правщиков, во многом другом. Вступление в Евросоюз в 2004 году сразу десяти новых членов – стран Центральной и Восточной Европы, сильно отстающих от западноевропейских государств практически по всем параметрам, ещё более усугубило и без того тяжёлую ситуацию.

Сыграло свою роль и противодействие США, в руководстве которых многие окрестили европейские и оборонные усилия и структуры “кинжалом, нацеленным в сердце НАТО”¹. Известный американский политик Клайд Престовиц задавал в этой связи, как он писал, “резонный вопрос: в чём смысл соз­дания сил ЕС? Обильно сдобренный заверениями в нерушимой дружбе и со­трудничестве ответ, скорее всего, свёлся бы к тому, что в них не будет места для американцев”². Поиск вынужденного для ЕС и НАТО компромисса шёл трудно и долго, натыкаясь то на одно, то на другое препятствие.

Волна симпатий и поддержки США, прокатившаяся по Европе после террористического нападения на Америку 11 сентября 2001 года, заметно сблизи-

ла членов Атлантического сообщества. Однако кризис в отношениях между Ва­шингтоном и рядом европейских столиц после вторжения США и их союзников в Ирак негативно отразился на медленно формировавшемся сотрудничестве ЕС и НАТО в военной сфере.

В итоге к концу первого пятилетия развёртывания ЕПБО и ев­ропейских сил быстрого реагирования сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, был дан довольно мощный старт строительству военной систе­мы ЕС, который привёл к ряду вполне конкретных результатов. С другой – рос­ло чувство неудовлетворённости недостаточной эффективностью всех этих сил и структур.

Беспокойство высказывалось в политических и военных кругах ряда стран Западной Европы. Хотя и в довольно дипломатичной форме, оно неодно­кратно звучало и звучит в Европарламенте. Так, например, в его решении от
14 апреля 2005 года по докладу, подводящему итоги пятилетней деятельности в области обороны и безопасности, говорится об “отсутствии достаточного коли­чества сил для поддержания их необходимой ротации (1/3 развернута, 1/3 про­ходит подготовку, 1/3 отдыхает) ...отсутствии постоянного потенциала крупно­габаритных транспортных самолётов для переброски войск за границу, отсутст­вии достаточных возможностей для развёртывания систем командования, кон­троля и связи, а также разведывательных ресурсов в коллективной структуре ЕПБО”¹. Серьёзные промахи и срывы в реализации ЕПБО побуждали руково­дство Евросоюза к действиям.

Показательны в этом плане перипетии вокруг Еврокорпуса, служившего на протяжении многих лет до того, как Евросоюз развернул ЕПБО, символом усилий ряда членов ЕС, нацеленных на создание относительно независимой во­енной группировки. Следует сказать, что до возникновения ЕПБО в Европе вне рамок Евросоюза неоднократно на протяжении 1970–1990-х годов предпри­нимались попытки формирования дву- или многонациональных соединений, состоявших в разных отношениях с НАТО и теми или иными органами ЕС.

Их было создано более полутора десятков, наиболее крупное и известное из них – Еврокорпус (ЕК), сформированный в 1992 году двумя главными адеп­тами независимых европейских сил – Францией и Германией. Постепенно к ЕК примкнули Бельгия, Испания и Люксембург, а корпус превратился во внушительную силу численностью около 60 тысяч, это практи­чески столько же, сколько предусматривала хельсинкская “головная цель”.

Хотя корпус создавался как чисто европейская группировка, всесильная тогда НАТО довольно быстро подмяла его под себя, заставив организаторов ЕК подписать в 1993 году соглашение о его тесной связи с военной системой НАТО. Но и взаимодействие ЕК с ЕС также развивалось, что породило опреде­лённый дуализм.

Сейчас Еврокорпусом руководит Совместный Комитет в составе пред­ставителей пяти стран-членов, а его штаб в Страсбурге насчитывает свыше 900 военных и около 100 гражданских лиц. Более или менее регулярно проводятся командно-штабные учения. Время от времени руководители ЕК провозглашают себя формированием и НАТО, и Европейского Союза.

Когда ЕС бурно развернул строительство своей системы безопасности и обороны, Еврокорпус – более или менее реальное крупное военное формирова­ние – странным образом ушёл в тень этого европейского процесса и как бы пе­рестал существовать. Характерно, что ни в одном из докладов о процессе реа­лизации ЕПБО, принимавшихся Европейским Советом (саммитом ЕС), начиная с первого из них (Кёльн 3–4 июня 1999 г.), Еврокорпус вообще не упоминался ни разу¹. Тому было несколько причин. Видимо, лидеры ЕС, надеясь быстро создать эффективные чисто европейские силы, не желали иметь дело с военной структурой, находившейся также и в зависимости от НАТО. Возможно, сыграло свою роль и стремление членов ЕС иметь силы, подчинённые всем, а не группе стран. Так или иначе, но ЕК был задвинут на задний план европейского обо­ронного строительства.

Однако политические и военные реалии диктовали свои условия. Слож­ности строительства европейских сил быстрого реагирования в конце концов заставили лидеров ЕС апеллировать к Еврокорпусу. Кульминацией стало реше­ние 9 сентября 2004 года возложить на ЕК руководство военным контингентом (Международными силами содействия безопасности) в Афганистане.

Впрочем, события, разыгравшиеся вокруг Еврокорпуса, явились всё же частным, хотя и очень показательным примером сложностей европейского обо­ронного строительства и поисков путей их преодоления. В последние год с не­большим Евросоюз пошёл на довольно радикальные масштабные решения в этом процессе.

