< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

1.4. Понятие морали

Мораль характеризует человека в перспективе его стремления к идеально-совершенному состоянию. Она является характеристикой поведения человека, рассмотренного в его смысло-жизненной направленности. Что делать человеку, как упорядочить, организовать свою жизнь, какие совершать или не совершать поступки, чтобы двигаться в направлении идеально-совершенного состояния и достичь его - таково предметное поле морали. Соответственно о том, что такое высшее благо, говорит философия, а как практиковать его - этика. Для морали, если говорить о ней в предельно обобщающем виде, не привязывая ни к какой конкретной форме и ни к какой философско-этической школе, но суммируя выделенные признаки, характерны по крайней мере следующие особенности.

1. В человеческих мотивах и соответствующих им действиях есть пласт, который не может получить эмпирически доказательного объяснения. Человек изначально трагично отягощен сознанием собственной бренности и рассматривает смерть как абсолютный предел того, чего он стремится избежать. Однако мы знаем много случаев, когда люди идут на смерть за свои убеждения, считая их важнее жизни. Такой способ поведения мы называем самоотверженным, героическим. Из двух возможных вариантов поведения в бизнесе, один из которых сулит доход в 1 миллион рублей, а второй - в 10 раз больше, человек при прочих равных обстоятельствах неизменно изберет второй. Однако существуют поступки, которые он не совершит ни за какие деньги. Нет такой корысти, которая могла бы оправдать предательство друга, измену Родине в глазах того, для кого дружба и любовь к Родине ценны сами по себе. Они находятся по ту сторону корысти. Мораль есть та область самоотвержения и бескорыстия в человеке, которая не выводится из обстоятельств - ни из природных, ни из социальных - и не сводится к ним. Содержательно о ней нельзя сказать ничего более определенного сверх того, что она не является выражением удовольствия, корысти, выгоды, интереса, необходимости.

2. Поскольку мораль нацелена на некое идеальное состояние, которое по определению бесконечно, неисчерпаемо совершенно, то она не может не находиться в отрицательном отношении к любому наличному состоянию, которое всегда конечно, ограниченно. Мораль в конкретности своих категорических требований всегда имеет характер запретов. Позитивная формулировка в данном случае означала бы парадокс сосчитанной бесконечности. Этот вывод может вызвать возражения, так как существует немало этических предложений, заключающих позитивное содержание и имеющих форму предписаний (будь милосерден, люби ближнего и т.д.). Они, однако, всегда являются настолько общими, неопределенными, что их можно рассматривать как вариации единственного требования - требования быть моральным. Они не фиксируются в конкретных, исключающих двусмысленность поступках. До однозначности строгий, конкретный и, самое главное, проверяемый смысл имеют только моральные запреты. Запрет как норма человеческой жизнедеятельности реализуется в негативном действии, которое имеет по крайней мере два признака: а) оно может быть прямо, точно, вполне узнаваемо описано в запрете и б) сам запрет может стать его единственным (необходимым и достаточным) мотивом. Таков, например, практикуемый иудеями и мусульманами запрет употреблять в пищу свинину. Запреты не специфичны для морали, они органичны культуре в целом, представлены во всех ее формах; культура начиналась с запретов и на начальных этапах в них по преимуществу и воплощалась, о чем мы знаем из культурологических описаний всесторонней табуированности жизни первобытных людей.

Своеобразие морали в отличие от других сопоставимых с ней форм культуры - искусства, религии, науки, философии - заключается в том, что она, во-первых, главным образом связана с запретами, отличаясь в этом даже от права, в котором класс предписанных действий соразмерен запрещенным. Прекрасной исторической иллюстрацией этого положения являются знаменитые запреты Декалога (не убий, не лги, не укради, не прелюбодействуй и др.), ставшие стержневой основой нравственной жизни многих народов на протяжении тысячелетий. Во-вторых, моральные запреты только тогда считаются моральными и тем принципиально отличаются от других запретов, что здесь сам запрет является единственным мотивом; всякие дополняющие, усиливающие и гарантирующие запреты обстоятельства (страх наказания, физиологические соображения, гигиенические аргументы и т.п.) ставят под сомнение их моральную природу. В-третьих, они изначальны по отношению ко всем другим запретам, обязанностям вообще, являясь своего рода негативно очерченной обязанностью соблюдать обязанности, что особенно наглядно видно на примере всеми признаваемого в качестве нравственного требования "не лги". Мысль, что существенная особенность морали, которая определяет ее специфическое место в системе человеческой деятельности, связана с запретами, очень точно сформулировал Ж.-П. Сартр: "Желая быть абсолютной позитивностью, мораль препятствует применению средств, которые личность избирает для того, чтобы изменить свою судьбу. Вот почему она никогда не говорит о том, что следует делать, но всегда говорит только о том, чего ни при каких обстоятельствах делать нельзя".

