< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

ГЛАВА 11. Восток после деколонизации: наследие колониализма

В предшествующих главах в общих чертах был продемонстрирован процесс развития практически всех стран Востока после деколонизации. Не затронуты разве что некоторые части Океании. В стороне остались также те страны, которые исторически в силу ряда причин оказались как бы между Востоком и Западом, в частности Латинская Америка, что вполне понятно. Обратимся теперь к осмыслению всего изложенного материала. Задача состоит в том, чтобы попытаться понять и объяснить закономерности и особенности исторического пути различных стран и регионов Востока в целом в период современной его истории, так или иначе отмеченной знаком колониализма. Начнем с оценки роли этого феномена гигантского историко-культурного значения.

11.1. Историческая роль колониализма и наследие традиции

Колониализм долгое время имел дурную репутацию. Более того, в самих странах Востока до недавнего времени было принято едва ли не однозначно считать, что колониализм - это прежде всего и главным образом зло. Подобного отношения придерживалась и марксистская историография. Вообще людям - и любой психолог подтвердит факт существования такого рода реакции - свойственна нелюбовь к тем, кто долго их наставлял вести себя так, как они не привыкли, даже если это явно способствует их успеху. Такая реакция особенно заметна, если процесс перевоспитания сочетается с элементами заведомого давления. Рождается вполне естественный дух противоречия и неприятие новаций. С точки зрения традиционалиста, которым остается почти всякий, кто подвергается перевоспитанию, логично рождается достаточно твердое, подчас даже вполне искреннее убеждение, что все свое, прежнее, привычное заведомо лучше.

Еще недавно, как хорошо известно, некоторыми разрабатывались концепции, исходившие из того, что если бы не колониальное вмешательство держав, принесшее будто бы только несчастье народам Востока, эти народы достигли бы на сегодня много большего. Правда, ни одного аргумента в пользу таких заявлений не приводилось. Да аргументы никому и не требовались. Важно было высказаться, самоутвердиться.

Сейчас столь прямолинейные позиции явно изжили себя. Тем не менее предубеждение к идее и реалиям колонизации остается. И, надо сказать, для этого есть некоторые причины. Колониализм, особенно ранний, был отмечен не только жестокостями, но и привычной ставкой на разграбление природных богатств Востока и эксплуатацию дешевого труда его населения. И далеко не случайно именно там, где это имело место дольше всего и в весьма неблаговидной форме, уже на рубеже XX в. возник (все-таки возник!) комплекс вины (вспомним воззвание Девентера "Долг чести" в Голландской Индии). Кроме того, черным пятном на совести европейцев навсегда останется африканская работорговля. Да и рассуждения англичан на тему о том, сколь тяжело "бремя белого человека", взятое ими на себя в Индии, при всей справедливости идеи как таковой, - все же лишь попытка сделать хорошую мину при плохой игре. Ведь в конечном счете никто не просил англичан брать на себя столь тяжелое для них бремя.

Словом, колониализм приукрашивать не приходится. Но совсем другое дело оценить историческую роль колониализма. Об этом стоит сказать особо. Дело в том, что современные арабы или индийцы, не говоря уже об африканцах, имеют свой счет к колониализму. Они гневно обличают проявление неоколониалистских тенденций и в то же время, как правило, весьма спокойно относятся к зверствам Чингис-хана или Тамерлана и тем более к бесчеловечности африканских вождей, продававших за ружья и спирт в рабство своих соплеменников. Почему так? Дело объясняется достаточно просто: на войне как на войне. Одни завоевывают, другие от этого терпят урон. Некоторых даже не только продают в рабство, но и кое-где поедают. Все это понятно и само собой разумеется, как естественно и то, что правители и военачальники легко распоряжаются жизнью своих подданных и солдат, не говоря уже о врагах.

Иное дело - чужие, европейцы, появляющиеся на Востоке со своими непонятными для его жителей нормами, иными принципами и целями. Это не просто враг, а стихийное бедствие, грозящее разрушить все, чем люди живы, на чем стоят. И неудивительно, что традиционная структура Востока всегда сопротивлялась колониализму, мобилизуя для этого все свои силы. Отсюда и неиссякаемая ненависть не только к колониализму, но и вообще ко всему западному, не просто дожившая до наших дней, но и время от времени набирающая силу и проявляющаяся в мощных и длительных протестных движениях наподобие современного афганского, палестинского или иранского, окрашенных чаще всего в густо-зеленый цвет радикально-экстремистского исламизма.

