Синтаксическая позиция каузируемого участника в чеченских каузативных конструкциях согласно гипотезе Б. Комри
Статья - Иностранные языки
Другие статьи по предмету Иностранные языки
?я прямого дополнения уже занята, каузируемый участник смещается ниже по иерархии и оформляется местным падежом или локативом. Ту же картину мы наблюдаем в агульском и чамалинском языках, а также в лакско-дагестанской группе языков, где каузируемый, являющийся одновременно и субъектом и объектом, оформляется одним из местных или пространственных падежей.
В агульском - это Апуд-эссив или Апуд-элатив, причем данные падежи могут оформлять лишь исходно агентивного участника, в чамалинском - аблатив, и соответственно местный падеж в лакско-дагестанской группе языков [3], [2].
В семантику агенса включены два компонента: инициатор и исполнитель действия. Считается, что в канонических каузативных конструкциях семантика агенса расшеплена: каузатор играет роль инициатора, в то время как каузируемый исполняет роль исполнителя. Каузируемый в (7) маркирован локативом, который используется для косвенных падежей. Экзекутор действия или исполнитель (не агенс) сохраняет достаточную степень контроля в (7). Из этого следует, что каузируемый оформляется местным падежом при его наибольшей агенсоспособности.
Следующая интерпретация может быть предложена. В предложении (6) cuo он является одновременно и инициатором и исполнителем (полный агенс); соответственно suna мне/меня занимает позицию, не предназначенную для исполнителя. Тот факт, что объект кормления не может быть исполнителем подтверждается примером (9):
(9) cuо darxuocunna ?ajga cuoђ huma jaijra
он-ERG больной-DAT ложка в-LOC еда-ABS кормить-CAUS-Pst
Он с ложки кормил больного.
Семантика чеченского глагола такова, что кормить (буквально с ложки) можно только неспособного к самостоятельным физическим действиям больного или ребенка.
Даже, если позиция непрямого объекта в чеченском предложении свободна, как показывает пример (7), каузируемый не может занять ее.
Глагол jajan имеет валентность и на непрямой объект, в чеченском языке непрямой объект офомляется дативом.
(10) cuо suga berana huma jaajajtira
он-ERG я-LOC ребенок- DAT еда-ABS позволить кормить-CAUS-Pst
Как видно из примеров (9)-(10) синтаксическая валентность глагола увеличивается на одну и даже две единицы в том в случае, если производящий глагол -переходный, кроме того, нужно иметь ввиду, что в (10) имеет место рекурсивное образование каузатива, т. е каузатив от каузатива. Сложный дериват имеет следующую структуру: базовый глагол + -dаn +-ijta.
Чеченский глагол dalan давать, также как и английский глагол give и русские глаголы давать/дарить трехвалентен в исходной форме и четырехвалентен в производной форме, независимо от того, участвует ли он в первичной деривации или во вторичной, реципиент или получатель оформляется дательным падежом.
Таким образом, маркирование каузируемого в канонических каузативных конструкциях не дативом, а косвенным падежом идет в разрез с гипотезой Комри.
Маркирование каузируемого локативом не зависит от того, встречается ли уже в данной клаузе локатив или нет, ср.:
(11) cuо suga biskvit jo?ie dajalijtira
он-S-ERG я-LOC бисквит-ABS девочка-LOC отдать-заставить- CAUS-PST
Он заставил меня отдать (букв. передать) бисквит девочке.
Следовательно, в том случае, если в ситуации имеется расщепление семантической роли агенса на инициатора и исполнителя, то инициатор оформляется эргативным падежом, а исполнитель - локативом.
Однако данные чеченского языка подтверждают другое положение Б. Комри / Аккерман / Мор относительно каузируемого участника ситуации.
Так, Б. Комри формулирует связь между степенью контроля каузируемого участника над ситуацией и средством его оформления в виде иерархии инструмент > датив > аккузатив, при этом слева направо степень контроля каузируемого участника над каузируемой ситуацией уменьшается [11].
Например, Б. Комри приводит примеры из целого ряда языков (венгерского, японского, каннада), в которых выбор падежа каузируемого участника при каузативации непереходных глаголов зависит от того, в какой степени этот участник сохраняет свойство контроля. В приводимых Б.Комри случаях выбор инструменталиса всегда отражает бльшую степень контроля со стороны каузируемого [11].
(12) Mustafa-psie jexxa carna dђaluo jajtira Mansura
Мустафа-паша-LOC долго-ADV они-DAT сопротивление-ABS оказать+позволить-Pst-CAUS Мансур-ERG
Мансур уговорил (или заставил) Мустафа-пашу оказать им сопротивление.
(13) so mica ta?zarna lattajo-tie qu kirђan ?ieђa
За какую вину меня держат (или заставляют стоять) за занавеской
я-ABS какой-Prn вина-DAT стоять+делать-Caus-Prs этот-Prn занавес-сзади-ADV
В (13) каузатор, субъект действия в эргативе в данном предложении не выделен, но имплицитно присутствует в ситуации.
Данные чеченского языка показывают, что локативное оформление в канонической каузативной конструкции (12) (Mustafa-LOC) отражает большую степень контроля со стороны каузируемого. Следовательно эти данные не противоречат приведенной выше формулировке Б. Комри/Аккерман и каузируемый в канонической конструкции сохраняет большую степень агентивности.
Те же идеи содержались в работе (Ackerman, Moore 1999), исследующей вариативность в кодировании каузируемого участника, отмечается одна закономерность: чем больше степень воздействия каузатора на каузируемого, тем выше на иерархии грамматических отношений находится средство, используемое для кодирования последнего.
Иерархия имеет вид DO > IO > OBL, т. е прямое дополнение > непрямое дополнение > косвенное дополнение, это означает, что прямым дополнением каузиру