< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

Коллективная ответственность

Классическое представление об ответственности, в центре которого находится отдельный человек, избирающий определенный образ жизни и проявляющий свои нравственные качества в процессе принятия решений, сталкивается с целым рядом проблем и противоречий, когда речь заходит о сложных, специализированных и централизованных формах человеческой практики. В этой сфере бывает сложно вычленить строго локализованный во времени и пространстве поступок единичного индивида, порождающий последствия, которые значимы с точки зрения морали. Например, значительный ущерб для жизни, благосостояния или здоровья людей может быть порожден длинной цепочкой взаимодействий множества субъектов, целой серией индивидуализированных решений, ни одно из которых на уровне намерений отдельных людей не было нацелено на причинение ущерба. И даже более того, катастрофические последствия могут возникнуть в результате добросовестного и тщательного исполнения многими людьми институциональных правил, относящихся к ролевой позиции каждого из них.

В этих случаях коллективный характер деятельности не позволяет отдельному человеку точно предвидеть последствия своих действий. Но и тогда, когда индивид обладает обобщенным пониманием опасности, которую представляет та или иная коллективная практика, он не в силах в одиночку предотвратить наступление негативного исхода. Отдельный человек может прервать свое участие в процессе, ведущем к катастрофе, но, как правило, это не служит сколько-нибудь эффективным средством предотвращения катастрофы или ее смягчения. Таким образом, на фоне представлений о моральной ответственности, свойственных для классической этики, коллективная деятельность в пределах централизованных организаций или децентрализованных массовых взаимодействий ускользает от морального регулирования. В ней оказывается размыт или вовсе утерян приоритетный субъект ответственности.

Это рассуждение имеет универсальное значение. Однако его значимость резко возрастает в условиях современного общества, состояние которого характеризуется невиданной специализацией различных областей человеческой деятельности, беспрецедентным ростом возможностей воздействия человека на окружающий мир и на себя самого и, наконец, доминированием в экономической и политической жизни сложноорганизованных коллективных субъектов. Изнутри классической этики новое положение индивидуального носителя морального сознания неизбежно вызывает ощущение бессилия. Преодолеть его можно только за счет признания коллективной нравственной ответственности.

Один из типов коллективной ответственности - ответственность организованных коллективных субъектов (организаций, национальных государств и т.д.) Хотя мысль о том, что такие субъекты могут подвергаться осуждению или быть предметом похвалы, часто воспринимается как исторический пережиток, в действительности моральные оценки их деятельности, не тождественные суждениям о поступках их руководящего персонала и рядовых членов, являются важной частью современного нравственного опыта. Эти оценки служат одним из способов противостоять попыткам коллективных субъектов дистанцироваться от ответственности путем назначения индивидуальных "козлов отпущения".

Теоретическое обоснование оправданности морального осуждения или одобрения деятельности коллективов состоит в доказательстве возможности обнаружить у них те свойства, которыми обладает приоритетный носитель нравственной ответственности - отдельная человеческая личность. Это в свою очередь требует освободить понятие "личность" от элементов антропоцентризма. Сторонники идеи коллективной ответственности предлагают понимать под личностью такой действующий субъект, который обладает следующими свойствами: 1) способностью к намеренной деятельности, нацеленной на определенный результат; 2) способностью к корректировке поведения на основе прошлого опыта, в особенности на основе учета совершенных ранее ненамеренных, но причинивших ущерб действий; 3) способностью принимать в расчет планы и интересы других личностей.

Некоторые виды коллективов вполне отвечают этому набору характеристик. Таковы, например, бизнес-корпорации, которые имеют отчетливо выраженный корпоративный интерес, обладают структурами, способными к анализу условий его реализации и к принятию решений в соответствии с ним. Решения таких структур тесно привязаны к прошлому опыту корпоративной деятельности и не могут рассматриваться всего лишь как результат работы индивидуальных членов совета директоров, поскольку вся процедура принятия решений глубоко институционализирована и в значительной мере деиндивидуализирована. Ведь несмотря на то, что корпорация не может функционировать без опоры на конкретные поступки отдельных представителей своего персонала, деятельность приходящих в нее сотрудников во многих отношениях предопределена институциональными рамками, формализованными процедурами, правилами, традициями, существующими в данном организованном коллективе. Влияние субъективных качеств и мотивов отдельных лиц в итоге существенно уменьшается, а сами качества и мотивы трансформируются в корпоративной среде. Это позволяет вести речь о наличии самостоятельной идентичности организации, которая не имеет жесткой связи с ее персональным составом, меняющимся день ото дня. В определенной степени, хотя и с рядом оговорок, это описание относится и к национальным государствам.

Ряд современных теоретиков моральной ответственности рассматривает неантропоцентристское понимание личности как слишком радикальный разрыв с индивидуалистическими основаниями морали. Чтобы уменьшить его, они ищут точки взаимного перехода индивидуальной и коллективной ответственности. Например, они предлагают рассматривать обращение негативных моральных санкций на коллектив как оправданное только в тех случаях, когда в действии, разработанном структурами принятия решений, была аккумулирована воля всех (или большинства) представителей коллектива. Отсюда следует, что намеренность корпоративных действий определяется не только самим по себе наличием структур, отвечающих за принятие решений, но и их особым, демократическим, характером. Решение может считаться решением коллективного целого только в том случае, если каждый индивид, входящий в его состав, имел влияние на ход разработки решения или хотя бы обладал реальным правом повлиять на него. Еще одним условием, оправдывающим ответственность коллективного субъекта, является атмосфера гласности и публичности, которая не позволяет демократическим процедурам превратиться в чистую формальность. Первая трудность подобного подхода состоит в том, что на его фоне у недемократических и закрытых организаций оказывается больше шансов дистанцироваться от ответственности, чем у демократических и открытых. Вторая трудность касается того, что демократичность и открытость могут быть обеспечены далеко не во всех типах организаций, а среди тех, которые должны сохранять иерархический и закрытый характер, много организаций, выступающих в качестве потенциального источника значительного ущерба для общества и природы.

Другим проявлением коллективной ответственности является ответственность представителя определенной группы за те действия других ее членов, которые были совершены ради группы или исходя из особенностей ее культуры. В исследованиях по теории ответственности это явление часто называют заместительной или совместной ответственностью, а социальные психологи используют в этой связи концепт "коллективная вина". Этот феномен, на первый взгляд, также выглядит иррационально и архаично. Как и ответственность коллективных субъектов, он требует специального обоснования, поскольку на первый взгляд противоречит индивидуалистическим посылкам морали. В основе такого обоснования лежит мысль, что противоречие между заместительной ответственностью и моралью индивидуально-ответственного поведения исчезает при правильном понимании механизмов, формирующих принадлежность индивидов к группам. Дело в том, что вхождение индивида в определенную группу является самостоятельным ответственным поступком, отдельным актом морального выбора. Значит, заместительная ответственность не похожа на вирус, заражающий тех людей, которые случайно оказались в контакте с ним. Ей предшествуют и ее порождают так называемые "квалифицирующие действия".

Самой простой иллюстрацией квалифицирующего действия, создающего основания для переживания вины за поступок другого члена группы, является формальное вступление в основанное на аморальной идеологии организованное сообщество и выполнение своих членских обязанностей в нем. Однако существуют случаи, в которых квалифицирующее действие не является столь очевидным, поскольку оно имеет негативный характер - выражается в отказе от фактического разрыва с коллективом или символического дистанцирования от него.

Первый пример такого рода - сохранение индивидом аморальных убеждений, свойственных определенной группе, и приводящих к насилию и несправедливости. Представим себе убежденного расиста, заброшенного на необитаемый остров и узнающего о расовых притеснениях из средств массовой информации. В этом случае для возникновения заместительной моральной ответственности достаточно того факта, что данный индивид продолжает быть убежденным расистом. Ведь то, что он не находился среди совершивших преступления на расовой почве, было результатом простого стечения обстоятельств. Сохранение опасных убеждений является и способом поддержания членства в группе, и своего рода неосторожным поведением, которое в любой момент может привести к несправедливости или насилию.

Второй пример - получение благ и преимуществ от институционализированной несправедливости или ее исторических последствий. Индивид может пользоваться привилегиями господствующего меньшинства, не будучи непосредственно включенным в процесс сохранения господства и даже не поддерживая его идеологический фундамент. Однако у него сохраняются все основания для переживания вины за аморальные действия членов группы, обеспечивающие сегодня или заложившие в прошлом основы его благосостояния и высокого социального статуса. В данном случае квалифицирующим действием является непринятие мер по изменению своего положения в обществе, неосуществление разрыва со структурами, обеспечивающими несправедливые преимущества.

Третий пример - сохранение индивидом глубокой личной идентификации с определенной группой и ее историей, несмотря на совершенные сю или во имя нее злодеяния и акты несправедливости. Такую идентификацию порождает приверженность к позитивным проявлениям коллектива, к его положительным ценностям, а не к тем, которые породили насилие или несправедливость. Стремление принадлежать к группе в таких случаях перевешивает желание отмежеваться от нее, а роль квалифицирующего действия играет отсутствие символических актов размежевания. Если я ценю свою принадлежность к определенной культуре (нации, конфессии и т.д.), если я горжусь ее достижениями, то все темные страницы ее истории, как неотъемлемая часть моральной характеристики коллективного целого, также являются для меня предметом вины, стыда или моральных сожалений. Эмоционально окрашенная принадлежность к культурному, политическому, конфессиональному сообществу, конституирующая в какой-то мере личность человека, лишает его позиции беспристрастного созерцателя событий, происходящих и происходивших с его группой. Он не может не чувствовать гордости за ее достижения и вины за ее падения.

Представленная выше концепция заместительной ответственности и коллективной вины делает их вполне приемлемыми для морального сознания и этической теории. Однако в целом ряде случаев она сталкивается с серьезными, почти неразрешимыми трудностями. Дело в том, что дистанцироваться от группы, основанной на единстве культуры, особенно если индивид принадлежал к ней с детства, не всегда возможно. Культура сообщества может пронизывать его настолько, что любое дистанцирование было бы крайне поверхностным, фальшивым, представляющим собой особую форму самообмана. Если это так, то человек, чья идентичность сформирована групповой культурой, оказывается лишен возможности совершения квалифицирующих действий. Он не свободно принимает вину за темные страницы истории своего сообщества, а безальтернативно обречен на ее переживание, как античный грек или ветхозаветный иудей были обречены нести на себе вину за злодеяния или святотатство своих предков.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >