Geum.ru

Прогноз спортивного мастерства по индивидуальным характеристикам психометрических показателей

Вид материалаДокументы

Содержание


ПСИХОЛОГО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ДИАГНОСТИКА ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ Ананьева Н.А. Российский государственный социальный университет, Москва
Оценка личеостных особенностей людей различной этнической принадлежности по фотоизображению их лица.
Роль базовых потребностей младшего школьного возраста в обеспечении принятия цели учениками.
Особые феномены телесного опыта в контексте становления женской индивидуальности
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   43

ПСИХОЛОГО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ДИАГНОСТИКА ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

Ананьева Н.А.

Российский государственный социальный университет,

Москва.

Психолого-антропологическая диагностика реализует направление исследования нескольких пластов психики одновременно: биологического, социального и собственно психологического. Такой подход обеспечивает анализ и врожденных особенностей человека (динамической стороны – потенциалов и уровня сензитивности), и приобретенных в социальной жизни особенностей (отношений, позиций, качеств, сформированных средой окружения), и уникальных возможностей «выделившейся» индивидуальности (обеспечение саморегуляции, создание собственных конструктов, композиций). Объединяющей основой для функционирования сфер биологического, социального и психологического является антропологический пласт. Последний составляет среду, где имеются «наслоения», вызванные: а) динамическими потенциалами; б) воздействиями социума; в) собственными композициями.

1. В центре антропологического анализа ставится индивидуальный опыт. Последнее означает, что в антропологическом пласте происходят собственные «вычисления», «расчеты», «заключения» в диапазоне значительной информации. Этот слой для диагноста может давать сведения о континуумах и параметрах, с которыми встречается индивид. Каждый человек в своей жизни ознакомлен и с максимальными значениями параметра, и с минимальными. В связи с этим, одним из принципов антропологической диагностики является работа с максимальными значениями (max) и с минимальными значениями (min), а также соотнесенность с модой (Мo).


Антропологический пласт в структуре человека - сосредоточение всего «индивидуального». Индивидуальный антропологический опыт - «проводник», «создатель» индивидуальности. Механизмы запечатления индивидуального опыта: на уровне глубинного (неосознаваемого), интуитивная соотнесенность со средними (стандартными) значениями, максимальными и минимальными значениями. Математические пределы - интуитивная логика «отработки» своей индивидуальности. Минимум (Min), максимум (Мax), мода (Мo), среднее арифметическое (М) - «точки отсчета» построения индивидуальности.

2. Индивидуальность всегда представлена «отклонениями» («отход») от общепринятых, стандартных значений (среднеарифметических и наиболее частотных). Индивидуальность - это «резкие» показатели по параметрам (min, max), отличные от стандартных (М). В связи с этим, психолого-антропологическая диагностика индивидуальности строится на принципах девиационного анализа. Теоретической посылкой является концепция «Девиационной природы индивидуальности» (Филонов Л.Б., 1998 г.), принятая за основу проведения исследований лаборатории психологической антропологии Института культурологии РАН.

Индивидуальность имеет свое назначение. Индивидуальность - это чисто человеческое приспособление. Индивидуальность необходима и используется человеком для того, чтобы не уподобиться среднему, избавиться от стандартов и застоя. Индивидуальность - это всегда выход за стандарт, стереотип, среднее. Не сходство, но отличие обеспечивает проведение состязаний для опережения и выигрыша между людьми. Известны высказывания о том, что индивидуальность «отстаивается». В них подчеркивается отличие от среднего, от стандартов («Индивидуальность вынуждена идти вопреки мнению большинства»). В то же время, выделение и демонстрация своей индивидуальности создает возможность раскрытия: ее можно «просчитать», «вычислить» манеру поведения. В связи с этим, реально и часто наблюдается сокрытие индивидуальности. Целесообразность и выгода последнего - в проведении тактик опережения, таких как новизна, неожиданность. Все это обеспечивает индивидуальности проведение особого рода психических соревнований и создает возможности опережения (концепция «Четырех арен состязаний» - Филонов Л.Б., 1998 г.).

