Любовь и альтруизм в социологии П. А. Сорокина
Курсовой проект - История
Другие курсовые по предмету История
µ. Для него это наиболее прямолинейный изобретатель кушеточно-диванной любви. (3, 257) Более того, Сорокин критикует и таких признанных мэтров поэзии, как Брюсов, Сологуб, Гиппиус, Бальмонт, Городецкий, Северянин и Ахматова. Физиология вот фундамент и канва, психические же парения, надрывы, стоны, вздохи, смех, отчаяние и надежда и т. д. всё это лишь узоры, одни лишь архитектурные украшения на здании любви, созданном из физиологических кирпичей (3, 258), - так характеризует он творчество этих поэтов. Главным лейтмотивом любовной лирики Брюсова, по мнению Сорокина, является сладострастие. Мы женщины мы ведьмовский напиток, опухшее женское тело, женщина зверь, сплетение и расплетение рук, звуки поцелуев, объятия и т. д. подобными фразами пестрит вся лирика Брюсова. Для Северянина весь мир сплошной будуар или кабинет ресторана, всё существует лишь постольку, поскольку оно облегчает и услаждает физиологию. Раскройте Четки Ахматовой, и тут исключительно та же кушеточная любовь. Не раз здесь читаете вместо любви фигуральные описания её: он тронул мои колени, коснулся платья, кошачьи глаза, устрицы и спальня, поцелуи, любовник, смятая и несмятая постель и т. д., одним словом, мопассановско-земная любовь и только (3, 258) - пишет Сорокин, анализируя творчество поэтессы. У этих, а также у многих других поэтов любовь однообразна, шаблонна и проста, главной целью которой является физиологический миг блаженства. Но, среди современных ему поэтов, Сорокин находит и таких, что воспевали, прежде всего идеально-платоническую любовь. Таковыми, по его мнению, были Блок и Соловьёв. Не сложно заметить то, как почти восторгается Сорокин творчеством Блока. Так, в частности, говоря о произведении Розы и Кресты он пишет: Вы, конечно, помните эту дивную поэму об Изоре Прекрасной Даме, о вдохновенном рыцаре-поэте Страннике и о Бертраме, прозванном Рыцарем-Несчастием. Изора для Бертрама Мадонна, Идеал, Прекрасная Дама. Для него она смысл бытия и высшая красота. Она вечная ценность, она то, что можно назвать вечным идеалом. Любовь к ней уже не физиология…она не забава, она не игра, не флирт, а великий крест, великая ноша…. (3, 259)
Далее Сорокин развевает миф о том, что обе формы любви существовали во все времена. Он утверждает, что идеальная любовь к женщине существовала не всегда. Её не было в античности, и она была редкостью в средние века, так как прекрасные Дамы для рыцарей не всегда были только Мадоннами. Идеальная любовь достигает максимума по мере приближения к нашим векам. Она предполагает высокое развитие эстетического чувства, которое росло с ходом культуры. Чем культурнее страна и её люди, тем сильнее потребность именно в эстетической любви к женщине. Сорокин приводит в качестве примера сравнительный анализ любви крестьянина и интеллигента. В первом случае дуализм той и другой любви почти не заметен. В силу этого в деревнях браки прочнее и реже заканчиваются разводами. Это объясняется тем, что потребность общения здесь едва намечена, а физиологическое удовлетворение почти всегда достижимо. В городе иная ситуация. Интеллигенту кроме жены и спутника нужна Мадонна. В любви он не ищет дружбы и сладострастия, он ищет идеал красоты. А эта задача не так уж проста, как кажется. Чувство такой любви очень капризно, требовательно и может рушиться от всякой мелочи. Поэтому и браки в городах не так прочны. Разводы здесь становятся очень частым явлением, а всё потому, что у интеллигента есть потребность искать Мадонну в других женщинах, а не в своей жене, а отсюда психическая и физическая измена, ссоры, дрязги, сцены в семье, что и приводит к этому итогу. Итак, раз с ростом культуры эстетическое чувство тоже вырастает, то в наше время потребность любви-обожания должна быть более сильной, чем когда бы то ни было. Таким образом, можно говорить об отделении физиологической любви и эстетической и, даже не просто об их отделении, но и об их взаимной враждебности. И их соединение именно в наше время для Сорокина не представляется возможным. Если в прошлом, - пишет Сорокин, - эстетика с физиологией уживались, то теперь нельзя в одно и то же время созерцать Венеру и обнимать её или целовать по-земному. (3, 261) Венера, которую можно любить физиологически перестаёт быть Венерой. Ещё Толстой указывал на несовместимость Беатриче и жены, т. е. любви эстетической и физиологической. Следовательно, жена, т. е. женщина, которую любят физиологически, не есть Беатриче и не может ею быть. Она как роза с опавшими листьями, уже не в состоянии восстановить старую декорацию. В противоположность ей Беатриче её нельзя целовать, она должна быть неприкосновенной. Только при этом условии она может быть Беатриче.
Итак, ранее мы выяснили, что разделение физиологической и эстетической любви приводит к меньшей прочности и продолжительности браков. Отсюда же вытекают чреватые последствия и для любви и для семьи. Первое следствие обесценивание самой физиологической любви. Логика рассуждений Сорокина здесь проста. Он исходит из того, что половая потребность глубоко заложена в каждом человеке и искоренить её практически невозможно. Раньше, когда две рассматриваемые формы любви ещё не были дифференцированы, изменой, как таковой считалась лишь физиологическая измена, и только она могла быть поводом к разводу. Иначе обстоит дело в нынешнее время. Раз эстетическ?/p>