Geum.ru

Кто наследник Российского Престола?

Вид материалаДокументы

Содержание


52] (как считает М. Александров в брошюре "Кому мешает Великий Князь"). Это факт, зафиксированный многочисленными очевидцами, ис
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   20
4. Измена Вел. Кн. Кирилла в дни Февральской революции

Сейчас же рассмотрим наиболее вопиющее нарушение Вел. Кн. Кириллом Владимировичем Основных Законов - нарушение им присяги на верность Императору и его наследнику (ст.ст. 56, 220).

Председатель Думы М.В. Родзянко подробно описал, как еще накануне революции Вел. Кн. Кирилл Владимирович и его мать склоняли его к заговору против Государя с намерением «уничтожить Императрицу».[49] Подобные планы заговора подтверждал французский посол в России Палеолог,[50] а позже С. Мельгунов, добавляя: «Из других источников я знаю о каком-то таинственном совещании на загородной даче, где определенно шел вопрос о цареубийстве: только ли императрицы?».[51]

Даже если счесть это неосуществленными замыслами - в любом случае несомненно участие Вел. Кн. Кирилла Владимировича в Февральской революции. 1 марта 1917 г., еще до отречения Государя, он в нарушение присяги снял свой Гвардейский экипаж с охраны Царской Семьи и привел его под красным флагом в распоряжение революционной власти. Достоин ли он был Престола после этой измены?

Это не "сплетня"[ 52] (как считает М. Александров в брошюре "Кому мешает Великий Князь"). Это факт, зафиксированный многочисленными очевидцами, историками и газетами.[53] Об этом можно прочесть и в известнейшем труде генерала Н.Н. Головина: «Великий Князь Кирилл Владимирович... присоединяется к восставшим и призывает к этому и другие войска»;[54] Головин приводит текст этого призыва, разосланного начальникам частей царскосельского гарнизона. Дворцовый Комендант В.Н. Воейков в своей книге также подтверждает этот призыв Вел. Кн. Кирилла: «Я и вверенный мне Гвардейский экипаж вполне присоединились к новому правительству. Уверен, что и вы, и вся вверенная вам часть также присоединитесь к нам. Командир Гвардейского экипажа Свиты Его Величества Контр-Адмирал Кирилл».[55]

Это же отмечают и февралисты. Например, будущий Главнокомандующий войсками Петроградского военного округа генерал-масон П.А. Половцов: «Появление Великого Князя под красным флагом было понято как отказ Императорской Фамилии от борьбы за свои прерогативы и как признание факта революции. Защитники монархии приуныли. А неделю спустя это впечатление было еще усилено появлением в печати интервью с великим князем Кириллом Владимировичем, начинавшееся словами: "мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия потеряет все", и кончавшееся заявлением, что великий князь доволен быть свободным гражданином и что над его дворцом развевается красный флаг».[56]

Почти все указанные авторы, как и французский посол Палеолог, свидетельствовали, что над дворцом Вел. Кн. Кирилла Владимировича в те дни был вывешен красный флаг и что он в газетных интервью «самым недостойным образом порочил отрекшегося царя»[57] (это уже возмущенные слова ген. Врангеля). Одно из таких интервью Кирилл дал в своем дворце корреспонденту "Биржевых ведомостей" по предварительной договоренности и, следовательно, имел время хорошо продумать свои слова:

«... даже я, как великий князь, разве я не испытывал гнет старого режима?.. Разве я скрыл перед народом свои глубокие верования, разве я пошел против народа? Вместе с любимым мною гвардейским экипажем я пошел в Государственную Думу, этот храм народный... смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне... впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья...».[58] Посетившим его членам Думы Кирилл заявил: «Мы все заодно... Мы все желаем образования настоящего русского правительства».[59a]

А вот слова Кирилла об аресте Царской Семьи: «Исключительные обстоятельства требуют исключительных мероприятий. Вот почему лишение свободы Николая и его супруги оправдываются событиями...».[59b]

