Культурологические и семиотические исследования Ролана Барта
Информация - Культура и искусство
Другие материалы по предмету Культура и искусство
ледовательности букв или о рисунке, для мифа они представляют собой знаковое единство, глобальный знак, конечный результат, или третий элемент первичной семиологической системы. Этот третий элемент становится первым, то есть частью той системы, которую миф надстраивает над первичной системой. Происходит как бы смещение формальной системы первичных значений на одну отметку шкалы". Это смещение Ролан Барт изображает с помощью следующей схемы:
означающееозначаемоеЗнакОЗНАЧАЮЩЕЕОЗНАЧАЕМОЕЗНАКСтруктура языкаСтруктура мифа
Первые два столбца данной таблицы показывают структуру языка, два последних раскрывают структуру мифа.
Этой схемой Р.Барт показывает, что в мифе имеются две семиологические системы, одна из которых частично встроена в другую. С одной стороны - это сам язык, который в качестве объекта поступает в распоряжение мифа. Миф же строится на основе этого языка-объекта. С другой стороны, это сам миф, который в данном случае выступает как "метаязык", он является как бы вторым языком, на котором говорят посредством перового.
Для иллюстрации данного семиотического истолкования мифа Ролан Барт приводит два наглядных примера.
Первый пример: высказывание из Басни Эзопа "quia ego nominor leo" (потому что я зовусь львом), приведенное в учебнике грамматике.
В этой фразе два смысла. Первый смысл - непосредственный, показывает, что речь идет о льве. Второй смысл обращен именно к ученику пятого класса, а не к слушателю басни Эзопа. Он сообщает следующее: я есмь пример, который должен проиллюстрировать правило согласования предикатива с подлежащим.
Истинное значение фразы не в том, чтобы передать что-либо о льве, а в том, чтобы привлечь внимание к определенному типу грамматического согласования. Но второй смысл определяется семиологической системой, настроенной над первой.
Второй пример: изображение на обложке журнала молодого африканца во французской военной форме, который, беря под козырек, глядит на развивающийся французский флаг.
Однако это лишь непосредственный смысл изображения, над которым выстраивается вторичная семиологическая система.
Мифологический смысл этого изображения заключается в том, что Франция - это великая Империя, и все ее сыны, независимо от цвета кожи, верно служат под ее знаменами.
В обоих примерах можно выделить означаемое, которое в качестве элемента первичной семиологической системы, то есть языка, Барт называет смыслом, и его же в качестве элемента вторичной системы, то есть мифа, называет формой. Означиваемое он во всех случаях называет концептом.
Третий элемент первичной семиологической системы Р.Барт называет знаком, а вторичной, чтобы избежать терминологической путаницы называет по-другому, т.е. значением.
Предложенное Р.Бартом понимание мифа выражает ту же идею, что и у Лосева, и у Элиаде, а именно - воплощение в частном более общего смысла. Элиаде говорит о воплощении в действительности мифологического архетипа, в соответствии с которым эта действительность осмысляется. Лосев говорит о воплощении в вещи более общего смысла, изменяющего сами свойства вещи. Барт же рассматривает единство означающей что-либо вещи и означаемого ей как некий знак, который сам становиться означающим для нового мифологического смысла.
Иными словами, модель Барта можно использовать не только для семиотического анализа мифа вообще, но и для семиотического анализа концепций мифа Лосева и Элиаде в частности.
Используя данную семиотическую модель мифа, Р.Барт переходит к его анализу и обнаруживает те же характерные черты, которые в рамках других подходов были выделены А.Лосевым и М.Элиаде.
Основополагающей существенной чертой мифа Лосев считал конкретно-чувственное выражение мифологического содержания: "Для мифического сознания все явлено и чувственно ощутимо". Подобно этому и Р.Барт подчеркивает, что означающее мифа имеет чувственную реальность, в отличие от означающего языка, которое имеет сугубо психическую природу: "означающее мифа содержательно: именование животного львом, приветствие африканского солдата - все это достаточно вероятные события, которые легко себе представить".
Однако обозначающее мифа двулико. Оно не только представляется как смысл, заполненный чувственной реальностью, но и как форма, которая в то же время пуста.
Иными словами, когда смысл становится формой по отношению к мифу, он утрачивает свою конкретность, опустошается и обедняется. Ролан Барт пишет: "Становясь формой, смысл лишается своей случайной конкретности, он опустошается, обедняется, история выветривается из него и остается одна лишь буква. Происходит парадоксальная перестановка операций чтения, аномальная регрессия смысла к форме, языкового знака к означающему мифа".
Так, выражение "quia ego nominor leo" с точки зрения языка повествует о конкретных событиях, о конкретном льве, претендующем на власть среди животных. Однако с точки зрения учебника грамматики, обращенного к пятикласснику, все что касается конкретного льва из этого предложения исчезает. Остается само это предложение как языковая форма, передающая уже другой смысл.
Аналогичным образом и конкретный африканский солдат со своей судьбой, своим миром чувств исчезает, когда его помещают на обложку журнала. Остается лишь некий образ солдата, который означает величие Французской империи.
Буквальный смысл содержания, на котором раскрывается миф, содержит целую систему значимостей относя?/p>