3. Индивидуальность - самостоятельная система со своими границами и состояниями по отношению к окружению. Общесоциальные значения выступают лишь как фон и как общая система соотнесений для выступаний индивидуального. Создание произвольных «композиций» - характеристика индивидуальности как творческости. Всё индивидуальное предполагает множество сочетаний. Сочетания всех видов обеспечивают разнообразие и непредсказуемость индивидуальности. Как известно, каждому человеку присуще бесконечное количество свойств и качеств. Индивидуальность, следовательно, проявляется в мере и в степени выраженности тех или иных особенностей по сравнению с другим.

Индивидуальные конструкции представлены особой уникальной структурированностью психических образований: а) индивидуальность - собственные, отличные от других наборы компонентов (качеств, тенденций, черт); б) индивидуальность как комплект неповторимых, оригинальных сочетаний и связей между отдельными компонентами; в) индивидуальность как комплекс уникальных зависимостей между элементами психических образований; г) индивидуальность как произвольное построение только единичных (присущих одному человеку) связей и зависимостей (координационных связей и субординационных зависимостей). В связи с этим, проводится психолого-антропологическая диагностика индивидуальности по принципам системного анализа. Основные позиции системного анализа отражены в методических разработках «Психолого-педагогической антропологии» (Филонов Л.Б., Ананьева Н.А., 2003 г., 2006 г.).

4. Индивидуальность - картина «выступающих» признаков: а) броский признак - яркая черта индивидуальности; б) системообразующий признак - «ядро» всего самого значимого и сугубо индивидуального. Признак есть отражение (проекция) какой-либо вещи, реальности. Признаки – это знаки и сигналы, по которым можно составить определенную «картину» о человеке. Признаки являются ориентирами (опорными точками), по которым составляется первичный контур анализируемого человека. «Читать человека как книгу» означает распознавать его через признаки, с помощью которых он о себе «сообщает» (оповещает).

Психологически значимо то, что можно распознать не по прямому признаку, а по «признаку признака». Это соответствует латинской формуле: «Признак признака есть признак самой вещи». Признаки мы обычно соотносим с показателями (точнее, с указателями). Функция показателя - отклонение от стандартной нормы связей. Отсутствие одной из связей в этом случае расценивается как индивидуальное отклонение. Таким образом, психолого-антропологическая диагностика индивидуального облика проводится по принципам работы с признаками и показателями. Отдельные положения диагностики по признакам и показателям отражены в концепции «Признаковой постановки психологического диагноза» (Филонов Л.Б., 1970 г.). Обучение студентов-психологов принципам оперирования признаками и показателями представлено в программе диагностических тренингов по формированию профессиональной чувствительности специалиста к восприятию и распознаванию личности (Ананьева Н.А., 2006 г.).

Таким образом, психолого-антропологическая диагностика выдвигает ряд принципов, обеспечивающих возможности исследования индивидуальности. Это специальные принципы диагностики индивидуальности.

Применение психолого-антропологического подхода предполагает разработку соответствующего инструментария, использование своего терминологического тезауруса. Последнее отражено в методической разработке «Словарь-компендиум психолого-антропологической диагностики» (Филонов Л.Б., Ананьева Н.А., 2006 г.). Словарь-компендиум психолого-антропологической диагностики - это «ориентировочная основа» (база) научной школы психологической антропологии. Формулировки терминов «отработаны» на основе многолетних исследований с использованием комплексного подхода. В целом, все понятия подчинены концепциям авторов, а результаты экспериментов проверены в комплексных исследованиях путем применения ряда методик. Линия дальнейшего развития - опыт работы с методиками по принципам психолого-антропологической диагностики. Новые авторские методики взаимосвязаны друг с другом, то есть находятся в одном поле психолого-антропологического анализа, поскольку объединены общей концептуальной базой. Обоснование теоретических положений концепций - новые данные, полученные при исследовании индивидуальности.


