< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

1.4. Основания ограничения конституционных прав и свобод личности

Гарантированность прав и свобод личности, выраженная в принципах уголовного процесса, не тождественна абсолютному запрету на ограничение этих прав и свобод. Она лишь означает, что ограничение прав и свобод может иметь место в строго определенных условиях, при наличии установленных законом оснований и в установленном законом порядке.

В юридической литературе к вопросу о возможности ограничения прав и свобод личности в уголовном процессе, основаниях и мере такого ограничения подходят по-разному.

Существует мнение, что права, закрепленные в ст. 22, ч. 2 ст. 23, ст. 25 Конституции, могут быть ограничены в уголовном процессе в связи с совершением личностью преступления. Однако это мнение входит в противоречие с презумпцией невиновности. Совершенное лицом преступление может объяснить исключения из принципов тайны переписки и переговоров, неприкосновенности личности и жилища, но только в рамках уголовного права, а не процесса. Для уголовного процесса подобное объяснение не годится. Ведь до вступления в законную силу приговора суда это лицо официально считается невиновным, т.е. не совершавшим преступления. Заключению под стражу, обыску, прослушиванию переговоров, иным ограничениям прав это лицо подвергают не за совершение преступления, а в связи с иными обстоятельствами. Противоречит презумпции невиновности и взгляд на ограничение прав как на средство обеспечения неотвратимости уголовной ответственности за преступление.

Вызывает определенные возражения взгляды на ограничение прав как на средство установления преступления, установления истины по делу или средство борьбы с преступностью4. Во-первых, эта точка зрения не свободна от иллюзии, будто с преступностью можно справиться путем ужесточения репрессий, и недооценивает социальные, экономические и иные факторы, детерминирующие определенный уровень преступности5. Во-вторых, такая трактовка мер ограничения прав личности в уголовном процессе не согласуется с положениями ст. 2 Конституции о том, что "человек, его права и свободы являются высшей ценностью". Очевидно, что высшие ценности не могут быть ограничены для защиты ценностей, не отнесенных Конституцией к числу высших. В-третьих, в УПК отсутствуют положения, дающие основу для трактовки мер ограничения прав в уголовном процессе как средств борьбы с преступностью. Законодатель, как мы уже отмечали, исключил из социального назначения уголовного процесса указание на "быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона", которое содержалось в прежнем УПК и служило нормативной основой для тезиса о борьбе с преступностью как ориентира в процессуальном нормотворчестве и правоприменении. Напомним, что в новой формулировке социального назначения уголовного процесса центральной стала защита прав и интересов физических и юридических лиц, потерпевших от преступления, а также защита каждого от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения его прав и свобод (ст. 6 УПК).

Еще одно популярное мнение объясняет возможность законодательного ограничения прав личности в уголовном процессе необходимостью защиты прав других лиц. К нему обращаются те авторы, которые признают, что ограничение такой ценности, как права и свободы человека, может быть оправдано лишь необходимостью защиты, как минимум, равнозначной ценности. Например, В. Тертышник полагает, что "в уголовном процессе вмешательство в сферу личной жизни допускается только в исключительных случаях для защиты прав и свобод добропорядочных граждан". Это же мнение разделяет Е. Г. Васильева, которая считает, что право на "неприкосновенность личности может быть ограничено в уголовном процессе в целях защиты жизни, здоровья, имущества граждан, прав и свобод других лиц". Если суммировать эти мнения и выразить одним тезисом их общую логику, то получится, что одни права и свободы человека могут быть ограничены в уголовном процессе для защиты других прав и свобод. В таком общем виде этот тезис неверен, в первую очередь, ввиду сомнительности предположения о наличии некой шкалы приоритетов в системе основных прав и свобод человека. Но Конституция не выстраивает подобных приоритетов, т.е. не выделяет какие-то главные или второстепенные права. Поэтому мы не можем сопоставлять эти права по степени их важности и утверждать, например, что право частной собственности или право на уважение чести и достоинства личности и т.д. имеют приоритет перед неприкосновенностью личности и жилища, которые менее важны и потому могут быть ограничены. Таким образом, возможность законодательного ограничения прав личности в уголовном процессе должна иметь иное объяснение.

Оригинальное объяснение возможности ограничения неприкосновенности личности предлагает А. В. Смирнов. Он считает, что в состязательном процессе личная свобода обвиняемого может быть ограничена при аресте "только в тех случаях, когда обвиняемый пытается нелегально выйти за пределы равенства сторон, создать для себя несправедливые преимущества". Так, например, при сокрытии обвиняемого от следствия или суда обвинителю предстоит "бой с тенью", что ведет к дисбалансу сторон; при уничтожении доказательств, угрозах в адрес потерпевшего, свидетелей обвиняемый лишает обвинителя его оружия, что также нарушает паритет сил в процессе. Любые иные причины, не связанные с наступлением неравенства сторон, по мнению указанного автора, не могут приниматься во внимание при решении вопроса об аресте. Поэтому, полагает А. В. Смирнов, такое обстоятельство, как опасность совершения обвиняемым других преступлений, которое никак не может затрагивать интересов стороны обвинения в данном деле, не должно служить основанием для ареста обвиняемого.

При всей своей стройности эта позиция, на наш взгляд, тоже не безупречна. Прежде всего, в том, что она не опирается на текст Конституции. Ведь когда автор говорит, что основанием для ограничения личной свободы обвиняемого могут быть его действия, выходящие за пределы равенства сторон в процессе, он выводит это основание не из Конституции, текст которой не дает возможности для этого, а из логики состязательного уголовного процесса. Но ограничение гарантированных Конституцией прав может быть обоснованно только самой

Конституцией, текущее законодательство (в том числе УПК) может лишь конкретизировать это ограничение, не выходя за его рамки. Кроме того, нарушение равенства сторон в процессе, на которое ссылается А. В. Смирнов, слишком неопределенная категория, чтобы ее можно было ставить в основу законодательного ограничения конституционного права. Наконец, довольно сложно согласиться с мнением автора о том, что опасность совершения обвиняемым других преступлений не может служить основанием для заключения его под стражу.

На наш взгляд, законодательному ограничению прав личности в уголовном процессе можно дать последовательное (с точки зрения и Конституции, и УПК) объяснение, если понимать под ним гарантию (систему гарантий) против злоупотребления этими правами со стороны их носителей. В самом деле, ведь когда Конституция гарантирует каждому неприкосновенность личности и жилища, тайну переговоров и переписки, презюмируется, что эти права будут использоваться только в соответствии с их духом, а не вопреки ему. Но когда пользование этим правами осуществляется в противоправных целях, то уже никакое право на неприкосновенность личности и жилища и т.п. не может служить этому оправданием. Ведь нельзя сказать, что человек, угрожающий жизни и здоровью потерпевшего, скрывающийся от правосудия по уголовному делу или скрывающий в своем доме доказательства преступления, пользуется своими правами на неприкосновенность личности и жилища по назначению. Поскольку подобная ситуация выходит за рамки нормального пользования данными правами, то и рассматриваться она должна в ином контексте - в плоскости злоупотребления данными правами со стороны субъекта этих прав.

Таким образом, когда Конституция оговаривает возможность ограничения тайны переписки и переговоров (ч. 2 ст. 23), неприкосновенности личности (ч. 2. ст.22) и жилища (ст. 25), то имеется в виду, что такое ограничение может быть введено законом как гарантия, препятствующая злоупотреблению данными правами со стороны их носителей, пользованию этими правами и свободами во вред правам и свободам других участников общественным отношений. Следовательно, конституционным основанием для законодательного ограничения в уголовном процессе прав на тайну переписки и переговоров, неприкосновенность личности и жилища является необходимость предотвращения такого злоупотребления этими правами, которое связано с их использованием в противоправных целях. Любые иные причины, не связанные с таким злоупотреблением, не должны приниматься во внимание при решении вопроса о законодательном ограничении основных прав в уголовном процессе. Недопустимо, к примеру, относить к основаниям избрания меры пресечения, в том числе заключения под стражу, такие причины, как исправление и перевоспитание обвиняемого, опасение волнений среди населения, если оставить обвиняемого на свободе, обеспечение спокойствия граждан2, тактические соображения - обеспечение сбора доказательств, необходимость немедленной изоляции от общества обвиняемых в совершении опасных преступлений4. Во всех подобных случаях обвиняемый не злоупотребляет своим правом на свободу, а значит, данные причины не могут служить основаниями для ограничения этой свободы.

Рассмотрим конкретные основания ограничения основных прав и свобод личности при производстве по уголовному делу.

