Тема греха и падения в романе К. Маккалоу "Поющие в терновнике"
Курсовой проект - Литература
Другие курсовые по предмету Литература
ть неприглядную правду Фрэнку. Но мы видим, как автор импонирует Пэдди. Ведь он один из немногих героев в произведении, кто верит с чистой душой, не рассуждая о религии, как таковой. Мы особенно это замечает в том, что покаяние к Пэдди приходит раньше, чем его настигает воздаяние за его грех. То есть Пэдди представляет собой идеального верующего человека, который сам определяет свою вину, не дожидаясь пока наказание падет на него и образумит раскаянием. И время и место для покаяния Пэдди выбирает самые подходящие в доме отца Ральфа, в беседе с ним то есть, в сущности, исповедь. И, несмотря на то, что он совершил в принципе доброе дело, взяв на себя заботу о Фионе, он тем не менее чувствует свою вину за этот брак, словно он предал ее, будто вошел в сговор с родственниками, желающими избавиться от нее. И пусть вина эта на самом деле дутая, но Пэдди тем не менее испытывает покаяние, однако не вызвавшее в нем раздражение против жены напротив, он ее любит тем сильнее, чем сильнее она уходит в себя, замыкается в своем панцире.
Особым случаем можно считать образ Мэри Карсон. Мы не увидим в ней ни капли покаяния. Это один из немногих образов в романе, который можно посчитать отрицательным. Внешне религиозная Мэри на деле оказывается атеисткой, а ее показная верность католической церкви тем не менее не ханжество и не лицемерие. Это лишь дань приличиям и условностям, а также способ воздействия на отца Ральфа, которого по мнению самой Мэри, она любит. Отец Ральф же придерживается иного мнения по этому поводу.
Как бы то ни было, Мэри не кается и не собирается. И, действительно, так и умирает, не покаявшись, хотя мы ясно можем видеть, что ей уж точно есть в чем. В последнем разговоре с Ральфом она, признаваясь ему в любви, сравнивает себя с Сатаной искушающим, а Ральфа с Христом. И, однако, несмотря, что Мэри предчувствует свою смерть (и действительно умирает), она не делает даже попытки покаяться в своих грехах, отвергая высокомерно даже мысль об этом. Более того, она высказывает свою злобу против Бога, виня Всевышнего в своих неудачах, а прежде всего в неудаче, постигшей ее с Ральфом. В ее диалоге с Ральфом мы слышим злобу старческой похоти, бешенство самодурки, не получившей желаемого, высокомерие все, что угодно, но не покаяние.
-Если б ко мне явился дьявол и предложил продай мне душу и стань опять молодой, я бы мигом согласилась и ничуть не пожалела бы о сделке, как этот старый осел Фауст. Да только нет его, дьявола. Меня, знаете ли, ничто не убедило, будто Бог и дьявол на самом деле существуют. Ни разу не видела ни малейших доказательств. А вы?
И я не видел. Но это убеждение опирается не на доказательства, Мэри. Оно опирается на веру, вера вот на чем стоит католическая церковь. Если нет веры нет ничего.
Весьма непрочная основа….
…Много ли женщин любило вас, не считая вашей матери?
А я не знаю, любила ли меня моя мать. Во всяком случае, под конец она меня возненавидела. Почти все женщины меня ненавидят. Напрасно меня не окрестили Ипполитом.
Ого! Это мне многое объясняет.
А что до других женщин, пожалуй, только Мэгги… Но она еще совсем девочка. Вероятно, не будет преувеличением сказать, что сотни женщин меня желали, но любили?.. Сильно сомневаюсь.
Я вас любила, с волнением сказала она.
Нет, не любили. Я оказался вызовом вашей старости, только и всего. Одним своим видом я вам напоминаю о том, что вам в ваши годы уже недоступно.
Ошибаетесь. Я вас любила. Еще как! Вы что думаете, раз я стара, стало быть, уже не могу любить? Так вот, преподобный отец де Брикассар, я вам коечто скажу. Запертая в этом дурацком теле, как в тюрьме, я еще молода еще способна чувствовать, и желать, и мечтать, и еще как бунтую, и злюсь на свои оковы, на свое тело. Старость самое жестокое мщение, которое на нас обрушивает мстительный бог. Почему он заодно не старит и наши души? Она откинулась на спинку кресла, закрыла глаза, оскалила зубы в угрюмой усмешке. Мне, конечно, прямая дорога в ад. Но сперва, надеюсь, мне удастся высказать Господу Богу, до чего он жалкое, злобное ничтожество.
И после смерти, как бы в наказание, Мэри, умершая без покаяния, становится отвратительна. При этом автор, однако, подчеркивает, что Ральфу дотронуться до нее мертвой так же отвратительно, как прежде до живой и совершить священный обряд над телом Мэри Карсон показалось ему непристойным.
Однако, умершая без покаяния, высокомерная грешница Мэри Карсон одерживает верх над Ральфом и, несмотря, на то, что он повел себя именно так, как ей хотелось, он начинает испытывать покаяние с первых же минут. Но и это было в плане Мэри Карсон заставить его терзаться, но все-таки взять желаемое, а после измучить себя муками раскаяния. В этом виден парадокс священник не смог заставить грешницу покаяться, но грешниц сумела заставить покаяться священника. Все это мы можем видеть в ее последнем письме, адресованном отцу Ральфу перед собственной смертью.
Дорогой мой Ральф, вы уже видите, что второй документ в этом конверте мое завещание. Прежнее, по всем правилам составленное и запечатанное завещание находится у моего поверенного в конторе Гарри Гофа в Джилли; это, в конверте, составлено много позже, и тем самым то, что у Гофа, становится недействительным Составила я его только вчера и свидетелями взяла Тома и здешнего городилыцика, ведь, насколько я знаю, не полагается, чтобы под завещанием стояли подписи свидетелей, которые по нему что<