Geum.ru

Коваленко Галина Васильевна учитель русского языка и литературы Гимназии №56 Узнав о конкурс

Вид материалаКонкурс
Подобный материал:


Сочинение

«Война в моей жизни»

Ученицы 10 б класса

Гимназии №56

Петроградского района

Санкт – Петербурга

Панюковой Софьи


Руководитель: Коваленко Галина Васильевна

учитель русского языка и литературы

Гимназии №56


Узнав о конкурсе творческих работ на тему «Война в моей жизни», я подумала, что не смогу в нём участвовать, так как, как и многие мои сверстники, знаю об этой войне очень мало. Слишком мало. Может быть, потому что не хочу знать, потому что тема больная, страшная? Но ведь зло не исчезнет, если каждый будет считать, что его всё это не касается, что это где-то там, далеко...

Ошибочно думать, что все трагические, страшные события войны уже в далёком прошлом, изжиты, и нам остаётся лишь извлечь урок. Но изжиты ли? Не обнаруживаются ли и сегодня следы былого? Та же ненависть, та же злоба, то же жесткое пренебрежение к чужой жизни. Пока в обществе бытует взгляд на насилие как на верный способ решения всех проблем, будет множиться зло. В истории не может быть событий, которые лучше предать забвению, чем осмыслить

Насилие, терроризм – порождение войны. При одном только слове терроризм, насилие бросает в дрожь. Но почему всё это происходит с нами каждый день?! В новостях только и слышно: в Тбилиси – теракт: взорвался автобус, в Абхазии – взрыв – тоже теракт; в Чечне боевики захватили российских граждан в качестве пленных, на вопрос: «Зачем? Почему?» - ответа нет. Жить в таком мире – невозможно, а тем более, выжить. Как предотвратить все эти ужасные, страшные, и, в то же время, безрассудные поступки? Кто-то скажет, что насилие давно поглотило мир и избавиться от него практически невозможно, другие вообще не будут ничего говорить, лишь молча опустят глаза, третьи начнут строить грандиозные планы: «Мир – во всём мире!», но, по своему содержанию, невоплотимые.

Великий французский писатель Антуан де Сент – Экзюпери сказал: «Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы команда одного корабля». И ещё: «Если я на тебя не похож, я этим не оскорбляю тебя, а, напротив, одаряю». Какие замечательные, правильные слова. Может быть, если бы вместо «товаров народного потребления» телевидение «рекламировало» мудрые мысли, мы стали бы хоть чуть-чуть мудрее? А и в самом деле, создаётся такое ощущение, что современное общество заботят лишь проблемы «вещные», а не вечные. А должно быть наоборот. Ну на какие вопросы можно получить ответы, если смотреть всё то, что предлагает телевидение, а книг не читать? «Мыльные оперы», «бандитские сериалы», пошлые реалии-шоу, «фабрики звёзд»... и всё это в то время, когда русские и чеченские матери оплакивают своих безвременно погибших сыновей. Нет, так нельзя! Нельзя делать вид, что ничего не происходит, нельзя в своей жизни играть второстепенную роль, позволяя решать серьёзные проблемы, касающиеся всех, только политикам и военным. Нельзя забывать о том, что «зорко только сердце...», и если есть у тебя совесть, то сердце должно «болеть», переживая чужие беды, как свои. И если ты только спрашиваешь, «по ком звонит колокол», но ничего не делаешь, то может случиться так, что он «звонит и по тебе».

Петербуржец Д.С.Лихачёв писал: «Познание чужой культуры или культуры прошлого имеет своим углублённым результатом не внешние заимствования, а общий подъём уровня собственной культуры, развитие её познавательных способностей». Я абсолютно с этим согласна и поэтому решила как можно больше узнать и об истории чеченского народа, об их нравах, обычаях, и о том, почему и когда началась эта страшная, затянувшаяся на долгие годы война, изменившая каждого, кто привык думать. Ведь именно это и отличает настоящего человека от «особи», которая ест, пьёт, разговаривает, играет в «звезду», «подставляет ногу» ближнему, желая без труда получить «лакомый кусок».

Я знаю, что существует программа «Толерантность, которая направлена на гармонизацию межэтнических и межкультурных отношений... укрепление толерантности в Санкт – Петербурге» на 2006 – 2010 годы. Замечательная программа, с которой полезно познакомиться каждому, чтобы понять, что, несмотря на то, что все люди разные, есть между ними много общего, есть самое главное: никто не хочет, чтобы его дети никогда не увидели больше ни солнца, ни травы, ни листьев, чтобы у них не было детства.

У А. Аверченко есть удивительный рассказ «Трава, примятая сапогом». Нет, не об этой войне, о другой. Но какая разница, о какой войне идёт речь, если страдают дети. Жутко слышать, как милая кроха со знанием дела говорит о разных снарядах и обо всём том, чего ребёнку знать не нужно. Она никогда не сможет забыть всего, что видела в детстве, горькие воспоминания будут всю жизнь тревожить её душу.

Для русского языка слово «толерантность» относительно новое, чёткого однозначного толкования этот термин не имеет. Для того, чтобы его понять, нужно совершить небольшой лингвистический экскурс.

Tolerancia (испанский) – Способность признавать отличные от своих собственных идеи или мнения

Tolerance (французский) – Отношение, при котором допускается, что другие могут думать или действовать иначе, нежели ты сам

Tolerance (английский) – Готовность быть терпимым, снисходительность

Kuan rong (китайский) – Позволять, принимать, быть по отношению к другим великодушным

Tasamul' (арабский) – Прощение, снисходительность, мягкость, милосердие, сострадание, благосклонность, терпение, расположенность к другим

Терпимость (русский) – способность терпеть что-то или кого-то, быть выдержанным, выносливым, стойким, уметь мириться с существованием чего-либо, кого-либо, считаться с мнением других, быть снисходительным.