Комплекс этих решений провозглашён в новой амбициозной программе “Головная цель – 2010”, принятой брюссельским саммитом ЕС 17–18 июня 2004 года². Концептуальной основой этой программы явилась Европейская страте­гия безопасности, утверждённая Евросоюзом 12 декабря 2003 года и представ­ляющая собой по существу первую чётко сформулированную доктрину ЕС в области безопасности и обороны. Программа “Головная цель – 2010” служит, таким образом, первым вариантом конкретизации этой доктрины, планом её практической реализации.

Принимая новую программу, лидеры ЕС отметили, хотя и в незаслужен­но мягкой форме, недостатки и срывы пятилетней реализации ЕПБО. Они “при­знали, что следует заняться исправлением существующих недоделок” и что “Союз должен обзавестись силами, которые были бы более гибкими, мобиль-

ными и оперативно совместимыми”¹. Новые решения, предлагаемые Евросою­зом, призваны устранить недостатки и сделать силы ЕС более эффективными.

Сердцевину этих решений на 2005–2010 годы представляет принципи­ально новый подход к организации и функционированию европейских сил – созданная по инициативе Франции, Германии и Британии концепция формиро­вания подразделений быстрого реагирования и развёртывания, названных бое­выми группами (Battlegroups)². Такая пока ещё не существующая в ЕС войско­вая единица должна представлять собой усиленный батальон численностью до 1,5 тыс. с приданными ему авиационными и морскими силами, прежде всего транспортными. Предполагается, что подобная боевая группа может начать действовать не позже чем через десять дней после решения ЕС о проведении операции. Таким образом, речь идёт о создании подразделений очень высокой готовности и эффективности. Предполагается формирование системы таких боевых групп к 2007 году.

Ведущие страны ЕС довольно активно взялись за реализацию новой концепции. Окончательный план предполагает создание к 2008 году 13 боевых групп общей численностью около 20 тыс. человек. Первые три группы должны быть готовы к концу 2005 года. Их сформируют Франция, Британия и Италия. В 2006 году должны появиться многонациональные группы: франко-германская, итало-испано-греко-португальская и франко-германо-бельгийская³. Нельзя не признать, что предыдущий опыт порождает в Европе и определённый скепти­цизм относительно своевременности выполнения этих планов. Но ведущие страны ЕС активно демонстрируют готовность их реализовать.

Чтобы расширить возможности невоенного миротворчества, которому ЕС традиционно уделяет большое внимание, Европейский Совет утвердил “Гражданскую головную цель – 2008”, предусматривающую среди прочего спо­собность быстро развернуть минимум одну гражданскую миссию в кризисной зоне⁴. Летом 2005 года, то есть уже после провала Европейской конституции, начались первые учения ещё одной структуры – Корпуса жандармов ЕС со штаб-квартирой в итальянском городе Виченце. Среди его многочисленных задач исключительно важное место занимает борьба против международного терроризма, которой Евросоюз посвятил целый ряд довольно далеко идущих программ. Первый вклад в жандармские силы ЕС сделали Франция, Италия, Ис­пания, Нидерланды и Португалия. По предложению Франции, Германии, Бель­гии и Люксембурга в Военном штабе ЕС создано специальное подразделение – гражданско-военная ячейка для более эффективного планирования операций и руководства ими.

Острой проблеме отставания в передовых военных технологиях ЕС уде­ляет повышенное внимание. Частично она решается при содействии НАТО, предоставляющей с конца 2002 года Евросоюзу на постоянной основе свою инфраструктуру для проведения еэсовских операций по формуле “Берлин-плюс”¹. Более радикальные решения ЕС ищет на пути создания новых программ и органов. Большие надежды возложены им на “План действий по европейско­му потенциалу”, функционирующий с 2001 года. Им предусмотрены совмест­ные усилия членов ЕС по 19 особо важным программам стратегической мо­бильности и современных вооружений, что не исключает работы над десятками других программ. Координацию активности ЕС призвано усилить и начавшее реально функционировать в 2005 году после многолетней подготовки Европей­ское оборонное агентство. При всём этом в ЕС откровенно признают, что дос­тигнутое – лишь первые шаги на долгом и трудном пути.

Подводя итог, можно сказать, что военная деятельность ЕС развивается независимо от конституционного кризиса. Она нацелена и на достаточно долгую перспективу, до 2010 года, согласно своим собственным планам и зако­номерностям, со своими собственными трудностями и противоречиями, кото­рые Евросоюз пытается решать.

Абстрактно говоря, кризисные явления вроде бы должны влиять на все системы и структуры Евросоюза. Однако в реальности этого не происходит. Во-первых, эти сис­темы и структуры имеют свою внутреннюю логику развития, они профинансированы и имеют разработанное организационное обеспечение. Во-вторых, кризис основатель­но обеспокоил, а в отдельных случаях и просто напугал руководителей ЕС, все члены которого существенно выиграли, вступив в процесс европейской инте­грации. Поэтому можно с доверием отнестись к многочисленным утверждени­ям лидеров ЕС, что будут приложены все необходимые усилия, чтобы испра­вить ситуацию. Конечно, решать отдельные проблемы будет нелегко, например те, что порождены самым массированным в истории Союза приёмом новых членов, сильно отстающих от костяка ЕС. Дальнейшее развитие Евросоюза во многом зависит от того, насколько успешно будет происходить разрешение это­го противоречия.

Вместе с тем не следует забывать, что на протяжении своей истории Ев­ропейский Союз неоднократно переживал сложные кризисные ситуации. Он накопил огромный опыт их преодоления.


____________________________________________