Политико-правовая организация антисоветских государственных образований в Поволжье и Сибири в годы гражданской войны и иностранной интервенции ( 1918 -1920 г г. ) 12. 00. 01 «Теория и история права и государства, история правовых учений»

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, его научная новизна, определяется объект и предмет исследования, методологическая и эмпирическая база работы, устанавливается теоретическая и практическая значимость исследования и основные положения, выносимые на защиту.

П е р в а я г л а в а – Социально-экономические и политико-правовые факторы зарождения антисоветской государственности – состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе рассматриваются социально-экономические факторы возникновения контрреволюции и антисоветского государственного строительства, связанные с невозможностью в силу классовых противоречий в обществе эволюционного перехода от политического этапа революции –ликвидации самодержавной формы правления, к социальному этапу, в основе которого лежали проблемы коренного изменения прав собственности на средства производства и в первую очередь – на землю. Автор показывает, что, несмотря на демократическое законодательство Временного правительства, государство, выражавшее интересы политически и экономически господствовавших классов – буржуазии и дворянства – не способно было в полной мере осуществить и юридически закрепить необходимые социально-экономические преобразования в интересах большинства населения.

Во втором параграфе анализируются политико-правовые основания возникновения антибольшевистского движения и его государственного оформления, связанные с несостоятельностью отечественного парламентаризма. Автор считает, что институализация государственной власти в форме советов и роспуск Учредительного собрания (УС) в целом не противоречили революционному правосознанию рабочих, крестьян, солдат, так как декреты советской власти о земле, мире и рабочем контроле в основном разрешили их ожидания. Однако революционная демократия в лице правых эсеров, народных социалистов и меньшевиков, получивших на выборах в УС большинство мест, перешла в оппозицию к новой власти и на территориях Поволжья и Сибири, захваченных летом 1918 года чехословаками, приступила к формированию антисоветских государственных образований.

В третьем параграфе автор характеризует «советский» фактор краха идеи буржуазного парламентаризма и возникновения антибольшевистской государственности. Несостоятельность отечественного парламентаризма диссертант обосновывает неспособностью Временного правительства и политической элиты стать во главе буржуазно-демократических преобразований после Февраля 1917 года, что заставило огромные массы людей апеллировать к Советам, которые стали реальными органами народного правотворчества и администрирования. Большевизация Советов, по мнению диссертанта, вызвала к жизни государственно-охранительное движение, которое после Октябрьского вооруженного восстания переросло в разнородное по составу антибольшевистское движение. Его политико-правовым оформлением на востоке страны явились демократические государственные образования, главную роль среди которых играл Комуч.

В четвертом параграфе раскрывается фактор большевизации советского государства и формирования чрезвычайного политического режима, выражавшего господство государства над обществом. Нормативный характер зарождавшейся правовой системы и административная деятельность, основанные на принципе классовой борьбы и революционной целесообразности, не обеспечивали гарантий прав и свобод личности, правовое равенство и равное пользование правами всех субъектов правоотношений. Государственная власть не предусматривала правовой безопасности и взаимной ответственности государства и гражданина. Государственное управление экономикой и социальной сферой вело к расколу общества на два непримиримых лагеря. Все это, по мнению диссертанта, обусловило стремление окраинных регионов страны к собственному антисоветскому государственному строительству.

В т о р а я г л а в а – Общее и особенное в сущности и содержании

антисоветской государственной власти в Поволжье и Сибири – состоит из трех параграфов.

Первый параграф посвящен выявлению роли политических партий и общественных объединений в становлении и развитии антисоветских государственных образований на востоке России и влиянию их на процессы правотворчества и правоприменения. Автор полностью отвергает бытующее в исторической науке и публицистике мнение о независимости от них военных вождей. По его мнению, решить задачу свержения советской власти и овладеть государственным инструментарием только военными средствами не представлялось возможным, и страны Содружества при оказании содействия в формировании антибольшевистских режимов в первую очередь ориентировались не на военных, а на политические силы.

В параграфе подробно рассматриваются политико-правовые установки партий «во власти» по вопросам форм правления, государственного устройства, политических режимов и осуществления государственной деятельности, которые находили свое закрепление в законах и подзаконных нормативных актах антисоветских правительств. По мнению диссертанта, партийные разногласия сыграли дезорганизующую роль в становлении и работе государственных структур, а неготовность политических сил к компромиссам обусловила отсутствие коалиционных правительств, способных к эффективному выполнению функций государственного управления.

Во втором параграфе анализируются основные функции государственной власти Комуча. Автор показывает, что в основном они выражались в посредничестве между «трудом и капиталом» по преимуществу правовыми и демократическими методами. Однако, по мнению автора, в условиях острого социального противостояния в обществе власть вынуждена была вольно или невольно становиться на позиции того или иного его сегмента, что делало невозможным обозначить пределы «классовости» и «партийности», допустимые для демократии, и отграничить государство и его аппарат от быстро поляризовавшегося общества. Это обусловливало внутреннюю противоречивость процессов государственного регулирования.

С одной стороны, правоустанавливающая деятельность Комуча была направлена на обеспечение интересов торгово-промышленных и финансовых кругов, о чем говорят постановления о денационализации промышленных предприятий и банков (Приказ Комуча № 16 от 12.07.1918 г.); о ликвидации органов рабочего контроля на заводах и фабриках (Приказ Комуча № 101 от 12.07.1918 г.), а также ряд других нормативно-правовых актов. В дополнение к этому в процессе правореализации в интересах помещиков власть допускала значительные изъятия из собственных узаконений. Так, несмотря на запрет продажи землевладельцами своих имений (Приказ Комуча № 51 от 25.06.1918 г.), многие из них получали право на продажу значительной части земли, что вызывало открытое недовольство крестьянства, которое ждало от правительства закона о передаче помещичьих владений в свою собственность.

С другой стороны, власть поддерживала и нуждавшиеся в государственной защите слои населения за счет предпринимателей, о чем говорят постановления от 4.19.1918 г. о 8-ми часовом рабочем дне, о сохранении в силе декретов советской власти при приеме и увольнении рабочих и служащих, об охране и регулировании труда в промышленности, торговле, домашнем и сельском хозяйстве (Приказ Комуча № 89 от 7.07.1918 г.); о запрещении локаутов (Приказ Комуча № 88 от 7.07.1918 г.) и т.д.

Автор считает, что попытка государственной власти занять нейтральную «надклассовую» и «надпартийную» позицию «ночного сторожа», а также законодательное установление достаточно широких прав и свобод в условиях нарастания социального противостояния и накала вооруженной борьбы формировали в правых кругах общества стремление захватить «инструментальные» силы государства и использовать их в своих интересах.

В третьем параграфе анализируется функциональная направленность государственной деятельности в Сибири после ликвидации Комуча и Директории. Она, по мнению автора, была основана на политико-правовой идеологии «белого движения», определяющим принципом которой являлось проведение «левой политики правыми руками» при максимальном усилении уголовной репрессии в отношении «участников установления советской власти» и «непредрешении» будущей формы правления, государственного устройства и юридических основ разрешения социальных противоречий.

В целом функции государства и права в «белой» Сибири как выражение их социального назначения и правового воздействия на общественные отношения возвращали население освобожденных от большевиков территорий к быту, существовавшему до Октября 1917 года. Это не отвечало потребностям большей части населения и не могло дать крестьянам, солдатам, рабочим, демократически настроенной интеллигенции четких и конкретных ориентиров государственного и общественного развития. «Национальная диктатура», как тогда говорили, адмирала А.В. Колчака приобрела в их глазах не только антибольшевистский и антисоветский, но и контрреволюционный, реставрационный характер, в результате чего не получила широкой поддержки населения и оказалась обреченной на поражение.

Т р е т ь я г л а в а – Роль иностранной военной интервенции в создании и поддержке антисоветских государственных образований – состоит из двух параграфов.

В первом параграфе рассматривая политико-правовую сущность иностранной интервенции, автор заключает, что правительства западных держав при ее осуществлении декларировали стремление придать антисоветской власти на востоке страны рационально-правовую легитимность (меморандум союзной Лондонской конференции от 15 марта 1918 г. и ноябрьское 1917 г. «соглашение Лансинг-Исии» – государственного секретаря США и японского посла в Вашингтоне), однако на деле поддерживали диктаторский политический режим адмирала А.В. Колчака.

Юридическим основанием интервенции, по мнению диссертанта, явилась «программа мира» американского президента В. Вильсона, принятая на Парижской мирной конференции в январе 1919 года. В соответствии с 6-м пунктом программы «русский вопрос» предполагалось решить созданием общероссийского правительства, власть которого распространялась бы на территорию Великороссии и Сибири. В окраинных регионах страны планировалось формирование марионеточных правительств.

Таким образом, политико-правовая сущность интервенции заключалась в расчленении России и формировании в отдельных ее регионах зависимых от западных держав антисоветских государственных образований. Это негативно воспринималось Верховным правителем адмиралом А.В. Колчаком и его правительством и сыграло дестабилизирующую роль в налаживании тесного сотрудничества между ними и оккупационной администрацией.

Второй параграф посвящен анализу зависимости антисоветских государственных структур и юридической деятельности в Поволжье и Сибири от политики оккупационной администрации, которая, по мнению автора, была направлена главным образом на удовлетворение интересов великих держав. Так, при создании Межсоюзного железнодорожного комитета (Постановление Совета Министров РП от 5 марта 1919 года.) оккупационная администрация получала широкие права на эксплуатацию железных дорог, в результате чего подчинила себе практически весь железнодорожный транспорт Сибири и Дальнего Востока, а через него и значительную часть экономики сибирского государственного образования.

Автор считает, что, с одной стороны, в материальном, финансовом и военном плане деятельность оккупационной администрации способствовала созданию единого для всего региона государственного механизма «белой» Сибири, военной организации и законодательства, особенно по части формирования юстиции, при этом последнее союзное командование стремилось распространить и на другие антисоветские территории. Так, под давлением английской администрации в Северной области были приняты постановления омского правительства «О сформировании следственных комиссий» (СУР ВУ и ВП СО. – 1918. - № 1.– Ст. 11), «Об изменении постановления о Военно-окружном суде и Кассационном присутствии Северной области» (СУР ВУ и ВП СО.–1918.- № 1.– Ст. 127,136), «О полевых судах Северной области» (СУР ВП СО. – 1918. - № 3.– Ст. 234) и ряд других нормативно-правовых актов.

С другой стороны, противоречия между государствами Содружества обусловили непрочность сложившегося здесь политического режима и административно-территориального устройства сибирского государственного образования. Причиной тому явилась не совпадающая с интересами Антанты в данном регионе деятельность японского правительства, которое преследовало цели расширения своей территории за счет Приморья и Забайкалья и всячески поддерживало в связи с этим «казачий сепаратизм».

В параграфе также на основе анализа архивных фондов А.В. Колчака и омского Совета Министров раскрываются положения о том, что навязывание оккупационной администрацией своей воли правительству «белой» Сибири при осуществлении им функций государственной власти и управления во внутренней и внешней деятельности в значительной степени лишало его оперативной самостоятельности и дезорганизовывало работу государственного аппарата.

Ч е т в е р т а я г л а в а – Государственный механизм и властно-управленческая деятельность Комуча и Директории – состоит из трех параграфов.

В первом параграфе на основе приказов Комуча «Об организации центральной власти» и «Об уездных и губернских уполномоченных» (Приказы № 50 от 25 июня и № 85 от июля 1918 г.) и других нормативных актов анализируется система его органов власти и управления. Государственный аппарат Комуча» включал в себя: Общее собрание Комитета и его президиум в качестве законодательного органа; правительство – Совет управляющих ведомствами, административные и финансовые органы; милицию; вооруженные силы (Народная армия); суд; прокуратуру; карательные учреждения (Штаб охраны Самары). Местную администрацию со своими штатами чиновников представляли, как и во времена Временного правительства, губернские и уездные уполномоченные (комиссары). Формально это отвечало принципам демократии и оптимальности, которые Комуч стремился положить в основу построения властно-управленческих структур «волжского» государственного образования.

Однако чрезвычайная конвергентность общества обусловила отсутствие экономической, политической, социальной и идеологической основы организации и деятельности государственного механизма. Кроме того, многообразие форм государственной деятельности – законодательной, исполнительной, судебной, финансовой, фискальной, полицейской, культурной, военной требовали слаженного, разветвленного и твердого управления с привлечением значительного количества профессионалов. В партии эсеров, из членов которых в основном состоял Комуч, таких специалистов было мало. В связи с этим реальная сила и власть сосредоточились не в правительстве, а в органах местного самоуправления, армии, негосударственных торговых и промышленных организациях, которые находились в руках представителей кадетской партии, офицеров, бывших октябристов и черносотенцев, не желавших идти на сотрудничество с эсерами. Во многом это предопределило, наряду с военными поражениями, недолговечность «волжского» государственного образования.

Во втором параграфе, анализируя организационную, законодательную и правоприменительную практику, автор приходит к выводу, что государственная деятельность Комуча, базировавшаяся на принципах «третьего», демократического пути развития общества и государства, где роль правительственной власти определялась в основном функциями арбитра социальных и производственных конфликтов, в условиях вооруженной конфронтации оказалось несостоятельной. Ее двойственность и противоречивость, а также «связанность идеями партии» социалистов-революционеров, определили запутанность правового регулирования и непоследовательность административной деятельности.

Так, по основной проблеме революции и гражданской войны – аграрной «Положение о земельных комитетах и земельном вопросе», принятое 25 июня 1918 г. «отныне и навсегда» отменяло право собственности на землю, отчуждало ее в народное достояние и вводило режим правопользования. Вместе с тем Приказ № 86 от 6 июля 1918 г. возвращал отношения в деревне к периоду Временного правительства, сохраняя земли за «посевщиками» до окончания гражданской войны и окончательного разрешения данного вопроса УС. Аналогичные противоречия наблюдались и в других правовых установлениях – о профсоюзах и рабочем контроле, об оставлении в силе декретов советской власти и т.д. В результате действенность права сводилась практически к нулю, что не могло удовлетворить ни правых, ни левых. Это лишало режим широкой социальной опоры и закладывало основы его скорого крушения.

Не способствовала популяризации государственной власти и правоприменительная деятельность уполномоченных Комуча и других компетентных органов на местах по возвращению бывшим владельцам «живого и мертвого инвентаря», контролю над работой профсоюзов, ограничению прав органов местного самоуправления, осуществлению цензурных запретов и т.д.

В третьем параграфе анализируется попытка консолидации антибольшевистского движения в масштабах всей страны путем создания на Уфимском государственном совещании в сентябре 1918 г. общероссийского правительства – Директории, которая включала в себя представителей антисоветских государственных образований различных окраин бывшей Российской империи. В параграфе на основе архивных фондов омского правительства, Комуча, Восточного бюро ЦК партии социалистов-революционеров, а также протоколов заседаний самой Директории, рассматривается структура ее органов управления, их основные функции и выявляется несостоятельность партийно-коалиционного принципа ее формирования в условиях нарастания политической конфронтации в обществе.

Анализируя постановления всех антисоветских правительств, принятых в связи с объявлением Директорией своих притязаний на всероссийскую власть, автор приходит к выводу, что Директория была признана лишь правительством Северной области (Постановление ВП СО «Об установлении в крае режима Верховного управления». // СУР ВУ и ВП СО. – 1918. - № 1.– Ст. 1.), в связи с чем не получила общероссийского значения и играла определенную роль в государственно-правовом оформлении контрреволюции лишь на востоке России, в Поволжье и Сибири. По своему составу и структурно-функциональному содержанию она явилась переходным этапом от демократической формы организации антисоветской власти к авторитарной, что в конечном итоге выразилось в установлении военно-диктаторского режима адмирала А.В. Колчака.

П я т а я г л а в а – Военная диктатура адмирала А.В. Колчака. Государственное и правовое строительство – включает четыре параграфа.

В п е р в о м п а р а г р а ф е рассматриваются вопросы, связанные с кризисом демократической легитимности антисоветской власти, что проявилось в фактическом разгроме военными оставшегося в наследство от Комуча Съезда членов Учредительного собрания, ликвидации Директории и инициации омским правительством самороспуска Сибирской областной Думы. По мнению автора, это было закономерным явлением, так как народные представительства олицетворяли собой процесс демократического государственного строительства, что не укладывалось в рамки политико-правовой доктрины белого движения о «сильной власти». Уже в преддверии диктатуры А.В. Колчака Декларация ВСП от 4.07.1918 года «О государственной самостоятельности Сибири», утверждала линию на неподотчетность правительства думе и его полную независимость, а правительственное постановление от 18.08 1918 г. непосредственно сосредоточивало в его руках всю полноту законодательной и исполнительной власти (СУР ВСП.- 1918. - № 9. – Ст. 82.).

Автор доказывает, что эти шаги и последовавшее за ними установление диктатуры разрушило надежды значительной части общества на демократическую легитимацию власти и вызвало открытое противодействие со стороны социалистических партий. Это повлекло за собой серию восстаний и мятежей в тылу, которые дезорганизовали работу колчаковской гражданской и военной администрации.

В о в т о р о м п а р а г р а ф е на основе соответствующих нормативных документов проведен анализ организации государственной власти на востоке страны. По мнению автора, формальное провозглашение в Сибири единого политического центра государственности и права всей «белой» России в лице Верховного правителя («Положение о временном устройстве государственной власти в России» от 18 ноября 1918 года) отнюдь не способствовало унификации государственных структур, упорядочению деятельности центральной и местной администрации и созданию единой нормативной базы функционирования отдельных антисоветских государственных образований в различных регионах бывшей Российской империи. Антибольшевистское государственное и правовое строительство продолжало носить локальный характер и на каждой территории имело свои особенности.

В параграфе показывается, что январским 1919 г. постановлением Совета Министров (СУР РП.– 1919.– № 2.- Ст. 2) на востоке страны были восстановлены дореволюционные штаты центральных учреждений, которые, по мнению автора, не соответствовали новым «военно-походным» условиям гражданского и военного управления. В связи с этим, помимо обычных структур, создавались чрезвычайные органы управления, такие как Государственное экономическое совещание, Комитет экономической политики, Межсоюзный железнодорожный комитет и целая сеть различных формирований типа комитета по продовольствию, снабжению и т.д. Однако, как считает диссертант, главной особенностью организации государственной власти и управления являлось то, что в условиях диктатуры правительство подменялось олигархическим советом, своего рода «звездной палатой», состоявшей из наиболее приближенных к адмиралу Колчаку лиц.

В параграфе анализируются правительственные постановления и по структуре органов местного управления (СУР РП.– 1918.– № 1.- Ст.8), которое осуществлялось через институт главноначальствующих (главноуправляющих), в сфере гражданского управления подчинявшихся министру внутренних дел. Губернаторы являлись помощниками главноначальствующих. В уездах гражданское управление возлагалось на начальников уездов, при которых учреждались уездные правления, в волостях – на органы волостного и сельского управления.

Органы местного самоуправления, несмотря на то, что формально организовывались и действовали на основании законов и постановлений Временного правительства (постановления о земствах и временные правила о городских думах – Правительственный вестник от 16 и 25 мая 1917 г.), правами, данными губернаторам, фактически были лишены всякой оперативной самостоятельности и превращены в бесправный придаток местной администрации. Председатели и члены губернских и уездных управ назначались, постановления управ считались действительными и подлежали исполнению, если губернатор не приостанавливал их действие (СУР РП.– 1918.– № 1.- Ст.8). Отсутствие четкого разграничения компетенции между администрацией и местным самоуправлением вызывало множество конфликтных ситуаций в процессе осуществления функций властно-управленческой деятельности и отрицательно сказывалось на государственно-правовом оформлении контрреволюции.

В т р е т ь е м п а р а г р а ф е анализируется организация государственной службы на территории «белой» Сибири. Диссертант показывает, что с установлением военной диктатуры и переходом от коллегиальности в управлении к единоличному руководству под видом департизации государственной службы произошел процесс вытеснения «демократических элементов» из всех властных структур, что создало среди значительной части общества представление о реставрационном характере колчаковского режима.

Отличительной чертой государственной службы, по мнению автора, являлась ее милитаризация. Прочно укрепилась практика использования военных для осуществления профессиональной деятельности по обеспечению исполнения полномочий государственных органов, что никак не способствовало укреплению авторитета власти.

Анализируя нормативные правовые акты, автор приходит к выводу, что регламентация правового статуса служащих, определение условий и порядка прохождения службы, установление оснований ее начала и прекращения, определение льгот, видов поощрений и ответственности госслужащих и т.д. решались в основном согласно прежней практике и старой нормативной базы – Табели о рангах и Устава о службе. Однако вводились и новые правила – постановление ВСП от 28 июня 1918 г. «О порядке приема на службу лиц, уволенных советской властью, и увольнении лиц, принятых на их места». Вводились также и новые должности, что было обусловлено особенностями управления в состоянии гражданской войны, например, институт Уполномоченных Совета Министров в Сибири, и начало производиться замещение по найму всех должностей до пятого класса включительно. Обобщающим нормативным актом, регламентировавшим организацию государственной службы, как предполагалось, на всей территории «белой» России, а не только в Сибири, стали введенные в действие постановлением Совета Министров 18 августа 1919 года «Основы Устава о службе».

Автор рассматривает существовавшие льготы и поощрения для госслужащих и делает вывод, что в условиях обесценивания денег и товарного дефицита они не имели практического значения. По признанию самих руководителей белого движения, низкое материальное и финансовое обеспечение вынуждало многих чиновников идти на злоупотребление служебным положением.

В параграфе анализируются и меры правовой ответственности за должностные преступления, которые определялись старой законодательной базой. Вместе с тем автор считает, что милитаризация системы управления делала невозможной эффективную работу судов и органов прокурорского надзора по пресечению злоупотреблений. В целях «обеспечения авторитета власти» уголовное преследование должностных преступлений, совершенных высшими правительственными чиновниками, согласно постановлению еще Временного правительства от 11 апреля 1917 г. «Об уголовной и гражданской ответственностью служащих», было изъято из общего порядка уголовного судопроизводства. По мнению автора, данная практика способствовала сокрытию преступлений и наносила непоправимый ущерб престижу власти.

В ч е т в е р т о м п а р а г р а ф е диссертант рассматривает вопросы формирования правоохранительной системы и осуществления уголовно-репрессивной деятельности на востоке «белой» России. Автор констатирует, что в целом в данном регионе были воссозданы судебно-следственные структуры общей и мировой юстиции вплоть до Правительствующего Сената и суда присяжных, органы прокуратуры, адвокатура, полицейские силы и тюремное ведомство. Однако, по мнению диссертанта, они не справились со своими функциями ввиду недостатка кадров, низкого финансового и материального обеспечения работников, их недостаточного профессионализма и ряда других причин. Следствием этого явилось привлечение армейских частей и подразделений для «наведения порядка», в результате чего уголовно-репрессивная деятельность характеризовалась, как правило, произволом и беззаконием и осуществлялась вне нормального функционирования судебной системы.

Особую роль играли военно-полевые суды, так как к августу 1918 г. во всех антисоветских государственных образованиях на востоке страны в качестве дополнения к ст.ст. 100 и 101 Уголовного Уложения, в связи с делами «по обвинению в большевизме», был восстановлен институт смертной казни. Согласно Постановлению ВСП от 3 августа 1918 года «Об определении судьбы бывших представителей Советской власти в Сибири» возбуждать дело мог любой прокурор окружного суда, либо (как правило) специально создаваемые для этого судебно-следственные комиссии, что, по мнению диссертанта, вводило на всей территории Сибири режим «белого» террора и делало государственную власть крайне непопулярной.

Ш е с т а я г л а в а – Государственное регулирование экономики, социальных и трудовых отношений на территории «белой» Сибири – состоит из четырех параграфов.

Первый параграф посвящен анализу деятельности государственных властей по управлению финансовой сферой. Законодательство и правоприменительная практика показывают, что в области денежного обращения омское правительство ни экономическими, ни административными мерами не смогло разрешить важнейшую финансовую проблему: ликвидировать нехватку денежных знаков и ввести единую денежную единицу не только на всей территории «белой» России, но и в Сибири. Это катастрофическим образом сказалось на рабочих и государственных служащих. В нарушение инструкций министерства финансов (Правительственный вестник. – 1919. – 3 января, 28 февраля, 8 марта) их заработная плата ввиду нехватки «общероссийских» денег выдавалась местными денежными суррогатами и, как правило, составляла половину номинальной, что привело данные категории населения к нищенскому состоянию и лишило всякого стимула к труду. Частные банки, пользуясь несовершенством законодательства, спекулировали на разнице курсов региональных и «общероссийских» денег, наживали огромные состояния, но разоряли частные и государственные предприятия.

Анализируя государственную деятельность в налоговой сфере, автор приходит к выводу, что, несмотря на воссоздание центральных и местных налоговых органов и пересмотр устаревших налоговых ставок, колчаковскому правительству не удалось аккумулировать оптимальное количество финансовых ресурсов в руках государства и осуществить, как планировалось, справедливое распределение налогового бремени между различными социальными группами населения.

Основное внимание уделялось сбору косвенных налогов. Так постановлением Совета Министров от 20.01.1919 г. был в 10 раз поднят акциз на право продажи вино-водочных изделий, а 23 июня 1919 года ставки акциза были трёхкратно увеличены. Постановлением от 4.02.1919 г. в несколько раз были подняты акцизы и пошлины на табачные изделия. Вводились налоги на билеты тотализаторов, на увеселительные мероприятия и зрелища, на ресторанные счета, на продажу дорогих вещей и т.д. (СУР ВСП.-1919. - № 3. – Ст. 21). В целом доходы от косвенных налогов составили 60-70% всех поступлений в казну, однако, их оказалось недостаточно.

Прямые налоги собирались на основе дореволюционной нормативной базы, путем заполнения деклараций. В обстановке повсеместного правового нигилизма большая часть населения их не заполняла и не фиксировалась контрольным аппаратом. В связи с этим законодатель вынужден был пойти «по пути наименьшего сопротивления» и ввести новый порядок сбора прямых налогов, от которого в первую очередь страдали законопослушные граждане. Согласно постановлению Совета Министров от 3.04.1919 г. предприятия, учреждения и организации должны были сами удерживать подоходный налог и ежемесячно отчитываться в этом перед казённой палатой, что в последующем широко стало применяться и в Советской России.

Автор не вполне согласен с прочно утвердившемся в исторической науке мнением о тяжести поземельного налога, введенного колчаковским правительством. В параграфе показывается, что поземельное обложение, затрагивавшее 90% жителей «белой» Сибири и освобожденных от большевиков территорий Поволжья и Приуралья, не являлось для них обременительным. Однако насильственный сбор налогов и недоимок, не проводившихся на селе советской властью и принесший казне не более 1-3 % бюджетных средств, возбудил против государства недовольство многомиллионной массы крестьянства.

Во втором параграфе рассматриваются вопросы государственного регулирования промышленности и транспорта и юридического разрешения «рабочего» вопроса. Автор считает, что, несмотря на законодательное закрепление незыблемости права частной собственности, антисоветские правительства Сибири – Западно-Сибирский комиссариат, ВСП и Совет Министров адмирала А.В. Колчака отказались от его полного восстановления. Принятием 28 июня 1918 г. «Правил» возвращения владельцам мелких и средних, а 4 июля 1918 г. – горных предприятий, «захваченных (национализированных) в период советской власти», а также в результате правоприменительной практики денационализация оказалась лишь формальной передачей собственнических прав прежним владельцам. Фактическое распоряжение промышленными предприятиями государство сохранило за собой, и большинство крупных частных промышленных объектов функционировало под его контролем.

В наибольшей степени влияние государства на деятельность промышленных предприятий проявилось в сфере их финансировании, выдаче государственных заказов и организации снабжения сырьём. Однако нормативно-правовое регулирование, заключавшееся в установлении убыточных цен на продукцию тяжелой промышленности, лишение производителей права самостоятельного сбыта товаров и обязывание их распределять произведенную продукцию через государственные закупочные комитеты (Правительственный вестник от 15, 26 июля, 21 августа и 6 сентября 1919г.), наряду с недостаточным финансированием, приводило к остановке предприятий и развалу экономики.

Немаловажным фактором неэффективности промышленного производства явилась ошибочная инвестиционная политика власти. Постановления правительства от 19 февраля и 16 мая 1919 г. о ссудах предприятиям говорят о том, что оно стремилось профинансировать главным образом модернизацию, ремонт и оборудование объектов. Однако, как считали современники, главная причина падения производства (до 50%) заключалось в сокращении количества рабочих мест (от 15 до 50%) и в снижении производительности труда из-за низкой заработной платы и отсутствия нормальных бытовых условий для работы.

Государственное вмешательство в транспортную сферу также оказалось несостоятельным и повлекло за собой негативные последствия для функционирования всей экономики «белой» Сибири. Несмотря на возвращение собственнических прав бывшим владельцам транспортных предприятий, их денационализация, как и в промышленности, оказалась формальной, большинство железных дорог и водных путей работало под контролем государства и, согласно постановлению Совета министров от 27.11.1918 г., обслуживало военные нужды. Кроме того, влияние союзников на деятельность правительства повлекла за собой закрепление половины всех поездов за Межсоюзным комитетом (постановление Совета Министров РП от 5 марта 1919 г.), который российские эшелоны пропускал в последнюю очередь, в результате чего работа транспорта фактически оказалась парализованной.

Таким же неэффективным оказалось и «рабочее» законодательство, которое в то время не делилось на трудовое и социальное. Анализ нормативно-правовых актов показывает, что концепция рабочего законодательства в Поволжье и Сибири сводилась к следующим положениям: восстановление прав прежних владельцев предприятий наряду с защитой профессиональных интересов рабочего класса; установление не рабочего, а государственного контроля над производством; повышение производительности труда, трудовой дисциплины и изменение форм оплаты труда; введение 8-часового рабочего дня; страхование рабочих и улучшение охраны их здоровья; улучшение бытовых условий; примирение интересов рабочих и предпринимателей (Декларация Комуча от 24.07.1918 г., Пр.Пр. № 49 от 25.06.1918 г., № 130, 131 от 26.07.1918 г.; Программа министерства труда омского правительства – Сибирский вестник (Омск).-1918 . – 15 сентября, СУР ВСП.– 1918.- № 2.- Ст.20, СУР ВСП. – 1918. - № 11. – Ст. 101,103 и др.). Однако в процессе правореализации государственная власть в разрешении «рабочего вопроса» не занимала принципиальной и твёрдой позиции. На государственных предприятиях отношения рабочих и администрации не были урегулированы, на частных предприятиях государственного контроля над трудовыми отношениями практически не было, что приводило к острым и затяжным трудовым конфликтам. Последние способствовали развалу промышленности и транспорта и нарушению их нормального функционирования.

Третий параграф посвящен рассмотрению деятельности государственной власти в сфере торговли, государственных заготовок и снабжения, без которых невозможно было удовлетворить потребности населения и армии обширных территорий «белой» Сибири. Анализ нормативных актов говорит о том, что правительство стремилось к проведению срединного курса, сочетавшего в себе одновременно и элементы свободной торговли и государственного распределения товаров. Так, постановлением ВСП от 6 июля 1918 года отменялись декреты советской власти по ограничению торговой деятельности, но разрешительный принцип ограничивался правом администрации ставить на государственный учёт любые товары, необходимые для снабжения населения, армии и промышленности.

26 августа 1918 года с целью проведения государственных заготовок и контроля над рынком был принят ряд постановлений: «О регулировании хлебной торговли», «О регулировании торговли мясом», «О регулировании торговли молоком», которые давали администрации право отчуждать хлеб, мясо и молочные продукты в государственный фонд, компенсируя владельцев по специально установленным (предельным) ценам. В зависимости от региона закупочную цену этих продуктов устанавливало специально созданное Ценовое бюро.

Вместе с тем низкие закупочные цены на основные продукты питания и их долговременная неоплата казной побуждало население сдавать свою продукцию не в казну (через кооперацию), а продавать нелегально спекулянтам. Кроме того, администрирование в организации перевозки грузов поставило межрегиональную торговлю в жёсткую зависимость от государственных чиновников и военных. Согласно постановлению Совета Министров от 27 декабря 1918 года, грузы кооперативных организаций и частные перевозились только после военных, во вторую и третью очередь, а постановление правительства от 15 февраля 1919 года обязывало все коммерческие железнодорожные перевозки осуществлять только с разрешения Центрального распорядительного комитета по перевозкам. Данные меры снизили торговый грузопоток на 50%.

В целом высокая степень государственного воздействия на торгово-распределительную сферу, вызванная условиями военного времени, мало способствовала делу обеспечения населения и армии продовольственными и промышленными товарами, обузданию черного рынка и спекуляции, что негативно сказывалось на отношениях власти и общества. Постановлением от 11 марта 1919 года «Об установлении и усилении наказаний за спекулятивные деяния»правительство пыталось ввести уголовное преследование за спекуляцию. Однако данный нормативный акт, несмотря на грозное название, не представлял конкретной и чёткой программы борьбы с ней в силу юридической неопределённости самого этого понятия. Проблема отграничения спекуляции от добросовестной торговли не получила в нем должного правового разрешения.

В четвертом параграфе автор показывает, что законодательная деятельность в аграрной сфере основывалась на принятии паллиативных нормативных актов, направленных на то, чтобы на время войны «у крестьян не создавалось представления о возвращении помещичьего землевладения». Так, 5 апреля 1919 г. Советом Министров было отменено постановление ВСП от 6 июля 1918 года, в котором говорилось, что все земли, принадлежавшие на правах собственности, как отдельным лицам, так и различным обществам и товариществам, и захваченные «посторонними лицами», равно как живой и мертвый инвентарь, подлежат безусловному возврату их владельцам. Отменялись также инструкция и дополнения к ней, раскрывавшие механизм реализации данного нормативного акта. Таким образом, законодатель стремился сохранить на время гражданской войны сложившееся в деревне после «черного передела» статус-кво.

Вместе с тем предусматривалась и фундаментальная проработка аграрной реформы, что позволило бы создать надёжную социальную опору государственному режиму. Официальная позиция государства по данному вопросу была изложена в Декларации Верховного правителя от 5 апреля 1919 г., в которой говорилось о подготовке законов, направленных на «создание … мелких и средних хозяйств за счёт казённых и частновладельческих земель на правах незыблемой собственности» путём добровольного или принудительного частичного отчуждения частновладельческих земель «за плату». Проведение выкупной операции возлагалось на государство.

Однако разработанные министерством земледелия и частными лицами – известным народником Н.П. Огановским и князем А.А. Кропоткиным – в соответствии с данной декларацией законопроекты так и не были приняты. «Камнем преткновения», по мнению диссертанта, стало определение норм и категорий неотчуждаемых земельных участков, порядок выкупа частновладельческих земель крестьянами, сроки проведения реформы. Все законопроекты носили характер модернизированного столыпинского законодательства «опоры на сильных». Кроме того, они предусматривали начало реформы «не ранее чем через год после свержения советской власти», что в условиях гражданского междоусобия было явной ошибкой.

Диссертант показывает, что текущее законодательство: закон от 13 апреля 1919 года о введении в действие «Положения об обращении во временное заведование правительственных органов земель, вышедших из фактического обладания их владельцев и поступивших в фактическое пользование земледельческого населения», «Временное Положение о Государственном Земельном Банке» от 24 сентября 1919 г., устанавливавшее льготное кредитование крестьян, «Правила о порядке производства и сбора посевов в 1919 г.», – носило печать временности и не имело реформаторского характера. Оно наделяло крестьян лишь правом аренды помещичьих земель и было направлено на установление государственного контроля над аграрной сферой для поддержания компромисса между крестьянами и землевладельцами. Основное внимание в нормативных актах уделялось гарантиям крестьян-захватчиков по сбору урожая 1919 года, землевладельцев – по недопущению новых захватов. В итоге автор приходит к выводу, что такие правовые установления не могли удовлетворить крестьян. Советская власть давала им ту же землю сразу и совершенно бесплатно.

В з а к л ю ч е н и и работы сформулированы теоретические выводы проведенного диссертационного исследования.

В п р и л о ж е н и я х дана иллюстрация к организации власти и управления антисоветских государственных образований в Поволжье и Сибири.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

МОНОГРАФИИ:

Медведев В.Г. Белый режим под красным флагом.-Ульяновск.: Изд-во Ул ГУ,1998.- 12,1 п.л.
Медведев В.Г. Белое движение как результат кризиса политико-правового развития России в 1917-1918 годах.- М.: ИГ «Юрист», 2002.- 12,9 п.л.
Медведев В.Г. Политико-юридическая сущность интервенции и государственно-правовая организация белого движения в годы гражданской войны в России.- М.: ИГ «Юрист», 2002.- 15 п.л.

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ:

Медведев В.Г. Государственно-правовая организация белого движения в годы гражданской войны в России. Ульяновск.: Изд-во Ул ГУ, 2001.- 14,4 п.л.

НУЧНЫЕ СТАТЬИ И ТЕЗИСЫ ВЫСТУПЛЕНИЙ:

Медведев В.Г. Несостоятельность отечественного парламентаризма – одна из важнейших причин возникновения белого движения и гражданской войны в России в 1917- 1922 г.г. // История государства и права.- 2000.- № 3.- 0,6 п.л.
Медведев В.Г. Интервенция и государственная организация Северной области // История государства и права.- 2002.- № 4.- 0,5 п.л.
Медведев В.Г. Интервенция и военно-политические режимы Северо-Запада России // История государства и права.- 2003.- № 1.- 0,6 п.л.
Медведев В.Г. Белое движение в годы гражданской войны в России: государственное регулирование промышленности и законодательное разрешение «рабочего вопроса» // История государства и права.- 2003.- № 3.- 0,6 п.л.
Медведев В.Г. Правосудие в «белой» России в 1918 - 1920 годах // Законность.- 2003.- № 4.- 0,4 п.л.
Медведев В.Г. Организация государственной службы «белой» России // Политика и право.- 2004.- № 5.- 08 п.л.
Медведев В.Г. Органы власти и управления антисоветских государственных образований Востока и Юга России в годы гражданской войны и иностранной военной интервенции // Политика и право.- 2004.- № 6.- 08 п.л.
Медведев В.Г. Поволжская Народная армия в 1918 году // Постигая прошлое и настоящее: Межвуз. сб. науч. тр.- Саратов: Изд-во СГУ.- 1998.- Вып. 8.- 0,4 п.л.
Медведев В.Г. Внутренняя политика Комуча как важнейший фактор поражения режима «демократической контрреволюции» // Постигая прошлое и настоящее: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов: Изд-во СГУ.- 1999.- Вып. 8.- 0,5 п.л.
Медведев В.Г. Формирование системы Советов как альтернативы парламентской демократии // В сб.: Политика. Власть. Право.- Вып. IV. /Под ред. С.А. Комарова.- СПб.: Изд-во ЮИ (СПб).- 2001.- 0,8 п.л.
Медведев В.Г. Государственное строительство на территориях белого движения в годы гражданской войны в России: кризис представительных институтов власти // В сб.: Политика. Власть. Право.- Вып. V. /Под ред. С.А. Комарова.- СПб.: Изд-во ЮИ (СПб).- 2001.- 0,5 п.л.
Медведев В.Г. Партийная диктатура как фактор политико-правового кризиса российского общества и главная причина возникновения белого движения в 1917 году // Вопросы права и социологии. Межрегиональное научное издание.- Вып. 7.- Волгоград: Изд-во ВРО МСЮ.- 2002.- 0,6 п. л.
Медведев В.Г. Белое движение как политическая альтернатива коммунистическому режиму // Вопросы права и социологии. Межрегиональное научное издание.- Вып. 8.- Волгоград: Изд-во ВРО МСЮ.- 2003.- 0,5 п. л.
Медведев В.Г. Власть и партии в контрреволюционных режимах в годы гражданской войны (по материалам Среднего Поволжья) // Ученые записки Ульяновского государственного университета. Серия: государство и право.- Вып. 3(7).- Ульяновск: Ул ГУ.- 1998.- 0,4 п.л.
Медведев В.Г. Предыстория гражданской войны и белого движения и проблема строительства демократического революционного государства // Ученые записки Ульяновского государственного университета. Серия: государство и право.- Вып. 3 (13).- Ульяновск, 2000.- 0,5 п.л.
Медведев В.Г. Государственно-правовая политика РСДРП (б) как одна из главных причин гражданской войны и белого движения // Ученые записки Ульяновского государственного университета. Серия: государство и право.- Вып. 4(14).- Ульяновск.- 2000.- 0,5 п.л.
Медведев В.Г. Роль правосознания в процессе саморегуляции общества (к вопросу о правовом аспекте причин гражданской войны в России) // Ученые записки Ульяновского государственного университета.- Серия: государство и право.- Вып. 1 (15), Ульяновск.- 2001.- 0, 4 п.л.
Медведев В.Г. Исторический опыт: воссоздание судебной системы «белой» России в 1918-1920 годах.- Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Судебно-правовые реформы на рубеже столетий».- Ульяновск: Изд. Ул ГУ.- 2002.- 0,4 п.л.
Медведев В.Г. Политические партии и их роль в становлении парламентаризма в России в начале XX столетия // Ученые записки Ульяновского государственного университета. Серия: государство и право.- Вып. 1 (18), Ульяновск- 2002.- 0, 3 п.л.
Медведев В.Г. Становления российского федерализма и белое движение: исторический опыт гражданской войны в России // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева. Серия «Юриспруденция».- Тольятти, 2004.- № 39. - 08 п.л.
Медведев В.Г. Директории в России. В кн.: Р.Л. Хачатуров. Юридическая энциклопедия.- Т. 2. - Тольятти, 2004.- 1,6 п.л.

1 См.: История «белой» Сибири. Тезисы научной конференции.– Кемерово, 1995.

Blog

Содержание