Эта война, официально называемая чеченским конфликтом, имеет свою предысторию и свою печальную хронологию. Кто-то считает её началом сентябрь 1991 года, когда люди Дудаева разгромили в Грозном местный чеченский верховный совет, кто-то 1994 год, когда на территорию Чечни вошли подразделения Минобороны и МВД России. Я не политик и не историк, для меня самое главное не то, когда именно эта война началась, а то, что она началась и принесла кровь, смерть и страдания.

Жить по-прежнему уже было нельзя, потому что появился страх за своих близких, за себя. И снова человеческая жизнь перестала быть высшей ценностью, уроки истории, к сожалению, никого и ничему не учат. В жизнь прочно вошло страшное сочетание слов: «лицо кавказской национальности». Нет такой национальности, но никого это не беспокоило, никто не думал о том, что это задевает чью-то гордость, что, пренебрежительно отзываясь о ком-то, мы тоже «сеем семена вражды». Мы стали более бдительными, с опаской вглядываемся в лицо любого, кто хоть как-то отличается от нас. Это мешает радоваться жизни, просто жить и быть счастливыми. Да и можно ли чувствовать себя счастливым, когда убивают не только взрослых, но и детей, когда слепая ненависть лишает людей разума, когда стрельба заглушает простые человеческие слова.

Основным источником информации для многих сейчас стал Интернет, хотя бы потому, что предлагает разные точки зрения. Мне было интересно узнать, что думают о войне мои сверстники. Разброс мнений поразил меня до глубины души. Равнодушных нет, но вопросов появилось ещё больше. Однозначных ответов нет. Естественно, детям больше всего жаль детей, переживающих этот ужас, и особенно тех, кто остаётся сиротами. К «любимым русским вопросам» добавляются новые: «За что?...», «Разве нельзя сделать, чтобы никто никому не мешал?», «Почему люди убивают друг друга?» На эти «детские» вопросы должны ответить взрослые люди. Ведь это к ним обращены слова: «Почему так много несправедливости на земле? Ответьте, объясните мне, взрослые люди?!»

Таким взрослым человеком, давшим ответы на некоторые «проклятые» вопросы стал для меня писатель А.Приставкин. Из его книги «Ночевала тучка золотая» я узнала о том, что так называемая «чеченская» война началась гораздо раньше.

Книга Анатолия Приставкина потрясла меня до глубины души. Писатель открыл передо мной неизвестную страницу Великой Отечественной войны. В его книге представлена другая, непарадная, непоказная, сторона войны: тыл, оказавшийся страшнее фронта. В этой книге тема войны повёрнута той непривычной гранью, которая воспринимается особенно остро. Для нас привычно словосочетание «мужчина» и «война», а здесь – «дети» и «война».

Повесть во многом носит автобиографический характер. Автор пишет: «Я хорошо знаю, что такое жизнь без биографии: вместо собственной истории – легенда. Наступают страшные сдвиги в сознании. Однажды, убежав из детдома, я провёл около двух месяцев в яме, съел всю траву, насекомых, потом принялся за собственную руку. И меня оттуда никак не могли вытащить, я кричал и кусался, как зверёныш. Я стал им, а яма – моей норой, единственным домом.

Каждые десять лет я почему-то возвращался к теме: дети, война, сиротство. Каким-то особым образом выходить на материал мне не приходилось, наоборот, его приходилось поглубже прятать в себя, чтобы он не разорвал душу. Когда носить его становилось невмоготу, я хватался за перо и выплёскивал. Так случилось и с «Тучкой».

Я писал повесть в 1980 – 1981 годах. О публикации, конечно, речи не было: тема насильственного переселения «провинившихся» народов была закрыта для печати и после того, как людям разрешили вернуться в родные места. Причины не только в самой повести, а и в той обстановке, которая царила в стране; в союзе писателей меня считали писателем боковым, ненужным. С 1969 по 1979 год я не смог опубликовать ни строчки прозы. Как говорят, перебивался на очерках».

Сюжет повести трагичен: судьба братьев Кузьмёнышей, 11-летних мальчишек-сирот, переживших много бед и трудностей, горестей, узнавших голод, жестокость, несправедливость, меньше всего в своей жизни встретивших любви и доброты.

Удивительно обаяние близнецов. Похожие друг на друга как две капли воды и разные, изобретательные и наивные, привязчивые и недоверчивые, практичные и великодушные, хваткие и простодушные – одним словом, живые. «Поодиночке их…совсем не видели. Вместе ходят, вместе едят, вместе спать ложатся». «Я как бы поделил душу любого беспризорника на две части: одна – детская, истинная, романтическая, лирическая, сказочная, ласковая, нежная, а вторая – взрослая: каждый беспризорник взрослее взрослого – это практицизм, умение приспосабливаться. Близнецы – это одна душа, поделившаяся пополам», - вот для чего понадобились Приставкину близнецы. Доброта, отзывчивость, забота друг о друге (сцена болезни Сашки в поезде) помогли братьям преодолеть все трудности и не потерять чувство собственного достоинства.

