Б. А. Рыбаков язычестводрев h ейруси москва 1987 Книга

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 83

богиня окружена солнечными знаками и всегда показана с опущенными к

плодоносящей земле руками; голова Купалы нередко увита колосьями,

колосья изображались и у ног богини 15. Если в весеннем цикле по

сторонам богини изображались женщины-всадницы с сохами за спиной, то

на полотенцах купальского цикла вышивали всадников-мужчин.

----------------------------------

15 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, рис. на с. 521 и

523

16 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, рис. на с.

511-515.

Макошь, богиня земного плодородия, была посредницей между

небом и землей (в весеннем цикле она всегда изображалась с воздетыми

к небу руками) 16. С этой двойственностью можно сопоставить

любопытную деталь купальской одежды белорусских женщин: "В убранстве

празднующих главное внимание обращено на женскую голову и обувь"

17. Девушки, кроме венков из зелени, надевали на голову "войник" из

ткани обязательно голубого, небесного, цвета; на ногах

разукрашивались чулки и подвязки. Налицо внимание к символике неба

(голубой войник) н земли (обувь, чулки).

----------------------------------

17 Бессонов Петр. Белорусские песни, с. 63.

Особый интерес для нашей темы о святилищах посреди поселка

представляет песня № 47, поставленная Бессоновым во главе всего

обширного купальского цикла; этнограф сделал очень важные пояснения

темных мест песни, без которых непонятен смысл обряда (даны в

скобках):

Сярёд сяла Воучковского

То-то! (припев с пристукиванием и топотом)

Ту-ту стояла лазня дубовая (сени с навесом, открытая часовня)

Ту-ту-ту!

А ходили детюшки (парни, молодцы) богу помолиться:

То-то!

Стоуб обнимали, печь целовали

Ту-ту-ту!

Перяд Сопухой (Купалой) крыжом ляжали

То-то!

Яны думали -- прячистая,

Ту-ту-ту!

Анож Сопуха (Купала) -- нячистая!

То-то 18.

----------------------------------

18 Бессонов Петр. Белорусские песни..., с. 29.

Ритуальная архаичная песня о нечистой Купале-Макоши очень

полно соотносится с данными раскопок почепского селища зарубинецкого

времени. И там и здесь святилище расположено "сярёд сяла"; и там и

здесь культовое место представляло собой подобие небольшой постройки

с навесом. Главным объектом культа по фольклорным данным был столб,

который молящиеся обнимали, и печь, которую они целовали. И печь и

столб в центре постройки обнаружены при раскопках. Вышивки передают

нам образ Макоши как центр трехфигурной композиции с двумя

предстоящими божествами. Раскопки позволяют говорить тоже о

трехфигурной композиции: в центре столб у печи (Макошь -- Купала),

а по сторонам -- предстоящие в боковых нишах.

В сочетании с посудой, помеченной магическими знаками

плодородия, найденной в соседнем со святилищем доме, весь ритуальный

комплекс зарубинецкого поселка "Грудка" (Почепское селище) может

быть истолкован как капище Макоши, называемой применительно к

купальской обрядности 23 -- 29 июня Купалой, что является обычной в

фольклоре персонификацией праздника. Так, от зимних колядок

оформился к XVII в. "бог Коляда", а от летнего праздника купалы

произошло божество Купала. Скупые археологические данные о

святилищах внутри поселка можно пополнить несколько более поздними

данными, относящимися к порубежью черняховской культуры и

вельбарской. Речь идет об интереснейшей находке в Лепесовке на

Волыни. Раскопки здесь производила в 1957 г. М. А. Тиханова 19.

----------------------------------

19 Тиханова М. А. Днестровско-волынский отряд

Галицко-волынской экспедиции. -- КСИИМК, 1960, № 79, с. 93-95.

На территории поселка черняховского времени находилась

довольно большая (15,5X8 м) прямоугольная постройка с четырьмя

кострищами и с жертвенником в центре. Жертвенник был сложен из глины

и семи слоев черепков. Для выстилки черепками каждого слоя этого

столба-жертвенника разбивался один большой сосуд и все фрагменты его

укладывались на глиняную основу и замазывались глиной. Для нового

слоя разбивался еще один сосуд. Большинство сосудов принадлежит к

типу "зерновиков", тары для зерна. Два сосуда представляют

совершенно исключительный интерес, так как являются по моему

предположению гадательными чарами 20.

----------------------------------

20 Рыбаков Б. А. Календарь IV в. из земли Полян. -- СА, 1962,

№ 4, с. 66 -- 74.

Все сооружение с жертвенником из зерновиков и гадательных чаш

являлось, по-видимому, сельским святилищем, но в отличие от

почепского, не для летних молений Макоши, сопровождавшихся

приготовлением ритуального варева из зелий, а для зимних новогодних

гаданий о судьбе в предстоящем году. Около очагов внутри святилища

найдены глиняные модели хлебцев, известные еще со времен скифских

зольников, но характерные также для поселений черняховской культуры.

На хлебцах-колобках часто изображение креста 21. Нанесение

крестообразного знака на хлеб, как это ни странно, вызывало

возражение русских средневековых церковников:

"А се иная злоба в крестьянех -- ножем крестят хлеб, а пиво

крестят чашею... а се поганьскы творять" 22.

----------------------------------

21 Винокур I. С. Iсторiя та культура черняхiвських племен

Днiпровського межирiчия II-V ст. н. э. Київ, 1972, с. 118-119, рис.

43.

22 Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками

язычества в древней Руси. М., 1913, т. II, с. 35.

Автор поучения, очевидно, знал, что нанесение креста на хлеб

насчитывало к его времени по крайней мере тысячелетнюю "поганьскую"

традицию.

Постепенно, с разрастанием поселков, с выходом их за пределы

древних оград городища, священные места жителей селений стали

перемещать из сердцевины села на его окраину. Места празднеств,

жертвоприношений и общесельских пиров-братчин стали устраивать

непосредственно у околицы. Пережитком этого на русском Севере

являются часовенки и поклонные кресты на окраинах сел, около которых

еще в XIX в. крестьяне поедали в ильин день жертвенного мирского

(выкормленного "всем миром" -- всем селом) быка и пили пиво из

ячменя, собранного со всех жителей поселения 23.

----------------------------------

23 Макашина Т. С. Фольклор и обряды русского населения

Латгалии. М., 1979.

Примером такого околосельского святилища Черняховского

времени является языческий комплекс, обнаруженный в 1951 г. у с.

Иванковцы на Днестре, в древней земле Тиверцев 24. (Рис. 23).

----------------------------------

24 Довженок В. И. Древнеславянские языческие идолы из с.

Иванковцы в Поднестровье. -- КСИИМК. М., 1952, вып. 48, рис. 43 и

44; Брайчевский М. Ю. Древнеславянское святилище в селе Иванковцы

на Днестре. -- КСИИМК. М., 1953, № 52, с. 43 -- 53; Брайчевский М.

Ю., Довженок В. И. Древнеславянское святилище в с. Иванковцы на

Поднестровье. -- КСИА АН УССР, 1953, вып. 2, с. 23 -- 24.

Здесь на окраине просторного и неукрепленного славянского

села II -- V вв. н. э. были найдены три каменных идола. К сожалению,

ни обследования, ни раскопки не могли определить первоначального

положения интереснейших изваяний. Один из идолов (№ 1) был обнаружен

археологами вкопанным в землю и возвышавшимся над её поверхностью.

Раскопки, проведенные М. Ю. Брайчевским, не установили наличия близ

идола какого-либо сооружения и, к сожалению, не определили время

установки идола в данном месте; он мог быть перенесен сюда в любое

время, как был перенесен другой идол (№ 3), находившийся ранее в

ином месте неподалеку. Нечто вроде жертвенника и небольшого

округлого сооружения было обнаружено в 20 м к северу от современной

позиции идола № 1, но связь с идолом ничем не доказана 25. Делать

какие-либо надежные выводы из взаимного расположения идолов в момент

их фиксации нельзя. Очевидно, они представляли единый ритуальный

комплекс на краю села II -- V вв. Возможно, что все капище с тремя

каменными идолами находилось несколько севернее, на возвышении, уже

за пределами зоны культурного слоя. В состав комплекса входили два

антропоморфных идола и один четырехгранный с человеческими личинами

на верху каждой грани (№ 1). Самым крупным (высота около 3 м) был

идол № 3, "завершающийся изображением человеческой головы. Голова

моделирована сравнительно хорошо. Ясно выражены глаза, нос, рот,

подбородок (либо вовсе лишенный бороды, либо с очень короткой

бородкой), волосы, уши. На столбе, изображающем туловище, не

намечено ни рук, ни ног, ни каких-либо деталей одежды, оружия и т.

д." 26. Вторым по величине (высота 2,35 м) является идол № 2. Это

фигура бородатого мужчины со сложенными на груди руками. Отсутствие

каких-либо атрибутов может объясняться длительным выветриванием

статуй, сделанных из мягкого известняка.

----------------------------------

25 Врайчевский М. Ю. Древнеславянское святилище..., с. 47,

рис. 13.

26 Врайчевский М. Ю. Древнеславянское святилище..., с. 45.

Рисунка, к сожалению, нет.

Особый интерес представляет идол № 1. Четырехгранный

(поперечное сечение 37 х 40 см), высотою в 1,8 м, он оформлен в

верхней части в виде округлой головы с четырьмя лицами

соответственно каждой грани. В этом отношении он напоминает

збручского Святовита-Рода.

Лики, смотрящие "на все четыре стороны", -- апотропей,

оберегающий от зла, находящегося впереди и сзади, справа и слева.

Недаром так укоренилось в русском языке выражение "со всех четырех

сторон". "Все" -- это четыре указанных направления, которые иногда

могли означать и географические координаты: с севера и юга, с запада

и с востока. Поскольку носителями зла считались "злые ветры", то

географическое понятие вполне уместно в представлении о

повсеместности. Исход зла расценивался не только по отношению к

индивидууму ("сзади", "слева"), но и по отношению к природе в целом

-- по странам света или, говоря современными терминами, по

географическим координатам. Ниже, в главе о языческих элементах в

русском средневековом прикладном искусстве, будет приведено много

примеров четырехчастного, крестообразного расположения

заклинательных знаков, которому, несомненно, придавался смысл

повсеместной направленности антитезы зла. Очевидно, тот же смысл

вкладывался древними славянами и в иванковского четырехликого идола,

который должен был охранять село со всех четырех сторон.

Было ли это изображением вездесущего, повсеместно

пребывающего Рода, каковым мы вправе считать збручское изваяние,

утверждать трудно, но такое предположение вполне вероятно. Идол Рода

как верховного божества должен был бы быть наиболее крупным из трех

иванковских находок, если бы у нас была уверенность в их полной

синхронности, в одновременности изготовления всех трех фигур, но

этой уверенности у нас нет, а широкая датировка поселения II -- VI

вв. н. э. допускает разновременное изготовление изваяний на

протяжении почти пятисот лет. Гадать о том, каким божествам были

посвящены антропоморфные одноликие идолы, бесполезно из-за

отсутствия атрибутов.

В этом же поднестровском регионе, на юго-запад от Иванковцев

в с. Калюс у Днестра на территории большого поселения черняховской

культуры был обнаружен каменный идол высотою в 2,3 м 27. Скульптура

изображает мужчину(?) с турьим рогом в правой руке. По примитивности

трактовки она близка к "велесам" сколотского времени из близлежащих

мест пограничья лесостепи и степи у Южного Буга. Существенным

отличием является полное отсутствие скифских черт -- акинака у пояса

и гривны на шее.

----------------------------------

27 Винокур I. С. с. 117, рис. 34 на с. 108.

И. С. Винокур составил интереснейшую карту находок подобных

каменных идолов для Среднего Поднестровья, богатого известняком,

пригодным для таких изделий 28. На этой карте показано удивительно

равномерное размещение антропоморфных памятников II -- IX вв. н. э.

между Днестром и Южным Бугом. В их число входит и знаменитый

збручский Святовит, но основную массу их составляют идолы

Черняховского времени. Было бы очень соблазнительно равномерность

географического распределения идолов и стел (в среднем около 40 км

друг от друга) объяснить структурой общества: капище с идолом могло

быть сакральным центром небольшой округи, соответствовавшей,

например, "верви" ("съто" по десятичному делению), составной части

первичного племени 29.

----------------------------------

28 Винокур I. С. Icтоpiя та культура черняхiвських племен...,

с. 107, рис. 33.

29 Вернуться к этому предположению станет возможным лишь

после детального обследования как самих идолов, так и мест их

нахождения, в результате которого будет установлена их датировка и

этническая принадлежность их изготовителей. И. С. Винокур причислил

к черняховским памятникам идола из Ставчан, тоже с рогом в руках (с.

109 -- ИЗ; рис. 34 -- 38), но на спине у этого идола скульптором

четко обозначена коса, что встречается только на поздних половецких

каменных бабах. (См.: Плетнева С. А. Половецкие каменные изваяния.

-- САИ, Е4 -- 2. М., 1974, с. 71). Впрочем, против половецкого

происхождения идола из Ставчан говорит наличие рога изобилия, чего

половецкие ваятели не изображали.

Мы рассмотрели культовые места, непосредственно связанные с

местом пребывания человека.

Тема сельских святилищ дала нам мало. Разгадать содержание

почепского или иванковецкого святилища трудно, но, по всей

вероятности, эти капища с деревянными или каменными идолами

выполняли различные функции на протяжении года, хотя могли иметь и

какое-то специальное назначение подобно тому, как в русском

дореволюционном селе церковь была и местом обычных повседневных или

еженедельных богослужений, но раз в году отмечался особый

"престольный" праздник, связанный с наименованием церкви. Сакральная

постройка на почепском селище могла быть (весьма предположительно)

храмом Ма-коши, "Матери Урожая".

С большей уверенностью можно говорить о том, что в Лепесовке

мы имеем дело не столько с храмом как таковым (там не обнаружены

следы столбов-идолов), сколько со своеобразным гадательным домом,

где вопрошали судьбу о наступающем годе, о предстоящем урожае, о

девичьих судьбах. Здесь занимались "чародейством" в буквальном

смысле слова -- гадали у воды, налитой в священную чару, снабженную

знаками двенадцати месяцев. Синонимом чародейства было "волхование",

т. е. опять-таки обращение к воде (влаге, "вологе"), которым

занимались волхвы -- "облакопрогонители", т. е. жрецы, управляющие

дожденосными тучами при помощи чародейства, колдования с водой в

священной чаре.

Черняховский этап в жизни восточного славянства отличался от

зарубинецкого новым подъемом земледелия, возобновлением экспортной

торговли хлебом, общим увеличением благосостояния жителей

лесостепной плодородной зоны. Это сказалось на небывалом расширении

поселков, отказе от тех миниатюрных храмиков, примером которых может

служить круглая "лазня" селища Грудок. Общесельские моления

передвинулись к самому краю поселка, что мы видим на примере

Иванковцев. К сожалению, кроме отдельных примеров в нашем

распоряжении нет иных, более подробных данных.

Не подлежит сомнению, что то типологическое звено, которое

определяется понятием "дом-поселок", не занимало главного места в

религиозной системе древнего славянства. Здесь тщательнее были

разработаны оборонительные меры по отношению к могущему появиться из

внешнего мира злу, здесь старались не столько воздействовать на

силы, управлявшие миром, сколько предугадать намерения этих сил,

чтобы знать, о чем их просить, -- о дожде ли, если повелителем неба

задумана засуха, или о солнечных днях, если гадательная операция

предсказывает "разверстие хлябей небесных".

Главным, первенствующим в религиозных действиях древнего

славянина-земледельца было обращение к Природе, к макрокосму во всех

его проявлениях, так как именно от этого зависело его существование.

Сделанный в начале этой части экскурс в праславянскую

древность показывает, что уже в отдаленную эпоху сколотских "царств"

в Среднем Поднепровье, частично описанную Геродотом, уже

существовали и каменные идолы на торговых дорогах, и священные места

на горах. Из многообразного годового цикла языческих обрядов,

зафиксированного этнографами, лишь небольшая часть проводилась

внутри села и в домах. Это зимние святки с их колядой, Новым годом

и "велесовым днем" 30.

-----------------------------------

30 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 430.

Но уже масленица с её катаньем огненного колеса, ездой с

бубенцами, сожжением чучела зимы, ряжеными, заклинанием весны,

кулачными боями и т. п. выходила за рамки поселка и превращалась в

"игрища межю селы". Весь весенний цикл и летний, купальский, связаны

с природой, с полями, с "красными горками", берегами рек, березовыми

рощами.

Календарное приурочение обрядов, сохраненное как деревянными

резными календарями русской деревни, так и сельскохозяйственными

приметами, приуроченными впоследствии к святцам, возникли задолго до

крещения Руси, о чем свидетельствуют интереснейшие календари IV в.

н. э. из Среднего Поднепровья, требующие внимательного рассмотрения

ввиду их исключительности (см. след. главу) .

*

Подавляющее большинство древнеславянских языческих празднеств

и молений проводилось общественно, являлось "событием", совместным

заклинанием природы и проводилось не в доме или поселке, а за

пределами житейского бытового круга. Древнему земледельцу нужно было

прежде всего воздействовать на природу, воззвать к её вегетационной

мощи, обратиться к различным "рощениям", священным деревьям, к

водным источникам -- родникам (не от Рода ли?), кладезям,

студеницам, к полям в процессе вспашки, сева и во время вызревания

драгоценного урожая. Помимо этих вполне конкретных разделов природы,

где симильная магия просматривается очень легко, существовало еще

почитание гор и холмов, связанное с обобщением природы, с теми

рожаницами и Родом, которые управляли природой в целом, управляли ею

с неба, на котором находились. Общечеловеческим является почитание

гор и проведение на них особых молений, обращенных к тому или иному

верховному божеству. Как мы помним, для праславян это можно

предполагать уже для бронзового века 31.

-----------------------------------

31 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 285 -- 303.

Религиозное, молитвенное отношение к силам природы

зафиксировано многими древнерусскими источниками. Церковники

порицали в своих поучениях обожествление природы, объясняя это или

незнанием истинной веры или же кознями дьявола, который "овы

прельсти в тварь веровати и в солнце же и огнь и во источники же и

в древа и во ины различны вещи ..." 32.

-----------------------------------

32 Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками

язычества в древней Руси. Харьков, 1916, т. I, с. 46-50.

Кирилл Туровский в середине XII в. радовался, что языческое

обоготворение разных разделов природы уже миновало:

Blog

Б. А. Рыбаков язычестводрев h ейруси москва 1987 Книга