ОЦЕНКА ЛИЧЕОСТНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ ЛЮДЕЙ РАЗЛИЧНОЙ ЭТНИЧЕСКОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ ПО ФОТОИЗОБРАЖЕНИЮ ИХ ЛИЦА.

Ананьева К.И.

Институт психологии РАН,

Москва


Ранее было показано, что по фотоизображению лица две - трети индивидуально-психологических свойств натурщиков-европейцев оцениваются европейцами верно (Барабанщиков, Носуленко, 2004). Изменится ли эта оценка, если наблюдателю-европейцу будет предъявлено лицо представителя иной этнической принадлежности? Как будет восприниматься лицо европейца не европейцами?

Целью выполненной работы является экспериментальное исследование закономерностей восприятия личностных особенностей человека по фотоизображению его лица разной этнической принадлежности.

Основу экспериментального исследования составил метод сравнительных оценок индивидуально-психологических особенностей личности (Барабанщиков, Носуленко, 2004; Федосеенкова, 2003).

В эксперименте в качестве стимульного материала использовались цветные фотоизображения 10х15 двух мужских и двух женских лиц представителей различных этносов.

Испытуемым и людям, изображенным на фото, предлагалось оценить свои личностные особенности по 16 специально разработанным биполярным шкалам. Затем по тем же шкалам испытуемые оценивали индивидуально-психологические особенности моделей по фотоизображениям, предъявлявшихся на экране монитора в случайном порядке.

В исследовании приняло участие 183 студента (114 женщин и 72 мужчины) в возрасте 17-25 лет, что дало 732 ситуаций восприятия фотоизображения лиц.

В результате проведенной работы было получено три ряда личностных профилей: 1) воспринимающего (зрителя), 2) модели и 3) оценки зрителем модели. По каждому оценочному профилю подсчитывался процент совпадений значений по шкалам с соответствующими значениями в профиле модели и профиле зрителя. Степень соответствия оценочного профиля профилю модели рассматривалась как мера адекватности восприятия личностных черт.

Дополнительно анализировались: консонанс - степень сходства индивидуально-психологического профиля наблюдателя и модели; и диссонанс - различия в значении факторов.

Обработка данных осуществлялась с помощью пакета статистических программ SPSS 13.0. Данные обрабатывались методом дисперсионного анализа по схеме 2*2*2. Факторами анализа выступили: пол зрителя (мужской/женский), пол натурщиков (мужское лицо/женское лицо) и этническая принадлежность натурщиков (славянский тип лица/азиатский тип лица). Статистическая значимость эффектов фиксировалась на уровне р = 0,01 (при этом в большинстве случаев значения р не превышали 0,001).

Данные, полученные в ходе экспериментального исследования, свидетельствуют о значимом влиянии этнической принадлежности лиц натурщиков на адекватность восприятия индивидуально-психологических особенностей. В частности личностные особенности европейцев воспринимаются более точно, чем азиатов.

Межличностное восприятие людей тождественной этнической группы в большей степени опирается на Я-концепцию, чем в смешанных группах. При этом черты личности, которые отсутствуют у наблюдателей, у представителей славянского этноса воспринимаются более точно.

Проведенное исследование показало, что в среднем в Он-образе эффективно воспроизводится более 40% личностных черт коммуниканта. Женщины оценивают людей, изображенных на фотоснимках адекватнее, чем мужчины, и чаще обращаются к Я-концепции.

Исходя из полученных данных, можно сделать вывод о связи проницательности человека с его умением идентифицировать себя с другими. Чем больше элементов Я-концепции совпадает с чертами личности коммуниканта, тем выше вероятность объективного восприятия. Частота обращения к Я-концепции и к опыту взаимодействия с другими людьми обнаруживает влияние пола коммуниканта, типа его лица и гендерных различий зрителей.

Согласно результатам исследования около 40% неидентичных свойств натурщика воспринимаются наблюдателем верно. Следовательно, наблюдатели достаточно эффективно используют коммуникативный опыт, для определения личностных особенностей людей по фотоизображению их лиц.

В качестве перспективы выполненной работы выступают следующие задачи. Во-первых, выделение свойств личности наблюдателя, способствующие адекватному формированию Он-образа. Во-вторых, привлечение большего разнообразия стимульных изображений; это позволит нивелировать роль отношения наблюдателя к личности натурщиков. В-третьих, использование процедур пространственного морфинга лица; это позволит выявить ключевые этнические признаки, на которые опирается наблюдатель в процессе межличностного восприятия.


РОЛЬ БАЗОВЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ МЛАДШЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА В ОБЕСПЕЧЕНИИ ПРИНЯТИЯ ЦЕЛИ УЧЕНИКАМИ.

Ансимова Н.П.

Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского, Ярославль.


Принятие субъектом цели зависит от того, как соотносятся предлагаемые ему цели с особенностями его мотивационно-потребностной сферы. Это делает актуальной проблему выявления и анализа ведущей мотивации возраста и разработки способов ее учета в организации учебного процесса.

Для изучения процессов принятия учебной цели было проведено исследование в двух классах школы № 43 г. Ярославля, где обучаются дети одного возраста – 7 – 8 лет. Исследование показало, что существуют различия в мотивации детей в зависимости от длительности обучения в школе (второй класс формировался на базе специализированной группы детского сада, в которой работали учителя начальных классов). У детей первого класса более распространены внешние мотивы (61,1 %), причем доля отрицательных мотивов больше (38,9.%), а у детей второго класса – внутренние (44,4.%), а во внешних большую роль играют положительные мотивы (33,3 %). Анализ доминирования мотивов позволил сделать вывод о преобладании в выборке детей первого класса, не имеющих доминирующих мотивов (38,9.%), а у детей второго класса – имеющих внутренние мотивы (41,7 %).

В связи с этим нами было организовано изучение базовых потребностей детей дошкольного и младшего школьного возрастов, на которые может «опираться» педагог при организации деятельности целеобразования на уроке. В качестве базовых рассматривались потребности, благотворно влияющие на развитие личности в конкретный возрастной период.

Для исследования детей были использованы проективные ситуации (незаконченные рассказы), прием прерывания деятельности (прерывание чтения рассказа на кульминационном моменте с предложением поиграть) и беседа с применением прямых и косвенных вопросов. Для изучения педагогов использовалась анкета, касающаяся представлений о базовых потребностях детей и способов их фиксации и использования в педагогической деятельности.

Как показывает анализ, ответы первоклассников, как и в предыдущих исследованиях, отличаются большей развернутостью, попытками обоснования, но в то же время и большей формальностью, указанием на «знаемые» правила правильного поведения. Тем не менее, с нашей точки зрения, они вполне могут использоваться как поведенческие проявления базовых возрастных потребностей при организации учебной деятельности и более широкими формами взаимодействия с детьми и могут помочь педагогу в выборе формулировок при постановке целей учебной деятельности, которые будут с большей вероятностью приняты ими как личностно значимые.

Анализ показывает, что тема учета потребностей ребенка не является для педагогов актуальной: 60 % из них затрудняется ответить на вопрос, учитываются ли потребности педагогами в их учреждении, 25% считают, что скорее этого нет, 50 % - что в этом нет необходимости и 25% считают, что это забота родителей., что подтверждается и тем, кому более нужна информация о проявлении тех или иных потребностей (90% отдается родителям, 85% – учителям начальной школы и 65% - воспитателям).

К числу важных с точки зрения педагогов потребностей относятся потребность соответствовать положительному эталону (100%), познавательная потребность и потребность в одобрении (85%). Самой «ненужной», с их точки зрения, оказалась потребность в признании.

Количество признаков, используемых для выявления тех или иных детских потребностей, весьма ограничено, а на вопрос об источнике информации, который позволил им об этом судить, подавляющее большинство педагогов затрудняется ответить.

Все это делает учет ведущих потребностей при обеспечении принятия детьми цели деятельности, организуемой педагогами, малоэффективным и ставит проблему правильной организации обратной связи о мотивах поведения и деятельности детей в процессе обучения, а также организацию специальной подготовки педагогов в этой области.

Таким образом, можно сделать вывод, что именно правильная организация постановки цели перед учениками, основанная на учете его ведущих потребностей, способствует тому, чтобы цель деятельности приобрела личностный характер, выполняя роль желаемой необходимости, что не только облегчает проникновение в смысл учебной деятельности школьниками, но и обеспечивает ее эффективность.


ОСОБЫЕ ФЕНОМЕНЫ ТЕЛЕСНОГО ОПЫТА В КОНТЕКСТЕ СТАНОВЛЕНИЯ ЖЕНСКОЙ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

Арина Г.А., Николаева В.В., Харланова Л.В.

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова,

Москва


В отечественной школе, развивающей культурно-историческую концепцию развития телесности, накоплен опыт эмпирического и теоретического переосмысления традиционных медицинских симптомов как феноменов нарушения психосоматического развития (Тхостов А.Ш., 2002; Николаева В.В., Арина Г.А.,2003). В соответствии со складывающейся традицией в настоящей работе рассматривается становление специфического женского телесного опыта, ядром которого является менструация как особая психофизиологическая функция организма.

Современное - «медицинское» - отношение общества к менструации сформировалось ко второй половине XIX века, что по времени совпало с началом развития «органной медицины», появлением среди врачей общей практики специалистов по отдельным телесным системам (Blumberg J., 1997); в настоящее время, по мнению некоторых авторов, тенденция к «медикализации» менструации только усиливается (Scambler А., Scambler G., 1993). Кроме того, начиная с середины XX века, с развитием технологий по производству средств гигиены, становится возможным отношение к менструации как «гигиеническому» событию. Фирмы-производители гигиенических товаров, заинтересованные в расширении рынка, используют для рекламы своей продукции такой путь, как проведение образовательных программ, распространение фильмов и буклетов, и начинают играть главную роль в распространении знаний о менструации. При этом транслируется негативное послание о менструации как о ежемесячном «гигиеническом кризисе». На этом информационном фоне происходит постепенное отстранение матери от процесса, традиционно относившегося к пространству общения матери и дочери.

Ограниченность и «медицинского», и «гигиенического» отношения к менструации становится очевидной в связи с распространенностью расстройств менструального цикла. Наиболее целостный взгляд на специфический женский телесный опыт возможен, по нашему мнению, с позиций психосоматического подхода. Рассмотрение менструации в контексте развития телесности представляется адекватным самому явлению, так как «менструирование» является развивающимся во времени, континуальным опытом, преобразуемым в процессе социализации.

Менструация является одной из немногих телесных функций, которые отчетливо вписаны в систему межличностных взаимоотношений каждой женщины. На этапах появления и становления менструация испытывает влияние сложившихся детско-родительских отношений (Debold E., 1993), далее она включается в систему взаимоотношений с противоположным полом (Lee J., Sasser-Coen J., 1996) и в систему отношений, обеспечивающих гендерное единение – «солидарность женщин» (Deaux K., 1990; Elson J., 2002; Lee J., 1998; Martin E., 1992).

Менструация с момента своего появления в телесном репертуаре женщины начинает играть роль своеобразного регулятора «времени и пространства», поддерживающего переживание цикличности собственной жизни, чувство «календаря в тебе», с потерей которого в период менопаузы «приходится заново учиться каким-то образом держать нить времени, чувствовать смену сезонов и месяцев» (Schwartz L.S., 1987). Менструация оказывается тем событием, которое завершает «месячный гештальт», дает невидимую «точку опоры». В жизни большого числа женщин менструация в качестве регуляторной функции обретает дополнительное, «надприродное» качество – она становится частью эмоциональной жизни.