Таким образом, к нарушению Великим Князем Кириллом церковных канонов и Основных Законов добавилась государственная измена. Члены Императорского Дома тоже подлежат суду за уголовные и государственные преступления,[60] и, разумеется, в случае судебного разбирательства подобная измена Великого Князя привела бы не только к лишению его права на Престол, но и к строжайшему уголовному наказанию. Однако ни он, ни его потомки никогда не выражали раскаяния или даже малейшего сожаления в этой измене, а оправдывали ее теми или иными соображениями, отрицая или извращая очевидные факты.[61] Сам Вел. Кн. Кирилл в своих воспоминаниях утверждает, что повел Гвардейский экипаж в Думу «для восстановления порядка» и по «приказу правительства»,[62] - имея в виду под "правительством" революционный Временный Комитет Госдумы, незаконно возникший после ее роспуска Государем.

Хотя ясно, что "Кирилловичи" не могли не сознавать эту измену как таковую, ибо других они упрекали даже в меньших грехах. Например, осуждали Вел. Кн. Николая Николаевича, подтолкнувшего Государя к отречению: «подобное предложение от члена царской семьи равносильно предательству»,[63] - негодовал позже сын Кирилла. Его внучка, Мария Владимировна, даже утверждает, что в их семье бережно хранилась память об «Императоре-Мученике... непонятом и очерненном потомками»...[64]

Никогда не упоминается "Кирилловичами" и после-февральский письменный отказ Вел. Кн. Кирилла от прав на Престол с передачей этого вопроса на будущую волю народа: «Относительно прав наших и в частности и моего на престолонаследие, я, горячо любя свою Родину, всецело присоединяюсь к мыслям, которые высказаны в акте отказа Великого Князя Михаила Александровича»[65] (приложение 11). Владимир Кириллович даже отрицал, что этот отказ его отца существовал...[66]

В начало

5. "Император Кирилл I", Ватикан, масоны и большевики

Лишь на фоне приведенных фактов можно по-настоящему оценить нравственный аспект эмигрантского "кирилловского" Манифеста, изданного в 1924 году при еще живой вдовствующей Императрице-Матери Марии Феодоровне: «...А посему Я, Старший в Роде Царском, единственный Законный Правопреемник Российского Императорского Престола, принимаю принадлежащий Мне непререкаемо титул Императора Всероссийского... Сына Моего, Князя Владимира Кирилловича, провозглашаю Наследником Престола с присвоением Ему титула Великого Князя, Наследника и Цесаревича... Обещаю и клянусь свято блюсти Веру Православную и Российские Основные Законы о Престолонаследии...».[67] (Прим. ко 2-му изд.: в воззвании оке 1922 г Кирилл называл себя еще только "блюстителем" Престола до решения Земского Собора.)

После всего вышесказанного не удивительно, как напоминал Н.Д. Тальберг, что «..."Императором" Великого Князя Кирилла Владимировича признали немногие. О непризнании его объявили в печати вдовствующая Государыня Императрица Мария Феодоровна и Вел. Кн. Николай Николаевич. Не признало его большинство остальных Членов Царственного Дома, в числе их старейшие: Королева Эллинов Ольга Константиновна, Вел. Кн. Петр Николаевич, Его Императорское Высочество Принц Александр Петрович. Не признали Архиерейский Собор и Синод, а также и Высший Монархический Совет», ибо «Великий Князь Кирилл Владимирович не мог быть венчанным на царство».[68] Затушевывать этот факт неким личным соперничеством не признавших его членов Династии (как это до сих пор "объясняют" "Кирилловичи") можно лишь в аудитории, не знакомой с сутью вопроса.

В архиве И.А. Ильина (юриста по образованию и доктора государственных наук) имеется аналитическая записка 1924 г. (судя по стилю, принадлежащая ему самому), в которой манифест Вел. Кн. Кирилла характеризуется как "самозванство": «Необходимо признать, что законы о престолонаследии не благоприятствуют кандидатуре Великого Князя Кирилла Владимировича и книга Зызыкина толкует их правильно. Аргументация в пользу его кандидатуры - груба, невежественна и, главное, не объективна... Вел. Кн. Кирилл - провозглашая сам свои права - совершает акт произвола и никакие признания со стороны других Вел. Кн. в этом ничего не изменяют... Самим вождем "движения" предносится не Монархия - а дело заграничной партии.., объединившейся для агитации и борьбы за Престол... Бессилие и беспочвенность этой закордонной монархии - неизбежно поведет ее к соглашению с другими, враждебными подлинной России силами: масонством и католицизмом».[69]

Действительно, в поисках поддержки "Кирилл I" и его активная супруга были готовы проявлять "гибкость" и вправо (в сторону зарождавшейся тогда партии Гитлера), и влево (к американским миллиардерам,[70] вплоть до создания "демократической монархии" с Советом, в котором половина мест принадлежала бы американским ставленникам), и в сторону Ватикана, пытавшегося в 1920-е годы заключить конкордат с большевиками для окатоличивания России за счет разгромленного Православия.

Ныне сами католики признают, что в их архивах имеются документы об этих попытках Вел. Кн. Кирилла утвердиться в роли наследника российского Престола. Он «через своего личного представителя установил контакт с кардиналом Гаспарри, папским статс-секретарем, а также с епископом-иезуитом д'Эрбиньи в попытке заручиться поддержкой Ватикана... Взамен он [Кирилл. - М.Н.] обещал, после занятия трона Романовых, даровать официальное признание Русского Католицизма в виде Русского экзархата и признать возможную католическо-православную унию... Однако Ватикан, действуя реалистически, предпочел продолжить свои секретные переговоры с красным режимом». В 1929 г. Вел. Кн. Кирилл повторил попытку. Узнав, что переговоры Ватикана с большевиками не имели успеха, «он пригласил иезуита [д'Эрбиньи. -М.Н.] к себе в Бретань и передал через него послание Папе. Кирилл обещал предоставить католицизму в России свободу религиозной пропаганды, в случае падения советского режима и занятия трона Романовых. В виде ответной услуги он хотел бы, чтобы Папа оказал поддержку его делу и признал его как "легитимного и ниспосланного провидением наследника Российского трона". Однако предложение Кирилла было вновь отвергнуто» -по тем же причинам: в надежде Ватикана на улучшение отношений с советскими властями.[71]

Вел. Кн. Кирилл воспользовался и услугами масонов, очень активных в ту эпоху, в том числе в русской эмиграции. Ильин так писал об этом в 1923 г. генералу Врангелю в конфиденциальной "Записке о политическом положении": «Особое место занимают сейчас русские масонские ложи. Сложившись заново после революции и получив признание заграничного масонства, русские ложи работают против большевиков и против династии. Основная задача: ликвидировать революцию и посадить диктатуру, создав для нее свой, масонский, антураж. Они пойдут и на монархию, особенно если монарх будет окружен ими или сам станет членом их организации. ...по-прежнему их главная задача - конспиративная организация своей элиты, своего тайно-главенствующего масонского "дворянства", которое не связано ни с религией, ни с политической догмой, ни с политической формой правления ("все хорошо, если руководится нашей элитою")».[72] Врангель оценил эту "Записку" Ильина как «глубокий и блестящий анализ современного положения».[73]

Масоны по-своему взялись за финансовое обеспечение проекта "Император Кирилл I". В 1924 г. И.А. Ильин продолжает эту тему в письме тому же адресату: «По явившийся манифест вел. кн. Кирилла не был для меня полной неожиданностью. Еще в мае я узнал, что группа лиц французско-швейцарского масонства, установив, что за вел. кн. Кириллом числится большая лесная латифундия в Польше, еще не конфискованная поляками, но подлежащая в сентябре 1924 года конфискации, работает очень энергично и спешно над приобретением ее у вел. кн. (он и не знал о ней!)». На нужды "императора" «должно отчислиться от этой продажи около 150 мил. франков золотом. Сведение было абсолютно точное... Расчеты у масонов могут быть двоякие: или повредить русскому монархизму верным провалом нового начинания, или повредить русскому монархизму возведением на Престол слабого, неумного и, главное, каптированного масонами и окруженного ими лица. Должен сказать от себя, что менее популярного в России претендента на Престол нельзя было бы выдумать... К сожалению, вокруг вел. князя стоят люди, или находящиеся под фактическим влиянием масонства (мне известны подробности от недостаточно конспиративных масонов), или же рассуждающие так: "вопрос трона есть вопрос хлеба и денег" (эту фразу я лично слышал)...».[74] Далее Ильин поясняет эту фразу словами Наполеона о том, что даже цареубийцы могут купить себе популярность в изменчивом общественном мнении...

В числе "кириллистов", как их называл Ильин, он отмечал людей трех категорий: «I. восторженные юноши и женщины, страдающие недержанием монархического чувства и политическим слабоумием; II. честные, но тупые люди, рабы прямолинейности и формального аргумента, политически близорукие служаки; III. порочные, хитрые интриганы, делающие на сем карьеру и не останавливающиеся ни перед какими средствами. Первые две группы являются "стадом", третья группа состоит из "пастырей"... Их план для России: договориться с ГЛУ, произвес ти из него переворот, амнистировать коммунистов, перекрасить их в опричников и вырезать всех несогласных».[75]

Такая установка, как подчеркивал Ильин, была весьма благоприятна для действий большевицкой агентуры. Он отмечал «наличность порочных организаций окончательно павших людей, где кириллисты, большевики, туземная [то есть западная. - М.Н.] разведка и полная продажность образуют отвратительную амальгаму».[76]

И другие руководители Русского Обще-Воинского Союза, например, генерал А.А. фон Лампе, предупреждали ген. Врангеля о том, что в "кирилловском" окружении имеются болыиевицкие агенты,[77] в числе которых позже были названы бывший комендант поезда генерала Май-Маевского А.Н. Петров (секретарь "Союза Государевых людей") и полковник Изенбек.[78]

Среди прочего целью их агитации за "Императора Кирилла I" было сеяние раздоров и углубление раскола в монархической эмиграции. Ибо, как говорилось в аналитической записке из архива Ильина:

«Объявленная в условиях спорного права и непопулярной в лучших слоях эмиграции кандидатуры, вне России и помимо ее сколько-нибудь сложившегося народного воззрения и сочувствия, эта "монархия" оказывается не объединяющим началом, а разъединяющим; она творит не согласие, а разброд; объединения она и не ищет, ибо сторонники ее еще при объявлении "блюстительства" видели и знали, что кандидатура В. Кн. Кирилла не может образовать национального центра...».[79]

Влияние советской агентуры особенно очевидно стало в 1930-е годы, когда "Кирилл I" стал открыто покровительствовать просоветски настроенным "младороссам". Ими был выдвинул лозунг: "Царь и Советы", "Император" был на это вполне согласен. В 1937 г. глава младороссов А.Л. Казем-Бек даже перестал скрывать свои связи с советским посольством;[80] лишь после этого он был по собственному желанию отстранен Вел. Кн. Кириллом от должности докладчика.

Ббльшая часть правой эмиграции очень критически относилась к этим играм. К тому же это было время так называемого "Народного фронта" в Западной Европе, то есть антифашистского союза масонов с коммунистами. Неудивительно, что "Российский Имперский Союз" и некоторые правые монархисты (например, Н.Д. Тальберг) отмечали у просоветских младороссов эволюцию в про-масонскую сторону, даже «связь с масонами».[81] А накануне Второй мировой войны бывший масон Л. Любимов (вышедший из ложи, протестуя против союза масонов с коммунистами) прямо утверждал, что совпатриоты-оборонцы вроде младороссов организованы масонами и еврейскими кругами, которые «стараются... войти в контакт с Династией, воображая, что можно заключить с Династией какой-то договор о взаимной поддержке».[82] (Сомнения Любимова в возможности такого договора объясняются тем, что он не знал об описанных выше границах "гибкости" данной ветви Династии...)

Как же получилось, что, несмотря на все это, "кирилловская" ветвь была признана в 1938-1939 гг. основной массой политической эмиграции? На эту позицию стали и Русский Обще-Воинский Союз, и Высший Монархический Совет, и Движение "штабс-капитанов" Солоневича, и многие члены Династии Романовых, и не только либеральная "Парижская юрисдикция" митрополита Евлогия, сотрудничавшего с масонами (именно он возглавил 18 декабря 1938 г. в Париже "легитимирующую" церемонию приема молодого наследника, Владимира Кирилловича), - но и консервативная Зарубежная Церковь...[83]

В начало

6. Признание "кирилловской" линии и истинная очередность престолонаследия

Начало этому было положено в 1929 г., когда после смерти Вел. Кн. Николая Николаевича (основного политического соперника Вел. Кн. Кирилла) первоиерарх Зарубежной Церкви митрополит Антоний (Храповицкий) признал Вел. Кн. Кирилла наследником царской власти, исходя исключительно из принципа первородства по мужской линии:

«... если мы не примыкаем к обоим бунтам 1917 года, ...то должны признать, что согласно законам, согласно древнему разуму и примеру прежних Государей, ... власть Царскую получает законный Наследник сам по себе, т. е. прямо от Промыслителя Господа без всякого избрания, ибо избрание рода Романовых с его потомством на царство совершилось в 1613 году Великим Земским Собором в Москве, каковое избрание никакой законной властью отменено не было и не может быть отменено».[84]

В 1938 г., после смерти Вел. Кн. Кирилла, преемственное признание его сына "Главой Императорского Дома" подтвердил следующий глава Зарубежной Церкви - митрополит Анастасий (Грибановский).[85] Оба авторитетных зарубежных первоиерарха исходили из того, что русская эмиграция нуждается в монархическом вожде, тем более накануне назревавшей войны, и принцип первородства - важнейший; мол, нечего быть дотошными в столь смутные времена, ведь и до законов Павла I престолонаследие на Руси не имело строгих ограничительных условий.

Именно эта позиция руководства Русской Зарубежной Церкви стала первопричиной того, что после смерти Вел. Кн. Кирилла Владимировича подавляющая часть русской политической эмиграции признала права его сына, Владимира Кирилловича, которому, в отличие от отца, «не в чем было каяться» (как выразился И.Л. Солоневич).[86] К тому же сын значительно облегчил это признание тем, что не перенял от отца титул "Императора", удовлетворившись званием "Главы Императорского Дома".

Разумеется, ни этот аргумент Солоневича, ни цитированное выше объяснение митрополита Антония (Храповицкого) не были достаточными. Как бы ни был Владимир Кириллович "ни в чем не повинен" и приятен в личном общении (что отмечали многие, знавшие его), он не мог быть "законным наследником Престола". Ведь наследник определяется не только первородством (это лишь направляющий принцип, путь, по которому надо искать наследника), но и другими важными требованиями Основных законов, приведенными в начале данной работы. Книга М.В. Зызыкина была тогда известна, но тем не менее игнорирована. Видимо, перевесили прагматические потребности "политического момента"...

Впрочем, трудно предположить, что возглавитель Зарубежной Церкви, Высокопреосвященнейший владыка Антоний достаточно глубоко вник в сложное толкование Основных Законов - в таких случаях полагаются на мнение доверенных экспертов.[86a] А оно скорее всего психологически обосновывалось тем, что в создавшихся условиях Основные Законы уже не воспринимались как действующие и обязательные для неукоснительного их соблюдения в полной мере, поскольку уже не было ни Российского государства, к которому эти Законы относились, ни царствующей Династии. Главное же: оба первоиерарха не знали ни о цитированных выше секретных документах - "Журнале" и "Мемории", свидетельствующих о лишении Вел. Кн. Кирилла прав на Престол, ни о связях "Кирилла I" с Ватиканом и масонами...

