Лео Таксиль Священный вертеп
| Вид материала | Документы |
- Лео Таксиль. Священный вертеп, 2498.18kb.
- Лео Таксиль священный вертеп святые распутники, 6103.7kb.
- Лео Таксиль Священный вертеп, 6471.32kb.
- Лео Таксиль, 5158.52kb.
- Лео Таксиль, 4782.8kb.
- Лео Таксиль, 6284.65kb.
- Первые шаги 5 Избавил ли Иисус от наследственных болезней (Дмитрий Лео), 42.95kb.
- Темы рефератов по дисциплине: Происхождение театра, 19.28kb.
- Шестое санкт-петербургское собрание вертепных театров, 31.53kb.
- Программа 18 февраля, 15. 00-18. 00 Вступительное слово: Бокерия Лео Антонович академик, 114.28kb.
По внушению святого духа, во имя общего блага церкви, мы подтверждаем решение, вынесенное нашими предшественниками Пием пятым и Григорием тринадцатого против новой Иезавели. Мы лишаем ее королевского звания, всех прав и привилегий. Мы освобождаем всех подданных от клятвы верности и запрещаем оказывать презренной еретичке какие-либо услуги. Пусть ни одна рука не протянется ей на помощь! Пусть она будет одинока и гонима, как одержимая бесом! Клеймите и преследуйте всех ее приверженцев, живых и мертвых, и пусть их судит трибунал инквизиции! Мы обещаем вознаградить не только в вечной жизни, но и в этом мире всех, кто выполнит свой долг перед святою церковью. Мы даем отпущение грехов всем, кто, взявшись за оружие, под предводительством дорогого нашего сына Филиппа второго пойдет сражаться с нечестивой Елизаветой. Мы отдаем Британские острова в полное владение монарха в награду за ревностное служение святому престолу и за проявленную им любовь к благочестивым католикам Нидерландов".
Отлучение было обнародовано во всех христианских церквах под колокольный звон, при свете тысяч свечей.
В Мадриде, в часовне Эскуриала, затянутой трауром, испанский король весь в черном, в окружении высших чиновников повелел нунцию огласить грозную анафему против «презренной Елизаветы».
ГНУСНОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО.
Похоже было на то, что Сикст пятый и в самом деле вознамерился принять сторону Филиппа второго и обеспечить ему английскую корону. Молодой английский посол, убедившись, что был обманут римской курией, уже собирался покинуть вечный город, когда его пригласил к себе первосвященник.
Сикст долго беседовал с ним «о тяжкой доле властителей, о необходимости скрывать свои мысли и действовать против своих чувств»; он снова заверил посла в глубоком уважении и в искренних дружеских чувствах к Елизавете и даже попросил его немедленно написать королеве предостережение против Филиппа второго, указав, что,
«возбудив против себя гнев испанца убийством распутной шотландки, Елизавета подвергает себя риску быть убитой его агентами». Он дошел до того, что заявил: «…титул папы вынуждает его выступать на стороне ненавистного Филиппа, с которым он охотно бы расправился так же, как Елизавета с Марией Стюарт». Наконец, папа поклялся, что обещанная им Филиппу помощь является иллюзорной, поскольку она сводится к пурпурной шапке для дурака Алана и к смехотворному отлучению Елизаветы, что обещанный им Филиппу миллион экю он обязался уплатить лишь через шесть месяцев, после того как испанские войска завладеют частью английской территории, чего, несомненно, королева не допустит. Сикст передал послу Елизаветы подробное письмо короля Испании о состоянии его армии, военачальниках и о плане его похода. Словом, Сикст пятый предал Филиппа!
Получив эти сведения и услышав комментарии посла, Елизавета разыграла такую же комедию, как и ватиканский Юпитер; как глава англиканской церкви, она опубликовала анафему против святого отца и его священной клики, против всех, кто поставил свою подпись в булле отлучения.
Борьба между Англией и Испанией закончилась поражением Филиппа второго. Весть об этом вызвала бурную радость Сикста пятого. Когда английский посол читал Сиксту депеши о победе Елизаветы, вошел племянник папы кардинал Монтальто, и Сикст пятый не мог удержаться от восклицания: «Радуйся, племянник, Филипп второй побежден, королевство Неаполитанское теперь в наших руках!»
СПОР МЕЖДУ ПАПОЙ И ИМПЕРАТОРОМ.
Стравив Англию и Испанию, Сикст пятый обратил свой взор к Германии и предложил епископам и католическим орденам не подчиняться императору Рудольфу второму.
Германский посол при римском дворе выразил энергичный протест от имени императора. Ему, однако, ответили, что жалобы его не могут быть приняты во внимание, что ему должно быть известно, как официальному представителю императора, сколь многим обязаны германские императоры папам, что папы давали корону императорам для защиты интересов святого престола, что наместники Христа подчиняются только богу и не позволят светским владыкам назначать служителей алтаря.
Императорский посол ловко отпарировал доводы папы, указав, что «если несправедливо вмешательство светских владык в церковные дела, то не менее несправедливо вмешательство его святейшества в дела светские».
И посол настаивал на праве императора назначать префекта Рима.
Тогда взбешенный Сикст пятый заявил: «Ваш господин является королем римлян в Германии – это верно; но он не имеет никакой власти над Римом, ибо я являюсь здесь единственным законным владыкой! Некогда папы испрашивали разрешения императоров на назначение римских префектов. Больше этого не будет. Я император Рима! Город принадлежит мне, и я решил защищать мое право против всех, кто вздумает вмешиваться в дела моего государства! Евангелие предписывает отдать кесарю кесарево и богу божье, но мир принадлежит богу и его наместникам, значит, кесарь имеет право лишь на то, что папе угодно! Короли и императоры являются нашими подданными».
И это говорил наместник Христа, провозглашавшего:
«Царство мое не от мира сего»!
МЕСТЬ СЫНОВ ИГНАТИЯ ЛОЙОЛЫ.
После англо-испанской войны отношения между Сикстом пятым и Филиппом вторым окончательно испортились. Королевства неаполитанского папа не получил и продолжал интриговать против испанского короля, подстрекая теперь Елизавету напасть на Филиппа второго и разделаться с ним.
Елизавета послушалась советов Сикста и попыталась захватить Португалию. Попытка окончилась неудачей, и святой отец был чрезвычайно раздражен. Он сообщил ей, что «она вела себя в Португалии как женщина, а не как королева» и что «Филипп второй победит, если она будет так же мешкать во Франции». Убедившись, что Лига находится при последнем издыхании, а иезуиты продались Испании, Сикст пятый стал открыто поддерживать Генриха четвертого, осаждавшего Париж.
Когда во французской столице начался голод, черные мужи, чтобы поднять боевой дух населения, организовали пышную процессию.
Автор одной хроники рассказывает: "Папский легат и епископ Санлис присутствовали на этой церемонии, возглавляя процессию с крестом в правой руке и алебардой в левой. За ними следовали тысяча двести монахов, одетых в кирасы поверх сутаны и с касками поверх капюшона. Шестьсот иезуитов и двести священников, вооруженных старыми мушкетами, пиками и саблями, составляли центр кортежа. Но больше всего привлекал к себе внимание хромой монах, шарлатан, именуемый отцом Бернардом.
Время от времени перебегая с необычайной легкостью то на ногах, то на руках от головы процессии к ее хвосту, он делал короткие остановки, схватывал огромную саблю и с ловкостью настоящего фокусника глотал ее".
Эта затея вызвала бурный гнев папы против организаторов празднества, и он решил принять суровые меры. Сикст приказал генералу ордена запретить членам своего общества пребывание при дворах принцев и князей в роли духовников. Он потребовал также отозвать всех иезуитов – миссионеров в Шотландии, Нидерландах, Ирландии и Англии – как организаторов всех смут и беспорядков. Наконец, святой отец объявил, что считать орден иезуитов монашеским – кощунство и что в дальнейшем ученики Игнатия Лойолы должны называться не иезуитами – по имени Иисуса, а игнатианами.
Кроме того, папа сказал, что терпение его истощилось и что преступления, предательства и ненасытное честолюбие членов этого общества побуждают его думать о радикальной реформе и о полном искоренении зла.
На следующий день после этого выступления на цоколе одной из статуй в Риме приклеили объявление: «Папа Сикст устал жить».
И в самом деле, через несколько дней его святейшество умер от яда.
Как мы видим, Сикст совершил большую ошибку – он выступил против тех, кто был сильнее его.
По утверждению многих историков, Сикста отравил какой-то аптекарь по наущению испанского короля. Аптекарь будто бы подмешал яд в пилюли папы. Существует также версия, что виновники убийства – игнатиане.
Сам святой отец, по-видимому, допускал обе возможности. Умирая, он признался своему племяннику Монтальто: «Богу не угодно было, чтобы Королевство неаполитанское присоединилось к церкви, ибо король Филипп разгадал наши планы, а иезуиты меня покарали».
Сикст пятый был так ненавистен римскому населению, что в день его смерти в вечном городе вспыхнуло восстание: граждане взялись за оружие, разбили вдребезги все статуи его святейшества и осадили папский дворец, чтобы захватить останки Сикста и бросить их в Тибр.
Лети так оценивает Сикста пятого: «В роли верховного владыки он неизменно прибегал к лжи и обману, интригам и предательству и не останавливался перед преступлением для осуществления своих целей. Но, выполняя свои священные обязанности, он оставался неизменно святым среди святых, правоверным среди правоверных…» Мы позволим себе еще добавить: и непревзойденной канальей!
УРБАН СЕДЬМОЙ.
Многочисленные враги Сикста пятого радостно отпраздновали его кончину. Больше всех ликовали иезуиты.
Говорят, что один из последователей Игнатия Лойолы произнес с кафедры весьма необычное надгробное слово: "Господь освободил нас, братья, от гнусного папы.
Если бы он прожил дольше, мы были бы вынуждены отлучить его от церкви, ибо он был прелюбодей, колдун, мужеложец и еретик. Господь сам уничтожил сатану, увенчанного тиарой".
Сразу же после погребения «сатаны» почтенные кардиналы собрались для избрания нового папы.
Как обычно, начались козни, и уже на седьмой день несколько человек отказались от своих кандидатур в пользу кардинала Кастанья, который получил две трети голосов и стал главой христиан под именем Урбана седьмого. Джованни Баттиста Кастанья родился в Риме в 1521 году. «Достигнув зрелого возраста, – говорит Лашатр, – он ревностно штудировал гражданское право и церковный устав, что было в ту эпоху более полезным, чем изучать священное писание».
При Григории тринадцатом он выполнил важное поручение в Кельне, наблюдая за переговорами между Филиппом вторым и Объединенными провинциями. За проявленную при выполнении этой миссии ловкость он получил крупное вознаграждение и кардинальскую шапку.
Сикст пятый также осыпал Кастанья милостями, обращался к нему при решении важных государственных вопросов. Говоря о нем, его святейшество неизменно повторял, что надеется с его помощью обуздать иезуитов и просит у господа только одной милости – пусть Кастанья будет его преемником. Пожелание Сикста пятого, как видим, сбылось.
Население Рима с радостью приняло весть об избрании нового папы, сумевшего своей честностью и справедливостью – добродетелями, столь редкими среди клириков, – снискать симпатию народа.
НА СВЯТОМ ПРЕСТОЛЕ – ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК!
Урбан седьмой не утратил своих достоинств и после восшествия на папский престол.
В день коронования он уплатил собственными деньгами все долги, приказал раздать хлеб и мясо беднякам Рима и его предместий. Кроме того, святой отец взял на себя заботу об инвалидах. Наконец, он опубликовал невероятный указ, обязывающий хлебопеков «улучшить качество хлеба, уменьшить цену, чтобы народ получал полноценный продукт и его не обманывали при покупке».
Враг непотизма, Урбан седьмой ответил кардиналам, убеждавшим его пожаловать своим родственникам высшие чины римского двора: «Я не хочу быть связанным родственными узами, ибо, если они окажутся предателями, я буду вынужден их покарать».
Честный первосвященник не побоялся открыто порицать воинственную и вероломную политику Сикста пятого. Представителям властей он заявил, что «в его правление народы должны узреть мир, королям надлежит трудиться над воссоединением христиан и бороться за мир не путем террора, а убеждением, проявляя терпимость».
Решительно, Урбан седьмой был слишком честен для папы! Непонятно, какими соображениями руководствовалась коллегия кардиналов, избрав его главой римской церкви. Пути конклава неисповедимы!
С ДОБРЫМИ ОТЦАМИ ШУТКИ ПЛОХИ!
Его святейшество сразу приступил к реализации своих миролюбивых планов и назначил комиссию для преобразования религиозных орденов, а главным образом чтобы обуздать слишком могущественное общество Иисуса. Не означало ли это борьбы с превосходящими силами противника? Очень скоро Урбан седьмой получил, как и его предшественник, исчерпывающее доказательство этого. 26 сентября 1590 года, через двенадцать дней после своего восшествия на апостольский трон, он скончался, отравленный добрыми отцами.
Черные мужи не уповают на перст божий, когда хотят избавиться от своих врагов, – они предпочитают действовать сами, отлично зная, что их средства гораздо оперативнее и, главное, вернее.
ГРИГОРИЙ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ.
Тотчас после похорон смелого и милосердного Урбана седьмого пятьдесят два кардинала собрались, чтобы избрать его преемника. По инициативе Монтальто они провозгласили папой кардинала Николая под именем Григория четырнадцатого. Новый папа преподнес каждому из выбравших его кардиналов тысячу экю. Он, без сомнения, отлично знал старую поговорку: «Маленькие дары поддерживают большую дружбу».
Летописцы говорят, что это был человек, не способный повелевать, ленивый, себялюбивый, не обладавший познаниями, необходимыми даже простому епископу, – павлин по своему тщеславию, гусыня – по своей глупости. Опасаясь яда иезуитов, Григорий четырнадцатый после восшествия на престол объявил себя сторонником сынов Лойолы и установил добрые отношения с Испанией и руководителями католической лиги.
«Он сделал еще больше, – говорит Мезере, – отдал сокровища, оставленные Сикстом пятым в Ватикане, для снаряжения четырнадцатитысячной армии, посланной на помощь священной Лиге. Командование он поручил своему племяннику. Затем он опубликовал послание, предписывавшее всем духовным лицам, сеньорам, магистратам под страхом отлучения от церкви в течение 15 дней покинуть земли герцога Бурбона. Он провозгласил новые буллы, в которых предавал короля-раскольника анафеме, лишив его всех поместий и королевской власти».
БЕДА ЗА БЕДОЙ.
Угрозы «его глупейшества» Григория четырнадцатого не произвели должного эффекта.
Парламент постановил сжечь буллы и арестовать привезшего их нунция. Высшее французское духовенство заявило, что эти буллы «противны канону, соборному уставу, духу евангельской доктрины, ибо противозаконны по существу и по форме».
В результате Генрих четвертый стал еще сильнее прежнего и в ответ на нелепейшие буллы Григория упразднил все прежние указы против протестантов.
Неудача не остановила папу: он начал активно переписываться с испанским королем, намереваясь передать ему французскую корону. Увы, бедному Григорию не удалось дожить до такого счастья: 16 октября 1591 года он навсегда расстался с подушками апостольского трона.
ИННОКЕНТИЙ ДЕВЯТЫЙ.
Новый папа принял имя Иннокентия девятого. Испанцы были твердо уверены в поддержке нового наместника Христа: они немало интриговали и недешево заплатили за его избрание. Но они жестоко ошиблись. Как и его предшественник, Иннокентий полагал, что первейшая обязанность папы – использовать свою власть на благо человечества. Он облегчил тяжесть податей, которыми жестокий Сикст пятый обложил Рим, уменьшил численность войск, сократил большую часть придворных, благодаря чему сумел помочь неимущему населению вечного города, не прибегая к апостольской казне. В довершение он объявил о своем намерении начать политику умиротворения в Европе, устранить причины несогласий и разрешить иезуитам обращать еретиков только путем убеждения и примером добродетели.
Эта декларация предрешила его участь. Испания ясно поняла, что ей нечего надеяться на папу, преисполненного миролюбия, поэтому гибель его была предрешена. 30 декабря 1591 года, два месяца спустя после его избрания, те, кто возвел Иннокентия девятого в высший сан, отравили его ядом – излюбленным средством добрых католиков.
КЛИМЕНТ ВОСЬМОЙ.
Через девять дней по окончании погребальных церемоний по несчастному Иннокентию девятому на конклаве собрались пятьдесят два кардинала.
Несмотря на ловкие маневры испанского посла в пользу своего протеже, папой избрали кардинала Ипполита Альдобрандини под именем Климента восьмого. Новому папе к этому времени было пятьдесят шесть лет. По свидетельству итальянского летописца, Климент восьмой был «более наглым, чем Бонифаций восьмой и Иоанн двадцать третий, более высокомерным и честолюбивым, чем Григорий седьмой и Сикст пятый, более вероломным, чем Александр шестой».
Он начал свое правление с решительных мер. Парижскому архиепископу, который собирался везти в Рим мирные предложения Генриха четвертого, он сообщил, что не желает слышать ни о каких переговорах с королем-еретиком, запретив архиепископу покидать Париж под страхом лишения сана и папского благословения.
Климент начал энергичную борьбу против Генриха четвертого и издал буллу, в которой обязывал всех французских католиков «избрать себе повелителя, соответствующего их верованиям».
ОБРАЩЕНИЕ НЕЧЕСТИВОГО ГЕНРИХА.
Испанцы, с нетерпением ожидавшие чудодейственных результатов собора, созванного Климентом восьмым, были весьма разочарованы. Появилась знаменитая «Мениппова сатира». Эта сатира способствовала поражению Католической лиги и ее иностранных сообщников. Кроме того, решительный удар Лиге нанесло отречение короля от протестантизма. Генрих четвертый, который считал, что «Париж стоит мессы», совершил «смертельный прыжок» (как он писал своей возлюбленной) и 25 июля 1593 года в старинной церкви аббатства Сен-Дени торжественно отрекся от протестантизма и тем самым освободил себя от анафемы, наложенной на него святым престолом. Апостольский нунций, верный слуга испанского правительства, изо всех сил протестовал против того, что он называл «ложным обращением», и утверждал, что «еретический раскольник мог быть обращен только самим папой». Генрих четвертый тотчас же снарядил посла к папе с просьбой снять отлучение с его королевской особы. Но глава церкви наотрез отказался и заявил даже, что намерен отрешить Генриха от французского престола.
ТРЕБОВАНИЕ ЦАРЕУБИЙСТВА.
Климент восьмой действовал энергично. «Генерал» черной армии отправил своим солдатам, находившимся в Париже, тайный приказ как можно скорее найти убийцу, чтобы навсегда разделаться с экс-гугенотом Генрихом четвертым. Добрые отцы, рассказывает один историк, принялись искать как в столице, так и в провинциях фанатика, готового пожертвовать жизнью ради религии. Их усилия увенчались успехом, и несчастный безумец Барьер, потерявший рассудок, после того как его покинула любовница, предложил иезуитам убить короля. Покинув Париж, чтобы проникнуть к королю, убийца, снабженный отравленным кинжалом, был, однако, арестован. Его тотчас же подвергли допросу, признали виновным в покушении на жизнь монарха и приговорили к смертной казни, немедленно приведенной в исполнение.
К сожалению, было уничтожено лишь орудие преступления, а не его вдохновители, которые всегда держались в тени.
Генрих четвертый не преминул ловко воспользоваться этим покушением.
Склонив на свою сторону правителей основных городов и провинций, он 22 марта 1594 года торжественно въехал в Париж.
ВПЕРЕД, НА ИЕЗУИТОВ!
Находившиеся под влиянием святого престола религиозные ордена, и в особенности дражайшие сыны Лойолы, не захотели следовать примеру местных властей, подчинившихся королю, и отказались допустить Генриха четвертого к участию в публичных молитвах. Они так резко оскорбляли его в своих проповедях, что король решил возобновить давний спор между обществом Иисуса и университетом.
Готовясь к борьбе, университетские мужи и иезуиты обрушивались друг на друга с памфлетами. Первые именовали воронов Лойолы «отравителями, виновниками беспорядков, подстрекателями к убийству». «Черные мужи» подняли против университета целую армию святош и фанатиков. Когда обе партии предстали перед парижским парламентом, известный теолог Антуан Арно, которому была поручена защита университета, произнес знаменитую речь, в которой красноречиво охарактеризовал гнусных сынов Лойолы: "Настало время народам узнать, что представляют собой иезуиты, пора осудить кровавых коршунов, которые, кружась над нашими головами, стремятся сожрать нас. Эти мерзкие заговорщики собираются повторить во Франции подвиги, совершенные ими в Америке, где двадцать миллионов мужчин, женщин и детей были осквернены, сожжены или удавлены во славу истинной религии. Пусть все знают, что любовь иезуитов к золоту так же ненасытна, как их жажда крови: они уничтожили население целых островов, дабы утолить свою алчность, принуждая мужчин погребать себя заживо в шахтах, а женщин обрабатывать землю, покрасневшую от крови их детей. Они изобрели новые, массовые пытки, которым подвергали четыре тысячи человек одновременно, раздевая их донага, приковав друг к другу железными цепями. В течение нескольких месяцев они избивали их трижды в день, требуя, чтобы несчастные открыли, где находятся спрятанные сокровища. А так как жертвам нечего было сообщить, их до смерти избивали палками. Чтобы спастись от варваров-иезуитов, несчастные индейцы убегают в горы, где от отчаяния вешаются в лесу на деревьях вместе с женами и детьми.
Последователи Игнатия Лойолы охотятся на беглецов, как на кабанов или оленей, бросая их на съедение псам. Оставшихся в живых заставляют собирать мед и воск в лесах, где несчастных душат змеи и пожирают тигры.
Жадность иезуитов и презрение к роду человеческому таковы, что, перевозя рабов с одного острова на другой, они не заботятся о величине кораблей и при малейшем волнении людей бросают в открытое море. Не нужен ни компас, ни морская карта для плавания между островами – достаточно ориентироваться по остаткам трупов индейцев, плавающих в море…" Смелый защитник университета требовал осудить всех иезуитов и немедленно изгнать их из Французского королевства.