Красавица Жизнь – как роза, цветет, Смерть бродит за нею – весь день напролет. Жизнь – госпожа, что в спальне сидит, Смерть – к этой спальне идущий бандит…
В то субботнее утро только Зоря Утренняя встала попрощаться с ними. Взяв у Среды сорок пять долларов, она настояла на том, чтобы написать ему расписку, которую и набросала широким со множеством росчерков и завитушек почерком на обороте давно просроченного купона на скидку при покупке безалкогольных напитков. В утреннем свете она казалась совсем кукольной: старое личико умело подкрашено, а золотые волосы собраны в высокую прическу.
Среда поцеловал ей руку. – Благодарю вас за гостеприимство, сударыня. Вы и ваши очаровательные сестры лучезарны, как само небо. – Вы испорченный старик. – Она погрозила ему пальцем, а потом обняла. – Берегите себя. Мне бы не хотелось, чтобы вы исчезли раз и навсегда. – И меня это в равной мере опечалило бы, сударыня. Тени она пожала руку. – Зоря Полуночная вас высоко ценит, – сказала она. – И я тоже. – Спасибо, – отозвался Тень. – И спасибо за обед. – Вам понравилось? – вздернула она бровь. – Тогда приходите еще. Среда и Тень спустились по лестнице. Тень засунул руки в карманы. Серебряный доллар холодил руку. Он был больше и тяжелее монет, какими он раньше пользовался. Тень классически спрятал доллар в ладони, опустив, расслабил руку, потом выбросил ее вперед от плеча, а монете дал соскользнуть к самым пальцам. Само движение было таким легким и естественным, словно монета как раз и создана была для того, чтобы удобно держать ее между указательным пальцем и мизинцем. – Ловко проделано, – похвалил Среда. – Я только учусь, – отозвался Тень. – Я могу проделать много техничных фокусов. Самое трудное – заставить людей смотреть на другую руку. – Правда? – Да. Это называется отвлекать внимание. Он завел средний палец под монету, подтолкнул ее к основанию ладони, попытался перехватить, но не удержал. Монета со звоном запрыгала по ступенькам. Нагнувшись, Среда поднял ее. – Непозволительно так небрежно обращаться с подарками, – сказал он. – За такие вещи следует держаться. – Он внимательно изучил монету, осмотрев сперва орел, потом лицо Свободы на аверсе. – А, госпожа Свобода. Она красавица, как по твоему? Он бросил монету Тени, который, поймав ее в воздухе, проделал «исчезновение с соскальзыванием»: прикинулся, будто бросил ее в левую руку, а на самом деле держал в правой, а потом изобразил, как убирает ее в левый карман. Монета же лежала на виду в его правой ладони. Ее вес действовал на него успокаивающе. – Госпожа Свобода, – продолжал Среда, – и, как многие дорогие американцам боги – иностранка. В данном случае француженка, хотя из уважения к чопорным американцам, на статуе, которую подарили Нью Йорку, французы прикрыли ей пышный бюст. – Он сморщил нос при виде кондома на ступеньке лестницы и с отвращением оттолкнул его носком ботинка к стене. – Кто нибудь мог бы на нем поскользнуться. Сломать себе шею, – пробормотал он, прерывая собственные рассуждения. – Как на банановой кожуре, только дурного вкуса и с примесью иронии в придачу. – Он толкнул дверь, и в глаза им ударило солнце. – Свобода, – гудел Среда, пока они шли к машине, – сука, которую должно иметь на матрасе из трупов. – Да? – протянул Тень. – Цитата, – ответил Среда. – Из какого то француза. Вот кому они поставили статую в гавани Нью Йорка: суке, которая любила, чтобы ее трахали на отходах из повозок, в которых осужденных возили на казнь. Открыв машину, он жестом указал Тени на пассажирское сиденье. – А мне она кажется прекрасной, – не согласился Тень, поднося поближе к глазам монету. Серебряное лицо Свободы напомнило ему чем то Зорю Полуночную. – И в этом, – трогаясь с места, объявил Среда, – извечная глупость всех мужчин. Гнаться за нежной плотью, не понимая, что она всего лишь красивая обертка для костей. Корм для червяков. Ночью ты трешься о корм для червяков. Не в обиду будь сказано. Тень еще никогда не слышал, чтобы Среда так разглагольствовал. Его новый босс, решил он, похоже, способен внезапно переходить от экстравертности к периодам напряженного молчания. – А ты, значит, не американец? – спросил он. – Никто не американец, – ответил Среда. – Все изначально родом из других мест. Это я и имел в виду. – Он поглядел на часы. – Нам надо убить еще несколько часов до закрытия банка. Кстати, ты вчера хорошо обработал Чернобога. Я бы в конечном итоге уговорил его поехать с нами, но твоя метода обеспечила нам более искреннюю его поддержку, чем удалось бы мне. – Только потому, что потом я позволю ему себя убить. – Не обязательно. И как ты сам предусмотрительно указал, он стар, и смертельный удар, возможно, тебя, ну, скажем, парализует до конца жизни. Станешь безнадежным калекой. Так что тебе есть чего ждать от будущего, если мистер Чернобог переживет грядущие затруднения. – А что, в этом есть сомнения? – спросил Тень в манере Среды и тут же возненавидел себя за это. – Да, черт побери, – сказал Среда, сворачивая на автостоянку при банке. – Вот и банк, который я собираюсь ограбить. Они закрываются только через несколько часов. Пойдем поздороваемся. Он поманил Тень за собой. С неохотой тот медленно выбрался из машины. Если старик намеревается совершить какую то глупость, Тень не видел причин позволять своей физиономии появляться на пленке. Но любопытство взяло верх, и он вошел в банк. Он глядел себе под ноги, тер нос рукой, делая все возможное, чтобы спрятать лицо. – Прошу прощения, мэм, где лежат депозитные бланки? – обратился Среда к скучающей кассирше. – Вот там. – Очень хорошо. А если мне потребуется сделать вклад ночью… – Те же самые бланки, – улыбнулась она ему. – Вы знаете, где щель ночного банкомата, дорогуша? На стене, слева от главных дверей. – Большое спасибо. Среда взял несколько бланков депозита, потом улыбнулся на прощание кассирше, и они вышли. С минуту Среда постоял на тротуаре, раздумчиво скребя подбородок. Подошел к встроенным в стену банкомату и ночному сейфу и осмотрел оба. Затем повел Тень в супермаркет, где купил шоколадное эскимо с помадкой себе и чашку горячего шоколада Тени. На стене у входа висел телефон автомат, а над ним – объявление о сдаваемых комнатах и котятах и щенках, которые ищут себе хороший дом. Среда списал номер автомата. Они снова перешли через улицу. – Что нам нужно, – сказал вдруг Среда, – так это снег. Основательная, надоедливая пурга. Подумай за меня «снег», ладно? – А? – Сосредоточься на том, чтобы превратить эти облака – вон там, на западе – в снежные, сделать их больше и темнее. Думай о сером небе и ветрах, что гонят холод из Арктики. Думай о снеге. – Не знаю, будет ли от этого какой нибудь толк. – Ерунда. По крайней мере тебе будет чем занять мысли, – сказал Среда, садясь в машину. – Следующая остановка – печатный салон. Давай скорее. «Снег, – думал Тень, попивая на пассажирском сиденье горячий шоколад. – Огромные, головокружительные хлопья, танцующие в воздухе, заплаты белого на стальном небе, снег, который касается языка холодом и зимой, который целует тебе лицо нерешительными касаниями, а потом замораживает до смерти. Двенадцать дюймов снежной сахарной ваты, превращающей улицы в сказку, всему придающей невыразимую красоту…» Среда что то говорил. – Извини? – вынырнул из мыслей о снеге Тень. – Я сказал, приехали, – отозвался Среда. – Ты был мыслями где то далеко. – Я думал о снеге. В «Кинкоз» Среда занялся копированием депозитных бланков из банка. Он также велел служащему напечатать ему два набора по десять визитных карточек. У Тени начала болеть голова, и между лопаток появилось какое то неприятное ощущение. Он даже спросил себя, может, неудобно лежал или головная боль – это просто неприятное последствие ночи, предшествовавшей той, что он провел на диване. За компьютерным терминалом Среда сочинил письмо, потом с помощью служащего сотворил несколько броских объявлений. «Снег, – думал Тень. – Высоко в атмосфере совершенные кристаллики формируются вокруг крохотной частички пыли, будто