< Предыдущая		Оглавление

з 4. Быт населения России во второй половине XIX в.

Повседневная жизнь и быт россиян особенно заметно стали меняться в последней трети столетия, и касалось это прежде всего городских жителей. В партере и ложах театров, в клубах, в часы прогулок на престижных улицах тон задавала родовая аристократия, многие представители которой являлись англо- или франко-манами. Они подражали английской или французской знати в одежде, еде, развлечениях (покер, теннис, футбол). За ними тянулись высшее и среднее чиновничество, а часто и люди свободных профессий.

Однако основная масса дворянства крупных городов проживала уже не в собственных особняках, а в больших (примерно на 200 квартир) старых домах, купленных у прежних хозяев более удачливыми дельцами из дворян и купцов. Здесь были и барские квартиры, и помещения для семей среднего достатка. Среди жильцов таких домов можно было встретить и товарища (заместителя) министра, и чиновника средней руки, и артиста, и процветающего подрядчика. Хозяин подобного дома, проживавший здесь же, имел отдельные апартаменты. Скажем, Н.А. Тарасов, петербургский дворянин, владел несколькими домами, большим земельным участком и даже содержат собственную богадельню. Он жил в квартире из 14 комнат, обставленных мебелью из аргентинского красного дерева, убранных богато, со вкусом и обслуживавшихся целым штатом прислуги. У него была большая библиотека, а в подвале - собственный погреб дорогих вин. Во дворе Тарасов разбил висячий садик, в который прямо из его квартиры был переброшен чугунный мостик.

Все большее распространение в городах получают 4-, 5- или 6-этажные доходные дома. Они делились на разряды: для людей со средним или низким достатком; для жильцов с большими средствами, имеющих собственные выезды. Средняя столичная квартира состояла из 4-5 комнат, 3 из которых были жилыми. На каждую квартиру в столицах приходилось по 6-7 человек.

Да и в провинции дворяне, не сумевшие перестроить свое хозяйство, переселялись в города, стараясь устроиться на государственную службу, в фирмы, банки, акционерные общества, т. е. на те места, которые гарантировали бы им приличное жалованье. Здесь дворяне смешивались по образу жизни и положению с другими городскими слоями, мало чем напоминая прежнее барство. Многие имения сменили своих владельцев, что, однако, не сильно сказалось на их повседневной жизни, обстановке, убранстве и т.п. Дело в том, что имения переходили главным образом в руки купцов и предпринимателей, которые старались подражать образу жизни первого сословия.

Во второй половине XIX в. в купеческой среде все более заметным становится раскол на старых владельцев торгово-промышленных предприятий и новых, "молодых" дельцов, не без успеха пытавшихся работать по-европейски, идти в ногу со временем. Новое купечество было и одето по последней моде, и совершенно иначе образовано. Оно уже посылаю своих детей учиться в лучшие вузы

645

России и Европы. В своей частной жизни "молодые" купцы старались не отстать от представителей первого сословия: те же театры, клубы, рестораны, кафе. Они живо интересовались политическими, общественными, профессиональными вопросами. Конечно, старое купечество не собираюсь сдаваться без боя. В то время как "сыновья" переоделись во фраки, "отцы" демонстративно продолжали носить сюртуки, подчеркивая тем самым неприятие нового образа жизни.

Важным, хотя и не слишком распространенным явлением второй половины столетия делается купеческое меценатство. Братья Павел и Сергей Третьяковы собирали русскую и иностранную живопись, помогали художникам-передвижникам, а в начале 1890-х гг. преподнесли свои замечательные коллекции в дар Москве. Братья Морозовы способствовав созданию Московского Художественного театра, субсидировали журнал "Мир искусства", основали Кустарный музей (Музей народного творчества), коллекционировали картины новых русских художников (К. Коровина, К. Сомова) и французских импрессионистов. Иными словами, меценатство вносило в повседневную жизнь купечества новые краски, новое мироощущение, заставляло их проникнуться чувством значимости культуры в себе и себя в культуре.

Среди цеховых и рабочих второй половины XIX в. происходили те же процессы, что и в российской деревне, т. е. шла заметная дифференциация, приводившая к появлению достаточных рабочих на одном полюсе и поденной бедноты - на другом. Первые снимали квартирки на окраинах недалеко от места работы или "углы" (комнаты, где жили по 10-12 человек). Беднота по-прежнему ютилась в фабричных казармах, выстроенных хозяевами предприятий, или в подвалах доходных домов (в 1890 г. в Петербурге в подвалах, регулярно заливаемых водой, проживали около 50 тыс. человек). Многим поденным рабочим не по карману было и такое жилье, поэтому они останавливались в ночлежных домах. Эти дома устраивались по одному плану: посередине коридор, а по сторонам на аршин от пола нары в два яруса. Вечером ночлежные получали безвозмездно похлебку и кусок хлеба, утром - чай и еще кусок хлеба.

Об обитателях ночлежки современник писал: "Они по большей части спокойные, прекрасные люди, набожные и совестливые. Меньшинство - постоянные петербургские жители, не имеющие определенных занятий и не желающие их иметь".

Некоторые изменения произошли и в крестьянской жизни. Жилищем селян по-прежнему оставалась изба, но в ней появились сундуки для одежды, горки с посудой, самотканые половики.

Посуды было немного: горшки, чугунки, сковороды, глиняные чашки, блюда, деревянные ложки. На столе главное место занимал самовар, начищенный кирпичной крошкой. Рацион крестьян четко делился на сытый и постный. В постные дни ели овощи, запаривали овсяную крупу, толокно, ржаные колобки, картофельные калачи.

В праздники стол разнообразился за счет сметаны, творога, яичницы, пирогов, мясных блюд в основном из птицы, блинов. В богатых домах появлялся пшеничный хлеб и жареный поросенок. Вся семья ела из одной чашки деревянными ложками, тарелок и вилок не было. Вообще же рацион крестьянской семьи оставался достаточно скудным, голодные дни редко сменялись сытными. Выручали селян лес и река, дававшие рыбу, грибы, ягоды, орехи.

Одежду в деревне изготовляли в основном самостоятельно. Она была холщевой или ситцевой: штаны, рубахи-косоворотки, пиджаки, юбки, платья, платки. К осени надевали зипуны, в холода спасались овчинными тулупами. Из обуви в ходу были лапти, валенки, сапоги. Одежда крестьян четко делилась на будничную и праздничную, но к той и к другой они относились крайне бережно. В праздники мужчины надевали расшитые косоворотки, обували сапоги, женщины - яркие сарафаны, белые кофты, пышные юбки или нарядные платья. Мечтой деревенских девушек оставались чулки и женские ботиночки.

Конечно, бедняки на селе жили гораздо скромнее, чем достаточные крестьяне. Часто встречались избы, топящиеся по-черному, в которых дым выходил через открытую дверь. Вместо деревянного пола в них был земляной, утрамбованный. Окна в таких избах делались маленькими, поскольку затягивались бычьим пузырем. Освещались бедные жилища лучиной, керосиновые лампы считались роскошью. Жили семьи бедняков впроголодь, не хватало даже хлеба и картошки. По воспоминаниям таких селян, они не могли варить варенья из собранных в лесу ягод, так как не было сахара. Да и одежду бедняков трудно сравнить с достаточными крестьянами. Н.С. Жиделева, крестьянка Вологодской губернии, вспоминала, что ее отцу сапоги служили 15 лет, а у нее самой на валенках было 27 заплаток.

Развлечения крестьянам были доступны только в праздничные дни. Праздники перебивали монотонность будней, задавали жизни определенный ритм. В зимние торжества (в основном религиозные) в деревне на горе строился ледяной желоб длиной до 500 м. По нему на специально сделанных санках катались и взрослые, и дети. Здесь же, на горе вечером начинались танцы и пение. Весной катались на качелях, а в больших селах ставили карусели. Любили селяне в праздники играть в лапту, в "горелки" и т. п.

В конце XIX в. в русской деревне гармонь окончательно вытесняет балалайку, а гармонисты становятся людьми авторитетными и уважаемыми. Изменился характер танцев: на смену хороводам и кадрили приходят вальс, краковяк, падиспань. Тогда же, в конце столетия появляются знаменитые русские частушки. Они были прежде всего элементом молодежной культуры и являлись блестящей, озорной импровизацией "со смешинкой". Крестьянские празднования второй половины XIX в. заключались не просто в освобождении от тяжелого труда, в обильной и вкусной пище, а в создании атмосферы всеобщей радости.

Подводя итоги, можно сказать, что, с одной стороны, происходило постепенное, медленное выравнивание бытовых условий повседневной жизни различных слоев населения России. С другой стороны, разрыв между бытовой культурой образованных и вообще городских слоев и деревенской повседневной жизнью оставался достаточно большим. Это дало основание некоторым исследователям говорить даже о существовании в России конца XIX в. двух наций, отличавшихся друг от друга и языком, и мировоззрением, и повседневными привычками.

< Предыдущая		Оглавление