Отношение общественно-политических сил к аграрной реформе Столыпина в Беларуси
Курсовой проект - История
Другие курсовые по предмету История
?м ясный отчет.
3. ОТНОШЕНИЕ К АГРАРНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦАРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА В ЗАПАДНОМ КРАЕ
3.1 Отношение крестьян к аграрной реформе
После принятия указа 9 ноября Думой он с внесенными поправками поступил на обсуждение Государственного совета и также был принят, после чего по дате его утверждения царем стал именоваться законом 14 июня 1910 г. По своему экономическому содержанию это был, безусловно, либеральный буржуазный закон, способствующий развитию капитализма в деревне и, следовательно, прогрессивный. Но он обеспечивал прогресс по худшему, прусскому образцу, тогда как революционный путь открывал зеленую улицу американскому, фермерскому пути, максимально эффективному и быстрому, в рамках буржуазного общества.
Существенным дополнением к закону 14 июня 1910 г., усиливавшим его насильственный характер, был принятый обеими палатами закон о землеустройстве, называвшийся законом 29 мая 1911 г. Законы 14 июня 1910 г. и 29 мая 1911 г. не только не сняли социальной напряженности в деревне, но усилили ее до предела. Еще накануне обсуждения указа 9 ноября в Думе черносотенный бард Меньшиков выступил с серией статей, в которых был вынужден констатировать, что настроение деревни продолжает оставаться таким же, как и в 1905 1906 гг. В статье Крестьяне и Дума он привел письмо крестьянина, который был не каким-нибудь трудовиком, а лучшим, с точки зрения автора, представителем своего сословия: он и антисемит, и хороший верноподданный и т. д. И вот этот крестьянин написал ему следующее. Был на войне, это страшная вещь, но страшнее всего, в том числе и войны, когда жена и дети сидят без куска хлеба. Нет земли в этом все дело. Как мне избавиться от голода? Государство отпустило 15 млн голодающим. Это значит, что мне достанется 20 фунтов ржаной муки. Дайте хоть 15 млрд все равно они не насытят. Года на два хватит, а потом опять голод. Мы говорим барину: Дайте земли. А ответ барина таков: Надо уничтожить треть народа, тогда хватит земли на всех. Вы негодуете по поводу того, что крестьяне, мол, грабят помещиков, но как же быть иначе голод доводит до этого. Процитировав это письмо, даже Меньшиков вынужден был признать:
Не везде, но в иных местах земля действительно нужна крестьянам до зарезу.
В другой статье, написанной в форме разговора с молодым помещиком от западных губерний, которому в первых строках дается наилучшая аттестация (во время революции вел себя похвально: стрелял, одного убил, спаc струсившего исправника, но, увы, не спас усадьбы и конского завода, ограбленное выколачивал нагайкой), тот поведал автору о послереволюционных настроениях деревни. Теперь тихо, а чувствуешь, что что-то треснуло в отношениях, и трещина идет все глубже и шире, а вернуться к прошлому нечего и думать. Успокоения нет. Опасность в том, что брожение ушло вглубь и неизбежен новый взрыв. Заведешь речь с крестьянином поконсервативнее и слышишь:
Что же, теперь умней будем. Зря соваться не станем. Ждем войны. Война беспременно будет, тогда конец вам... Потому что воевать мы не пойдем, воюйте сами. Сложим ружья в козлы, и шабаш. Которые дымократы, мужички, значит, начнем бить белократов вас, господ. Всю землю начисто отберем и платить ничего не будем. Вывод помещика гласил: Что делалось в революцию, то делается и теперь, только с “умом”.
Это был правильный вывод. После революции 1905 1907 гг. в деревне больше не было крупных массовых крестьянских выступлений. Преобладающий характер имели, так сказать, первичные формы классового протеста, о которых говорил помещик, порубки, поджоги, потравы, столкновения с чиновниками-землеустроителями, местными помещиками и кулаками. Тем не менее наблюдатели, знавшие деревню, в один голос оценивали ситуацию в ней как крайне социально напряженную и взрывоопасную. Дело тут заключалось в революции в умах десятков миллионов крестьян, в отказе их от прежней патриархальной психологии, толчком к которому в огромной мере послужила столыпинская аграрная реформа, уходила в прошлое приниженность крестьянина перед попом, чиновником, барином. Особенно такое умонастроение было характерно для деревенской молодежи, не желавшей уже больше считаться не только с местной властью, но и с властью мира и традиционной властью главы семьи. То, на чем держалась власть в деревне веками, ее главные устои, теперь рушилось на глазах.
В.И. Ленин в статье Что делается в народничестве и что делается в деревне? привел отрывок из рассказа одного сельского священника, опубликованного в народническом Русском богатстве в конце 1912 г., повествовавшего о настроениях деревни.
Такая злоба выросла в деревне, такая злоба, писал он, что, кажется, теперь весь воздух насыщен ею... Нож, дубина, красный петух. Очевидность бессилия, жгучие, неотомщенные обиды, междоусобная брань, ненависть без разбора, зависть ко всему благополучному, уютному, имущему. И прежде были зависть и злоба, но люди верили... и находили силу терпеть в уповании на загробную награду. Нынче этой веры уже нет. Нынче там вера такая: мы поработители, они порабощенные.
Творцы и сторонники нового аграрного курса могли бы возразить (и такие возражения делались), что дело было не в его ошибочности, он был правильным, а дело в том, что не хватало времени для его реализации. Нужно было не восемь-девять лет, какие отпустила реформе история, а, скажем, 20, которые просил Столыпин, и она бы увенчалась полным успехо