Роман В. Скотта "Роб Рой"
Информация - Литература
Другие материалы по предмету Литература
Это происходит потому, что частная жизнь людей не противопоставлена государственной жизни страны. При всем разнообразии точек зрения исторические процессы никогда не протекают обособленно в том или ином искусственно изолированном классе. События политической жизни страны находят отзвук в самых дальних ее уголках, и нет такой хижины или замка, на которых не отразилось бы тяжким ударом или неожиданным счастьем проигранное сражение реформация церкви или дворцовый переворот.
Индивидуальные судьбы неразрывно связаны с судьбами страны. Никто не исключён из этого закона - ни тот, кто стоит у власти, ни тот, кто бедствует в глуши. Страна представляет собою единство, раздираемое противоречиями и спаянное общими для всех интересами. С одинаковым вниманием Скотт анализирует центробежную и центростремительную силы, борьба которых происходит почти в каждом его романе.
В Роб Рое высшие политические интересы связывают высокородного Вернона с горным разбойником, лондонским коммерсантом, шотландским судьей и десятком других людей разных сословий, занятий и положений. На это обращает внимание сам автор. Как странно, - говорит юный герой романа, - что торговые дела лондонских купцов влияют на ход переворотов и восстаний! Ему отвечает купец, обидевшийся за пренебрежение к его сословию: Ничуть не странно, милый мой, ничуть не странно. Это все ваши глупые предрассудки... Я читал в Хронике Бэкера, как лондонские купцы нажали на Генуэзский банк, и тот нарушил свое обещание испанскому королю одолжить изрядную сумму денег, а это на целый год задержало выход в море испанской Великой армады... И они окажут большую услугу государству и человечеству, если не допустят, чтобы несколько честных лордов Горной Страны очертя голову кинулись на гибель со своими бедными, ни в чем не повинными приверженцами только потому, что не могут вернуть деньги, которые давно потратили, считая их по праву своими, и если вдобавок купцы спасут кредит вашего отца, а с ним и мои кровные деньги, которые мне причитаются с "Осбалдистона и Трешема"
В словах мистера Джарви перемешивается большое и малое, так же как и в действительной жизни: судьба восстания - с кредитом торговой фирмы, общие интересы - с интересами частными. И в этом заключается особенность не только Роб Роя, но и всех других романов Скотта.
Фрэнсис Осбалдистон не собирался участвовать в политических интригах претендента, но финансовые предприятия и коммерческая честь его отца вовлекли его в авантюры, смысл которых был ему самому непонятен. Подчиняясь общей необходимости, герой вступает в сложнейшие связи с окружающим миром, в своей среде и далеко за ее пределами, потому что он не один, потому что у него есть враги и друзья и потому что события общественного значения неизбежно и органически вырастают из всего людского коллектива страны и из всей массы действий, в ней совершающихся. Все предопределено и взаимосвязано, и человек, считающий себя незаметной и никому не нужной песчинкой участвует в - потоке неотвратимых событий, изменяющих жизнь целой страны.
Связь героя со средой, в которой он осуществляет свою судьбу, присутствовала, конечно, в любом романе, кто бы ни был этот герой - отшельник, спасающийся в своей пустыни, лесной разбойник или самовластный барон неприступного замка. Но у Скотта эта связь имела философский и принципиальный характер и потому оказалась особенностью его романов и большим художественным открытием.
Заключение
Понятие исторического события у Скотта так же неясно, как и понятие исторического персонажа. Заимствована та или иная линия сюжета из исторического памятника или придумана автором, иногда трудно определить, прежде всего, потому, что историческое зерно бывает микроскопически мало и едва различимо под слоями художественной интерпретации, затем потому, что достоверность сведений, сообщенных тем или другим памятником, бывает весьма относительна.
Итак, то, что мы считали собственно историческим элементом романа и вымышленным его элементом, почти сливается в одном понятии правдивого вымысла. Но как только исчезает это принципиальное противоречие между историей и вымыслом, становятся более ясными функции политического элемента и его отношения к событиям частной жизни.
Подвергнув хотя бы самому поверхностному анализу любой исторический роман Скотта, можно прийти к тому же выводу. Интерпретация исторического факта заключает в себе значительно большую дозу правды, чем краткое, часто малосодержательное сообщение современных хроник или риторическое повествование более поздних историков-моралистов. Кроме того, самый факт может оказаться недостоверным, но интерпретация его - правдивой. Факты, заимствованные из документов, могут быть так же недостоверны, как и факты, вымышленные Скоттом, - и в этом случае вымысел окажется единственным носителем правды.
Таким образом, противопоставить правду и вымысел в романах Скотта бывает иногда труднее, чем это кажется с первого взгляда. В этом и заключается торжество исторического романа - не потому, что он убедительно, при помощи какого-нибудь ловкого литературного приема, путает и смешивает то и другое, а потому, что, интерпретируя данные историей факты, он восстанавливает нечто большее - душу эпохи в действии, которое одно и может ее выразить.
Все это касается только той части романов, которая рассказывает о политических событиях. Что же касается событий частной жизни, в которых действ?/p>