3. В человеческом индивиде начиная с древности выделяются три составляющие: тело, душа, дух. Если исходить из такой трехчастной (трехуровневой) структуры, то мораль является характеристикой души - не физического тела, не духа, под которым имеются в виду разум (прежде всего познающий и созерцающий), а также сверхразумные формы внутренней жизни. А именно души с ее сложным строением. С одной стороны, в человеке существуют аффекты, природные инстинкты и стремления - все то, что сопряжено с удовольствиями и страданиями, с другой - существует разум, направленный в своем пределе на чистое созерцание бесконечности мира. Первое воплощается во всей прагматике жизни, второе - в формах духовной деятельности, искусстве, философии, религии, науке. Душа же есть плоскость пересечения аффектов и духа, их переплетения. Это не аффекты, а их устремленность вверх, способность и готовность слушаться указаний духа как высшей инстанции. Это и не дух, а его прагматическая проекция, трансформация в управляющее начало по отношению к аффектам. Дух и тело образуют как бы два полюса души, ее разумную и неразумную, высшую и низшую части. Если, как традиционно было принято считать в культуре, тело есть животное начало в человеке, а дух - сверхчеловеческое ("божественное") начало в нем, то душа представляет собой самое человеческое в человеке. Тело привязывает человека к земле, скручивает его обручем ненасытных желаний, духом он прорывается к вечному. Душа представляет собой соединение одного с другим, она характеризует человека в его движении от низшего к высшему, от животного к Богу, от конечного к бесконечному, показывает меру преодоленности животно-неразумного начала и меру воплощенности божественно-разумного начала.

Качественное состояние души выражается в морали. Мораль, собственно, и есть анатомия души. Подобно тому, как дух бывает истинным или ложным, тело - сильным или слабым, так и душа бывает высокой и доброй или низкой и злой, точнее, добродетельной или порочной (недобродетельной). И не случайно образный строй культуры связывает душу и мораль с одним и тем же человеческим органом - сердцем. Понятие души (и "сердца" как ее органа) нагружено разнообразными, в том числе религиозно-мистическими смыслами. В этике оно употребляется только в одном строго зафиксированном значении - как условное обозначение внутреннего нравственного строя личности, даже, говоря точнее, конкретной ее особенности, состоящей в том, что этот строй является результатом взаимодействия познающего, ориентированного на истину разума и страстных, нацеленных на самоутверждение желаний. Само это взаимодействие двух основных частей души является, как установил еще Аристотель, нравственно выверенным тогда, когда аффекты, страсти следуют правильным суждениям (указаниям) разума, подобно тому как ребенок слушается указаний отца.

4. Чем же определяются то или иное состояние человеческой души, ее моральные качества? Что составляет специфическую предметность морали? В платоновском диалоге "Федон" рассказывается миф, согласно которому души людей после смерти воплощаются в животных соответственно тем навыкам, которые они обнаруживали в своей человеческой жизни. Те, кто был склонен к чревоугодию, беспутству и пьянству, перейдут в породу ослов или подобных им животных. Те, кто предпочитал несправедливость, властолюбие и хищничество, перейдут в волков, ястребов или коршунов. А каков же будет удел душ людей добродетельных - рассудительных и справедливых? Они, всего вероятней, окажутся среди пчел, ос, муравьев или, быть может, вернутся к человеческому роду, но в любом случае это будет среда общительная и смирная. В образной форме Платон выразил очень важную истину: характер человека, качество его души определяются характером его отношений с другими людьми. Сами эти отношения, а соответственно человеческая душа, становятся добродетельными в той мере, в какой они оказываются смирными, сдержанными, умеренными. Любопытно заметить, что согласно Платону добродетельности недостаточно для того, чтобы попасть в род богов. Для этого надо еще стать философом. Платон тем самым обозначает различие между душой и моралью, с одной стороны, разумом и познанием - с другой. Мораль ответственна за человеческое общежитие. Человеческие души, говорит Платон, выражая общее убеждение античности, становятся добродетельными в той мере, в какой они оказываются смирными, сдержанными, умеренными, тем самым способными к соединению, совместной мирной жизни.

Мораль есть то, что связывает, соединяет человеческое общежитие, делает его возможным. Моральная добродетель - столь совершенное состояние души, которое в этом качестве очевидно для каждого разумного индивида и составляет основу единства, сотрудничества людей, поскольку они к этому стремятся. Эта способность сплачивать, соединять людей независимо от всех разделяющих их многообразных факторов (как бы поверх их) является настолько важным и непосредственным следствием добродетели, что это становится основным признаком и назначением морали. До того и для того, чтобы могло состояться человеческое общение, необходимо осознать и принять его первостепенную значимость. Это и составляет содержание, специфическую предметность морали. Древнегреческий философ и врач Секст Эмпирик описывает такую ситуацию: человек, который находится под ножом хирурга, выносит сопряженную с этим боль, а его близкие, наблюдающие со стороны, не выносят ее и падают в обморок. Почему так происходит? Для самого Секста Эмпирика данный пример иллюстрировал тезис скептической философии, согласно которому основным источником страданий является воображение: сознание того, что страдание - это плохо, приносит более сильные страдания, чем само страдание. Если же говорить о моральной основе описанной ситуации, то ее можно сформулировать так: сострадание для морально чувствительного человека более значимо, чем страдание. Или, выражая ту же мысль иначе, сострадание к другим людям и есть та добродетельная перспектива, в которой человек только и может подняться над своими собственными страданиями.

Отношения людей конкретны, "вещественны". Они всегда строятся по поводу чего-то определенного: если по поводу воспроизводства жизни - то мы имеем область сексуальных и семейных отношений, по поводу здоровья - систему здравоохранения, но поводу поддержания жизни - экономику, по поводу защиты от преступности - судебно-полицейскую систему. Отношения не только в масштабе общества, но и между отдельными индивидами строятся по тому же принципу: между человеком и человеком всегда есть нечто другое, третье, благодаря чему их отношения приобретают размерность. Люди вступают в отношения друг с другом постольку, поскольку они что-то делают: пишут статью, обедают в ресторане, играют в шахматы и т.д. Зададимся вопросом: что останется в этих отношениях, если мысленно полностью вычесть из них это "что-то", все конкретное, предметно обусловленное многообразие? Останется только их общественная форма. Это и будет моралью.

Мораль есть нацеленность людей друг на друга, которая существует изначально, до каких-либо конкретных взаимоотношений между ними и является условием возможности этих отношений. Не приходится сомневаться, что практический опыт сотрудничества детерминирует мораль. Но без морали не мог бы состояться сам этот опыт сотрудничества. К примеру, важным элементом межчеловеческих отношений являются разного рода обещания. Под обещания, под "слово" люди дают деньги, срываются с места, от чего-то отказываются, что-то приобретают, словом, делают очень много разных и важных вещей; нарушение обещаний ссорит друзей, рушит карьеры, приводит ко многим другим несчастьям. Отчего же зависит столь роковое во многих случаях выполнение или невыполнение обещаний? Все разнообразные цементированные обещаниями конкретные связи между людьми могут состояться только потому и постольку, поскольку они заранее дали друг другу обещание выполнять обещания. И зафиксировали это первое основополагающее обещание соблюдать обещания в признаваемой ими всеми морали в качестве одного из ее безусловных постулатов.

Для того чтобы понять природу и назначение государства, Гоббс проделал такой мысленный эксперимент. Он предположил, какими бы были отношения между людьми, если бы столкновения и вражда между ними, возникающие из-за их частных интересов, ничем не сдерживались. Война всех против всех - таков ответ Гоббса, что собственно и составляет содержание описываемого им гипотетического естественного состояния. Следуя тому же методическому приему, нам, для того чтобы понять природу и назначение морали, следовало бы сделать предположение противоположного рода и задуматься над тем, какими были бы отношения между людьми, если бы они не деформировались, не разрывались враждой во имя частных интересов каждого из них в отдельности. В результате мы должны будем постулировать изначальное состояние слитности, единства людей, их гармонии с собой и друг с другом (разве не об этом религиозный миф о происхождении человечества от одного человека - Адама и о райской жизни первых людей, как, впрочем, и многие инициированные философами утопии?). Государство не может полностью преодолеть враждебности людей, и под умеряющей корой цивилизации бушуют агрессивные страсти, которые время от времени, иногда очень опасным образом, разрывают ее. Точно так же вражда и разъединенность людей, возникающая на почве борьбы за место под солнцем, не может полностью прорвать их слитность, объединяющее всех людей нравственное начало. Словом, мораль есть общественное начало в человеке, она связывает людей воедино до всех их прочих связей. Ее можно назвать человеческой (общественной) формой всех связей и отношений между ними. Мораль практически очерчивает тот универсум, внутри которого только и может разворачиваться человеческое бытие как человеческое.

5. Изначальность моральных связей по отношению ко всем другим предметно обусловленным отношениям между людьми точно так же, как чистота морального мотива, противостоящая содержательно нагруженным "корыстным" устремлениям, делает мораль в пространстве человеческого практически ориентированного сознания абсолютной точкой отсчета. Абсолютность означает, что это высшая санкция решений, последняя оценочная инстанция, которая не редуцируется к какой-то причине и не исчезает в каком-то следствии, ни из чего не выводится и ничем не ниспровергается. Мораль в этом смысле представляет собой причинность особого рода, наиболее точное определение которой дал Кант, назвав ее причинностью из свободы. Мораль как явленность свободы означает, что она порождается свободной волей и свободными являются ее требования: у нее нет другого основания, кроме воли морального индивида, ее требования не могут быть внешним образом ограничены, имеют безусловный и общезначимый характер.

Мораль присуща только существу, обладающему свободой воли. Или, говоря по-другому, только она позволяет нам судить о наличии свободной воли. Как было иронично замечено в истории философии, лучшее доказательство существования свободы воли состоит в том, что без нее человек не мог бы грешить. Это остроумно, но не точно. Для объяснения пороков мы не нуждаемся в постулате свободы воли, ибо пороки имеют свои, вполне достаточные эмпирические причины. Вопрос о том, почему человек грешит, почему он склонен к обману или скупости, не вызывал никогда трудностей ни в теории, ни в повседневной практике. Иное дело - вопрос о том, почему он противостоит лжи и стремится быть щедрым. На это нельзя ответить без допущения свободы воли, без признания того, что такие способы поведения признаются ценными сами по себе. Более того, понятие моральной добродетели уже содержит в себе такое допущение, поскольку бескорыстие, т.е. несвязанность какими бы то ни было выгодами и соблазнами, входит в ее определение. Единство свободы и всеобщности (объективности, необходимости) составляет характерную особенность морали. Мораль не имеет ничего общего с произволом. У нее есть своя логика, не менее строгая и обязательная, чем логика природных процессов. Возвратимся к уже цитировавшимся словам Канта о том, что в морали человек подчинен "только своему собственному и тем не менее всеобщему законодательству".

Особенность морали состоит в единстве двух противоположных полюсов человеческой деятельности: добровольности и всеобщности, она являет собой автономность личности. Понятие автономии личности глубоко противоречиво. Если мораль, опирающаяся на свободу воли личности, является всеобщим законом, то по крайней мере для всех других людей, кроме данной личности, она оказывается предзаданной, объективно предписанной. В то же время сама данная личность оказывается в зоне действия нравственного закона, предписанного ей другими личностями. Получается парадокс: акты свободной воли не могут не быть всеобщими, но, становясь всеобщими, они сковывают свободную волю. Поскольку мораль есть продукт моей свободы, то она имеет форму всеобщности. Но, принимая форму всеобщего закона, она внешним образом ограничивает свободу других индивидов. Эту же мысль можно выразить иначе: так как в обоснование морали я не могу предъявить ничего, кроме моей доброй воли, то это как раз означает, что у меня нет оснований считать ее законом для других и уж во всяком случае нет оснований требовать от них, чтобы они безусловно признавали сформулированный мной, т.е. мой, моральный закон. Или это мой закон, и тогда он не может быть всеобщим. Или это всеобщий закон, и тогда он не может быть моим.

