Всвязи с процессом модернизации сайта Сибагс, к сожалению, отсутствует техническая возможность обсуждения докладов конференции в закрытом режиме
| Вид материала | Доклад |
- Программа курса «ит в управлении», 58.1kb.
- Кадастр недвижимости и мониторинг природных ресурсов, 19.29kb.
- -, 167.84kb.
- Автоматики на базе контроллера мс-502, 27.92kb.
- Московское независимое уфологическое общество, 2538.6kb.
- Техническое задание на создание сайта г. Киев "14", 64.99kb.
- Техническое задание на выполнение работ по созданию сайта листов, 1081.26kb.
- Региональная научно-практическая конференция, 31.98kb.
- Почту Деда Мороза у вас есть возможность познакомиться с процессом обработки почты,, 154.95kb.
- Требования к оформлению докладов, 25.25kb.
ДМИТРИЙ МИХАЙЛОВ
доцент кафедры гуманитарных основ государственной службы Сибирской академии государственной службы, кандидат исторических наук
Новосибирск, Россия
ОБРАЗ Г.И. ГУРКИНА КАК ЭЛЕМЕНТ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ АЛТАЙЦЕВ
Переломные с социально-экономической точки зрения моменты истории, как правило, порождают и идейные кризисы. В Новое время возникающий в таких случаях идеологический вакуум, часто заполняется национализмом. Национализм, как политика и идеология направленные на укрепление национального единства и усиления национальной идентичности, позволяет в трудные времена консолидировать население региона, обрести социально-психологическую стабильность.
В истории алтайцев можно выделить два таких периода - в начале и в конце ХХ вв. Кризис начала ХХ века, связан с кризисом модернизации. Под напором развития товарно-денежных отношений ломались основы традиционной социальной структуры. Отражением развития капитализма на Алтае стала административная реформа и землеустроение 1913 г., которое санкционировало распад родоплеменного строя1. На смену родовому принципу идентификации, должна была придти идентификация в рамках более крупных сообществ. «К началу ХХ века в общественном сознании жителей Горного Алтая наблюдается брожение. Впервые, может быть, за многие века их мироощущение оказалось в трагическом разладе с действительностью. Оно уже не могло объяснить много из происходящего»2.
Ярким проявлением кризиса идентичности стало появление в 1904 г. новой религии – бурханизма. Начался процесс формирования алтайцев как нации. С крушением Российской империи алтайский национализм переходит в политическую стадию, начинается строительство алтайской государственности, выразившееся в появлении органов самоуправления - Горной Думы и Каракорума.
С образованием в 1922 г. Гоно-Алтайской автономной области основой общественно-политической стабильности стали ежегодно увеличившиеся государственные дотации3, а также масштабная просветительская и идеологическая работа.
Распад СССР и резкое падение уровня жизни, породили схожий с началом ХХ в. идеологический хаос. Трансформация всех сфер общественной жизни в начале 1990-х гг. привела к новому всплеску национализма и активизировала процессы социальной консолидации в рамках административных границ автономных республик. В условиях развития рыночных отношений, властям субъектов федераций пришлось искать новую социально-экономическую и идеологическую базу для развития регионов. Начался процесс активного формирования национального самосознания алтайцев.
Основными средствами актуализации национальной идентичности, ее основополагающими элементами являются топосы – места коллективной памяти. Точки в символическом пространстве культурной памяти, те явления, которые вызывают обострение национальной идентичности, усиливают ощущения общности и, в конечном счете, обеспечивают единение народа. Без сомнения образ художника Г. И. Чороса-Гуркина занимает одно из центральных мест в культурной памяти алтайцев, его имя тесно связано с обоими периодами национального подъема на Алтае.
Проследить детально как трансформировался образ Гуркина в общественном сознании, сложно, поскольку вопрос не находит прямого отражения в источниках. Очевидно, что, будучи представителем, крайне немногочисленной алтайской интеллигенции, и занимаясь широкой просветительской деятельностью, Гуркин в дореволюционный период пользовался исключительным авторитетом среди алтайцев. В противоречивые революционные годы местным населением общественно-политическая деятельность Гуркина воспринималась неоднозначно. Достаточно упомянуть, что советские органы Мыюты чуть не расстреляли его в 1918 г.1 После крушения политической карьеры и возвращения из эмиграции роль Гуркина в общественной жизни снижается. Он занимается живописью, организацией выставок и созданием художественной школы.
Можно утверждать, что после расстрела художника по обвинению в шпионаже и контрреволюционной деятельности в 1937 г., образ Гуркина исчезает из общественного сознания. Это стало результатом целенаправленной политики государственных органов, наложивших запрет на популяризацию творчества художника и на упоминание о нем в целом2. Как следствие, многие жители с. Анос обучавшиеся в здании усадьбы художника, где позднее была организована школа, не знали о Гуркине ничего3. Характерно быстрое забывание, стирание из культурной памяти объектов при отсутствии поддержки печатного слова, в условиях монополии на него государства. Даже искусствоведы в середине 1950-х гг. сетовали «увы мы очень мало знаем картины Гуркина, его творческую биографию»1.
Реабилитацию Гуркина в 1956 г. и снятие запретов на экспозицию с его картин, также нельзя считать этапом в формировании его образа в национальном сознании. Очевидно, объективные общественно-политические предпосылки для этого отсутствовали. В этот период образ Гуркина является достоянием национальной элиты, которая пыталась отстаивать его чистоту перед властями. Даже в 1969 г. партийные власти Горно-Алтайской республики настаивали на трактовке Гуркина как врага народа, а в 1971 г. по этой причине В. И. Шукшину была запрещена экранизация рассказа о Гуркине И. Ефремова «Озеро горных духов»2.
Примечательна дискуссия развернувшаяся между новосибирским ученым В.А. Демидовым и национальной интеллигенцией в 1970-е гг. по поводу роли Гуркина в политических событиях гражданской войны. В. А. Демидов указывал на антисоветский характер деятельности Гуркина, таким образом, лишая возможности помещения художника в национальный пантеон3.
Как уже было отмечено, ситуация принципиально меняется в начале 1990-х гг., именно с этого времени начинается формирование образа Гуркина в общественном сознании алтайцев. Идеологический кризис способствовал переосмыслению исторического прошлого, пробуждению национального самосознания, интереса к национальному культурному наследию, формированию потребности в образе национального героя.
Знаковым событием стала научно-практическая конференция, посвященная 120-летию со дня рождения Гуркина, которая прошла в январе 1991 г. Материалы конференции были опубликованы под характерным названием «Возвращение». В то же время мы видим, что современный образ Гуркина не имеет прямой преемственности с восприятием Гуркина предшествующими поколениями, а является продуктом современной общественно-политической практики. Вот некоторые наиболее яркие ее проявления.
Во-первых, стоит отметить рост числа исследований, статей, публикаций, посвященных Гуркину. В библиографическом сборнике (всего 497 единиц), к 120-летию художника издано 16 работ, а к 125-летию уже 31 работа.
Во-вторых, именем Чороса-Гуркина названа одна из центральных улиц Горно-Алтайска.
В-третьих, в 1991 г Союзом предпринимателей Республики Алтай и республиканской газетой «Алтайдын Чолмоны» («Звезда Алтая») была учреждена премия имени Гуркина. Определение лауреата приурочено ко дню рождения художника 12 января.
В-четвертых, в 1996 году дом-усадьба Г. И. Чорос-Гуркина включена в перечень особо ценных памятников истории и культуры Республики Алтай. Сейчас усадьбе Чорос-Гуркина придан статус дома-музея, и она является филиалом республиканского национального музея.
В-пятых, летом 2006 года в центре Горно-Алтайска появился памятник Гуркину, при открытии которого администрация республики трактовала его как основателя алтайской государственности, национального героя «подобного Александру Невскому или Сергею Радонежскому у русских» и великого художника.
В-шестых, ставится вопрос о преподавании произведений Гуркина в школе1.
Как видно используется широкий спектр средств и методов трансляции образа Гуркина в общественное сознание. В качестве инициатора такой популяризации чаще выступает администрация республики и интеллигенция, но было бы неверно рассматривать ситуацию исключительно в конструктивистским плане. В последние годы инициатива исходит не только от государственных органов, у которой не всегда находятся средства, а, как например в случае с музеем-усадьбой, от самих жителей – подвижников и краеведов.
Можно отметить несколько существенных социокультурных факторов, определяющих потенциал фигуры Гуркина, как элемента культурной памяти алтайцев.
Во-первых, очень важно, что известность Гуркина как художника выходит далеко за пределы Алтая. При этом акцентируется внимание на связь его с великим И. И. Шишкиным, который «умер на руках Гуркина». К этому следует прибавить личное знакомство со многим известными деятелями культуры Г. Н. Потаниным, В. Я. Шишков, Г. Д. Гребенщиков и др. Всероссийская известность художника, придает его фигуре универсальное, общечеловеческое значение, позволяет представить его одним из славных сынов народа, делает образ Гуркина предметом национальной гордости.
Во-вторых, сам Гуркин был человеком эпохи национализма и мыслил национальными категориями. В конце XIX- нач. XX вв. Азия, и Сибирь в частности2, были популярны в Петербурге и Европе. «Конец петровской Руси близок... И слава Богу. Ей надо воздвигнуть рукотворный памятник и еще скорее отойти от него, отрясая романо-германский прах с наших азиатских подошв!» - пишет Константин Леонтьев в 1884 г.3 К этой теме обращаются многие общественные деятели того времени. В тоже время активно развиваются идеологии пантюркизма и панмоголизма. Конечно Гуркин бывая в столицах не мог не замечать этого интереса. К примеру, в 1914 г. он привез в Москву шамана для воссоздания обряда камлания на заседании этнографов в Политехническом музее.
В-третьих, очень важно, что, без преувеличения все свое творчество Гуркин посвятил Алтаю и алтайцам. Во дворе своей усадьбы он соорудил капище из конских черепов1. Сам себя он называл язычником, хотя другие источники указывают на то, что он был православным. И. А. Ефремов пишет, что Гуркин не смущаясь объясняет природные явления присутствием горных духов2. Об амбициях общеалтайского лидера говорит и псевдоним Чорос, который видимо, призывал отождествлять Гуркина с могущественным джунгарским родом.
В-четвертых, общественная деятельность Гуркина связана с зарождением государственности и началом формирования политической нации алтайцев. Поиск истоков государственного образования республики Алтай неизбежно приводит к Горной Думе и Каракоруму. Гуркин был вдохновителем и главой этих первых алтайских государственных образований и даже автором флага. Характер событий этого периода совпадает с фазой национализма «В», описанной М. Хорхом, которая связана с появлением в национальном движении политических активистов. Они уже ставят перед собой задачу создания нации, и главной сферой их деятельности является политика3. Роль интеллигенции вообще исключительна в процессе нациестроительства.
В-пятых, трагический конец жизни Гуркина вызывает у широкой общественности естественно сочувствие. Материалы уголовного дела Гуркина с последними фотографиями были опубликованы в специальном выпуске «Энчи» с 120-летию художника в 1990 г.4 При этом в сознании формируется ареол мученика погибшего за свой народ. Особенно эти мотивы чувствуются в романе Кудинова «Каракорум», который описывает последние годы жизни художника. В тоже время эксплуатация этой тема подспудно формирует образ врага, имеющий важное значение в процессе формирования национально самосознания.
Если в советское время Гуркин больше трактовался как художник, то в 1990-е гг., с характерным противостоянием республик с центром, акцент смещается в сторону Гуркина-политика и общественного деятеля, о чем, в частности, сетует Г. И. Прибытков5. В последние годы все чаще проявляется стремление трактовать Гуркина как незаурядную личность, талантливого человека, любящего Алтай.
Очевидно, что предпринятая в некоторых работах критика мифологизированного образа национального героя с точки зрения позиций исторической науки, вряд ли можно считать целесообразной, поскольку исторические факты и их идеологическая трактовка несводимы и выполняют различные социальные функции. «Факты истории должны быть так или иначе фактами сознания. В истории мы оперируем не с фактами как таковыми, но с той или иной структурой, даваемой при помощи того или иного понимания»1.
Благодаря политике местной администрации, направленной на консолидацию населения, через унификацию идеологии в рамках республики, а также усилиям интеллигенции, образ Гуркина прочно вошел в общественное сознание алтайцев, стал своего рода визитной карточкой республики Алтай и важнейшим элементом алтайской идентичности.