Менструация, появляясь довольно поздно в онтогенезе, проходит в своем развитии несколько стадий: начальная стадия, менархе; становление менструации; стадия устойчивого развития; стадия завершения; менопауза. По времени менархе – первая менструация - занимает самую незначительную часть процесса стадиального развития опыта, но она является исключительным периодом по важности (Paikoff R., 1991).

Время менархе оказывается сензитивным периодом, влияющим на дальнейшее нормальное либо аномальное «менструирование», что может определять ключевые события индивидуальной женской судьбы. Нормальная менструация – это своеобразный вестник репродуктивной системы, еще не гарантия, но обещание нормальной женской судьбы, возможности индивидуального выбора: иметь или не иметь семью, иметь или не иметь детей.

В становлении менструальной функции диадическим отношениям «Мать-Дочь» принадлежит роль системы, в которой менструация получает эмоционально-смысловые «координаты». На этапе менархе «нет ничего «неважного», того, что может «подождать» (Gillooly J., 1998). Если девушка получает эмоциональную поддержку от матери, ее естественная тревога и волнение «контейнируются», а все вопросы относительно менструации получают адекватные ответы, то становится возможным формирование позитивного отношения к менструации (O’Grady K., 1999; Paikoff R., 1991).

C позиций культурно-исторического подхода к развитию телесности диада «Мать Ребенок» рассматривается как ключевое звено психосоматического развития ребенка (как и психического развития в целом). В норме мать создает эмоциональную ценность определенных частей и зон тела, ценность отдельных телесных функций и отправлений (Николаева В.В., Арина Г.А., 2003). Совместное - «Мать – Ребенок» - «проживание» телесных событий, которое сопровождается наделением их эмоцией определенного знака со стороны матери, является естественным путем социализации каждой телесной функции.

Благополучное развитие менструальной функции во многом определяется отношением к менструации, которое закладывается в пространстве отношений диады «Мать-Дочь». Операционально нарушение социализации менструации может выражаться либо в ненаделении «поощрительной эмоцией» первой в жизни девушки менструации, либо в прямой трансляции негативного «послания» о менструации.

Патогенное влияние могут оказывать следующие характеристики материнского индивидуального стиля и опыта:

        «медикализация» менструации: отношение к менструации как к досаждающей ежемесячной «мороке», оценка телесных феноменов, «сопровождающих» менструацию, в терминах «болезни»;

        отрицание взросления дочери: стремление удерживать дочь в положении «ребенка», игнорирование проявлений ее пробуждающейся женственности;

        оценка матерью собственной женской судьбы как неудавшейся, переживание своей женской биографии как жертвенной и страдальческой; отношение к менархе дочери как началу женских «несчастий»;

        проекция собственного негативного «менструального» опыта; наличие в биографии проблем, связанных с репродуктивной системой (болезни, операции).

На фоне такого влияния материнского опыта вероятным становится обращение дочери за медицинской помощью, фиксирующей не только неблагополучие в физиологической функции, но и искажение в системе субъективных оценок «менструирования». Установление медицинского диагноза представляется логическим завершением процесса отвержения женственности.

Таким образом, «менструирование» в своем развитии является частью становления женской идентичности. Складывающийся индивидуальный «профиль» менструации оказывается чувствительным к особенностям гендерного опыта, конкретизированного в системе отношений:

        отношениях с материнской и отцовской фигурами;

        отношении к себе как женщине;

        отношениям с лицами противоположного пола, реальными и «идеальными» (воображаемыми).

В контексте этой системы отношений описанный специфический телесный опыт «доопределяется» в течение всей женской биографии и является составной частью развивающейся женской индивидуальности.