кружево фрактального искусства. И снежные кристаллы слипаются, падают снежинками, накрывают Чикаго белым изобилием, дюйм за дюймом…» – Вот. – Среда протянул Тени чашку кофе, на поверхности жидкости плавал наполовину растворившийся ком порошковых сливок. – Думаю, хватит. Как по твоему? – Чего хватит? – Хватит снега. Мы ведь не хотим обездвижить город. Небо было равномерного цвета дредноута. Надвигался снегопад. Да. – Это ведь на самом деле не я? – сказал Тень. – Это ведь не я сделал? Правда? – Пей свой кофе, – отозвался Среда. – На вкус противный, зато головная боль немного стихнет. – А потом добавил: – Хорошая работа. Заплатив служащему «Кинкоз», Среда забрал объявления, письма и визитки. Все бумаги он сложил в стальной черный чемоданчик вроде тех, какие носит выездная охрана, и закрыл чемодан в багажник. Тени он тоже дал визитку. – Кто такой А. Хэддок, глава «Службы Охраны А1»? – спросил Тень. – Ты. – А. Хэддок? – Да. – А что означает «А.»? – Альфред? Альфонс? Августин? Амброз? На твое усмотрение. – Ааа. Понимаю. – Я Джеймс О’Горман, – сказал Среда. – Для друзей Джимми. Понимаешь? У меня тоже есть визитная карточка. Когда они снова сели в машину, Среда сказал: – Если ты сумеешь думать «А. Хэддок» так же хорошо, как думал «снег», у нас будет уйма наличных, чтобы на славу угостить моих друзей сегодня вечером. – В тюрьму я не пойду. – Не пойдешь. – Я думал, мы договорились, что я не стану делать ничего противозаконного. – А ты и не будешь ничего такого делать. Возможно, пособничество и содействие, небольшой сговор с целью совершения преступления, за которым последует, разумеется, получение краденых денег, но, поверь мне, ты выйдешь из этого героем. – Это будет до или после того, как твой престарелый славянский Чарльз Атлас* одним ударом размозжит мне череп? – Зрение у него слабеет, – сказал на это Среда. – Вполне возможно, он вообще в тебя не попадет. А теперь нам надо убить еще пару часов – в конце концов, банки закрываются по субботам только после полудня. Как насчет ленча? – Идет, – согласился Тень. – Умираю от голода. – Я знаю подходящее местечко, – сказал Среда. Выводя машину на улицу, Среда замурлыкал себе под нос веселую песенку, которую Тень не смог узнать. Начали падать снежинки, в точности такие, какими их Тень воображал, и от этого он был странно горд собой. Умом он понимал, что никакого отношения к снегу не имеет, точно так же как доллар, что он носил в кармане, не был и не мог быть луной. И все равно… Они остановились у огромного ангара. Вывеска на дверях гласила: «Шведский стол за 4 доллара 99 центов. Ешьте сколько влезет». – Обожаю это место, – объявил Среда. – Хорошо кормят? – Не особенно, но атмосфера незабываемая. Атмосфера, которую так обожал Среда, как оказалось, когда ленч был съеден (Среда взял себе жареного цыпленка и с удовольствием его умял), заключалась в коммерческом предприятии, занимавшем заднюю часть ангара, а именно в «Складе распродаже товаров обанкротившихся и ликвидированных компаний», как возвещал натянутый через все здание транспарант. Сходив к машине, Среда вернулся с небольшим чемоданчиком, который унес в мужской туалет. Тень решил, что тут от него ничего не зависит и он все равно скоро узнает, что затеял Среда, и потому принялся бродить по проходам ликвидации, рассматривая выставленное на продажу: коробки с кофе «для использования только в кофеварках авиалиний», пластмассовые черепашки ниндзя и гарем кукол из «Зены, королевы воинов», плюшевые медведи, игравшие, если их включить в сеть, патриотические мелодии на ксилофоне, банки с тушенкой, галоши и бахилы всех видов, зефир, наручные часы с Биллом Клинтоном, миниатюрные рождественские елки, солонки и перечницы в виде зверюшек, частей человеческого тела, фруктов и монашек и – любимец Тени – набор для снеговиков «просто добавь настоящую морковку», в который входили пластиковые угольки для глаз, трубка из кукурузного початка и пластмассовая шляпа. Тень размышлял о том, как создают видимость, будто луна упала с неба и превратилась в серебряный доллар, и что может заставить женщину подняться из могилы и пройти через весь город ради того, чтобы поговорить с бывшим мужем. – Ну разве не чудное местечко? – спросил, вернувшись из мужского туалета, Среда. Руки у него были мокрые, и он вытирал их носовым платком. – Там у них бумажные полотенца кончились, – пояснил он. Он успел переодеться. Теперь на нем были темно синяя куртка и штаны к ней в тон, синий вязаный галстук, белая рубашка и черные ботинки. Выглядел он как сотрудник вооруженной охраны, о чем Тень ему и сказал. – Ну что я на это могу ответить, молодой человек, – сказал Среда, беря с полки коробку пластмассовых рыбок для аквариума («Они никогда не тускнеют – их не надо кормить!»), – только поздравить вас и похвалить за проницательность. Как насчет Артура Хэддока? Артур – хорошее имя. – Слишком приземленное. – Ну так придумай что нибудь. Вот так. Пора возвращаться в город. Мы окажемся на месте в самое подходящее время для ограбления банка, и тогда у меня будет немного денег на карманные расходы. – Большинство людей, – сказал Тень, – просто взяли бы из банкомата. – Что, как это ни странно, я более или менее планирую проделать. Среда припарковал машину на стоянке супермаркета через улицу от банка. Из багажника он вынул черный металлический чемоданчик, планшет с бумагодержателем и пару наручников, которыми пристегнул чемоданчик к своему левому запястью. Снег все падал. Среда надел остроконечную синюю шапочку, прилепил нашивку на нагрудный карман куртки. На шапочке и на нашивке значилось: «Служба охраны А1». Депозитные бланки он вставил в бумагодержатель. Потом ссутулился. Выглядел он теперь как усталый коп на пенсии, к тому же у него неизвестным образом взялся откуда то пивной живот. – А теперь, – сказал он, – пойди купи что нибудь в супермаркете, а потом держись поближе к телефону. Если кто нибудь спросит, скажи, мол, ждешь звонка своей девушки, у которой сломалась машина. – А почему она звонит мне туда? – Откуда мне, черт побери, знать? Напялив мохнатые наушники для защиты от холода, Среда закрыл багажник. Снежинки мягко ложились на синюю шапочку и поблекшие розовые «уши». – Как я выгляжу? – спросил он. – Нелепо, – сказал Тень. – Нелепо? – Или, может быть, бестолково. – Гм. Бестолковый и нелепый. Это хорошо. – Среда улыбнулся. В розовых наушниках он выглядел одновременно внушающим доверие, забавным и в конечном итоге привлекательным. Перейдя через улицу, он прошелся вдоль квартала, в котором находился банк, а Тень тем временем удалился в супермаркет наблюдать за ним через стекло. Поперек банкомата Среда приклеил красную ленточку, а на ней прилепил ксерокопированное объявление. Читая его, Тень против воли улыбнулся.
ДЛЯ УДОБСТВА КЛИЕНТОВ МЫ РАБОТАЕМ НАД УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЕМ ОБСЛУЖИВАНИЯ. ПРИНОСИМ СВОИ ИЗВИНЕНИЯ ЗА ВРЕМЕННЫЕ НЕУДОБСТВА.
Потом Среда развернулся лицом к улице. Выглядел он замерзшим и затюканным. Подошла молодая женщина, явно собиравшаяся воспользоваться банкоматом. Среда покачал головой, объясняя, мол, не работает. Выругавшись, та извинилась и убежала. Подъехала машина, из которой вышел мужчина с серым мешочком и ключом в руках. Тень смотрел, как Среда извиняется перед мужчиной, заставляет его расписаться в ведомости на планшете, проверяет его приходный ордер, старательно выписывает квитанцию, размышляя, какую из копий оставить себе, и наконец открывает черный металлический чемодан, чтобы убрать в него серый мешочек мужчины. Мужчина дрожал под вьюгой, притопывал на месте в ожидании, пока старый охранник покончит с бюрократической чепухой, чтобы он мог оставить свою выручку и уйти с холода. Наконец, забрав квитанцию, он бегом вернулся в теплую машину и уехал. Среда с металлическим чемоданчиком пересек улицу, чтобы купить себе кофе в супермаркете. – Добрый день, молодой человек, – сказал он с птичьим смешком, когда проходил мимо Тени. – Что, замерзли? Он вернулся назад и стал забирать серые мешки и конверты у людей, приезжавших в ту субботу, чтобы положить в банк свою выручку или заработок, – симпатичный старый охранник в смешных розовых наушниках от холода. Тень купил себе несколько журналов почитать: «Охоту на индеек», «Пипл» и «Уордд ньюс» – и стал глядеть в окно. – Могу я вам чем то помочь? – спросил средних лет негр с белыми усами, по всей видимости, менеджер. – Спасибо, дружище, нет. Я жду звонка. У моей девушки машина сломалась. – Наверное, аккумулятор, – сказал негр. – Люди стали забывать о таких мелочах в последние три, может, четыре года. А ведь они не целое состояние стоят. – Вот вот, – откликнулся Тень. – Ну что ж, стойте туг в тепле. – С этими словами менеджер вернулся в зал супермаркета. Снег превратил происходящее на улице в сценку внутри стеклянного шара – каждая малейшая подробность отчетливо видна под кружащимися снежинками. Происходившее у него на глазах произвело на Тень немалое впечатление. Не в силах подслушать разговоры на той стороне улицы, Тень видел перед собой словно немое кино: сплошь пантомима. Старый охранник был грубоват и серьезен, быть может, немного путался в бумагах, но явно действовал из лучших побуждений. Все, кто отдавал ему деньги, уходили от банка чуть счастливее, и все потому, что встретили его. А потому к банку подъехали копы, и сердце у Тени упало. Среда отдал им честь и неторопливо подошел к патрульной машине. Поздоровавшись, он пожал протянутую в окно руку, кивнул, потом поискал по карманам, пока не вытащил визитную карточку и письмо, которые передал в окно машины. И стал ждать, прихлебывая кофе из пластикового стаканчика. Зазвонил телефон. Взяв трубку, Тень ответил по возможности скучающим голосом: – Служба охраны А1. – Я говорю с А. Хэддоком? – спросил коп через улицу с той стороны улицы. – Да, это Арни Хэддок. – Мистер Хэддок, вас беспокоят из полиции, – сказал коп из машины на той стороне улицы. – У вас есть человек у «Первого Иллинойского банка» на углу Маркет и Второй? – Ах да. Верно. Джимми О’Торман. А в чем проблема, офицер? Джимми хорошо себя ведет? Он не пил? – Ни в чем, сэр. Ваш человек вполне справляется, сэр. Просто хотел удостовериться, все ли в порядке. – Скажите Джиму, офицер, что, если его снова поймают в подпитии, он уволен. Вы поняли? Уволен. Ко всем чертям. У нас в А1 пьянчуг не терпят. – Думаю, не мое дело говорить ему это, сэр. Он отлично справляется. Мы просто встревожены, потому что такую работу должны выполнять два служащих. Очень рискованно ставить одного невооруженного охранника принимать такие крупные суммы. – Вот вот. Лучше скажите это тем скрягам из «Первого Иллинойского». Я ведь своих людей ставлю под пули, офицер. Хороших людей. Таких, как вы. – Тень нашел, что все больше вживается в роль. Он чувствовал, как становится Арном Хэддоком с изжеванной дешевой сигарой в пепельнице, пачкой рапортов, которые надо написать за эту субботу, домом в Шаумбурге и любовницей в квартирке на Лейк Шоре драйв. – Знаете, вы, похоже, смышленый молодой человек, офицер, э… – Майерсон. – Офицер Майерсон. Если вам понадобится подработка на выходные или если придется оставить службу, все равно по какой причине, позвоните нам. Нам всегда нужны хорошие ребята. У вас есть моя визитная карточка? – Да, сэр. – Не потеряйте, – сказал Арни Хэддок. – Звоните мне. Патрульная машина уехала, и Среда пошаркал по снегу обслужить небольшую очередь тех, кто выстроился отдать ему деньги. – С ней все в порядке? – спросил, просовывая голову в дверь, менеджер. – С вашей девушкой? – Это правда был аккумулятор, – ответил Тень. – Теперь мне надо только подождать. – Ох уж эти женщины, – сказал менеджер. – Надеюсь, ваша ожидания стоит. Сгущались сумерки, день медленно серел, обращаясь в вечер. Зажглись фонари. Все новые люди отдавали деньги Среде. Внезапно, словно по невидимому Тени сигналу, Среда подошел к стене, снял вывеску и ленточку и, хлюпая по талому снегу на мостовой, рысцой направился к стоянке. Выждав минуту, Тень двинулся следом. Среда ждал его на заднем сиденье. Открыв металлический чемоданчик, он методично выкладывал на сиденье выручку, сортируя ее на аккуратные стопки. – Трогай, – сказал он. – Мы едем в отделение «Первого Иллинойского» на Стейт стрит. – Повторим спектакль? – спросил Тень. – Не слишком ли ты испытываешь судьбу? – Совсем не за этим, – ответил Среда. – Положим немного денег в банк. Пока Тень вел машину, Среда на заднем сиденье пригоршнями вынимал банкноты из депозитных мешков, оставляя чеки и квитанции кредитных карточек, и вынимая наличность, хотя и не всю, из конвертов. Наличность он ссыпал в металлический чемодан. Тень затормозил у банка, остановив машину в пятидесяти ярдах, подальше от видеокамеры. Выйдя из машины, Среда затолкал конверты в прорезь ночного депозита. Потом открыл ночной сейф и бросил туда серые мешки, после чего снова закрыл дверцу. Вернувшись, он сел вперед. – Нам надо выехать на I 90, – велел он. – Следи за указателями к западу на Мэдисон. Тень тронулся с места. – Ну вот, мой мальчик, – весело сказал Среда, оглянувшись на отделение банка, – это все запутает. Чтобы сорвать по настоящему крупный куш, надо проделать это в половине пятого утра в воскресенье, когда клубы и бары сдают субботнюю выручку. Выбери верный банк, верного парня, который привез деньги – обычно подбирают честных верзил и иногда посылают для сопровождения пару вышибал, но те, как правило, не семи пядей во лбу, – и можешь отхватить четверть миллиона за утро. – Если все так просто, – сказал Тень, – то почему никто больше до этого не додумался? – Занятие не лишено риска, – отозвался Среда, – особенно в половине пятого утра. – Ты хочешь сказать, в половине пятого утра копы более подозрительны? – Вовсе нет. А вот вышибалы способны заподозрить что угодно. И дело может принять неприятный оборот. Он пролистнул, пересчитывая, стопку пятидесятидолларовых банкнот, добавил к ней стопочку поменьше двадцаток и, взвесив все в руке, протянул Тени. – Вот. Твоя зарплата за первую неделю. Тень убрал деньги не считая. – Выходит, ты этим занимаешься? – спросил он. – Для заработка? – Изредка. Только когда мне нужна большая сумма и быстро. По большей части я беру деньги у людей, которые так и не узнают, что их облапошили, и которые зачастую выстраиваются в очередь, чтобы их облапошили опять, когда я снова оказываюсь в тех местах. – Тот парень, Суини, говорил, что ты мошенник. – Он был прав. Но это самое малое из того, что я есть. И самое меньшее, что мне потребуется от тебя, Тень. Снег кружил в свете фар, бился о лобовое стекло, а они ехали сквозь тьму. Эффект падающего снега был почти гипнотическим. – Это единственная страна в мире, – сказал в тишине Среда, – которая беспокоится о том, что она собой представляет. – Извини? – Остальные знают, кто они такие. Никому никогда не приходилось искать сердце Норвегии. Или разыскивать душу Мозамбика. Они знают, кто они. – И?.. – Просто мысли вслух. – Так ты объездил много стран? Среда промолчал. Тень бросил на него любопытный взгляд. – Нет, – вздохнул наконец Среда. – Ни в одной не был. Они остановились заправиться, и Среда ушел в туалет в куртке охранника и с чемоданом, а вернулся в свежем светлом костюме, коричневых ботинках и коричневом пальто до колен, по виду итальянском. – Когда приедем в Мэдисон, что потом? – Свернешь на Четырнадцатую трассу на запад на Спринг грин. Мы встречаемся с остальными в месте под названием «Дом на Скале». Ты там бывал? – Нет, – ответил Тень. – Но указатели видел. Указатели «Дом на Скале» встречались в этих краях повсюду – пожалуй, как решил Тень, по всему Иллинойсу и Миннесоте и, вероятно, до самой Айовы. Кричащие или скрытые, они сообщали всем и вся о существовании Дома на Скале. Тень видел указатели и не раз спрашивал себя, что такого в этом аттракционе. Может, дом опасно балансирует на скале? Что такого особенного в этой скале? Или в этом доме? Он думал о них мимоходом, потом забывал. Не в обычае Тени было посещать аттракционы у дороги.
