Образ России за рубежом (на примере периодических изданий за 2007–2010 гг.)
Дипломная работа - Журналистика
Другие дипломы по предмету Журналистика
ы установили и при входе в спортзал, на лестнице и в других местах. Когда группа из бесланской милиции, местного ОМОНа и СОБРа подоспела к школе, атаковать ее было уже нельзя, не рискуя жизнью всех заложников. Всего в школе находилось более тысячи человек, большинство из них - дети и подростки. Положение было крайне сложным, и ситуация развивалась на многих направлениях стихийно. В первой записке, которую террористы выбросили из окна, было только одно слово "ждите". В следующей записке содержалось требование о выводе всех федеральных войск из Чечни и освобождении задержанных участников нападения на Ингушетию 22 июня. Речь шла примерно о двадцати ингушах, которые были арестованы в результате следствия в июле и в августе. В тексте записки говорилось, что террористы будут вести переговоры только с тремя лицами: президентом Северной Осетии Александром Дзасоховым, президентом Ингушетии Муратом Зязиковым и московским доктором Леонидом Рошалем. Позднее они добавили к этому описку и имя советника Президента России по проблемам Чечни А. Аслаханова. Все эти люди должны были явиться в школу на "переговоры" вместе. Дзасохов был готов идти один, так как других названных террористами лиц не было в Беслане. Однако Владимир Путин не разрешил Дзасохову проводить переговоры на таких условиях и в такой обстановке. Было очевидно, что президенты Осетии и Ингушетии только пополнят список заложников, и это сделает ситуацию еще более сложной. Президенту Владимиру Путину о случившимся доложили в течение часа. Он определил и главные направления действий спецслужб в сложившейся ситуации. В отличие от драмы с заложниками на Дубровке в октябре 2002 года, когда главным с самого начала был определен максимально жесткий силовой вариант, в Беслане этот вариант как главный исключался.
Речь шла о переговорах и максимально возможных уступках террористам. Владимир Путин не возражал против освобождения арестованных ранее и находящихся под следствием боевиков. Пусть террористы, захватившие школу в Беслане, забирают кого угодно из своих сообщников и уходят куда угодно. Можно для них открыть коридор, дать автобусы, если надо и самолет прислать в соседний аэропорт.
В Беслан прибыл детский врач Леонид Рошаль. После нескольких трудных попыток контакта он пришел к выводу, что с этими людьми разговаривать бесполезно. "Эти хуже, чем бараевцы в октябре 2002 года на Дубровке. Там мне удалось нормально разговаривать", - сказал Леонид Рошаль на короткой встрече с журналистами. Протесты против захвата школы в Беслане начались не только в России, но и во всем мире. Заявления делали лидеры десятков стран. Россия потребовала срочного созыва Совета Безопасности ООН, и этот Совет единогласно осудил захват заложников в Беслане. Но террористы на все эти заявления не реагировали. Они продолжали передавать листки со своими требованиями Путину. Басаев требовал остановить войну в Чечне и начать вывод федеральных войск. Он обещал, что Чечня останется в рублевом пространстве и вступит в СНГ.
Неожиданно в школе начались взрывы. Из школы начали выбегать заложники, дети и взрослые, многие из них были в крови. Им в спину террористы открыли сильный огонь. Перестрелка усилилась, и она шла теперь с обеих сторон. Эмоциональное описание этого стихийно развернувшегося штурма содержалось во многих газетах и журналах, корреспонденты которых наблюдали за всеми событиями с близкого расстояния. "Первыми на штурм пошли отцы захваченных детей" (Юрий Спирин, "Известия"). "Когда начался прорыв детей из взорванной террористами школы и шквальный огонь бандитов в спины разбегающимся заложникам, милиционеры и ополченцы первыми бросились навстречу. Многие тут же погибли. В нескольких метрах от школы снайпер убил двух ополченцев в светлых рубашках" (Тимофей Борисов, "Российская газета"). "Такого в своей репортерской практике я не видел еще никогда. Ни в Буденновске в 95-м, ни в Первомайском в 96-м, ни на Дубровке в 2002-м. То, что происходило в Беслане на моих глазах, походило на стихийную гражданскую атаку захваченного террористами здания. Спецподразделениям оставалось лишь прикрывать огнем рвущихся к школе вооруженных родственников маленьких заложников. Остановить этот натиск было уже невозможно. "Это был даже не штурм, это была по-первобытному жестокая драка, резня - но с применением современного оружия. В этой резне на второй план ушли свистящие пули, мины-растяжки, залпы из гранатометов. Штурмующими владело только одно желание - уничтожить. Убить любой ценой, всадить пулю если не в террориста, то в его тень, в то место, где он только что находился, или просто зло опустошать автоматные рожки в сторону злополучной школы" (Григорий Санин, "Итоги").
Были и лживые свидетельства. Юлия Калинина из газеты "Московский комсомолец" утверждала, что первые взрывы в школе могли спровоцировать военные, чтобы дать возможность бежать хотя бы части заложников. "Возможно, был выстрел в стену из танкового орудия - стреляли пустой болванкой, от детонации взорвалась одна мина, а потом и вторая. За эту версию говорит многое". Эти рассуждения содержались в газете уже 6 сентября в статье "Операция на сердце нации" и они сочетались с самыми нелепыми обвинениями в адрес Владимира Путина и "его силовиков", которые "никого не могут защитить" и не "дорожат детьми осетин".
"Трагедия в североосетинском Беслане, - писал публицист Владимир Рудаков, - это не только чудовищное преступление. Э