Основания ограничения свободы и личной неприкосновенности российский законодатель определял исходя из положений ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод5. В интересующей нас части ст. 5 Конвенции гласит: "Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: ... с. законный арест или задержание лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным судебным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения".

В полном соответствии с этими правилами УПК (ч. 1 ст. 97) устанавливает, что применение любой из предусмотренных законом мер пресечения возможно лишь при наличии достаточных оснований полагать, что подозреваемый (обвиняемый):

- скроется от дознания, предварительного следствия или суда;

- может продолжать заниматься преступной деятельностью;

- может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства или иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу.

Часть 2 ст. 97 УПК указывает на возможность применения меры пресечения также для обеспечения исполнения приговора, очевидно, в целях пресечения попытки осужденного уклониться от назначенного судом наказания.

Для использования меры пресечения, в том числе заключения под стражу, достаточно любого (одного) из названных в ст. 97 УПК оснований. Угроза наступления каждого из этих последствий сама по себе достаточна для принятия решения о применении мер, направленных на предупреждение и предотвращение этих нежелательных последствий. В то же время применение всякой из перечисленных в ст. 98 УПК мер допустимо только в отношении определенных субъектов уголовного судопроизводства - подозреваемого (обвиняемого) и осужденного, поскольку деятельностью именно этих субъектов может быть нанесен ущерб правоохраняемым интересам. Поэтому первым и обязательным условием ограничения свободы лица применяемой к нему мерой пресечения является наличие разумного подозрения о том, что это лицо совершило преступление. Выражение "разумное подозрение" означает наличие фактов либо информации, которые убедили бы объективного, т.е. непредвзятого, стороннего наблюдателя в обоснованности подозрения. Разумное подозрение - это подозрение, имеющее под собой достаточные основания для предположения о том, что соответствующее лицо совершило преступление. Обоснованное подозрение, как разъясняет Верховный Суд РФ, предполагает наличие достаточных данных о том, что соответствующее лицо могло совершить это преступление. Обоснованность применения меры пресечения - заключения под стражу обеспечивается требованием о возможности применения этой меры лишь к обвиняемому (ч. 1 ст. 97 УПК), т.е. лицу, в отношении которого собраны достаточные доказательства, дающие основания для обвинения его в совершении преступления, в связи с чем следователем вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого (в соответствии с ч. 1 ст. 171 УПК постановление может быть вынесено при наличии достаточных оснований для обвинения лица в совершении преступления). В исключительных случаях мера пресечения может быть избрана в отношении подозреваемого (ст. 100 УПК). Это означает, что основания подозревать лицо в совершении преступления содержатся в самом факте его задержания (основания задержания перечислены в ст. 91 УПК: задержание лица в момент совершения преступления или непосредственно после его совершения; указание на это лицо потерпевших и очевидцев преступления; обнаружение на лице, одежде, при нем или в его жилище явных следов преступления), отражены в постановлении о возбуждении уголовного дела (ст. 146 УПК) или в уведомлении о подозрении (ст. 223.1 УПК).

Обобщение судебной практики показывает, что при вынесении постановлений об отказе в удовлетворении ходатайства о заключении под стражу или продлении срока задержания судьи в большинстве случаев ссылаются именно на недостаточность улик обвинения (по нашим данным, полученным в ходе выборочного изучения таких постановлений, судьи указали в 59,5% случаев).

Меры пресечения в виде заключения под стражу, мотивируя это тем, что А. подозревается в совершении особо тяжкого преступления группой лиц, может скрыться от следствия и суда, помешать установлению истины по уголовному делу, повлияв на потерпевших и свидетелей, продолжит заниматься преступной деятельностью. Суд отклонил данное ходатайство, указав следующее: "Со слов А., работая риэлтором, она встречалась с одним из потерпевших и занималась по его просьбе приватизацией его квартиры, но уже свыше года его не видела и ничего не знала о его похищении. Следователь сообщил, что данными о непосредственном участии А. в похищении потерпевшего органы расследования не располагают. Основанием для подозрения явилось то, что по версии следствия одним из мотивов преступления могло быть отчуждение квартиры, которую незадолго до этого потерпевший приватизировал с помощью А. Иными данными о причастности А. к преступлению следствие не располагает... органы следствия не представили данных о причастности А. к этому преступлению".

Наличие обоснованного подозрения является хотя и обязательным, но всего лишь условием применения меры пресечения, ограничивающей свободу личности. Закон требует, чтобы были установлены, доказаны предусмотренные законом основания применения этих мер. Мера пресечения применяется лишь при наличии достаточных оснований полагать, что подозреваемый (обвиняемый) скроется от дознания, следствия или суда; способен продолжать заниматься преступной деятельностью; склонен угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Мера пресечения может быть также применения для обеспечения исполнения приговора. Заключение под стражу в качестве меры пресечения допускается лишь в отношении подозреваемого (обвиняемого) в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет. Заключение под стражу при подозрении или обвинении лица в совершении преступления, наказание за которое не превышает двух лет лишения свободы, допускается в исключительных случаях, когда: подозреваемый (обвиняемый) не имеет постоянного места жительства на территории РФ; его личность не установлена; им нарушена ранее избранная мера пресечения; он скрылся от органов предварительного расследования или от суда. Кроме того, закон оговаривает, что заключение под стражу применяется лишь при невозможности ограничиться иной, более мягкой мерой пресечения (залогом, домашним арестом, подпиской о невыезде и др.). Обоснованный выбор меры пресечения требует учета обстоятельств, характеризующих не только тяжесть преступления, но и личность подозреваемого (обвиняемого), состояние его здоровья, семейное положение, род занятий, а также возраст.

Для ограничения свободы несовершеннолетних предусмотрены еще более строгие условия. Заключение под стражу к ним применяется по общему правилу лишь по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях, в исключительных случаях - по делам о преступлениях средней тяжести и никогда - по делам о преступлениях небольшой тяжести.

Гарантией права на свободу является ограниченность срока содержания лица под стражей: для подозреваемого этот срок не может превышать 10 суток, для обвиняемого -двух месяцев. Исключение составляют дела о преступлениях, перечисленных в ч. 2 ст. 100 УПК, по которым содержание под стражей без предъявления обвинения возможно до 30 суток. Продление срока содержания под стражей возможно лишь при отсутствии оснований для отмены или изменения меры пресечения, а продление этого срока свыше шести месяцев возможно при наличии двух условий: обвинения лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления и особой сложности уголовного дела, расследование по которому не могло быть своевременно завершено по объективным причинам. Максимальный срок содержания под стражей при расследовании особо тяжких преступлений -18 месяцев. Дальнейшее продление срока не допускается, обвиняемый, содержащийся под стражей, подлежит немедленному освобождению. Исключение сделано только в случае, если обвиняемый, которому по окончании расследования своевременно предъявлены для ознакомления материалы уголовного дела, продолжает знакомиться с ними по истечении этого срока.

Основания ограничения неприкосновенности частной жизни, права на тайну переписки и переговоров, неприкосновенности жилища разработаны в УПК менее детально, однако достаточно конкретно, чтобы служить гарантией против необоснованного процессуального решения.

Так, наложение ареста на почтово-телеграфные отправления (письма, телеграммы, радиограммы, посылки, бандероли), их осмотр и выемка могут быть произведены только при наличии достаточных оснований полагать, что в них могут содержаться предметы, документы или сведения, имеющие значение для уголовного дела (ч. 1 ст. 185 УПК). Контроль и запись переговоров подозреваемого (обвиняемого), иного лица производятся при наличии достаточных оснований полагать, что телефонные и иные переговоры могут содержать сведения, имеющие значение для уголовного дела (ч. 1 ст. 186 УПК), а также при наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других преступных действий в отношении потерпевшего, свидетеля или их близких родственников, родственников, близких лиц (ч. 2 ст. 186 УПК). На таких же условиях УПК разрешает получение органом предварительного расследования информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами - при наличии достаточных оснований полагать, что эта информация имеет значение для дела (ч. 1 ст. 186.1 УПК). Производство осмотра, обыска, выемки в жилище требует достаточных оснований полагать, что в жилище находятся следы преступления (ч. 1 ст. 176 УПК), орудия преступления, предметы, документы и ценности, имеющие значение для дела (ч. 1 ст. 182, ч. 1 ст. 183 УПК). Основания производства следственного действия, сопряженного с ограничением конституционных прав и свобод личности, должны быть изложены в постановлении о производстве следственного действия и подтверждены имеющимися в деле доказательствами.

Итак, важнейшей гарантией прав на свободу и неприкосновенность личности, неприкосновенность частной жизни, жилища, и т.д. является судебный контроль за применением мер пресечения и производством вышеназванных следственных действий, подробный анализ которого будет сделан далее.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >