Цветаева Мария Ивановна
Информация - Литература
Другие материалы по предмету Литература
?цетворение Поэзии: крыса - отъевшиеся мещане, многие из которых в прошлом - храбрые бунтари; гаммельнцы - ожиревшие, жадные бюргеры; все они вместе олицетворяют омерзительный, убивающий души быт. Быт не держит слово Поэзии (бургомистр отказывается от обещания отдать свою дочь флейтисту. - А.С.), Поэзия мстит - таков замысел. И музыкант уводит под свою дивную музыку детей и топит в озере, даруя им рай - вечное блаженство: В царстве моем - ни тюрем, ни боен, - Одно ледяное! одно голубое!.. Ни расовой розни, ни Гусовой казни, Ни детских болезней, ни детских боязней: Синь. Лето красное. И - время - на все... Последние строки поэмы:
- Вечные сны, бесследные чащи...
А сердце все тише, а флейта все слаще...
- Не думай, а следуй, не думай, а слушай...
А флейта все слаще, а сердце все глуше...
- Муттер, ужинать не зови!
Пу-зы-ри.
(Окончила Цветаева поэму уже после отъезда из Чехии.)
И, наконец, в Чехии Цветаева написала две большие статьи: Кедр (Апология) - на книгу своего друга С.М.Волконского Родина - и Героя труда - на кончину В.Я.Брюсова. В этих вещах она выявила свой дар прозаика.
Во Франции Цветаевой было суждено прожить тринадцать с половиной лет. О себе она заявила быстро и энергично. 6 февраля 1926 года в одном из парижских клубов состоялся ее литературный вечер, принесший ей триумф и одновременно зависть и нелюбовь очень многих из эмигрантских литературных кругов, почувствовавшихв ней силу, а главное - независимость, и в первую очередь - З.Гиппиус и Д.Мережковского. А вскоре в печати появился трактат-эссе - Поэт о критике, в котором Цветаева в остроумной, парадоксальной форме излагаласвои воззрения на то. Кем должен быть критик: Сивилла над колыбелью; увидеть за триста лет и за тридевять земель. И некоим образом не учителем и не судьей: у поэта единственный учитель: собственный труд. И единственный судья: будущее. Истинный поэт, по Цветаевой, это - равенство дара души и глагола.
____ Начало нашего века прошло вихрем, яркой вспышкой, огненным всплеском. В воронке истории смешались и революции, и войны, и новые открытия. А рядом была литература. И она тоже кипела и пенилась новыми именами, новыми формами. За двадцать лет на страницах книг сменились сотни названий , течений и стилей.
Но бурное время унесло это многообразие с той быстротой, с которой его и создало. Многие годы мы лишены были возможности читать и чувствовать многих гениальных художников. Сейчас, когда все это возвращается к нам, мы можем проникнуть в те глубину мысли и слова, которое несло начало 20 века. Появились и стихи Марины Цветаевой. Среди многих имен она отличается тем, что глубоко индивидуальна и личностна в своих стихах. За общими фонами и течениями она не потеряла того, что отличает человека и художника. Это порыв души поэта.
В ее ранних стихах видится порой даже интимность. Валерий Брюсов писал, что от ее стихов бывает иногда неловко, будто посмотрел в замочную скважину. Но в этих строках была вся ее жизнь, от внешнего окружения до внутренних смущений :
Это чувство сладчайшим недугом
Наши души терзало и жгло.
От того тебя чувствовать другом
Мне до слез тяжело.
Судьба Марины Цветаевой была очень трудной и трагичной. Ее рано пришлось узнать жизнь iерной стороны, поэтому ее ранние стихи ярко отличаются светлым и теплым словом от творчества более осознанного:
Эх, золотые деньки!
Где уголки потайные,
Где вы, луга заливные
Синей Оки?
Для чувственной и тонкой души Марины Цветаевой юность была той гранью, которая разделяет сказку и злую реальность. И перейти через эту черту - значит потерять, оставить все теплое и нежное с именем детство.
Христос и Бог! Я жду чуда
Теперь, сейчас в начале дня.
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь, как книга, для меня.
Но годы шли, и жизнь заставила поэта переступить эту грань. Цветаева вошла в литературу, в тот магический мир, который был продолжением сказки детства. Этот мир звал ее, звал именем Пушкина, Блока :
Нежный призрак,
Рыцарь без укоризны,
Кем ты призван
В мою молодую жизнь?
И она ступила в этот таинственный чертог. Но судьбе было угодно распорядиться по-своему: тот сказочный замок, который Цветаева создала на берегу бурного океана 20 века, снесло волной революции.
Современники удивились, что Цветаева с бунтарской думой, с новой и резкой формой стиха не приняла изменения в стране, принесенные революции. А перед ее глазами рушилась ее Россия, ее мир, ее идеалы:
Московский герб: герой пронзает гада.
Дракон в крови. Герой в луче - так надо.
Но бунтарская душа не умерла. Все ее существо кипело бунтом. Она не желала подстраиваться под кого - либо, и сейчас не могла:
Целовалась с вором, с нищим, с горбачом. И категоричное:
Целоваться я не буду с палачом.
Тяжелые были не только личные переживания поэта, но и бытовые условия, внешняя среда.
Сказать, что ее стихи этого периода - это прямая дневниковая запись, - будет неверно. Стихи рождались думой, а душа переполнялась теми страданиями, которые сокрушали поэта!
О, скромный мой кров, нищие рыли,
Ничто не сравниться с родными.
Но у нее не было родного. В новом Союзе она не с