Повесть произвела на меня неизгладимое впечатление, взволновала. Ярко передана трагедия военных сирот: голод, безысходность, жестокость. «Проникнуть в хлеборезку… мышкой, на секундочку, мгновеньице, - вот о чём мечталось! Глазком чтобы наяву поглядеть на всё превеликое богатство мира в виде нагромождённых на столе корявых буханок. И – вдохнуть, не грудью, животом вдохнуть …хлебный запах… и всё. Всё!.. Мёрзлой картофелины добыть невозможно, не то что крошки хлеба... Хотелось завыть, закричать и бить, бить в ту железную дверь, чтобы отперли, открыли, чтобы поняли, наконец: мы ведь тоже хотим! Пусть потом в карцер…Накажут, изобьют, убьют…Но пусть сперва покажут, хоть от дверей, как он, хлеб, грудой, горой возвышается на столе…Как он пахнет!». Вот о чём мечтают «золотые тучки» - детдомовцы, «подранки военных лет». Страшно читать, думать об этом, представлять себе это. А каково жить с этим?! Сострадаю! Война, в которую взрослые вовлекают детей, - ужас!

Пятьсот человек таких, как Кузьмёныши, сирот летом 1944 года отправляют на освобождённые земли Кавказа. Ни Кузьмёныши, ни другие не знают, почему их везут на Кавказ, но ощущение тревоги, сменяющее радость окончания долгого, изнурительного пути, охватывает и детей, и взрослых во время длительного перехода от станции к подножию гор.

«Вся Россия была в движении, вся Россия куда-то ехала, и мы были внутри её потока, плоть от плоти – дети её.

Теперь нас уводили по твёрдой, в глубоких трещинах дороге, где цвели никем не собранные цветы, где зрели яблоки и щерились, уставясь на солнце, чёрные, осыпавшиеся наполовину подсолнухи. И не было ни одного человека. Ни единого…

За весь наш многочасовой путь не попалась нам ни подвода, ни машина, ни случайный путник. Пусто было кругом.

Поля дозревали. Кто-то их засеял, кто-то пропалывал, убирал. Кто?..

На долгом нашем пути была деревня, кто-то ведь в ней жил…

Отчего же так пустынно и глухо встретила нас эта красивая земля? Отчего даже здание техникума со скоропалительной дурацкой дощечкой, напоминавшей нам о нас, о нашей одинокости, было пустынным, без единого человека?..»

Ни одного человека не встречается за весь длинный путь, ни машины, ни подводы. Повсюду – следы человека, но где же сами жители? Кто засевал дозревающие поля, для кого цветут цветы, зреют в садах яблоки? Почему пуста лежащая на пути деревня?

От раненого бойца мы слышим: «Басмачи, сволочь! К стенке их! Как были сто лет разбойники, так и остались головорезами! Они другого языка не понимают, мать их так…Всех, всех к стенке! Не зазря товарищ Сталин смел их на хрен под зад! Весь Кавказ надо очищать! Изменники Родины! Гитлеру продались!»

Ощущение смутного вначале страха всё крепнет у Кузьмёнышей: что же творится вокруг? Кто стрелял в Регину Петровну? Кто и зачем взорвал грузовик и убил Веру, девятнадцатилетнюю шофёрщицу?

«Сюжетное строение» основано на разгадывании тайны. После взрыва машины, гибели Веры, пожара в доме Ильи, в колонии ребята почувствовали себя «маленькими зверятами». От проводника Ильи они узнают, что детей везли заселять тут освобождённые от «ненадёжных людей» земли. «Вы чего сюда приехали? - вопрошает напившийся проводник Илья, советуя «тикать». – Вас везли заселять тут землю… Вы тут должны населением стать…».

Тема, которой касается Приставкин, сложна и болезненна. Из прошлого мы должны извлекать урок. В истории не может быть событий, которые лучше предать забвению, нежели осмыслить. «Главная тема повести, тема страшного зла, нависшего над Кавказом, над Крымом, над всеми нами, - сталинского зла – это картина времени, в которое бросила нас жизнь».

В повести Приставкин откровенно заговорил о неизвестной никому войне и о тыле, оказавшемся страшнее фронта, о том, о чём долго умалчивалось, – о лишении прав, уничтожении сталинским режимом целых народов, их насильственном переселении (депортации). Оказывается, станция Берёзовская, вовсе не Берёзовская, а Дей Чурт – «Могила Отцов» (чеченск.)

«Эта книга – моё пережитое. Я ничего не придумал, всё, о чём в ней рассказано, происходило на самом деле, и волею, которая забросила наш подмосковный детдом на Кавказ, я стал очевидцем тех далёких событий…У меня друга распяли так же, как одного из Кузьменышей».

Указом правительства национальные меньшинства были выселены с родных земель как «изменники Родины». Многие не смирились, ушли в горы и решили мстить каждому, кто окажется на их земле. Разрушенные могилы порождают жажду мести. А месть темна, она не знает границ, пределов и в конечном счёте обрушивается на невинного. Я могу понять чувства, с которыми воспротивившиеся высылке чеченцы ушли в горы, ушли из родного дома, с родной земли. Негодование охватывает тогда, когда я представляю страдания детей, протягивающих руки через решётки с просьбой: пить; надгробные камни с разрушенного чеченского кладбища, которыми вымощена дорога, ведущая в пропасть, - яркий образ повести.

«...Кладбища уже не было. Валялись тут и там побитые и выкорчеванные камни, готовые к отправке, да рыжела вывернутая земля... мы наткнулись на могильные камни, положенные в ряд. Это и была дорога, необычная дорога, проложенная... в сторону безлюдных гор...дорога уткнулась в высокий обрывистый берег реки... В пропасть...»

Есть в повести несколько пронзительных сцен, которые надолго врежутся в память: Колька видит распятого брата и везёт его сквозь ночь и разговаривает с ним.

«И тут он увидел Сашку.

Сердце радостно дрогнуло у Кольки: стоит в самом конце улицы Сашка, прислонясь к забору, и что-то пристально разглядывает. На ворон, что крутятся рядом, загляделся, что ли?

Колька свистнул в два пальца.

Если бы кто-то мог знать привычки братьев, он и по свисту бы их различил. Колька свистел только в два пальца, а выходило у него переливчато, замысловато. Сашка же свистел в две руки, в четыре пальца, сильно, сильней Кольки, аж в ушах звенело, но как бы на одной ноте.

Теперь Колька свистнул и усмехнулся: "Во-о, Сашка уж и свиста не слышит, оглох! Стоит, как статуй!" Колька побежал по улице, прямо к Сашке, а сам подумал, что хорошо бы потихоньку, пока Сашка ловит ворон, это с ним и прежде бывало, зайти со стороны забора, да и гаркнуть во весь голос:

"Сдавайся, руки вверх - я чечен!" Но на подходе стал замедляться сам собой шаг: уж очень странным показался вблизи Сашка, а что в нем было такого странного, Колька сразу понять не мог. То ли он ростом выше стал, то ли стоял неудобно, да и вся его долгая неподвижность начинала казаться подозрительной. Колька сделал еще несколько неуверенных шагов и остановился. Ему вдруг стало холодно и больно, не хватило дыхания. Все оцепенело в нем, до самых кончиков рук и ног. Он даже не смог стоять, а опустился на траву, не сводя с Сашки расширенных от ужаса глаз. Сашка не стоял, он висел, нацепленный под мышками на острия забора, а из живота у него выпирал пучок желтой кукурузы с развевающимися на ветру метелками. Один початок, его половинка, был засунут в рот и торчал наружу толстым концом, делая выражение лица у Сашки ужасно дурашливым, даже глупым. Колька продолжал сидеть. Странная отрешенность владела им. Он будто не был самим собой, но все при этом помнил и видел. Он видел, например, как стая ворон стережет его движения, рассевшись на дереве; как рядом купаются в пыли верткие серые воробьи, а из-за забора вдруг выскочила дурная курица, напуганная одичавшей от голода кошкой…».

«Вернувшись в Березовскую, в дом, Колька снова перетащил Сашку на улицу и положил на тележку, подстелив под низ два мешка, чтоб брату не было слишком жестко, а под голову положил, свернув трубочкой, ватник.

Потом он принес веревку, найденную в углу прихожей, толстую, но гни­лую, она рвалась, и ее пришлось для крепости сложить вдвое. Походя отметил, что ремешка серебряного на Сашке не было. Пропал ремешок.

Колька протянул веревку под тележку, а потом завязал узлом у Сашки на

груди. Живота он старался не касаться, чтобы не было Сашке больно.

Завязал, посмотрел. Лицо у Сашки было спокойным и даже удивлен­ным, оттого что рот так и остался открытым. Он лежал головой по ходу, и Колька подумал, что так Сашке будет удобнее ехать.

Пока собирался, наступили сумерки. Короткие, легкие, золотые. Горы

растворились в теплой дымке, лишь светлые вершины будто сами собой до­горали угольками на краю неба и скоро пропали.

Он отдохнул, поднялся. Подцепил тележку так, чтобы не резало руку, и

повез по улице.

Он даже не понял, тяжело ему везти или нет. Да и какая мера тяжести тут

могла быть, если он вез брата, с которым они никогда не жили поврозь, а лишь вместе, один как часть другого, а значит, выходило, что Колька вез самого себя.

За деревней стало просторней, светлей, но ненадолго. Воздух загустел,

чернела, сливаясь в непроницаемую стену, кукуруза по обеим сторонам до­роги.

А потом вообще ничего не стало видно, Колька угадывал дорогу ногами. Да вроде бы впереди, где должны сомкнуться заросли, еле просматривался светлый в них проем, на фоне совсем чернильного неба.

Кольку не пугала темнота и эта глухая беспросветность дороги, на

которой не встречались ни люди, ни повозки.

Если бы Колька мог все осознавать реальней и его бы спросили, как ему

удобней ехать с братом, он бы именно так и попросил, чтобы никого не было на их пути, никто не мешал добраться до станции.

Все, кто сейчас мог встретиться: чечены ли или другие, пусть и добрые

люди, - неминуемо стали бы помехой в том деле, которое он задумал.

Он катил свою тележку сквозь ночь и разговаривал с братом.

Он говорил ему: "Вот видишь, как вышло, что я тебя везу. А раньше-то мы

возили друг друга по очереди. Но ты не думай, я не устал, и я тебя доставлю

до места. Может, ты бы придумал все это лучше, уж точно. Ты всегда по­нимал больше моего, и голова у тебя варила быстрей. Я был твоими руками и но­гами в жизни - так уж нам было поделено, - а ты был моей головой. Теперь у нас с тобой голову отсекли, а руки и ноги оставили... А зачем оставили-то?"Колька поменял одну руку на другую. Затекла рука.

Но прежде, чем двинуться дальше, он ощупал Сашку и убедился, что тот

лежит удобно и ватник не вывалился из-под головы.

Только Сашка будто застывать, замораживаться начал. Все в нем заду­бело, и руки, и ноги стали деревянными. Но все равно это был Сашка, его брат. И Колька, убедившись, что того не растрясло на ухабах и что ему ехать удобно, повез дальше.

