Колониальная и внешняя политика Великобритании в конце XIX – начале ХХ вв. и место в ней Д. Ллойд Дж...
Курсовой проект - Юриспруденция, право, государство
Другие курсовые по предмету Юриспруденция, право, государство
ассовой по своим размахам, конечно, нет, но и сбрасывать со счетов гибель десятков тысяч людей мы не имеем право, так как убийство одного человека это уже есть сигнал подумать всему человечеству, пострадал ли он по необходимости или эту гибель можно было предотвратить.
Но вместе с тем это была война гораздо более трудная, чем представляли себе те, кто на континенте Европы критиковал британскую стратегию. Лорд Китченер применял как раз те способы, которыми только и можно было справиться с его неуловимым врагом. В первую очередь перед ним стояла задача обеспечить сообщение по железным дорогам, пересекавшим огромные территории, где каждый фермер был либо вооруженным врагом, либо шпионом. На расстоянии 2 тыс. ярдов один от другого были сооружены из камня и железа блокгаузы с бойницами для стрельбы, и это, в конце концов, сделало железные дороги неуязвимыми. Генералам было предоставлено право уничтожать фермы и жилые дома всюду, где они сочтут это необходимым по стратегическим соображениям; их обитатели мужчины и женщины интернировались в обширных концентрационных лагерях, где их должны были содержать за счет английских властей и под их наблюдением до тех пор, пока буры не сложат оружия. Разрушение жилищ применялось в двух случаях: когда фермера изобличали в вооруженной помощи противнику или когда ферма, расположенная по соседству с железной дорогой, могла быть использована бурами для нападения на железнодорожный путь, хотя бы и без согласия владельца и даже в том случае, если он был вне всяких подозрений. Для того чтобы наложить руку на противника, который скрывался после каждого нападения, Китченер придумал так называемые облавы. Кордон ездящей пехоты оттеснял на расстоянии нескольких сот километров всех вооруженных буров на определенный участок, обнесенный с одной стороны изгородью из колючей проволоки. Бежать оттуда было невозможно, и запертым таким образом бурам оставалось на выбор: сдаться или умереть.
Не проходило недели, чтобы английской публике не сообщали о захвате 400500 пленных. Даже допуская, что буры будут продолжать войну до тех пор, пока последний из них не будет убит или взят в плен, можно было все-таки с почти математической точностью вычислить тот день, когда Англия окажется победительницей это было только вопросом денег и времени. Но этот метод не заключал в себе ничего героического. Сопротивление буров в несравненно большей степени пленяло воображение. Президент Крюгер находился в Европе и старался вызвать сочувствие общественного мнения континента к бурам. Буры до самого конца надеялись, что со стороны какой-нибудь из европейских держав последует предложение о посредничестве, и эта надежда, несомненно, способствовала тому, что их сопротивление продолжалось дольше, чем это было целесообразно с военной точки зрения. Президент Оранжевого свободного государства Стейн оставался в Южной Африке для поддержания антианглийского настроения. Он в течение 2 лет находился на положении вооруженного бродяги на той самой территории, которой он некогда мирно управлял. Оба генерала первого периода войны сошли со сцены: Жубер умер, а Кронье был взят в плен. Но появились новые люди. Луи Бота в восточной части Трансвааля, Деларей на западе и неутомимый и вездесущий Христиан Девет изумляли мир рядом непрерывных, хотя и мелких, но смелых действий. Два раза буры вторгались в Капскую колонию, два раза жители Кейптауна узнавали, что неприятель был замечен на берегах Атлантического океана. 6 марта 1902 г., через 29 месяцев после объявления войны, генерал Метуэн был захвачен врасплох войсками Деларея и вынужден был сдаться вместе со своими солдатами, за исключением тех, кому удалось спастись бегством. Это произошло в 300 км от Претории.
Как водится, обе стороны, обменивались обвинениями в употреблении разрывных пуль, в расстреле раненых, в дурном обращении с пленными. Это не должно вводить нас в заблуждение. В действительности никогда еще война не отличалась столь малой степенью жестокости. Следует ли это приписывать, как-то делают некоторые английские историки, общности расы, тому обстоятельству, что солдаты обоих лагерей были слишком похожи друг на друга и потому не могли питать особой взаимной ненависти? Не правильнее ли будет сказать, что представители обеих сторон принадлежали к расе, которая по своему темпераменту не отличается ни пылкостью, ни кровожадностью, к расе, которая даже в насилии остается миролюбивой и расчетливой; что в силу инстинктивной предусмотрительности обе стороны подготовляли тот день, когда по окончании войны нужно будет волей-неволей прийти к какому-то соглашению, чтобы бок о бок эксплуатировать богатства почвы и недр Южной Африки? Добавим к этому, что воюющие стороны действовали перед миллионами зрителей кафров и готтентотов, которые держались пассивно, но, в сущности, таили в себе глухую вражду к белым и того и другого лагеря. Не являлось ли безумием доводить борьбу до той степени ожесточения, когда она легко могла превратиться в своего рода коллективное самоубийство белой расы в Южной Африке? Бесчисленное множество колонистов, проживавших на британской территории, взялось за оружие, чтобы прийти на помощь обеим бурским республикам. Формально они являлись бунтовщиками, подлежавшими смертной казни, но британское правительство систематически проявляло по отношению к ним снисходительность. Только очень редко, в исключительных случаях, Альфред Милнер расстреливал виновных. На самом деле все действия прои