Последующее подтверждение прав "кирилловской" линии было лишь инерцией первоначального, а инерция закреплялась и постольку, поскольку многие противники "кирилловцев" слева пытались одновременно дискредитировать этим саму идею восстановления монархии - что вызывало общий отпор справа.

Поэтому же было молчаливо принято и незаконное титулование Владимира Кирилловича "Великим Князем" - как обстоятельство менее важное. По Закону (ст. 146) этот титул не переходит на правнуков Императора, и Владимир Кириллович, будучи правнуком, имел право лишь на титул Князя Императорской Крови. Объявить себя Императором, как это сделал его отец, и действительно быть им - разные вещи. Тем более это касается дальнейшего потомства по этой линии и раздачи ею титулов "Великих Князей".

Заметим также, что некоторые монархисты, не признавшие прав кн. Владимира Кирилловича на Престол, признавали его "Главой Дома Романовых" по принципу мужского первородства. Каждый мог вкладывать в этот титул свой смысл, хотя, согласно Основным Законам, Главой Дома (Династии) может быть только Государь, а «за отсутствием в настоящее время Царствующего Императора остается для Членов Нашей Династии оригинар-ная семейная власть агнатов», то есть семейный совет Династии, - отмечал Зызыкин.[87]

В этой связи стоит рассмотреть известный контраргумент "кирилловцев": мол, Зызыкин позже изменил свое мнение, признав права этой линии на Престол. Действительно, странным выглядит посвящение в книге Зызыкина, вышедшей в 1958 г. в Аргентине в издательстве "Наша страна": «Главе Российского Императорского Дома Его Императорскому Высочеству Великому Князю Владимиру Кирилловичу всепреданнейше посвящаю».[88] Однако в этой фразе нет ни слова о признании прав на Престол. Да и было ли это посвящение инициативой самого Зызыкина - или "прокирилловского" издательства? Также нуждаются в уточнении "колебания" Зызыкина, приведенные во "Владимирском вестнике".[89] Сам Зызыкин никогда печатно не отмежевывался от концепции своей первой книги. Его дочь в ответ на запрос однозначно утверждает, что ее отец «никогда не признавал никаких прав за Великим Князем Владимиром Кирилловичем»,[90] хотя после войны и установил с ним дружеские отношения.

Но вот чем объяснить равнодушное отношение к претензиям "кирилловской линии" многих членов Династии Романовых, признавших Владимира Кирилловича как минимум "Главой Императорского Дома" (Заявление двух дядей Владимира Кирилловича и трех других членов Императорского Дома от 11/24 октября 1938 г.)?[91] Кое-кто из них получил за это "великокняжеский" титул или другие клановые "отличия"... Но скорее всего большинство не интересовалось политикой, ушло в частную жизнь, не веря в возможность восстановления Династии на Российском Престоле и предоставив эту "суету" тому, кто был готов ею заниматься от имени Романовых, де-факто поддерживая престиж Фамилии. Свидетельство их монархической апатии - неравнородные и даже неправославные браки.

В этом "Заявлении" 1938 г. приведен и перечень очередности престолонаследия - но исключительно по принципу первородства. А ведь Зызыкин еще в 1924 г. достаточно убедительно показал, что после убийства Царской Семьи наследником Престола должен был быть Вел. Кн. Дмитрий Павлович. По некоторым сведениям, его поначалу поддержали в Америке либеральный митрополит Платон (Рождественский) и Гувер[92] - тогда руководитель американской благотворительной организации "АРА"; покровители весьма странные... Правда, Дмитрий Павлович почему-то вскоре признал первенство Кирилла Владимировича, а в 1926 г. вступил в морганатический (хотя и православный) брак.

Следующими в порядке первородства и соответствия другим условиям агнатского (по мужским линиям) престолонаследия М.В. Зызыкин назвал в своей книге Князя Всеволода Иоанновича, затем Вел. Кн. Николая Николаевича[92a] и многих других. Было бы интересно уточнить их тогдашние мнения по рассматриваемой проблеме. Ибо даже если они со временем вступили в неравнородные браки, - это лишало права престолонаследия лишь их потомство от этих браков, но не их самих[93] (правда, для этого их супруги должны были быть православными и неразведенными.)

Следуя этой схеме Зызыкина, экспертам давно пора установить, как в действительности менялась в XX веке подлинная очередность престолонаследия в результате браков и кончин членов Династии. По одному лишь первородству этот перечень выглядел бы так:

Вел. Кн. Дмитрий Павлович (с момента убийства Царской семьи в 1918 г. и до смерти в 1942 г.)

Кн. Всеволод Иоаннович (с 1942 до смерти в 1973 г.) Кн. Роман Петрович (с 1973 до смерти в 1978 г.) Кн. Андрей Александрович (с 1978 до смерти в 1981 г.) Кн. Василий Александрович (с 1981 до смерти в 1989 г.) Однако принцип первородства должен дополняться другими, вышеописанными требованиями, в частности, -к бракам наследника Престола. Ни у кого из этих агнатов не было равнородного брака. Поэтому, развивая подход Зызыкина, можно прийти к таким выводам:

а) в тот момент, когда кто-то из этих агнатов вступал в неравнородный брак (но супруга была православной и неразведенной) - он не терял личного права на Престол (но теряло его потомство);

б) когда кто-то из них женился на неравнородной и неправославной (но супруга была неразведенной) - он не терял личного права на Престол, но уступал очередность следующему агнату, неженатому или с правильным браком (потомство же теряло - из-за неравнородности брака);

в) когда же кто-то женился на разведенной или на близкой родственнице или разводился сам, к тому же с нарушением церковных узаконений (ст. 194-196) - то он становился непригодным для чина священного коронования и для Престола со строго-церковной точки зрения.

(Причем, если вновь обратиться к строгим церковным требованиям для рукополагаемых, то исправление брака, не соответствующего Основным Законам, невозможно путем развода, так как разведенный муж не может быть рукоположен в священный чин. Исправление брака с разведенной невозможно и в результате смерти супруги, так как женатый даже в прошлом таким браком тоже не может быть рукоположен в священный чин. Однако, по уже отмеченным в начале работы соображениям, неясно, насколько уместно применение столь строгих требований к данным претендентам на Престол.)

Впрочем, сейчас, после смерти всех этих агнатов, рожденных в правильных браках, выяснение их подлинной очередности в престолонаследии может иметь лишь исторический характер. Их потомство, согласно ст. 188 Основных Законов, прав престолонаследия не имеет. Заметим, что примечание к ст. 188 лишь еще раз категорически подчеркивает запрет на неравнородные браки для Вел. Князей и Вел. Княжен, но это не означает, что Князья Императорской Крови, вступившие в неравнородный брак, могли передать своему потомству право на Престол (как это ошибочно считал руководитель "Российского Имперского Союза-Ордена" Н.И. Сахновский и некоторые авторы в его газете "Русское слово").[94] Поэтому, если быть последовательным легитимистом в духе Основных Законов Российской империи, то после 1989 г. очередность престолонаследия переходит в женские линии и их потомство от равнородных браков, что требует исследования (к этому мы обратимся далее).

Но относительно "кирилловского" феномена уже сейчас можно сделать вывод, что решающих причин у него было две: а) непреодоленность смуты самими эмигрантами, включая многих членов Династии; б) влияние пропаганды определенных сил в пользу "кирилловской" линии, на традиционную податливость которой они рассчитывали в случае ее возможного использования по назначению.

Однако история правонарушений "кирилловской" ветви на этом не заканчивается.

В начало