Дальше потек и разговор их.

"Знаешь, - говорил Колька, - я почему-то вспомнил, как в Томилинский

детдом привезли из колхоза корзину смороды. А я лежал тогда больной. А ты полез под телегу и нашел одну ягоду смороды и принес мне... Ты залез под кровать в изоляторе и прошептал: "Колька, я принес тебе ягоду смороды, ты выздоравливай, ладно?" Я и выздоровел... А потом на станции на этой, на Кубани, когда дрисня нас одолела и ты загибался в вагоне, ты же смог все перебороть! Ты же встал, ты же доехал до Кавказа!

Неужто мы с тобой через всю дорогу проволочились лишь для того, чтобы нам тут кишки вырезали и вместо них совали кукурузу? Мол, жрите, обжи­райтесь нашим добром так, чтобы изо рта торчало!" Тут Колька услышал: возки гремят впереди. Когда приблизился скрип колес и мужские голоса, он торопливо в заросли свернул, затаился.

Как зверь затаивается при появлении человека.

Но глаз с дороги не сводил, смотрел во все глаза (теперь у них двоих

только два глаза было!). Понял, что едут солдаты. Позвякивало оружие,

погромыхивали повозки, фонарики вспыхивали, полосуя обочины до­роги.

Разговаривали негромко, но можно было разобрать, что вот-де их окружили в горах, часть постреляли, а другая часть прорвалась в долину и устроила

резню. Местные жители, кто уцелел, бежали. Теперь приказ такой: никого не жалеть, а если в саду, или в доме, или в поле спрячется, так палить вместе с домом и полем... Если враг не сдается, его уничтожают!

Проехали. Растворились огоньки в темноте. Стихло все.

Колька высунулся, уши в одну, в другую сторону наставил - нет ли кого

следом? Выждал, убедился - никого.

Вернулся за Сашкой, пощупал, как ему лежится, снова выволок тележку на дорогу. Схватил веревку двумя руками, повез».

Поневоле наворачиваются слёзы, когда читаешь эти строки. За что Сашке висеть на заборе со вспоротым животом, набитым пучками кукурузы, с початком, торчащим во рту?! Автор заставил меня плакать над судьбой Кузьмёнышей в недобрый час прибывших на кавказскую землю.

Распятие Сашки оказывается искупительной жертвой, которая должна была положить предел вражде, мести, злобе.

Если обратиться к жизненным истокам писателя, то мы узнаем, что друга Анатолия Приставкина повесили на дереве.

Вероятно, сцена гибели Сашки и есть естественный финал повести, той её части, которая написана по законам реалистического повествования.

Но здесь автор не сможет поставить точку, показав лишь круговорот бессмысленной человеческой злобы и не предложив выход. "Вот, - сказал, - небось сам слышал, как солдаты, наши славные боевые

бойцы, говорили... Едут чеченов убивать. И того, кто тебя распял, тоже

убьют. А вот, если бы он мне попался, я, знаешь, Сашка, не стал бы его

губить. Я только в глаза посмотрел бы: зверь он или человек? Есть ли в нем

живого чего? А если бы я живое увидел, то спросил бы его, зачем он

разбойничает? Зачем всех кругом убивает? Разве мы ему чего сделали? Я бы сказал: "Слушай, чечен, ослеп ты, что ли? Разве ты не видишь, что мы с Сашкой против тебя не воюем! Нас привезли сюда жить, так мы и живем, а потом мы бы уехали все равно. А теперь, видишь, как выходит... Ты нас с Сашкой убил, а солдаты пришли, тебя убьют... А ты солдат станешь убивать, и все: и они, и ты - погибнете. А разве не лучше было то, чтобы ты жил, и они жили, и мы с Сашкой тоже чтоб жили? Разве нельзя сделать, чтобы никто никому не мешал, а все люди были живые, вон как мы, собранные в колонии, рядышком живем?"

Появляется литературно-романтический финал, где место Сашки занимает Алхузур. Погруженный в тяжёлую болезнь, в беспамятство, Колька возвращается к жизни благодаря заботе чеченца Алхузура, в его образе брат воскресает для Кольки.

«Он открывал глаза и видел Сашку, который тыкал ему в лицо железной кружкой. Колька мотал головой, и вода проливалась ему на лицо.

Сашка спросил, ломая свой язык: «Хи… Хи…Пит, а то умырат сопсем… Надо пит воды… Хи… Пынымаш, хи…»

Колька делал несколько глотков и засыпал. Сил не было. Даже глаз открыть сил не было. Какие уж тут «хи-хи».

Сашка накрывал брата чем-то тёплым и исчезал, чтобы снова возникнуть со своей кружкой.

Однажды Колька открыл глаза и увидел незнакомое лицо. Верней, лицо ему было знакомо, потому что у Сашки, когда он тыкал кружкой в губы, оно оказывалось вдруг такое странное, чернявое, широкоскулое… Но раньше это почему-то Кольку не смущало. У Сашки такая голова, что он себе любое лицо придумает.

А тут Колька лишь взглянул и понял: никакой это не Сашка, а чужой пацан в прожжённом ватнике до голых колен сидит перед ним на корточках и что-то бормочет.

– Хи, хи, - бормочет. – Бениг.…Надо кушыт. А не пымырат…».

Двое сирот – жертвы одних и тех же обстоятельств – противостоят миру взрослых с его бесчеловечной враждой.

Какую смысловую нагрузку несёт заглавие повести? Приставкин так раскрыл смысл заглавия: «Золотая тучка – это душа ребёнка. Это чистота и незащищённость. Это феерическое видение, согревающее сердце, но и заставляющее его биться в тревоге – уж не истечёт ли эта тучка, не разобьется ли о горные вершины?» Тучки – детские души. Их много было – погибших тогда детей. Помните сон Кольки на белой ротонде? Ему снится смерть Сашки, а проснувшись, он вдруг вспомнил стихи. «А Сашка превратился в тучку… Тучки мы… Влажный след мы… Были - и нет».

«Ему снилось: горы, как стены, стоят, и ущелья вниз опадают. Идут они с Сашкой, он к самому краю подошёл, а не видит, не видит… И уже тихо по льду начинает вниз скользить, катиться, а Колька его за пальто, за рукав ловит… Не может схватить! Покатился Сашка отвесно вниз, дальше и дальше, аж сердце заболело у Кольки, что упустил он брата и теперь он руки - ноги поломает, и сам разобьётся вдребезги. Далеко – далеко комочек чёрный катится… Проснулся от страха Колька.

Пощупал лицо – мокро от слёз. Значит, он опять плакал.

Посмотрел вниз, на долину, вдруг вспомнил стихи. Никогда раньше он не вспоминал этих стихов, да и не знал, что их помнит.

Ночевала тучка золотая

На груди утёса-великана,

Утром в путь она умчалась рано,

По лазури весело играя,

Но остался влажный след в морщине

Старого утёса. Одиноко

Он стоит, задумавшись глубоко,

И тихонько плачет он в пустыне...

Может, этот холм и есть утёс, а ротонда – тучка... Колька оглянулся и вздохнул. А может, тучка – это поезд, который Сашку увёз с собой. Или нет. Утёс сейчас – это Колька, они потому и плачет, что стал каменным, старым – старым, как весь этот Кавказ. А Сашка превратился в тучку… Тучки мы… Влажный след мы… Были - и нет».

Самая главная проблема повести – нравственная проблема, мысль о том, что все люди братья. Идея мирного сосуществования проходит сквозь исстрадавшееся сердце Кольки. Торжествуют не злоба, ненависть, разъединение, торжествуют любовь, братство, самоотверженность.

«…наступит, придёт время – и дети, и внуки тех, чьи имена стояли на вечных камнях, вернутся во имя справедливости на свою землю.

Они найдут эту дорогу, и каждый из вернувшихся, придёт сюда, возьмёт камень своих предков, чтобы поставить его на своё место.

Они унесут их все, и дороги, ведущей в пропасть, не станет.

Все люди братья…и они поплывут, поплывут далеко-далеко, туда, где горы сходят в море и люди никогда не слышали о войне, где брат убивает брата».

Мир детей выше, чище искажённого злом мира взрослых. Там, где взрослые стреляют друг в друга, дети находят возможность дружить, чтобы выжить.

Ошибочно думать, что всё описанное в повести уже в далёком прошлом, изжито, и нам остаётся лишь извлечь урок. Но изжито ли? Не обнаруживаются ли и сегодня следы былого? Та же ненависть, та же злоба, то же жесткое пренебрежение к чужой жизни. В повести Приставкин обращается к теме жизни по законам милосердия и справедливости. Автор предупреждает, что зло, несправедливость, жестокость, разрушение порождают месть, невинные жертвы. В этом я полностью согласна с автором и готова вслед за ним повторить, что пока в обществе бытует взгляд на насилие как на верный способ решения всех проблем, он будет множить зло. В истории не может быть событий, которые лучше предать забвению, нежели осмыслить. Мне было бы трудно без книги Анатолия Приставкина жить, учиться, быть настоящим человеком.

Мне повезло, я учусь в хорошей школе, среди моих одноклассников много умных людей, способных размышлять на серьёзные темы. Но нам трудно понять, почему люди не могут «выучить урок№1»: «на крови и страданиях ничего хорошего построить нельзя». А.С.Пушкин говорит об этом в своём духовном завещании – повести «Капитанская дочка». О невозможности пролития «крови по совести» предупреждает Ф.М.Достоевский. Самые страшные стороны войны изображает Л.Н.Толстой в «Севастопольских рассказах»: цветущее поле, ребёнок бежит и вдруг останавливается, потому что среди цветущего великолепия – мёртвый человек. Короткая передышка между боями для того, чтобы похоронить убитых и подобрать раненых. Солдаты – «враги» во время боя, разговаривают и угощают друг друга папиросами. Кажется абсурдным, что через некоторое время они снова начнут стрелять друг в друга, но именно это и произойдёт. Война страшным образом меняет людей, заставляет их думать так, как не должен думать человек, заставляет забыть о главном нравственном законе: «Не убий!» Кто-то отдаёт приказ, кто-то его выполняет, не размышляя о последствиях. В умном и добром фильме о школе «Доживём до понедельника» учитель истории, комментируя абсурдный ответ ученика, говорит: «Тебя послушать, так в истории орудовали одни двоечники». А может, и правда «двоечники»? Те, кто умных книжек не читал? Да нет, конечно, что-то они читали, в школе учились, только знания эти им почему-то в жизни не пригодились. И главным нравственным ориентиром для них стали не истинные нравственные ценности, а расхожая фраза: «У каждого своя правда». Но мне кажется, что эту фразу нельзя понимать буквально, смысл её можно передать словами: каждый в чём-то прав... Правда одна, и она складывается из «правоты» каждого человека, при условии, что люди готовы слушать и понимать друг друга.

Война не изменила мою систему нравственных ценностей. Мои жизненные приоритеты по-прежнему определяются системой общечеловеческих нравственных ценностей. Не может быть новой и старой морали. Война не отменяет сострадание, человечность, но позволяет вырваться наружу всему тёмному в человеке, нарушает равновесие между добром и злом. Но всё равно от нас самих зависит, что победит в нашей душе: чёрное или белое. Ненависть чувство неконструктивное, она разрушает душу.

Конечно, война изменила общество, в котором я живу. Очень трудно людям понять, что терроризм не имеет национальности, что плохие люди есть везде. Труднее всего тем, у кого во время терактов погибли родные и близкие.

Отношение к насилию не может измениться ни при каких обстоятельствах, мне близка мысль Л.Н.Толстого о «непротивлении злу насилием». Это не означает, что нужно смириться со злом, не сопротивляясь, просто насилие – это зло, а, увеличивая количество зла, мир лучше и чище не сделаешь. Нужно «стать вполне хорошим», нужно личным примером убеждать в том, что любой спор, любой конфликт можно разрешить цивилизованным способом. Мир изменится к лучшему лишь тогда, когда каждый захочет быть «вполне хорошим». Это очень трудно, но иначе нельзя, ведь «тьму души не осветить снаружи». Антуан де Сент – Экзюпери сказал: «Самое трудное – это быть порядочным человеком». И здесь ничего не сделать приказанием, запрещением. Воспитывать нужно «чувства добрые», и заниматься этим должны и семья, и школа, и государство, и средства массовой информации. Нужно лечить души, а не калечить их, рассказывая в реалити-шоу о том, как взбираться по головам других людей к «полному корытцу», забывая о том, что есть такие понятия как честь, совесть, благородство.

Всегда, когда идёт война, люди говорят о ней, сочувствуют пострадавшим, предлагают свою помощь. Я знаю, как много было сделано для чеченских детей: лечение, отдых, льготы при поступлении в высшие учебные заведения. Это гуманно, но, думаю, не заменит им отца и мать, нормальную семью, родной дом. Война прошла по нашим душам и оставила неизгладимый след.

Моё отношение к людям других национальностей и культур не изменилось, я по-прежнему согласна с Антуаном де Сент – Экзюпери: «Если я на тебя не похож, я этим не оскорбляю тебя, а, напротив, одаряю». Мне не нравится в людях любой национальности неуважение к другой культуре, религии, неуважение к городу, в котором живёшь. Но ведь неуважение к другим – это прежде всего неуважение к самому себе. Есть разница между «возлюби прежде самого себя» и «возлюби одного себя». И мы говорим об этом на уроках литературы, только вот в жизни почему-то не торопимся поступать правильно, живём в «стране невыученных уроков», откладывая решение больших вопросов на потом.

И снова воспитание и самовоспитание выходят на первый план, ведь нельзя приказать стать порядочным человеком, разобраться с нашей «внутренней ночью» должны мы сами. Проблема жизненного выбора есть всегда.

Мне кажется, именно об этом фильм Н.С.Михалкова «12», который мы ходили смотреть все вместе: десятые и одиннадцатые классы.

«12» — новый фильм Никиты Михалкова. Это история о 12-ти присяжных, которые должны принять решение: виновен ли чеченский юноша в убийстве своего приемного отца, российского офицера? Фильм — размышление о том, что такое свобода, сострадание, способность помочь совершенно постороннему человеку, оказавшемуся в беде, серьезный разговор о том, что волнует сегодня каждого. Все роли исполняют звезды отечественного кинематографа.

Толчком к созданию фильма стала культовая лента 1960-х Сидни Люмета "12 разгневанных мужчин". Но в итоге получилось совершенно новое и оригинальное произведение, актуальное для зрителя начала 21 века. Картина камерная, ее действие происходит в одном месте - обычном спортивном зале городской школы. Но сила актерской игры и напряжённый сюжет ни на секунду не позволяет зрителю расслабиться. Именно на это и рассчитывал автор.

Никита Михалков: "Фильм важен потому, что-то, о чем мы там говорим, это то, о чем мы все думаем, но не всегда решаемся высказать это вслух. Тут нет развлечения - это сложная, но очень важная работа души и сердца. Я надеюсь, что некоторые мысли и убеждения у зрителя переменятся после картины в лучшую сторону. Главное, не оставайтесь равнодушными!"

Российский президент так оценил нашумевшую картину, удостоенную специального "Золотого льва" на последнем Венецианском кинофестивале: "Мне кажется, у нас немного таких картин, которые говорят именно о морально-нравственных ценностях. У нас становится все больше и больше развлекательных фильмов, мы видим на экране так называемый "экшн", а вот глубоких, волнующих вещей очень мало. И очень важно, что в фильме затронуты проблемы межнациональных отношений и особенно отношений на Кавказе, причем, сделано это не в уже привычном жанре боевика, а с уважением и желанием понять эту проблему. А что касается того, КАК этот фильм сделан, то, мне кажется, что я прослушал замечательную симфонию в исполнении первоклассного оркестра, состоящего из солистов первой величины".

Рамзан Кадыров признался журналистам, что он смотрит "12" уже не первый раз, и лента ему "очень понравилась". "Судьба этого человека, молодого паренька - как моя судьба: у меня было все, и в один момент я также все потерял - потерял отца", - сказал президент Чечни.

Я никогда не слышала такой тишины, которая была в зале во время просмотра фильма. Никто не разговаривал, не жевал. Так же молча мы покидали зал, когда фильм закончился. На следующий день говорили о фильме на уроке литературы. Фильм заставил о многом задуматься, и постаралась найти всё, что возможно, и о нём и о режиссёре.

Н.С.Михалков во многих своих публичных выступлениях говорит о том, что должно волновать, и волнует каждого человека, думающего о будущем страны и о будущем своих детей. Так, например, в докладе, сделанном 24 января 2005 года он размышлял «О духовно-нравственных проблемах и отсутствии ощущения целой нации». Это и безразличие к земле, на которой мы живём, и отсутствие патриотизма, и непонимание того, что с нами происходит. И, конечно же, война – свидетельство того, что общество опасно больно: «Россия теряет своих лучших сыновей, а два поколения детей в Чечне ничего, кроме войны, не знают. Генерал Ермолов, хорошо знавший чеченский народ, когда-то написал, что «этот народ нельзя покорить, нельзя воспитать, его можно только истребить». Конечно же, с ним нельзя согласиться, но нужно отчётливо понимать, что если оставить как есть, то эта война никогда не закончится. Нужны мудрые взвешенные решения, основанные на взаимном понимании и уважении. Хватило бы только всем нам мудрости сделать выводы из того, что уже случилось, и не повторить ошибок в будущем. Ознакомившись с материалами, я поняла, что мне интересно его мнение, захотелось обратиться к нему с вопросами, и я написала письмо Н.С.Михалкову.

«Здравствуйте, уважаемый Никита Сергеевич. Я ученица 10 класса гимназии №56 Санкт-Петербурга. Я посмотрела ваш фильм «12». Фильм мне очень понравился. Он психологически трудный. Над каждым эпизодом нужно думать, размышлять. Тема поднята актуальная для таких же подростков, как и я. Для тех, кто не знает войны.

Я долго размышляла о жизни, посмотрев фильм. Сравнивала с фильмом Сидни Люмета «Двенадцать разгневанных мужчин». И ваш фильм не оставляет меня равнодушной к тому, что я увидела. До сих пор остаюсь под впечатлением. С кем поделиться? У меня возникло несколько вопросов, которые я хотела бы вам задать. Как вы относитесь к тому, что творится сейчас на «Диком Западе» (Израиль, Чечня, Грузия, Палестина)? Каковы истоки, причины Чеченского конфликта и есть ли у него определённая дата начала и конца? Кто в этом виноват прежде всего? Что в вашем понимании значит «война»? Какие ассоциации вызывает у вас это слово? В своём фильме, как я поняла, вы хотели показать не только последствия войны относительно детей, но и состояние нашей страны, суетливость людей, потерю нравственных ориентиров, которые помогают человеку сохранять духовные ценности народа, его культурные традиции. Я считаю, что сегодня, когда во многом торжествуют материальные ценности, незыблемыми должны оставаться вечные понятия о добре, милосердии. Фильм об этом? Что, по-вашему, МЫ должны сделать, чтоб больше не было войн, невинных жертв? Что надо сделать, чтобы люди не принимали скоропалительных решений относительно поступков друг друга, не спешили осудить.

Буду Вам очень признательна, если Вы мне ответите.

С уважением, Панюкова Софья»

И я на моё письмо я получила ответ:

«Софья, Вы все правильно поняли. Именно равнодушие и суета - одни из главных наших врагов. И на вопрос, что нужно сделать, нельзя ответить односложно, и  об этом в фильме... Суметь УСЛЫШАТЬ друг друга,  вникнуть в проблему совершенно незнакомого тебе человека, и воспринять его беду, как свою, все это - серьезный душевный труд. Но если начать хотя бы с этого, то дальше - начнется  цепная реакция: добро будет порождать добро. Обо всем этом сказано еще 2 тысячи лет назад, в Библии. Много ответов именно там...
Еще раз спасибо Вам, Софья, за то, что вы думающий, внимательный и глубокий зритель!
Удачи! С уважением, Никита Михалков».

Да, конечно, всё просто и в то же время невероятно сложно, потому что каждому из нас, как это было с героями фильма, нужно «суметь услышать другого», а это всегда трудно. Почему-то всегда находится время на то, чтобы осудить, а на то, чтобы понять,- нет.

И никто за нас эту тяжёлую душевную работу не сделает: ни рыбка золотая не приплывёт, ни Сивка - Бурка не прибежит...

Герои фильма «12» смогли перешагнуть через мелкое, суетное, личное, смогли «шагнуть из быта в бытие», значит и мы сможем. Ведь они тоже самые обычные люди, они – это наше общество в миниатюре. Не нужно придумывать образ врага, ведь иногда человек злейший враг самому себе. Ну разве можно на обманом полученные деньги строить церковь, оклеветать мальчишку-сироту, чтобы выйти замуж «за его отчима»? Мне кажется, что «войны», происходящие в душе каждого человека, не менее страшны, потому что последствия порой ужасны: от человека остаётся только «оболочка», а души как будто и не было никогда.

Никто не сделает за тебя выбор. И в фильме, где много символических образов, мне особенно запомнился один: воробей, случайно залетевший в спортивный зал, выберет свободу, право самостоятельно решать, какой будет его жизнь.

Так хочется, чтобы все были живы, здоровы, счастливы, чтобы закончились все войны в мире, чтобы люди думали о смысле жизни, о своём предназначении высоком и о том, что все мы в ответе за всё, что происходит в мире, в котором мы живём. Каким он будет, во многом зависит от нас. Я в это искренне верю.