< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

4. Британская колониальная империя

Отношение к колониям.

В промежуток времени между двумя парламентскими реформами происходит процесс значительного развития и реорганизации британской колониальной империи. Завоевательных шагов на путях внешней экспансии в этот период наблюдается мало, и вся энергия направлена на внутреннюю консолидацию империи и на урегулирование новых отношений между метрополией и колониями, отношений, перестраивавшихся в соответствии с принципом свободной торговли.

Известно, сколь велика была роль колоний в мануфактурный период в XVII-XVIII вв. Вооруженный захват новых земель отдавал их во власть купцу ("торговля следует за флагом"), а торговая гегемония обеспечивала в мануфактурный период и промышленное преобладание. В XVII-XVIII вв. Англия в борьбе с испанцами, голландцами и французами сколотила широкую основу колониальной империи, раскинувшейся во всех частях света.

Колонии явились важнейшим источником экономического первенства Англии, одной из важнейших основ ее капиталистического развития. Беря у них очень много, Англия давала им очень мало. В конце XVIII в. эгоистическая политика Англии по отношению к ее североамериканским владениям привела к их возмущению и отпаду.

Нельзя сказать, что английская буржуазия не извлекла из этого важного факта никаких уроков. Пользуясь тем, что почти до середины XIX в. всесторонняя зависимость колоний от метрополии все усиливается, имперская политика, прикрываясь новым принципом фритредерства и либерализма, могла свернуть на некоторое время и без особого риска на путь видимого ослабления не экономических, а политических уз, приковывавших колонии к метрополии.

По мере упрочения промышленной монополии Англии и превращения ее в "мировую фабрику", с которой никакая страна не осмеливалась соперничать на мировом рынке, Англия оказалась заинтересованной единственно в том, чтобы распространить и на колонии все тот же чудодейственный принцип свободной торговли. В этом случае колонии в качестве рынков сырья и сбыта попадали в такое же подчинение к промышленной монополистке, как и всякая другая страна, не отгороженная протекционистскими тарифами. Но этого можно было достигнуть и иными формами колониальной политики, которые, не требуя больших затрат, не вызывали бы и повышения налогов и, не осложняясь крупными военными столкновениями, не нарушали бы мирное течение торговых операций. Отсюда странное, на первый взгляд, охлаждение к колониям, охватившее англичан в период между двумя парламентскими реформами. Радикал Кобден выражал, конечно, мнение очень могущественных кругов, когда требовал полного отказа Великобритании от колоний. Консерватор Пиль многозначительно заявлял, что "во всякой нашей колонии мы получаем вторую Ирландию, т. е. кровавую арену нескончаемой и жестокой борьбы. В 1852 г. ему драматически вторит сам Дизраэли: "Колонии, это - мельничные жернова на нашей шее". Так "в эпоху наибольшего процветания свободной конкуренции в Англии, в 1840-1860 гг., руководящие буржуазные политики ее были против колониальной политики, считали освобождение колонии, полное отделение их от Англии неизбежным и полезным делом".

Около этого времени Милль создает программу внутриимперских политических отношений в духе "просвещенного либерализма": справедливость и мораль требуют, чтобы колониям предоставлено было право изменения своих конституций, право свободного создания представительных учреждений и собственной исполнительной власти. Полный же разрыв с метрополией нежелателен, ибо возникает опасность поглощения колоний какой-либо иностранной державой.

И действительно, в рассматриваемый период кое-что из этих планов и пожеланий было реализовано в отношении ряда колоний. В это время положено было начало формированию нового типа колоний - доминионов, которым предстояло широкое будущее.

Положение Ирландии в первой половине XIX в.

Но ни фритредерство, ни либерализм не могли улучшить положения Ирландии. Напротив, положение это все ухудшалось.

В 1800 г. Ирландия была "объединена" с Великобританией. Некоторые данные позволяют утверждать, что члены ирландского парламента, голосовавшие за это объединение, были подкуплены. Союз ("юнион") открыл новую эру страданий ирландского народа. Реформа 1832 г. ничего не дала Ирландии. Отмена религиозных ограничений, закрывавших ирландцам, исповедовавшим в громадном большинстве католическую религию, доступ в палату общин и к государственным должностям вообще, еще долгое время оказывалась чисто бумажной мерой. Английский историк права не может не признать, что "долго спустя после 1829 г. протестанты широко монополизировали и административные, и судейские, и центральные, и местные должности"1. До самого 1846 г., когда сделана была ничтожная попытка расширить участие католиков в местном самоуправлении, число католиков, обладавших правом избирать в муниципальные органы, не превышало 200 человек.

Тем не менее освободительное движение ирландцев, хотя и очень оживленное, отличалось в тот период почти исключительно мирными формами. Оно попало в руки О'Коннеля, который надеялся средствами мирной агитации добыть автономию Ирландии. Он придавал большое значение парламентской деятельности и в палате общин являлся вождем группы ирландских депутатов, поддерживавших вигов в их столкновениях с тори, но достиг этим путем лишь нескольких не особенно значительных реформ вроде отмены налога с католиков-ирландцев, взыскивавшегося в пользу английского духовенства Ирландии (1838 г.).

Лишь после голода 1846 г., уничтожившего в Ирландии свыше миллиона бедняков, возникла партия "Молодой Ирландии", провозгласившая своей целью революционное восстание для завоевания независимости Ирландии. Английское правительство ответило жестокими репрессиями, которыми ирландское политическое движение было оттеснено в глубокое подполье.

Ирландские реформы Гладстона.

Так продолжалось довольно долго, пока в 60-х годах сигнал к возобновлению борьбы не был дан из Соединенных Штатов, где изгнанники-ирландцы образовали тайное революционное общество "фениев", завязавшее оживленные сношения с ирландскими революционерами в Ирландии и вступившее на путь террористических актов в Ирландии и в самой Англии. Чтобы ослабить освободительное движение в Ирландии, Гладстон - глава либерального кабинета, образовавшегося в результате блестящей победы либералов на выборах 1868 г., - провел реформу положения церквей в этой стране. Реформа официально уравняла католическую церковь с англиканской и пресвитерианской и должна была, как не трудно догадаться, дав некоторое удовлетворение ирландской буржуазии, лишить вместе с тем ирландских революционеров сочувствия католического духовенства Ирландии. Такое же значение придавалось земельному закону 1870 г., который клонился, по видимости, к ограничению прав ирландских помещиков сгонять крестьян-арендаторов с земли по собственному произволу, но который практически лишь несколько облегчал положение более зажиточных крестьян, оставив наименее обеспеченных в той же безусловной зависимости от помещика.

А наряду С этим Гладстон вел в Ирландии жестокую борьбу с революционерами испытанными приемами исключительных законов, вполне легализовав разнузданную ярость полиции и судов. По сути дела, Ирландия оставалась в осадном положении даже и тогда, когда фенианское движение почти прекратилось и страна была "умиротворена".

Канада.

Положение заморских владений Англии было несколько иное. Крупное английское землевладение далеко не так глубоко, конечно, было заинтересовано в Канаде или Австралии, как в Ирландии. Поэтому по отношению к другим колониям с белым населением либерализм фритредерства мог проявляться гораздо более свободно, и среди этих колоний Канада сразу оказалась в наиболее благоприятном положении. Тяжелый урок, полученный метрополией от ее североамериканских владений в конце XVIII в., научил ее осмотрительности и благоразумию в обращении с оставшимися в ее власти американскими колониями. К тому же, сюда, в Нижнюю и Верхнюю Канаду, в морские провинции (Новая Шотландия, Новый Брунсвик) переселилось много обитателей из Новой Англии и Виргинии, недовольных отложением этих колоний и оставшихся верными королю, но тем не менее привыкших у себя к конституционным и демократическим порядкам, почти неизвестным в Канаде. Здесь права представительного собрания были существенно ограничены генерал-губернаторскими правами вето, резервации, роспуска палаты и произвольного назначения министров. Здесь было, по английской терминологии, представительное правление, но не было ответственного правительства.

В Нижней Канаде началось довольно активное движение за расширение автономии, и в 30-х годах городская буржуазия, фермеры и даже местное дворянство Квебека объединились в решительном отказе терпеть самовластие губернатора. Восстание вспыхнуло в 1837 г., его очагом была Нижняя Канада с ее преобладающим французским населением, но и некоторые слои Верхней Канады ему сочувствовали. Метрополия пошла на уступки. Направленный в Канаду лорд Даргем усмирил восстание вооруженной рукой, но этим не ограничился, а предложил лондонскому правительству проект полного самоуправления Канады с ограничением вмешательства метрополии лишь такими вопросами, которые непосредственно затрагивают интересы империи. Он, впрочем, скоро был отозван, но проект его был в основных чертах осуществлен, правда, с медлительностью и постепенностью, столь характерной для всех прогрессивных мероприятий английского правительства. При генерал-губернаторе Канады Эльджино принцип ответственного правительства получил для Канады полное признание, оставаясь, разумеется, конвенциональным правилом и подчиняясь в разное время различным условиям классовых и партийных взаимоотношений. Властные генерал-губернаторы еще долго после этого с успехом пользовались борьбой канадских партий для того, чтобы навязывать свои решения и парламенту, и кабинету Канады.

В таком смысле немногое изменилось даже и после 1867 г.

В этом году "акт о Британской Северной Америке" представил собой конституцию этого доминиона и положил начало Канадской федерации в составе Квебека, Онтарио, Новой Шотландии и Нового Брунсвика.

Записка Даргема получила, вообще, большую популярность и сделалась теоретической основой имперской политики английского либерализма. После Канады ответственное правительство утвердилось в приморских провинциях, а в 1854 г. то же произошло в Нью-Фаундленде.

Австралия.

В Австралии развитие шло медленнее. В 30-х годах, когда Канада уже подняла знамя вооруженного восстания, австралийские колонии все еще управлялись отставными адмиралами и генералами, грубыми солдатами, административные таланты которых проявлялись, главным образом, в неограниченном применении плетей и виселиц, а в конце 60-х годов в Западную Австралию все еще ссылали преступников. Новый Южный Уэльс, более других австралийских поселений приближавшийся к типу колоний с представительным правлением, лишь в 1855 г. получил целиком выборную нижнюю палату, откуда уже недалеко было до ответственного правительства. На этот же путь в течение ближайших лет вступили Тасмания, Южная Австралия и Виктория (Западная Австралия лишь с 1890 г.). В Новой Зеландии представительное правление утвердилось в 1852 г. и почти тут же признано было ответственное правительство.

Для Канады, Австралии и Новой Зеландии имел большое значение акт 1865 г. "О действительности колониальных законов", твердо определивший компетенцию колониальных легислатур. Он установил, что действительность их актов может быть оспариваема лишь в том случае, если они противоречат имперскому акту, прямо относящемуся к соответствующей колонии. Так был сделан важный шаг по пути распределения компетенции между метрополией и колониями.

Южная Африка.

Конституционное развитие Южной Африки двигалось вперед с более заметными затруднениями. В Кэплэнде, перешедшем, как мы уже знаем, к Англии в 1815 г., недовольство буров-голландцев (основной массы белого населения) английским владычеством все увеличивалось. Местные рабовладельцы к тому же были возмущены упразднением рабства (1834 г.). В 1835 г. большинство буров, подвижных и воинственных, организованно покинули Кэплэнд и перешли в Наталь. Здесь англичане, однако, не оставили их в покое, и в 1843 г. Наталь после неудачного вооруженного сопротивления буров был присоединен к Кэплэнду. Несколько лет спустя буры ушли отсюда за реку Оранжевую и основали здесь республику того же имени. Почти вслед за ними (1848 г.) пришли английские отряды и покончили с независимостью и Оранжевой республики. Часть буров немедленно ушла за реку Вааль, где возникла республика Трансвааль (1849 г.). К этому времени в колониальной политике Англии происходит уже известный нам перелом. Это отразилось в Южной Африке тем, что признаны были независимость Трансвааля и автономия Оранжевой республики. В 1856 г. Наталь с его многочисленным и преобладающим негритянским населением выделен был в самостоятельную колонию.

Все эти перемены совершались на фоне беспрестанных и кровопролитных войн с негритянскими племенами, стойко сопротивлявшимися завоевателям, но страдавшими недостатком единства в своих рядах.

Таким образом, к концу рассматриваемого периода из четырех основных колоний, составивших впоследствии Южно-Африканский союз, две бурские республики стояли особняком, белое население Наталя, руководимое англичанами-плантаторами, было слишком малочисленно и слишком поглощено борьбой с черными для того, чтобы вести энергичную борьбу за самоуправление, и только Кэплэнд усиленно добивался политической свободы. Он и получил ответственное правительство в 1872 г.

Положение других колоний.

Но за пределами Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки конституционные формы почти не находили себе применения. Там, где коренное местное население - негры, малайцы, индусы и т. п. - составляло основную массу или, во всяком случае, численно преобладало над белыми, там принципы либерализма отказывались действовать. В Вест-Индии, например, с ее непокорным цветным населением и белыми плантаторами, эксплуатировавшими его, развитие шло даже вспять, и Ямайка, имевшая с XVII в. конституцию и выборную легислатуру, потеряла все это в 1865 г. после подавления восстания негров. К тому времени из колоний, основанных в XVII в., только Барбадос, Бермудские и Багамские острова еще сохраняли представительное правление.

Положение Индии в первой половине XIX в.

Среди заморских колоний, эксплуатируемых без всяких конституционных прикрас,

Индии принадлежало первое место. С начала XIX в. территориальные захваты Ост-Индской компании все расширялись, и британские владения в Индии, составлявшие в 1814 г. 480 тыс. кв. миль, в 1856 г. доведены до 987 тыс. кв. миль. Вплоть до середины XIX в. Индия управлялась на основе акта 1784 г. В 1833 г. после того, как Ост-Индская компания лишена была своей торговой монополии, генерал-губернатор Бенгалии стал генерал-губернатором Индии. Корона все более подчиняла себе Ост-Индскую компанию, прибылям которой в Англии давно завидовали. Назревала потребность приобщить к наживе за счет Индии более широкие слои буржуазии при прямом посредстве государства, что должно было обходиться Индии еще дороже. И вот в 1858 г., после восстания сипаев, компания была ликвидирована, и Индия перешла под непосредственное управление короны. Но хотя создано было министерство по делам Индии с совещательным, по статуту 1869 г., советом при нем, все управление Индией находилось в руках генерал-губернатора при весьма проблематическом контроле кабинета и парламента. Провинции, на которые разделена была страна, имели (не все) "законодательные" советы, которые считались всего лишь как бы филиалами центрального совета, состоявшего при генерал-губернаторе и имевшего, в свою очередь, только совещательный характер.

Громадная страна находилась под личной диктатурой генерал-губернатора, который недаром именовался неофициально вице-королем.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >