Миссия русской эмиграции
Информация - Культура и искусство
Другие материалы по предмету Культура и искусство
?ак в Европе, так и за океаном, существовали Союзы русских писателей и журналистов, возглавляемый видными деятелями. Так во главе парижского Союза стоял П. Н. Милюков, в Праге Немирович Данченко.
В Берлине был создан, по образцу Петроградского, свой Дом Искусств, собрания которого происходили в одном из больших берлинских кафе. Дом Искусств был вне политики. Там встречались советские и эмигрантские писатели и поэты, читали свои произведения Ходасевич, Шкловский, Маяковский. Кроме того, он поддерживал связь с петроградским Домом Литераторов.
Выходили за рубежом русские газеты и журналы. Одним из первых серьезных периодических изданий русского зарубежья стала газета Последние новости, в которых приняли участие И. Бунин, Тэффи, А Толстой. В Париже начал издаваться первый толстый эмигрантский журнал грядущая Россия, который редактировали А. Толстой, М. Алданов и Г.Струве. А в одном только Берлине было открыто 58 русских газет и журналов. Русские поселялись и начинали издавать свои газеты в Египте, Парагвае, Абиссинии и даже на Филиппинах. Но, следует отметить, что они закрывались с такой же стремительной скоростью, как и создавались.
Говоря о первых годах русской эмиграции, надо отметить ее неоднородность. Уже тогда началось ее политическое расслоение, возникли противоречащие друг другу концепции по отношению к Советской России и тем политическим процессам, которые происходят в ней.
Большим событием стал выход в Праге сборника статей Смена вех. В нем участвовали до того мало известные литераторы, ранее так или иначе связанные с белым движением. Они призывали вернуться в Россию, где, якобы уже заканчивается веха коммунизма и начинается новый, эволюционный путь развития революции. И зарубежные литераторы должны поддержать и возглавить это движение и принять участие в экономическом и культурном восстановлении России. Сборник вызвал самые противоречивые оценки.
Другой яркий сборник политических статей Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев стал выходить в Софии в 1921 году. Авторы статей исходили из того, что русские люди не европейцы и не азиаты, что и определяет их общественную психологию. Лишь Россия может открыть миру некую общечеловеческую правду. Евразийцы отрицали бесчеловечный большевизм, но заслугу революции видели в том, что она, раскрывая, по их мнению, бесчеловечное содержание социализма, отрицающего человеческую личность, открыла спасающую силу религии В церкви, в православии им виделся один из шагов по спасительному пути России.
Глава 3.
С конца 1920-х годов начался новый этап развития русской литературной эмиграции, когда складывались новые условия жизни русских за границей. С начала 1930 годов во Франции разразился экономический кризис. Закрывались предприятия. Париж заполнился безработными. В таких условиях существование русских эмигрантов стало почти нищенским, несмотря на благотворительные концерты, вечера, пожертвования и сборы в пользу русских эмигрантов. Многие русские издательства обанкротились, но русская культурная жизнь продолжалась, не переставали выходить русские книги. В это время появились романы Алданова, Мережковского, лучшие произведения Бунина и Ходасевича, на парижской сцене пел Шаляпин, ставил балеты Лифарь, открылась выставка Ларионова, открылись русские сезоны Дягилева.
Но какие бы перемены не происходили вокруг, как бы плохо или хорошо ни было в Париже, Берлине, Праге или Нью-Йорке, взор русских эмигрантов всегда был направлен на восток, туда, где осталась их потерянная родина. Тэффи писала в своем рассказе Ностальгия: Приезжают наши беженцы, изможденные, почерневшие от голода и страха, отъедаются, успокаиваются, осматриваются, как бы наладить новую жизнь, и вдруг гаснут… Ни во что не верим, ничего не ждем, ничего не хотим. Умерли. Боялись смерти большевистской умерли смертью здесь... Думаем только о том, что теперь там. Интересуемся только тем, что приходит оттуда. А ведь здесь столько дела. Спасаться нужно и спасать других. Но так мало осталось и воли и силы…
Сами эмигранты разделяли себя на тех, кто продает Россию и тех, кто спасают Россию. Первые жили хорошо и богато, вторые нищенствовали и унижались. Очень говорится об этом в стихотворении Саши Черного:
Тех, кто страдает гордо и угрюмо,
Не видим мы на наших площадях:
Задавлены случайною работой,
Таятся по мансардам и молчат..
Не спекулируют, не пишут манифестов,
Не прокурорствуют с партийной высоты
И из своей больной любви к России
Не делают профессии лихой…
Их мало? Что ж… но только ими рдеют
Последние огни родной мечты…
В Америке, в Каире и в Берлине
Они одни и те же: боль и стыд.
Они Россия. Остальное плесень:…
Помойка сплетен, купля и продажа.
Построчная истерика тоски
И два десятка эмигрантских анекдотов…
Самое тяжелое для эмигрантов, в большинстве своем представителей дворянства, свыкнуться с мыслью, что они все потеряли. И тот образ жизни, которым жили их отцы и деды, им больше не доступен. Тем, кто получил блестящее образование, объездил полмира, был при дворе, кому ни в чем не было отказа, приходилось мыть окна, быть ходячей рекламой, в салоне медиума изображать ожившего мертвеца, разносить газеты и в лучшем случае учить детей богатых иностранцев. Лев Любимов в своей книге На чужбине описывает графа, бы