Личные и социально-психологические потребности во власти и подчинении
Информация - Психология
Другие материалы по предмету Психология
замещение главенствующих должностей. У нас нет оснований считать, что отношения подчинения противоестественны для человеческой природы либо идут ей во вред. Напротив, человеческая общность во всех известных нам и мыслимых формах без таких отношений не может существовать. Другой разговор, что к формам подчинения человек может подойти гораздо многообразнее, чем стайные животные. Мы как раз и собираемся подойти к привычному нам подчинению сначала критически, а затем конструктивно и творчески.
Как получить согласие человека подчиниться управлению со стороны других людей? Сложный вопрос. Это зависит от ситуации и от того, как ее воспринимает потенциальный объект управления. Возьмем крайние и потому наиболее очевидные случаи.
Крайнее принуждение
Первый крайний случай - рациональный выбор меньшего из всех зол. Каков бы ни был произвол управляющего, согласие будет получено, когда подчиняемый не видит другого выхода, то есть, все прочие варианты действий для него существенно хуже, чем подчинение. Обратите внимание, мы говорим не о действии объективных обстоятельств, непреодолимых для человеческой воли, а о сигнальном воздействии человека, скажем, террориста, захватившего людей в заложники и требующего от них подчинения под угрозой крайнего насилия. Какое же это сигнальное воздействие, если некто угрожает вас убить?! И тем не менее, пока он только угрожает, воздействие является сигнальным. В этом информационная природа управления человеком - он реагирует не на действия, а на информацию о них. Информация, кстати, может быть ложной или преувеличенной, но это дела не меняет, пока мы не имеем иной надежной информации. Важно, что выбор меньшего из зол для самоуправляемого человека не в новинку, технология сравнения вариантов по предпочтительности та же самая, которой он постоянно пользуется в повседневной жизни, где ему противостоят и природные обстоятельства, и воля других людей. У человека есть какие-то представления о ценностях, аналогии, типовые варианты для аналогичных обстоятельств. Интересно, какие ситуации из повседневной жизни кажутся человеку аналогичными террористическому захвату. В Советском Союзе у рядового гражданина никакой мирной аналогии для такой ситуации не находилось. Подчинение злой воле преступников считалось постыдным проявлением малодушия и трусости, недопустимым попустительством злодейству. А среди "типовых" решений в этой нетиповой ситуации, наряду с ожиданием действий контртеррористических служб, подразумевалась и попытка оказать террористам индивидуальное или организованное сопротивление. В частности, в 1970г. такой вариант поведения выбрала бортпроводница самолета АН-24 Н. Курченко, погибшая при угоне воздушного судна в Турцию литовскими террористами. Для советского человека с его, якобы, "рабской психологией" подчинение угрозе преступного насилия было крайней недобровольностью и отвергалось при малейшей возможности. Заметим, что уголовное законодательство практически во всех странах, а не только в СССР, признает ответное насилие, адекватное угрозе, правомерным. Поэтому советское понимание крайней недобровольности можно признать объективным.
Можно, однако, подойти к подобным случаям и более рационально. Задобрить террористов - они потеряют бдительность. Потянуть время - они устанут. Согласиться на их требования - есть шанс остаться невредимыми. А преступников впоследствии накажут, если поймают. Кто против таких "военных хитростей" в подобной экстремальной ситуации? Никто, включая самих террористов. Развивая эту логику далее, получаем возможность обвинить в случившихся тяжких последствиях уже не террористов, а самих сопротивляющихся или освобождающих. Мол, зачем отказались подчиниться требованиям злоумышленников, продемонстрировали угрожающие приготовления, спровоцировали и без того взвинченных преступников, которые могли бы и не убить, если бы им подчинялись. Лучше подчиниться, ведь это меньшее зло, чем потерять жизнь.
И чем подвергнуть риску жизнь других заложников. Таким вроде бы рациональным образом крайняя недобровольность подчинения преступному управлению незаметно преобразуется в разумную добровольность, то есть, и в необходимость, и даже в желательность. В известном анекдоте времен горбачевской перестройки так и говорится: "Что делать женщине, которой угрожает групповое изнасилование? - Расслабиться и получить максимум удовольствия". Мы никакой женщине не пожелаем такого "максимума удовольствия", поэтому готовы сделать все, от нас зависящее, чтобы избавить людей от подобного "рационального выбора". Не припоминаю и кого ни спрошу - они тоже, чтобы во второй половине 1980-х страну захлестнула какая-то особенная волна групповых изнасилований. Грандиозное групповое изнасилование нам всем еще только предстояло, о чем творцы анекдотов, похоже, либо догадывались, либо были осведомлены. В арсенале типовых решений советского человека согласие на террористическое управление отсутствовало.
Принуждающий преступник оказывался для общественного сознания за чертой, где отношение к нему было как к бешеной собаке. Изощренное принуждение терроризмом было страшнее просто убийства. Даже в открытой войне считается подлым прикрываться мирными жителями или отыгрываться на них за акты сопротивления. Открытая война - политически узаконенное и нравственно оправданное массовое взаимоубийство - исторически оправдывала какие угодно эксцессы и отклонения от норм мирной жизни