Иными словами, принципиальное, структурное несоответствие и, как следствие этого, энергичное неприятие западного стандарта на протяжении веков формировали определенный стереотип отношений Востока к колониализму, колониальному капиталу. Суть его сводилась к сопротивлению, отторжению чужого. А поскольку противостояние своего чужому является одним из древнейших модусов поведения человека, восходящим не только к первобытности, но и к значительно более ранним, досапиентным формам его стадного существования, то неудивительно, что стереотип оказался устойчивым и сильным, дожил до наших дней и во многом задает тон и сегодня.

Академический анализ не может пройти мимо подобного явления. Но исследователь не должен идти на поводу у него и, руководствуясь какой-либо политической, идеологической или публицистической злободневностью, искажать истину. А истина в том, что колониализм отнюдь не может быть однозначно охарактеризован лишь как зло. И дело не сводится к тому, чтобы сбалансировать саму формулу. Оно не в том, чтобы зафиксировать, что колониальный капитал эксплуатировал Восток, грабил его ресурсы, но, взламывая традиционную структуру, тем самым способствовал ускоренному развитию "спящих" стран. Словом, речь не только о том, чтобы дать взвешенную оценку, хотя это само по себе достаточно важно, ибо позволяет избежать односторонности и прямолинейности и восстановить реальное положение дел, что важно для непредвзятого исследования. Все дело в том, что перед нами феномен всемирно-исторического значения, который нуждается в объективном анализе прежде всего потому, что без этого динамика истории и эволюция человечества останутся непонятными и необъясненными и по-прежнему будут оцениваться сквозь призму идейно-политических, а то и просто грубо пропагандистских лозунгов, обычно отнюдь не содействующих постижению истины.

Оставляя в стороне значение колониализма для самой Европы, для развития в ней капитализма, обратим преимущественное внимание на то, что экспансия передового Запада, а затем и активность колониального капитала сыграли решающую роль внешнего фактора, мощного импульса извне, без которого традиционный Восток с его привычной тягой к консервативной стабильности продолжал бы стоять на месте. Запад не просто пробудил его, сломав структуру, но и дал всему миру вне Европы мощный толчок, придал ему новый ритм поступательного развития. Без такого импульса традиционная структура по-прежнему развивалась бы в привычном для нее русле, не имея собственной буржуазии, которая одна только и способна дать подобного рода решающий толчок. А без этого толчка при крайне скромной роли контролируемого рынка и ограниченной в правах и возможностях, оскопленной частной собственности Востоку нечего было делать на мировых рынках, где уже заправляли европейские буржуа. Вот почему важность внешнего импульса можно сопоставить по его значимости только с ролью оплодотворения живого организма. Это было conditio sine qua non - непременное, необходимое условие для последующего развития, для рождения нового качества.

Отталкиваясь от изложенного, мы вправе теперь обратиться к проблеме воздействия колониального капитала на ту или иную страну Востока, к вопросу о значимости, силе, времени, интенсивности его влияния. Вопросы можно поставить примерно так: каково значение того обстоятельства, что та или иная страна была колонией длительное время либо недолго? Важно ли то, что именно она собой являла в момент колонизации - развитое общество восточного типа или полупервобытное? Имеет ли значение, что одни страны были колониями, другие находились в положении зависимых (как Турция, Иран или Китай), третьи ощущали едва заметную степень зависимости (Сиам), а четвертые, как Япония, практически вовсе не были зависимыми и, более того, сами достаточно быстро стали колониальными державами? Конечно, разница между ними была, и она имела немалое значение. Но в чем это проявлялось, особенно если учесть, что вектор колониального импульса - ускоренная вестернизация, движение в сторону капитализма и общества западного типа - был общим и одинаковым? Можно уверенно сказать, что это была разница в темпах эволюции. Но важно добавить, что эти темпы, в свою очередь, зависели отнюдь не только от различий в степени развития, хотя эта разница первостепенна. Они зависели и еще от двух важнейших условий:

o от того, какова религиозно-цивилизационная основа этих стран и насколько она содействует или препятствует их эволюции по антично-буржуазному либерально-демократическому с его правами и свободами западному рыночно-частнособственническому пути;

o насколько энергично могли, хотели и были способны колонизаторы в лице колониальной администрации этому содействовать, что более всего проявлялось передовой во всех этих позициях Британией, которая к тому же уже с начала XIX в. была главной колониальной державой мира.

пример

Характерно, что независимые или полузависимые страны Востока, будь то Япония, Сиам или Турция, без особых уговоров со стороны колониальных держав уверенно взяли старт в этом направлении и, каждая в меру своих сил и содействовавших этому благоприятных обстоятельств, приступили к энергичной вестернизации с трансформацией собственной структуры. Но так было не всегда. Случалось, что сопоставимые с ними другие страны, например Китай или Иран, очень энергично сопротивлялись трансформации, во всяком случае вначале. Но, что характерно, после того, как выяснилось, что сопротивление приносит мало пользы, приспособление взяло верх. В условиях китайско-конфуцианской традиции эта перемена ситуации приняла затяжной характер и реализовалась в немалой мере с очень заметным уклоном в западные идеи марксистско-социалистического типа, близкого к собственной восточной традиции с принципом власти-собственности как привычной структуры, хотя и с утопическими модификациями. В Иране приспособление пошло по линии демонстративно-антизападного укрепления традиционных исламских основ.

Державы, включая СССР, во всех упомянутых странах очень старались повлиять на процессы трансформации. Кое-что получалось. Однако в конечном счете, если судить по результатам, дело везде свелось к тому, что решающим воздействующим на результат фактором для этой группы стран оказалась их религиозно-цивилизационная традиция. Хотя, конечно, зависимость от иностранных держав и колониального капитала была ощутимой, целенаправленной и свою роль в перипетиях процесса трансформации сыграла.

пример

Но оцените результат. Китай и Япония в силу конфуцианского прагматизма взяли то, что могло помочь, однако остались верны традиции. Иран вел себя точно так же, даже с еще большим упором в сторону традиции. Сиам остался самим собой, хотя и очень многое заимствовал. Только Турция, казалось бы, решительно вестернизовалась, но ее крен в сторону ислама за последние годы дает основание несколько усомниться в устойчивости этого выбора, еще недавно представлявшегося незыблемым.

Теперь о собственно колониях, включая так и не ставший колонией в полном смысле этого слова отсталый Афганистан. Конечно, мощь внешнего влияния здесь была и ощущалась значительно сильнее. В Южной и Юго-Восточной Азии колониализм постепенно преодолевал инерцию традиции и трансформировал, вестернизовал всю систему хозяйства на рыночно-капиталистический лад. Это заметно и для Африки, где именно целенаправленная политика несла принципиально новый, хотя и с очень большим трудом, крайне медленно и чаще всего недостаточно эффективно усваивавшийся там антично-буржуазный идейно-институциональный фундамент, призванный заменить первобытно-восточную модификацию структуры власти-собственности. Осознанная политика колониальной администрации была той силой, которая неустанно прокладывала дорогу к еврокапиталистическому стандарту. И исходный уровень развития, и длительность периода колониализма, и религиозно-цивилизационный фундамент при этом играли свою немаловажную роль, что, несомненно, сказывалось на результатах и темпах развития. Но при всем том развитие в целом шло в четко определенном направлении, к капитализму. И только влияние со стороны марксистского социализма могло препятствовать и в достаточно многих случаях - до крушения СССР и соответствующей дискредитации этого пути - сыграло свою крайне негативную роль, задержав поступательное развитие деколонизованных государств, как правило, наиболее слабых и отсталых.

Говоря о воздействии колониализма на Восток в целом, нельзя не рассматривать его в комплексе, с учетом всех протекавших и протекающих на современном Востоке процессов. Речь о неизбежном формировании в странах колониального и зависимого Востока принципиально нового государства и соответствующего ему нового общества. Облик каждого из этих новообразований был обусловлен разными факторами, но прежде всего самым общим из них - стимулированной метрополией трансформацией первобытно-восточной и традиционно-восточной структуры власти-собственности. Именно в этом очень важном процессе историческая роль колониализма проявилась наиболее отчетливо. Но на этом она и закончилась.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >