“Явленная тайна”
Сочинение - Литература
Другие сочинения по предмету Литература
“Явленная тайна”
Творчество Бориса Пастернака
Долгое время Бориса Пастернака числили среди писателей, абсолютно недоступных для детей и подростков, и к тому же рисовали одиноко пребывающим вдали от магистральных путей литературы. Ощущение сложности и неординарности Пастернака у многих читателей и преподавателей сохраняется, но очень часто, как некая болезнь, скрывается. Похоже, что сбылось давнее предсказание Марины Цветаевой: “Если Вас будут любить, то из страха... боясь "отстать"”. В ряду известных пастернаковских цитат знаменитые строки из цикла “Волны”: Есть в опыте больших поэтов Черты естественности той, Что невозможно, их изведав, Не кончить полной немотой. В родстве со всем, что есть, уверясь И знаясь с будущим в быту, Нельзя не впасть к концу, как в ересь, В неслыханную простоту. Но мы пощажены не будем, Когда ее не утаим. Она всего нужнее людям, Но сложное понятней им. Не обходят этих строк и учителя, часто полагаясь на как будто бы самоочевидную откровенность содержания. А ведь они загадочны: как это сложное может быть понятнее простого? Видимо, речь ведет человек, похожий на ребенка, для которого сложность прежде всего неестественна. У раннего Пастернака немало образов витиеватых, темных, но многое у него и просто, только добавлю неожиданно просто. Недаром та же Цветаева бросила: “Ваша тайнопись детская пропись”.
И это отнюдь не фантастические прожекты сам видел, как завороженно слушали девяти - двенадцатилетние ребята отдельные строки поэта. Свежестью и самобытностью Пастернак способен сразу покорить, а потому начинать надо с чтения стихов наиболее “прозрачных”, доступных детям. Центр его эстетики и творчества природа как “явленная тайна”, неиссякаемый источник чудес и удивления. Даже сама поэзия здесь буквально “валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”. Вот почему в пастернаковских стихах и прозе не только человек воспринимает окружающее, но и ветки, дождь, деревья. Жизнь наблюдают и обсуждают людей (“Душная ночь”, “Заморозки”, отрывок из повести под названием “Петербург”), вот почему писатель особенно ценит в искусстве органичность, непринужденность, обостренную восприимчивость и естественность; те произведения, где “кончается искусство, / И дышат почва и судьба”. Сразу же важно подчеркнуть, что Пастернак поэт, которого не без оснований называют романтиком, последовательно, на протяжении всей своей жизни настаивал на реалистичности творчества. Искусство, в его глазах, прежде всего открытие жизни: “Мы перестали узнавать действительность. Она предстает в какой-то новой категории. Категория эта кажется нам ее собственным, а не нашим, состоянием. Помимо этого состояния все на свете названо. Не названо и ново только оно. Мы пробуем его назвать. Получается искусство”. Пастернак считал, что реализм не направление, а сама природа искусства, и недолюбливал романтизм с его тягой к сверхчеловеческому и искусственному, а не естественно человеческому. При этом единство мира у Пастернака это не только идея или эстетический принцип, но и атмосфера его произведений. Романтические контрасты менее предпочтительны, чем связи, “существованья ткань сквозная”. Мир, в понимании и ощущении поэта, живой, и воспринимается он целостно. Однако он и преображается на волне чувств: “Мирозданье лишь страсти разряды, / Человеческим сердцем накопленной”. При очевидном стремлении раствориться в жизни Пастернак, тем не менее, на дух не принимал общих мест, везде, даже в переводах, он творец. Он новатор, но не в средствах выражения, а в оригинальном образе мира мира, увиденного впервые, открытого силою любви: Любимая жуть! Когда любит поэт, Влюбляется бог неприкаянный. И хаос опять выползает на свет, Как во времена ископаемых. Он демиург, поскольку обладает той самой первозданностью, которую особенно ценит и в природе, и в людях: “Мне кажется, я подберу слова, / Похожие на вашу первозданность”, как сказано в послании “Анна Ахматова”. Знаменитый адресат откликнулся соответственно: “Он награжден каким-то вечным детством”. И действительно, пастернаковское отношение к миру по-детски непосредственное. Но время для него не только переживаемый момент, это и переживаемая вечность. Бальмонтовская полнота ощущения данной минуты обогащается вековечным, им опять-таки не поглощаясь. Отсюда такие заголовки, как “Гроза моментальная навек”, отсюда знаменитая формула об импрессионизме вечного. Таковы общие для Пастернака и исходные для ученического знакомства с ним художественные принципы. Они определили известное постоянство стиля писателя. Но наряду с единым образом мира мы обнаружим у него и романтическую “страсть к разрывам”, тягу к решительным изменениям и даже переписыванию давних своих вещей. Все это побуждает выстраивать оставшиеся уроки в логике рассмотрения основных звеньев творческой эволюции Бориса Пастернака. Вторую тему можно озаглавить строчкой “На заре молодых вероятии” речь пойдет о первых четырех поэтических книгах, с акцентом на лучшую “Сестра моя жизнь”. Сразу же захватывает интонационно-речевое своеобразие, почувствовать которое можно лишь при целостном восприятии стихотворений. “Метель”, “Душа”, цикл “Разрыв”, многие другие произведения звучат исступленно, нередко сбивчиво, синтаксис их сложен. Литературный дебют Бориса Пастернака необычен. Стихи и прозу он начал писать лишь в 19 лет, но зато очень рано и очень интенсивно занимался музык