Т. Шанин. Россия как "развивающееся общество". Революция 1905 года: момент истины. (Главы из книг)

Информация - История

Другие материалы по предмету История

е революции представления и действительность сталкиваютсяи формируют друг друга в фундаментальном процессе познания.Коренной разрыв преемствености времен срывает маски с того, чтосчитается само собой разумеющимся: со "здравого смысла" и партийной риторики, давая жесткий и объективный политический урок, наиболеедраматический из всех уроков. В какой степени уроки 1905-1907гг. были восприняты и усвоены населением Российской империи, ее политическими деятелями, администраторами и лидерами? Учит ли история?

В самом общем смысле многочисленные афоризмы на тему "уроков истории" нельзя считать ни истинными, ни ложными. Истина состоит в том, что некоторым людям и группам людей удается "извлечь уроки из истории", а некоторым - нет. После поражения первой русской революции XX в. самым главным стал вопрос о том, насколько способны или не способны были разные стороны конфликта отрешиться от старых представлений и пересмотреть свои позиции, т.е. кто какие уроки извлек, кто их не извлек и почему.

Суммируя, надо сказать, что проверка в 1905 - 1907 гг. теорий и моделей революции, заимствованных из Европы XIX в. (которые в основном строились на опыте революции 1848 г. и на экстраполяции экономических процессов, возникших после нее в Западной и Центральной Европе), дала многие факты, которые не вписывались в структуры познания и самосознания, укоренившиеся в России в 90-х годах XIX в., особенно в среде социалистического и либерального политического инакомыслия. Давайте перечислим самые важные из этих "фактов".

Крестьянство выступило в качестве основной революционной силы и продемонстрировало значительное единство политических целей, хотя очевидно, насколько трудно это было, учитывая огромные пространства страны и репрессивный режим. Не оправдались ожидания социал-демократов относительно радикализма или особых социалистических наклонностей со стороны сельских наемных рабочих (за исключением, может быть, Латвии). На национальных окраинах, включая районы, которые никак уж нельзя назвать "развитыми" с точки зрения индустриализации, урбанизации или пролетаризации, например в Грузии, накал революционной борьбы оказался выше, чем в центре. К тому же, политическую оппозицию там, в "докапиталистических" регионах, обычно возглавляли и направляли местные марксисты. (Самый яркий пример - Гурия. В этой горной пограничной области, населенной крестьянами, социал-демократические "ортодоксальные" марксисты дольше всего удерживали контроль над территорией, опираясь на массовую поддержку и консенсус крестьянских интересов, - подобная ситуация потом почти в точности повторилась в китайском Шэньси 30-х, вьетнамском Вьетбак 40-х и в индусском Наксалбири 60-х XX в.) Противоречия внутри властной элиты и государственного аппарата России трудно было приписать просто различиям в классовых интересах, и тем не менее они явились одним из основных факторов, определявших ход революции. Способность вооруженных граждан противостоять войскам в ходе уличных боев и на баррикадах играла весьма незначительную роль, поскольку дисциплина правительственных войск была неколебимой. Но массированное политическое давление было очень эффективным, особенно когда власти не могли или колебались применить военную силу в полном объеме, в то время как революционный лагерь выступал единым фронтом. Новый характер и невиданный ранее масштаб политической мобилизации продемонстрировали важность неожиданного "взрыва легальности" - ослабления беспредела власти, разрешения открытого выражения взглядов массам населения, которое до этого было лишено возможности высказываться. Также стала очевидной исключительная важность альтернативных центров авторитетной власти и организаций, образованных де-факто. Это был главный результат всеобщей стачки и деятельности ее комитетов, политических партий, профсоюзов, Советов рабочих депутатов и "Союза Cоюзов", Всероссийского крестьянского союза и крестьянских "республик".

Обратимся теперь к анализу действовавших тогда социальных сил, если мы их определяем в общепринятых самими участниками классовых категориях. К 1906 г. помещичий класс превратился в мощную консервативную силу. Промышленные и транспортные рабочие в целом также подтвердили ожидания марксистов и наиболее проницательных жандармов в том, что касается их революционного потенциала. Но буржуазия (в классическом смысле владельцев капиталистических предприятий) в очень малой степени заявила претензии на власть, - напротив, "профессиональный" слой эти претензии очень ясно продемонстрировал, выражая свои конституционные и либеральные требования (большинство теоретиков социалистического крыла стали считать его после этого суррогатом буржуазии). Идеологическая конфронтация в недрах оппозиции между революционной и реформистской тенденциями внутри интеллигенции стала на время определяющим аспектом революционной борьбы, формирующим политические движения и различия. Студенты сыграли исключительно важную роль, и их воинственность часто объединяла рабочих с "образованными классами" в едином политическом действии. Однако основную массу тех, кто сражался на улицах городов и потом поплатился за это в тюрьмах и на каторге, составляли молодые рабочие тяжелой промышленности и транспорта, а также - особенно на западе и юге страны - рабочие небольших мастерских и торговых предприятий (включая приказчиков).

Что касается монархических сил, защитная реакция правого п