Советско-германские отношения в 1920 – начале 30-х гг.
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
?е туда имущество обошлось немецкой стороне в миллион рейхсмарок. Объект к январю 1929 г. имел в своем составе четыре лаборатории, два вивария, ангары для спецмашин, дегазационную камеру, водопровод, гараж, пять бараков для жилья.
Немецкий персонал был представлен руководителем испытаний, инструктором, тридцатью служащими, в основном, химиками. Техническое руководство испытаниями находилось в немецких руках, административное - в советских. Все распоряжения, касающиеся персонала обеих сторон, проходили через уполномоченного РККА.
До 1933 г. начальником полигона был Н.С. Губанов, который во время первой мировой войны был артиллерийским офицером. В 1933 г. Н.С. Губанов стал начальником факультета Военной химической академии, в последующем он - начальник 8 кафедры ВАХЗ, генерал-майор, доктор технических наук, профессор.
Особое внимание стороны уделяли вопросам обеспечения секретности относительно образованного объекта и обязывались делать для этого все необходимое. Охрану опытного поля, лабораторий, жилых строений, не говоря уже об участниках испытаний, РККА брала на себя.
Немецким сотрудникам объекта не разрешалось заводить знакомств с местным населением и гарнизоном. Разрешались лишь разговоры, вызванные служебной необходимостью. Покидать объект без специального разрешения категорически запрещалось. Только крайняя необходимость, с непременным согласованием через Москву, могла стать основанием для разрешения немецкому сотруднику Томки выехать за его пределы в Вольск или Саратов, не дальше. Все остальные поездки в пределах от Самары до Сталинграда осуществлялись по строго установленному маршруту и под соответствующим контролем. На время пребывания в Томке немецкому персоналу выдавались специальные удостоверения личности, которые с отъездом в Германию подлежали возврату. Категорически запрещалось внеслужебное фотографирование, вынос или перенос приборов, материалов в другие места, пребывание где-либо внутри городка без ведома руководства, разговоры с охраной. Опыты проводились только в присутствии руководителя советской администрации с безусловным участием работника ОГПУ.
Начало работы объекта вселяло оптимистические надежды на ее плодотворное продолжение, к чему партнеры проявляли нескрываемый интерес. Посетив Томку в конце сентября 1928 г., немецкий генерал Бломберг сделал следующую запись в своем докладе: Оборудование налажено и функционирует удовлетворительно. Руководитель на месте, персонал очень способный...Русские имеют повышенный интерес к испытаниям. С ними оформлен протокол о дальнейшей застройке объекта и расширении испытаний. Этот протокол надо со всей настойчивостью претворять в жизнь. Запланированное продолжение испытательных работ необходимо и многообещающе. Испытания возможны на широкой базе. Упомянутый протокол о дальнейшей застройке в 1929 г. предусматривал выделение средств не только на сооружение аэродрома, ангара на 6 самолетов, газоубежища, склада, бараков для рабочих, а также приобретение двигателя для освещения, подъемного крана, двух автомобилей Опель, гусеничного трактора с прицепами, двух мотоциклов с корзинами, мотодрезины, дополнительного метеооборудования и т.д.
Об особой заинтересованности ВХУ в продолжении и расширении экспериментов Бломберг узнал из беседы с К.Е. Ворошиловым. Тот добивался проведения дополнительных стрельб химическими снарядами из артиллерийских орудий, в том числе, и в зимнее время. Заметна была уступчивость Наркома, начиная с финансовых вопросов. Подчеркивая исключительную заинтересованность в химических опытах, он давал понять, что ради их продолжения руководство РККА готово пойти навстречу в решении спорных вопросов по другим объектам рейхсвера в СССР.
При организации всей этой работы следует подчеркнуть особую роль начальника ВОХИМУ Я.М. Фишмана, возглавлявшего также в тот период Химкомитет и только что созданный в начале 1928 г. Институт химической обороны. В создании химической службы Красной Армии, а еще больше в сотрудничестве с рейхсвером Я.М. Фишман проявлял повышенную инициативу. Давая характеристику деловым качествам этого человека, Бломберг отметил его одержимость идеями и незаурядную энергию в создании эффективного ХО, способного стать реальным средством поражения в будущей войне. Являясь крупным специалистом в области химии, автором ряда трудов, Я.М. Фишман одним из первых увидел ее перспективы не только в военной, но и в гражданской сфере. К сожалению, не прошло и десяти лет, как в 1937 г. он был репрессирован за шпионскую деятельность. Злую роль в его судьбе сыграла книга Химическая война, появившаяся в том же году в Германии. В ней отмечались его заслуги на химическом поприще.
Уже в 1929 г. появились первые неудачи в экспериментах из-за ряда технических дефектов в присланных приборах. На этом фоне само существование Томки ставилось советской стороной под сомнение.
Все это наводило К.Е. Ворошилова, Я.М. Фишмана и других руководителей с советской стороны на размышления о том, не скрывают ли немцы свои последние достижения. Слишком значительной казалась разница в технической оснащенности Томки и лабораторий Германии. Свойственная советской стороне подозрительность становилась все более очевидной. Ее дополняли доклады специалистов, посылаемых в Германию для ознакомления с военно-химическим опытом.
На основе всех наблюдений делался вывод о том, что значительная часть современных