Аудит / Институциональная экономика / Информационные технологии в экономике / История экономики / Логистика / Макроэкономика / Международная экономика / Микроэкономика / Мировая экономика / Операционный анализ / Оптимизация / Страхование / Управленческий учет / Экономика / Экономика и управление народным хозяйством (по отраслям) / Экономическая теория / Экономический анализ Главная
Экономика
Экономика и управление народным хозяйством (по отраслям)
| Булганина С.Н.. Природа и структура экономических субъектов, 2003 | |
Неоэкономика как позднекапиталистический феномен. |
|
|
Здесь как раз без выяснения таких понятий, как информация, информационное общество, информационная экономика, новая экономика, как "нагруженных" определенным социально-экономическим содержанием, видимо, все-таки не обойтись, если не сводить проблему к дефинициям. Как уже отмечалось, достаточно длительное время, начиная с 60-70-х годов прошлого столетия, в научных работах, посвященных проблемам новых технологий и изменениям, которые они вызывают в экономике и обществе, проблема которая нас интересует разрабатывалась в русле теории постиндустриального общества. В теории постиндустриализма содержится несколько ключевых положений,1. Главное состоит в том, что в постиндустриальном об-ществе экономика основана на знании, всеобщее превращение в технологии и распространение которого приносит "фундаментальные изменения в человеческие ценности, -... структуру организаций и трудовой процесс"2, а также изменяет "облик общества в целом" . Какие радикальные изменения произошли в мироустройстве обществ, "подвергшихся" информатизации? Или изменился только "облик", то есть произошли только внешние изменения в "структурах повседневности", а базовые параметры буржуазного социума остались не затронутыми? Можно согласиться с тем, что благодаря новым, цифровым технологиям отдельный человек, "индивидуум становится непосредственно включенным во весь мир"4. Но опять возникает вопрос: в каком качестве и в какой роли современный человек - субъект информационного или постиндустриального общества и экономики5 выступает и включается в общественное производство, характер общественности которого еще никто не отменял. Насколько при этом он остается индивидом, особенной личностью и суверенным экономическим субъектом? Изменился ли социально-экономический, а не только технологический, характер и способ этого "включения" и участия? Насколько он является (остается или становится) при этом подлинным субъектом отношений, связывающих его с другими людьми и с Мирозданием? стей и мотивов, а значит, и личности. Превращение индивида в знак, символ коллективного интереса, в функцию институтов, в игрока экономической сцены - лишь звено в бесконечной цепи (сети?) превращений реального вешно-вещественного мира в идеальный. М. Кастельс. Информационная эпоха: экономика, общество и культура ... - С. 201. Новая технология и организационные структуры / Под ред. Й.Пиннингса, А.Бьюитандама. - М., 1990. - С.73. Е. Майминас. Информационное общество и парадигма экономической теории // Вопросы экономики. - 1997. - № 11. - С.87. Е.Майминас. Указ. Соч. - С.87. М. Кастельс, на основе анализа отраслевой структуры экономик ряда развитых стран и соответствующей структуры занятости, динамики производительности труда по отраслям и других характеристик показывает, что "соответствующее разделение проходит не между индустриальной и постиндустриальной экономиками, а между двумя формами основанного на знании промышленного и сельскохозяйственного производства и производства услуг". См.: Указ. Соч. - С. 202. Преодолел ли он обезличенность, овещненность, институализированность и вообще отчужденность своих общественных отношений? Насколько он преодолел пропасть между собой как частным человеком и собой как общественным существом? В какой мере такому человеку удалось преодолеть полезностно- утилитарное отношение ко всему, что его окружает? Вот примерно тот круг вопросов, которые возникают, когда речь заходит о "фундаментальном изменении мотивов, которыми руководствуются (например - С.Б.) европейские граждане" или замене "материалистических ценностей постматериалистическими", или, о том, что "в Европе в полном смысле слова возникает общество, лежащее за пределами индустриальной системы...". Когда говорится об информации (знании) как особом товаре, основной форме богатства или основном ресурсе в рассматриваемую эпоху, то при этом называются ее качества, отличающие информацию от других товаров. Свойства информации противопоставляются натурально-вещественно-вещным характеристикам так называемых традиционных товаров или благ. В анализ вводится понятия услуги , "нематериальных активов", "социального капитала" как товаров, доминирующих в рассматриваемую эпоху. Хотя и подчеркивается невозможность однозначной стоимостной оценки такого рода благ - "полученного объема информации", однако особенность этих благ, в социльно-экономическом смысле, не раскрывается, как это было сделано в свое время в отношении социально-экономического смысла товара-вещи. Таким образом, вопрос о социально-экономической форме информации, как отличном от известных ранее продукте деятельности людей, остается открытым. Надо ли говорить, что без этого невозможно охарактеризовать ни новый этап в развитии человечества и в развитии буржуазного социума, ни решить другие проблемы, открываемые эпохой информационного общества и новой экономикой. Хотя есть находки в исследовании феномена информации в работах не-оклассиков и неоинституционалистов. В частности, попытка посмотреть на информацию как на специфический, т.е. наиболее производительный ресурс. Это позволяет поставить проблему экономической ценности информации, издержек ее производства и воспроизводства, проблему неравномерного распределения информации между индивидами , вскрыть экономическое содержание трансак- ционных издержек. В свою очередь выясняется, что неравномерное распределение информации вызывает неэффективность механизмов конкурентного рынка. Теоретически встает проблема выявления других способов, а значит и субъектов координации отношений между людьми по поводу такого ресурса как информация. Однако без выяснения социально-экономической природы информации, знания или "знаковых средств к жизни" невозможно достаточно последовательно разработать и вышеперечисленные проблемы. Рассматривая экономику как гигантскую информационную сеть со своими "узлами" - фирмами и другими структурами, где производится, распро-страняется и потребляется информация, мы не можем игнорировать проблему иерархии экономических субъектов, которая сохраняет свое значение, несмотря на сетевой характер экономики. Апеллируя к сетевому характеру информационной экономики, некоторые авторы говорят о необходимости и новой экономической теории или о новой ее парадигме. Однако сохранение иерархии, которая необходима для более эффективного "овладения информацией" (О. Уиль- ямсон), как отношений подчинения и господства не позволяет говорить о радикальном обновлении самой экономической системы. Но если прежние иерархии, обусловленные разделением деятельности, сохраняются, и при этом сохраняются также анонимность и обезличенность участников хозяйственных процессов, а формой связи между ними остается стоимость, то такая экономика принципиально своего характера не поменяла. Базовые экономические формы остаются в силе, несмотря на то, что вместо экономического пространства, где "совокупности атомизированных производителей и потребителей, выступающих в качестве анонимных независимых продавцов и покупателей, которых связывает лишь "невидимая рука" рынка" , возникают экономические и информационные сети с узлами-центрами. В таком случае "описать" такую экономику, воспроизвести ее логику можно в категориях товаро-стоимостных, капитальных, с одной стороны, и институциональных, с другой. Новым здесь может быть то, что на первый план могут выходить не те категории из этого ряда, которые были характерны для буржуазной системы индустриального типа, например,капиталистические издержки производства, прибыль, заработная плата, процент, рента, а категории, отражающие знаковую природу производственных отношений в эпоху информационной экономики . Наиболее наглядными и очевидными из них выступают фиктивный капитал, представленный фондовыми ценностями, современные формы и виды денег, "человеческий капитал", "социальный капитал", нематериальные активы фир- мы и другие знаковые или идеальные по своей природе или характеру соци-ально-экономические категории. Принято считать, что в новой экономике главным ресурсом выступает именно информация или знание. И ресурс этот воспроизводится, обращается по законам капиталистической экономики, в том числе происходит его накопление (и в стоимостной форме? - С.Б.) или "капитализация знаний" . Последнее означает, что знание в виде инноваций, то есть собственно инновационные идеи получают "широкое рыночное признание" до того, как они воплотятся в вещь или в технологический процесс3. На языке классической экономической теории это означает, что знаковые средства к жизни также получают самостоятельную денежную оценку, цену (общественное признание), но не посредством признания индивидуальных затрат конкретного труда на производство этого товара в качестве общественно-необходимых, а, - непосредственно, как самостоятельный 4 товар-стоимость . Но в таком случае речь может идти об очередном товаре особого рода. Этот товар может быть "приравненным" к дару природы и поэтому цена этого товара, цена знаний не есть ли иррациональная форма цены, аналогично цене земли, цене ссудного капитала или цене труда (рабочей силы). Все известные прежде иррациональные формы цены служили для оценки товаров, не являющихся овеществленным трудом человека. Это означает, что отношения между покупателем и продавцом земли, денег или ссудного капитала, труда являются стоимостными потому, что эти субъекты, выступая здесь лишь как представители своих товаров, остаются безразличными друг к другу, независимыми, обособленными индивидами, единственной формой связи между, которыми выступает стоимость, а рынок - единственный механизм, который эту связь обеспечивает. Существование иррациональной формы цены может говорить о том, что стоимость не должна сводиться только к овеществленным в товаре затратам общественно- необходимого труда. В таком понимании стоимости (вернее ее величины) мы находим скорее ее внешнюю форму проявления в виде непосредственно наблюдаемых в процессе хозяйствования затрат на производство товара. И здесь трудно переоценить теорию стоимости Маркса, в которой мы находим объяснение тому, почему в определенных исторических условиях эти затраты выступают как стоимость. Однако другая сторона стоимости (если можно так сказать), определяемая именно особым, специфическим общественным характером труда, создающего товар, часто от нас ускользает, поскольку относится к разряду не материально-вещественно-вещных (или чувственно воспринимаемых) явлений, а к разряду идеального в человеческой деятельности. Речь идет о стоимости как отношении между обособленными, независимыми, безразличными друг к другу и обезличенными индивидами в условиях, когда труд каждого из них расщеплен на частный и общественный, а внутри самого индивида сохраняется его "родовое" противоречие между его частной и общественной жизнью. Общение между людьми опосредовано не только материальными предметами и продуктами человеческой деятельности, но и другими их "представителями" и "заместителями" . Стоимость и все стоимостные категории и относятся к разряду таких заместителей. Но вернемся к товару-знанию. Определение цены интеллектуального товара как иррациональной недостаточно для выяснения природы этого товара. Остается также выяснить, в каком качестве сохраняется при этом стоимость. Вернее, насколько она сохраняет свое прежнее качество - выражать обезличен- ность отношений хозяйствующих субъектов. Здесь следует сделать оговорку: в той мере, в которой сохраняется производство (собственно вещное или информационное) обособленными экономическими единицами, сохраняется и стоимость в прежнем своем качестве. И не только как форма затрат общественно- необходимого труда, но и как форма связи между обезличенными товаропроиз-водителями. Именно обезличенными, но не в смысле неизвестными или лишенными "лица" или имени предприятиями и фирмами, работающими на неизвестный рынок. С этим дело обстоит как раз наоборот: на первый взгляд, очень известные производители работают на довольно известный рынок, что обнаруживается не только в доминировании производства на заказ, по длительным хозяйственным договорам, прямым связям и пр. в создании продукта с заранее заданными свойствами для конкретного потребителя, в сетевом маркетинге, в торговле через Интернет, но и в институте брэндинга. Отношения между товаропроизводителями при этом выступают как обезличенные в том смысле, что индивид как основное действующее лицо в большинстве социально-экономических отношений таковым теперь не является. В силу ряда причин он (как уже было отмечено ранее) продолжает быть в своих связях с другими индивидами не столько самим собой, сколько предста-вителем, функцией вещей и институтов . И это происходит равно в той мере, в какой стоимость и другие "стоимостные" категории выступают заместителями самих индивидов. Таким образом, стоимость сохраняет свое значение в неоэкономике не столько как затраты труда, "овеществленные", воплощенные в товаре-знании, сколько как форма деятельности индивидов, овещненная, отчужденная в любой вещи (товаре, знаке, знании, информации), делающая отношения индивидов обезличенными, так как вместо них в дело вступают другие "лица" - структуры и организации. По отношению же к ним индивид - лишь их функция и представитель. Среди этих структур, организаций и институтов одни также замещаются другими . Что касается воплощения затрат труда, то оно скорее может иметь место только в материально-вещно-вещественном носителе информации-знания (от печатных и электронных текстов до широкого круга материально- вещественных предметов). Но это уже другой продукт другого труда. Непосредственно же само знание - "чистая деятельность", живой процесс, но не столько овеществления, сколько опредмечивания-распредмечивания. Согласно Г.С. Батищеву, опредмечивание и распредмечивание и есть общение между людьми, или форма деятельности (производства, обмена) посредством предмета, ни от кого не отчужденного, по определению доступного каждому. Знание как "живой процесс" общения одновременно представляет собой и продукт материально-идеальной деятельности индивидов, но, попадая в сферу использования-потребления становится ресурсом, но, в рассматриваемых условиях, - ресурсом не для всех. Таким образом, идеи, знания, информация, знаковые средства к жизни также представляют собой продукты деятельности человека, прежде существовавшие как элементы живого процесса труда или деятельности в виде функций целеполагания, выбора средств, самоконтроля, опредмечивания, распредмечивания. Они "образовывали" духовную составляющую материальной деятельности человека или умственного труда, в отличие от материально-вещественно- энергетической их составляющей - затрат нервной и физической энергии, или энергетической, механической и других функций человека, которые характери-зуются понятием "физический труд". Если в вещах-товарах воплощается, опредмечивается - овеществляется преимущественно физический труд, то в знаках-товарах - умственный, интеллектуальный труд и даже духовная деятельность человека превращается в субстанцию (первопричину) стоимости . Другой стороной проблемы сохранения стоимости в неоэкономике является проблема субъекта стоимости или его заместителей. В классическом капитализме стоимость и капитал выступают, т.е. представляются как самодостаточные, саморазвивающиеся субъекты. Насколько в новой экономике они сохраняют свою "субъектоподобность" или "субъектообразность"? Здесь проблема выходит на уровень функционирования рынка и его механизмов. В той мере, в которой происходит освоение рыночного механизма действительными участниками экономики и присвоения ими функций регулирования, координации спроса и предложения, выработки критериев оптимального использования ресурсов, замещения и др., можно говорить об утрате рыночным механизмом соответствующих функций (о "необратимых процессах в рыночном механизме" ) и исчезновении стоимости. Рассмотрение социально-экономической природы знаковых средств, информации как товара было бы не полным, если бы мы не выяснили роль полезности в отношениях между людьми в новой экономике. Сделаем несколько предварительных замечаний. Категория полезности в экономической теории имеет двоякое значение. В первом случае она характеризует свойства товара как потребительной стоимости и сводится к способности удовлетворять какую-либо потребность человека. Во втором случае речь идет о полезности как ключевом моменте буржуазно-капиталистического мировоззрения, хотя и характеризующем общий тон миропонимания человека буржуазной эпохи , но особенно ярко проявляющемся именно в экономической его деятельности, где она становится принципом хозяйствования. В исследованиях по общественным наукам это миропонимание получило название утилитаризма. Как представляется, выделение этих двух сторон полезности можно было бы дополнить третьей, когда полезность рассматривается как такая характеристика товара, в которой все-таки обнаруживается индивидуализированное или личностное отношение индивида к другим людям, но не непосредственное, а опосредованное товаром как продуктом конкретного, полезного труда, заведомо предназначенного для других. Через отношение к товару как к полезной ве-щи, хотя и предназначенной для удовлетворения общественной потребности, индивид и к другим индивидам относится полезностно, утилитарно, так как отчужден и обособлен от них. Происходит перевертывание отношений и возникает "эффект замещения". Товар замещает непосредственные отношения людей и перестает быть посредником в бесконечном процессе взаимного их движения навстречу друг другу (Г. Батищев). Такое качество полезности (выражать "индивидуализированное" отношение к другим участникам общественного производства) противостоит другой стороне товара - стоимости, в которой воплощена обезличенность связей индивида с другими людьми. В ней проявляется абстрактность и односторонность его самого. В этой абстрактности и односторонности, обособленности и полез- ностном отношении к другим и состоит его (индивида) специфическая общественность. Можно сказать, что новый товар - знание или информация - не только сохраняет эти черты (стоимость и полезность), но и является воплощением вы- шеобозначенных отношений и представителем их персонификаторов- носителей. А это означает, что современные хозяйствующие субъекты (те, которые причастны к новой экономике) являются "буржуазными лицами". Таким образом, неоэкономика представляет собой в социально- экономическом смысле позднекапиталистическую форму отношений между людьми. Хотя для неоэкономики и характерно преобладание или доминирование производства знаковых форм и "средств к жизни", но производство это происходит в рамках и посредством стоимости и полезности. При этом, вопреки устоявшейся точке зрения, что информация - это новый вид ресурса, что и отличает неоэкономику от предшествующих форм и этапов хозяйствования внутри капитализма или от "старой", индустриальной экономики, будет более точным сказать, что информация или знаковые средства к жизни, в первую очередь есть особый продукт деятельности человека. Основным же ресурсом производства этого особого продукта выступает сам человек и его способности, что и нашло наиболее адекватное выражение в такой категории как "человеческий капитал". В соответствии с теорией основных этапов развития человеческого производства, о которой мы уже говорили, и смены приоритетов в социально- экономическом развитии тот вид ресурса, который доминировал в предшествующий период, на данном этапе становится основной целью производства и основным видом продукта. Таким образом, будучи в настоящее время основным ресурсом, человек и его способности на следующем этапе истории должны стать основной целью общественного производства. Именно эта логика развития производственной деятельности и послужила основой для "забегания" вперед в постиндустриальных теориях (Р. Инглегарт, П. Дракер и др.) , а также в постэкономической теории В. Иноземцева. В этих концепциях авторы, в качестве ведущего аргумента в пользу преодоления капиталистической формы хозяйствования (которая сводится в данном случае к индустриальной экономике) и продвижения к новому устройству общества, выдвигают так называемые постматериалистические мотивы труда и деятельности человека. При этом авторы апеллируют к деятельности и поведению тех категорий наемных работников, предпринимателей, точнее, представителей капитала (весьма успешных в экономическом смысле), которые достигнув определенного, достаточно высокого уровня удовлетворения своих материальных потребностей руководствуются вышеупомянутыми постматериальными мотивами. Главным среди них провозглашается мотив творчества и са- мореализации. Но в той мере, в какой этот мотив "укладывается" в полезност- но-стоимостное русло рыночно-буржуазных отношений (ибо человека продолжают "использовать"), говорить о принципиально новом обществе преждевременно. |
|
| << Предыдушая | Следующая >> |
| = К содержанию = | |
Похожие документы: "Неоэкономика как позднекапиталистический феномен." |
|
|