В истории этики предлагались решения указанного противоречия, которые ставили под вопрос или вообще отрицали идею всеобщности морали: таковы разновидности эмпирических теорий, связывавших мораль с каким-либо материальным принципом индивидуального поведения - интересом, выгодой, удовольствием и т.д. Были теории, которые обосновывали иллюзорность свободной воли: ярким примером этого могут быть некоторые варианты теологической этики, интерпретирующей моральные требования как заповеди Бога и связывающей их моральность исключительно с божественным происхождением. Более адекватным следует признать синтетический подход, предлагающий такую конкретизацию понятий свободной воли и всеобщего закона, которая позволяет рассматривать их как две стороны одной и той же реальности нравственно ответственного существования личности. Их единство и составляет то, что со времен Канта именуется автономией личности. Автономная личность обладает свободной волей в том смысле, что именно она, только она осуществляет выбор между природной необходимостью и моральным законом и тем самым сама задает себе моральный закон. Учреждающий ее моральный закон является всеобщим в том смысле, что его ничто не ограничивает, так как он является законом долженствования: всеобщность морального закона - не реальная всеобщность, а идеальная. Индивидуальная воля оказывается свободной не тогда, когда она свое выдает за всеобщее, а тогда, когда всеобщее избирает в качестве своего. Свободная воля тождественна моральной воле. Это значит: воля становится свободной тогда, когда она оказывается моральной.

Безусловный моральный закон, коренящийся в свободной воле, имеет разный смысл для самой личности, волей которой он порожден, и для других людей, которые также входят в зону его действия. Для самой личности он существует реально, в качестве действенного мотива ее поведения, для других людей - идеально, в качестве возможного мотива их поведения. Разница между реальным и идеальным в данном случае совпадает с различием, которое имеет поступок для того, кто совершает поступок и несет на себе всю его тяжесть, и для тех, для кого этот поступок является только примером и кто может только вообразить, какова степень его тяжести. Моральная личность апеллирует к всеобщему закону не для того, чтобы предъявить его другим, а для того, чтобы избрать его в качестве закона собственной жизни. Но для того, чтобы придать ему реальность в качестве действенного мотива собственного поведения, она должна помыслить его в качестве всеобщего. Без этого она не может достоверно знать, является ли ее воля действительно свободной, моральной.

6. Соотношение универсальности (всеобщности) и индивидуальности, которое специфично для морали, хорошо прослеживается на примере золотого правила нравственности - одной из древнейших и общепризнанных формул морального закона. Золотое правило возникает в разных культурах приблизительно в одно и то же время - в середине I тысячелетия до н.э.; исторически оно фигурировало под разными названиями, не имевшими статус собственного имени (правило, принцип, заповедь и т.д.), свое нынешнее наименование получило в Новое время. Везде золотое правило имеет схожую формулировку, самую полную и развернутую из которых мы находим в Евангелии от Матфея: "Во всем, как вы хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними" (Мф. 7:12). В русском языке оно отлилось в пословицу: "Чего в другом не любишь, того сам не делай".

Данное правило в его всеобщей и обязательной части, распространяющейся также на других людей, имеет идеальный характер, выступает в форме некоего внутреннего образа, выдержанного в сослагательной модальности: как вы хотите, чтобы с вами поступали люди; чего в другом не любишь... То же самое правило применительно к самому индивиду имеет уже форму действенного предписания, модальность которого является повелительной: поступайте и вы... того сам не делай. В первом случае речь идет об идеальном проекте, во втором - о реальных поступках. Это сочетание, неразрывное единство двух модальностей - сослагательной (условной) и повелительной (категорической) - составляет характерную особенность (differentia specifica) морального мышления.

Прежде чем и для того чтобы принять некое правило в качестве нормы собственного поведения, человеку необходимо мысленно испытать его на всеобщность, общеобязательность. Золотое правило нравственности, по сути, и предлагает условия такого мысленного эксперимента: человек должен представить себе, захотел ли бы он сам подчиниться этим нормам, если бы они практиковались другими людьми по отношению к нему. Для этого надо не только поставить себя на место другого, но и другого поставить на свое место - поменяться с ним местами. Тем самым предполагаемый (замышляемый) поступок проверяется на соответствие критерию всеобщности (нашлось бы ему место в идеальном мире, если бы этот мир учреждался тем, кому предстоит принять решение о данном поступке?).

Заключенная в золотом правиле нравственности схема мышления и поведения обобщает реальный многовековой опыт межчеловеческих отношений. Конечно, это не значит, что данная логика усваивается людьми в качестве этической формулы, к помощи которой они каждый раз прибегают, подобно тому, например, как они пользуются заученной таблицей умножения. И тем не менее это - работающая и вполне эффективная логическая схема, которую каждодневно практикуют люди, хотя большинство из них (быть может, к сожалению) никогда не слышало о золотом правиле. Когда мы хотим объяснить и оправдать наш поступок, мы говорим: "Войдите в мое положение". Когда мы видим, что человек сам попадает в яму, которую рыл другому, мы в соответствии с известной пословицей находим это справедливым. Когда мы просим у кого-то совета, мы спрашиваем: "Скажите, как бы вы поступили на моем месте?" Когда мы осуждаем чей-либо поступок, мы укоряем: "А вам бы понравилось, если бы с вами поступили таким же образом?!"

7. Свобода, предстающая в форме свободы воли - не только основание морали, она является вместе с тем и ее пространством. Таинственное поле автономии личности, через которое осуществляется прорыв воли в сферу моральной необходимости, является вместе с тем и единственным испытательным полигоном последней. Обязывающая сила морали опосредована свободным выбором. Это означает: моральный закон в отличие от всех других нормативных требований не допускает разрыва между субъектом и объектом, их разделения между разными индивидами. Человек следует только тем моральным нормам, которые он внутренне одобряет, считает наилучшими. А он принимает в качестве наилучших только те моральные нормы, которые он хотел бы видеть в качестве норм своей собственной жизни. Чтобы стать действенной основой поведения индивида, моральные нормы должны быть приняты им с такой глубиной, как если бы они заново учреждались им. Он становится моральной личностью в той только мере, в какой поднимает себя до уровня субъекта тех норм, которым следует, и следует только тем нормам, которые сам себе задает.

Отношение человека к морали - отношение совершенно особенного рода: он не познает мораль, он проживает ее. Прокламировать мораль и практиковать ее суть две стороны одного и того же процесса. Они не могут быть разделены без того, чтобы мораль не подверглась глубокой деформации. Нечеловеческая тяжесть морали может быть оправдана только тем, что человек добровольно взваливает ее на себя. Мораль - это такая игра, в которой человек ставит на кон самого себя.

Мораль, как уже подчеркивалось, предшествует предметно обусловленным отношениям людей, является всеобщим условием последних, именно поэтому она не может иметь адекватного предметного воплощения. Если бы, говорил Витгенштейн, мы представили себе абсолютную личность, обладающую всеведением, то в этом универсуме знания не нашлось бы места этическим суждениям. Мораль говорит не о том, что было, есть или будет. Она говорит о том, что должно быть. Моральные утверждения нельзя проверить ни на достоверность, ни на практическую эффективность. Мораль не умещается ни в словах, ни в поступках. Она измеряется только усилиями, направленными на ее осуществление. Вот почему мораль имеет самообязывающий характер.

Таковы основные особенности морали, характеризующие в совокупности человеческое поведение в его нацеленности на идеально-совершенное состояние. Они могут быть резюмированы в следующих определениях морали:

1) характеризуется бескорыстием мотивов, не сводится ни к закону причинности, ни к принципу полезности;

2) свою безусловность обнаруживает в форме запретов;

3) представляет собой совершенное состояние души человека;

4) выражается в способности человека жить сообща и может быть интерпретирована как общественная форма отношений между людьми;

5) есть автономия личности, единство индивидуального произвола и всеобщего закона;

6) наиболее адекватную и обобщенную формулировку получает в золотом правиле нравственности;

7) не допускает поиндивидного разделения субъекта и объекта действия.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >