Грендель — диалектика образа: синтез философии и поэзии (к вопросу о проблематике романа Д. Гарднера «Грендель»)
Статья - Литература
Другие статьи по предмету Литература
?кость мальчика, дракон пытается, учитывая громадную разницу, что существует между его представлениями о реальности и опытом Гренделя, помочь ученику в его поисках, подтолкнуть к пониманию собственного предназначения.
Фактически у Гренделя в романе два наставника: дракон и Сказитель, философ и поэт. Дракон аппелирует к разуму героя, поэт обращается к сердцу. Сначала позиции дракона и Сказителя в отношении его цели и места в мире видятся Гренделю взаимоисключающими. Это находит объяснение позже, по мере проникновения в глубинный смысл романа: сущность одного и того же явления философ и поэт как правило выражают по-разному.
Грендель бесконечно очарован той картиной мира, которая возникла в его воображении под воздействием песен Сказителя. В романе Гарднера поэтическое слово способно изменять реальность: Сказитель пересоздал в своем творчестве не только прошлое (историю людей), он пересоздал заново самого Гренделя, изменив его представление о самом себе и определив его судьбу.
Дракону удалось посеять сомнения в душе Гренделя, то есть положить начало процессу самоопределения личности. Сказитель же, силою своего дара, сумел подчинить себе его душу; это привело к возникновению множества новых внутренних противоречий и сказалось на дальнейшем развитии упомянутого выше процесса.
Сказитель для Гренделя кумир, почти Бог (14-15 лет возраст создания кумиров), поэтому его слова истина, даже если смысл этих слов представляется абсурным. Неожиданно для самого себя Грендель почувствовал готовность принять себя и свою судьбу такими, какими видит их Сказитель, потому что понял, что только при этом условии изображенная поэтом целостная картина мира, в которую сам Грендель уверовал до глубины души, обретет истинность.
Именно влияние поэта породило тот глубокий надлом личности Гренделя, о котором он говорит: я сжимал руками голову, будто пытался соединить половинки треснувшего черепа и не мог (С. 304). Раскол между искренним стремлением к добру и глубоким убеждением в обреченности своей души злу будет углубляться до того момента, когда Грендель сумеет наконец свести воедино собственные несвязные мысли, воспринятое от Сказителя и то. что узнал от дракона. В определенный момент эти три начала сольются в одно, и тогда Грендель уяснит себе свое место в мире, ту задачу, которую он призван выполнить, и окажется в состоянии спокойно принять все, что должно свершиться. Мужественное, подразумевающее самопожертвование решение Гренделя не отступать от предназначенной ему судьбы стоит не менее трагически высоко, чем боевая победа Беовульфа.
В какой-то момент в сознании Гренделя два различных понятия быть бессмысленно принесенным в жертву без собственного понимания и согласия и сознательно и добровольно отдать себя в жертву ради высокой и ясной цели сольются вместе, когда тягостный сон существования, цель которого остается недоступной сознанию, закончится, и наступит долгожданная реальность надприродного порядка, мифическая реальность.
Мифологическая ситуация, образно представленная в философском романе Гарднера, снова возвращает человека к трагической нравственной проблеме, когда возможность выбора практически исключена, что в полной мере осознается принимающим нравственное решение. В таких условиях нравственная позиция может проявиться только в принятии или непринятии веления судьбы.
Предчувствие опасности только подстегивает Гренделя, буквально гонит навстречу Беовульфу: Я все больше и больше боялся его и в то же время ... со все большим нетерпением ждал часа нашей встречи (С. 387), поскольку только в поединке с ним может быть реализовано то предназначение, которое Грендель к этому времени уже для себя определил.
В душе Гренделя живет убеждение в относительной неограниченности отпущенного ему времени. Грендель не спешит, недаром тревожное ощущение монотонного ритма возникает у него только с появлением Беовульфа и приводит к ясному осознанию идеи времени и всего, что связано со временем для небессмертного существа: краткости, скоротечности и смерти. Задолго до появления Беовульфа Гренделю становится ясно, что что-то надвигается (С. 378). Он описывает Беовульфа очень образно: множество эпитетов, метафор, уподоблений: безжизненный и равнодушный (С. 379), Непомерно мускулистый торс, ... подрагивающий от мощи, как грудь коня (С. 380), его дружина чудовищная, грозная махина (С. 380); он и его воины торжественные и зловещие (С. 380).
Грендель отмечает отсутствие самоиронии и рефлексии в поведении Беовульфа: Чужеземец пришел не в игрушки играть (С. 385). Неприязненное отношение к игре говорит о некоторой ограниченности ума, какая часто свойственна людям действия, обладающим сильной интуицией происходящего. Являясь волевыми и цельными натурами, они почти не способны видеть себя со стороны. Беовульф абсолютно убежден в своем решении (уничтожить чудовище) и всецело предан его осуществлению. Он движется неотвратимо и однонаправленно, как время. Гренделю, способному менять свои взгляды и решения по ходу дела, Беовульф представляется безумным.
Образ Беовульфа иногда сопровождается образом времени. К нему часто прилагаются эпитеты времени неотвратимость, отстраненность, размеренность. С ним связан и предшествует его появлению нечеловечески монотонный ритм (С. 378). Грендель говорит, что манеры его таковы, словно в его распоряжении целая вечность (С. 379). Беовульф так хо?/p>