Кризис родового строя и возникновение холопства на Руси конца Х- начала XI века
Сочинение - История
Другие сочинения по предмету История
пе и сам летописный текст. Присмотримся к нему внимательнее и постараемся уяснить, что означало в устах Ярослава слово окупите. В древнерусском языке окупити означало не только выкупить, но и собрать. Похоже, Ярослав выразился во втором значении. На это указывает Новгородская IV летопись, где находим слово оукупати: О, люби-маа моа дружина, юже вчера избих в безумьи моем, то топерво ми их златом оукупати, а ныне надобни. В древности укупити имело смысл совокупить, собрать, составить, Весьма существенно и то. что в Новгородской Первой летописи, которой пользовался А. А. Зимин, интересующая нас фраза, произнесенная Ярославом, начинается с отрицательной частицы не, которая относится не только к ближайшему топерво, но и к последнему окупите, придавая обозначаемому им действию отрицательный смысл. Учитывая эту языковую особенность, А. А.Зимин должен был бы отрицать факт откупа золотом со стороны Ярослава, что сделало бы его перевод вообще несуразным. Вот почему слова князя надо понимать по-другому: Любимая моя и честная дружина, что избил вчера в безумии моем, не собрать их(ее) теперь золотом. Перед нами своеобразное восхваление дружины, смешанное с горечью ее утраты, восхваление, весьма созвучное понятиям времени. Вспомним отца Ярослава, князя Владимира, проникновенно говорившего о дружине: Сребром и златом налести не имам дружине, а дружиною налезу злато и сребро, якоже дед мои и отець мои доискашеся злата и сребра дружиною. Вспомним сына Ярослава, князя Святослава который однажды похвалялся богатством своим передпослами из немець. Послы, видевше бещисле-ное множьство, злато, и сребро, и поволоки, сказали: Се ни въ что же есть, се бо лежить мертво. Сего суть кметье луче. Мужи бося доищють и болши сего. В словах немецких послов скрыта позиция самого летописца, что с полной очевидностью явствует из его библейской ремарки к ним: Сице ся похвали Иезекий, цесарь июдейск, к послам цесаря асурийска, его же взята быша в Вавилон: тако и по сего смерти все именье расыпася разно. Та же позиция отразилась и в проникнутом иронией рассказе летописца о том, как другой Ярославич, князь Изяслав, изгнанный из Киева братьями Святославом и Всеволодом, иде в ляхы с именьем многым, глаголя, яко "Сим налезу вой". Его же взяша ляхове у него, показавше путь от себе. Все это убеждает в необходимости воспринимать фрагмент из вечевой речи Ярослава о дружине и золоте в аналогичном смысловом русле.
Таким образом, рушится последний аргумент тех, кто склонен подозревать в 1 статье Правды Ярослава наличие прибавлений, которые легли дополнительным слоем на первоначальный ее текст.
На наш взгляд, эта статья была составлена одновременно в том виде, в каком она читается сейчас, будучи откликом князя как законодателя на глубокие социальные изменения произошедшие в конце X-начале XI столетия в Древней Руси, связанные с распадом родоплеменного строя и образованием новой общественной организации, возводимой на общинно-территориальных началах. В условиях кризиса кровных союзов появились лица, лишенные защиты родичей. Среди них оказались и изгои. Князь, выступающий в роли правителя, обязанного заботиться о безопасности и благополучии подчиненного ему люда, о внутреннем мире и наряде в обществе, должен был взять на себя попечение о них.
Он выполнил возложенные на него как местного властителя обязанности и ввел изгоев под кров своего княжого права. При этом он исходил из интересов общества, а не из вожделений землевладельца и собственника, как пытаются представить некоторые весьма почтенные исследователи.
Так, согласно А. Е. Преснякову, изгой, поставленный неблагоприятными для него обстоятельствами вне закона, благодаря опеке князя входил снова в правовой союз. Рядом с этой стороной дела стояла другая, экономическая необходимость искать обеспечения и приложения своему труду. Княжеское землевладение давало выход элементам населения, выбитым судьбою из обычного строя и уклада народной жизни. Это выход в состав особого социального союза "княжих людей, стоящего вне народной общины и тесно сплоченного связями покровительства и зависимости, труда и обеспечения в чужом крупном хозяйстве. А. Е. Пресняков рассматривает этот союз как выпадающий из общегосударственного союза членов племени и построенный на совершенно иной основе.
Еще более прямолинейно высказывался С. В. Юшков: И вот все эти-то изгои недавно полноправные члены общин и стали пользоваться специальной княжеской защитой потому, что каждый из них представлял рабочую силу для княжеских сел.
Мы совершенно иначе оцениваем попечение князя, в частности Ярослава, относительно изгоев. Защищая изгоев, он выполнял одну из общественно-полезных функций, возложенных на него в качестве властителя. Делая изгоя субъектом княжого права, дополняющего и развивающего обычное право, он возвращал потерявшего связь с обществом индивида в общегосударственный союз членов племени, восстанавливая его полноправие как свободного. Вот почему изгой в статье 1 Древнейшей Правды свободный человек, жизнь которого защищена 40 гривенкой платой, как и жизнь других свободных людей.
Итак, появление изгоев в Правде Ярослава нельзя, по нашему убеждению рассматривать иначе, как проявление кризиса родового строя на Руси в исходе Х-начале XI в.
Разложение родоплеменных структур влекло за собой ослабление общественн