Артюр Рэмбо
Информация - Литература
Другие материалы по предмету Литература
?зять его к себе в город Дуэ (департамент Нор, на крайнем севере Франции).
Дни, проведенные у Изамбара, были светлым временем. Вера в счастливое
будущее не покидала Рембо, ему было хорошо вдали от матери. Однако, как
несовершеннолетнему, ему не удалось вступить в национальную гвардию. Надо
было возвращаться домой. Во избежание вмешательства полиции, на котором
настаивала мать, Изамбар отвез Артюра в Шарлевиль 27 сентября.
Душа юного республиканца рвалась на свободу, и через десять дней Рембо
вновь сбежал, взяв на этот раз путь в Бельгию. Он шел пешком, подыскивая
случайную работу, пытался устроиться журналистом, но потерпел неудачу, через
несколько дней опять явился в Дуэ к Изамбару.
Побеги, скитания и жизнь в Дуэ расширили кругозор поэта и одновременно
наполнили, несмотря на лишения и голодные дни, его сердце радостным
ощущением ухода из шарлевильского мещанского мирка, ощущением свободы,
заигравшим в светлой бытовой тональности и в предварившей позицию XX в.
непринужденной разговорности стихотворений "В Зеленом Кабаре", "Плутовка",
"Богема". Из вещей этого круга Верлен особенно ценил стихотворение
"Завороженные", в котором Рембо с усмешкой и проникновенностью зарисовал не
чуждые самому поэту переживания голодных и продрогших детей, в восторге
прильнувших к окну хлебопекарни, свет которой кажется им каким-то райским
сиянием. "Нам никогда не приходилось встречать ни в какой литературе, -
писал Верлен, - ничего такого чуть дикого и столь нежного, мило насмешливого
и столь сердечного, и так добротно написанного, в таком искреннем звонком
мастерском порыве, как "Завороженные"" {Verlaine P, Oeuvres completes,
Paris, 1911, vol, IV, p. 19.}. Поль Верлен и впоследствии, когда Рембо
возмужал, сохранил способность чувствовать и в
восемнадцати-девятнадцатилетнем детине бывшего наивного отрока, а такое
умение видеть "во взрослом мужчине вчерашнего ребенка", согласно мудрому
стиху Поля Элюара, - один из признаков поэтического проникновения в жизнь.
Счастливым дням "завороженного" конец вновь положила мать. 2 ноября
1870 г. по ее требованию полицейский доставил беглеца домой. "Я подыхаю,
разлагаюсь в пошлости, скверности, серости, - писал Рембо в день своего
возвращения, обещая Изамбару остаться. - Чего вы хотите? Я дико упрямлюсь в
обожании свободной свободы... Я должен был уехать снова, сегодня же, я мог
сделать это; ...я продал бы часы, и да здравствует свобода! - И вот я
остался! Я остался!.." {Р-54, р. 264.}
Наступили тоскливые месяцы шарлевильского прозябания. Коллеж был
закрыт, к школьной премудрости не тянуло. Единственным спасением была
городская библиотека. Творчество поэта будто иссякло: с ноября по март он
почти ничего не писал. Правда, в месяцы депрессии и безмолвия он вынашивал
ядовитые буйные стихотворения, серия которых сразу вышла из-под его пера
весной 1871 г.
По отзвукам в творчестве Рембо и из свидетельств его друзей ясно, что
от щемящей тоски и ощущения социального тупика Рембо спасался, запоем читая
редкие книги по оккультным наукам и магии (тут-то пригодилось свободное
владение латынью), но главным предметом читательского пыла Рембо стала
социалистическая литература - Бабеф, Сен-Симон, Фурье, Мишле, Луи Блан,
Прудон. Кроме того, по свидетельству Эрнеста Делаэ, Рембо усердно читал
произведения писателей-реалистов - Шанфлери, Флобера, Диккенса, ревностно
следил за развитием "литературы наблюдения". Приводя слова Рембо, Делаэ
пишет, что он любил ее "за мужественно честный реализм, не пессимизм нужен,
утверждал он, ибо пессимисты - это слабые духом. Искание реального - это
подлинный оптимизм Это здоровый и свитой жанр... Уметь виден, и наблюдать в
непосредственной близости, точно и бесстрашно описывать современную
общественною жизнь и ту ломку, которую она заставляет претерпевать
человеческое существо, пороки и несчастья, которые она навязывает. Хорошо
знать предрассудки, смешные стороны, заблуждения, в общем, знать зло, чтобы
приблизить час его уничтожения" {Delahaye E. Op. cit., p. 60.}.
Об руку с реальным романом для Рембо шел Бодлер. Многих философских и
эстетических идей Бодлера Рембо не воспринимал, но в его поэзии Рембо влекли
упорное стремление изобразить зло современной жизни и идущая из глубины души
ненависть к этому злу. В "Цветах Зла" Рембо привлекал поэт "Парижских
картин" и "Мятежа".
Конечно, решения проблемы трагической для Франции зимы не могли
обеспечить и уроки большой литературы. Энтузиазм, вызванный свержением
Наполеона III, заслуживавшего, по словам поэта, каторги, должен был
смениться разочарованием. Не только Рембо, но и большинство французских
демократов той поры были сбиты с толку последовавшим за свержением империи
политическим развитием, которое вело Францию к национальному унижению и
реакции. Нелегко было вскрыть, как это сделал Маркс, ту социальную механику,
согласно которой буржуазное "правительство национальной обороны", едва ему
стало понятно, что "вооружить Париж значило вооружить революцию", не
колеблясь ни минуты в выборе "между нацио