«СЕ ЧЕЛОВЕК»: Иисус Христос как историческая личность
Статья - Культура и искусство
Другие статьи по предмету Культура и искусство
?зыке, по мнению Иоанна, Иисус читал в храме Писание? Представлял ли вообще грекоязычный евангелист, что в раввинских школах обучали прежде всего древнему священному языку, позволяющему знать Писания в оригинале?
В Евангелии от Луки рассказывается, как Иисус, будучи в Назаретской синагоге, читал и комментировал книгу пророка Исаии (4:1721). Но это так же не свидетельствует о знании им иврита. Книга эта вполне могла быть таргумом, одним из арамейских переводов текста Исаии, распространенных во времена Иисуса. Понять по цитате Луки то, на каком языке произнес или мог произнести ее Иисус невозможно, поскольку эта цитата в Евангелии приводится вообще по другому источнику, по Септуагинте, специальному греческому переводу Ветхого Завета, которым пользовались грекоязычные евреи диаспоры, а затем и христиане. Полезно сопоставить данный эпизод Луки с параллельными местами Матфея и Марка. Они не приводят слов Иисуса, но говорят лишь о том, что он учил в Назаретской синагоге (Мф 13:54; Мк 6:1). Поэтому можно предположить, что Иисус не столько читал Писание, сколько воспроизводил по памяти арамейскую (таргумную) традицию, усвоенную им с детства.
Что представляет из себя арамейская версия Святого Писания, как она соотносится с буквой и смыслом оригинала, мы можем судить по сохранившимся до наших дней таргумам. До недавнего времени самым ранним из них считался Таргум Онкелоса (нач. II в. н. э.), но Кумранские находки показали, что таргумы были в широком ходу еще во II в. до н. э. Следовательно, устная арамейская традиция зародилась еще раньше. Это не просто перевод, и даже скорее не перевод, а тенденциозное переложение, целенаправленное истолкование Танаха применительно к новой эпохе, когда в иудаизме возникли и развились новые идеи, сложились новые представления. Переводчики-таргумисты не только тенденциозно переводили священный текст, но и вплетали, вкрапливали в него свое истолкование в виде отдельных слов и целых предложений.
Прежде всего это касается учения о приходе особенного царя, последнего израильского и мирового правителя Мессии. В Ветхом Завете термин мессия, т. е. помазанник (машиах) был техническим и прилагался к израильским правителям, помазанным на царство, иногда к первосвященникам и один раз даже к персидскому владыке Киру (Ис 45:1). В послебиблейскую же эпоху этот термин постепенно стал восприниматься как особый титул грядущего Спасителя Израилева. Мессианская идея возникла и развилась в кризисный период еврейской истории, когда у избранного народа, веками угнетаемого чужеземными завоевателями, исчезла надежда на возвращение счастливого царства Давидова обычным, естественным путем. Обещания ветхозаветных пророков, казалось, могли исполниться только сверхъестественным образом, посредством чрезвычайного божественного героя-избавителя. Другими словами, мессианское учение явилось следствием глубокой национально-идеологической травмы еврейского народа.
Религиозное сознание требовало, чтобы всякое новое учение было освещено авторитетом Торы Моисеевой и общепризнанных пророческих книг. Указания на Спасителя-Мессию стали находить в Святом Писании повсюду. Вот как, например, в Таргуме Псевдо-Ионафана переведено Божие благословение Иакову-Израилю (Быт 35:11): И Господь сказал ему: Я Повелитель: расселяйся и размножайся, святой народ, и множество пророков и священников произойдут из твоих сыновей, и два царя произойдут из тебя. Под первым из этих царей разумелся Давид, под вторым его потомок, эсхатологический Мессия. Откровенно мессианским стало в таргуме благословение Иакова своему сыну Иуде (Быт 49:10): Не прекратятся цари из племени Иуды, ни законники, проповедующие Закон от семени его, покуда не явится самый юный из его сынов, Царь-Мессия, и не воссоединятся чрез него все народы. В еврейском подлиннике говорится лишь о том, что не отойдет скипетр от Иуды и законодатель из среды потомков его, доколе [Иуда, племя Иуды] не придет в Шило. Это непонятное слово Шило (shilo), означающее, вероятно, просто какую-то местность, в Септуагинте было переведено как то, что назначено ему (т. е. племени Иуды), впоследствии скорректировано: Тот, Кому назначено с намеком на Мессию, а в арамейской традиции прямо уже стало Царем-Мессией.
В Таргуме Исаии по-новому зазвучало пророчество Исаии об отрасли от корня Иессева, ветви от корня его (11:1): И придет Царь из сынов Иессеевых, и возрастет Мессия из числа сынов его сына. В другой стих о рожденном младенце (9:6, под ним понимался будущий иудейский царь Езекия, сын Ахаза) переводчик также вставил титул Мессия: Родился у нас Младенец, дарован нам Сын: и Он возложил на себя Закон, чтобы блюсти его, и имя Его призвано из вечности, и Он будет дивным наставником, Великим Богом Вечным, умащенным благовониями Мессией, в чьи дни снизойдет на нас мир.
По подсчетам исследователей, 72 или более фрагментов Ветхого Завета объясняются в таргумах как имеющие отношение к Мессии. К этому надо добавить устный мидраштолкование, не попавшее в таргумы, но звучавшее в синагогах при чтении Танаха. Слушатели воспринимали Святое Писание посредством этих синагогальных толкователей, которые, собственно, и определяли, как следует понимать тот или иной отрывок. Судя по таргумам, можно не сомневаться, что устный мидраш также был преисполнен мессианской интерпретацией. Мессианская идея настолько подчинила себе священные тексты, что еврейские учит?/p>