От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным
Статья - Политология
Другие статьи по предмету Политология
°ли, что нужна срочная операция на позвоночнике.
МАРИНА ЕНТАЛЬЦЕВА:
Людмила Александровна тогда жила с детьми на служебной даче за городом. Машенька все еще была в школе. Они с Катей-то утром, когда произошла авария, ехали в эту школу. Там какое-то представление было. Катюша утром приболела и не поехала, а потом все же напросилась на это мероприятие.
И теперь Машу надо было забрать из школы и решить, что дальше делать с детьми.
Я предложила Владимиру Владимировичу: "Давайте я девочек отвезу к своей маме". Он говорит: "Нет, это неудобно, но если бы вы согласились переночевать с ними у нас на даче, я был бы вам благодарен". Я сказала: "Хорошо".
Ехали мы на дачу как раз мимо больницы, куда перевезли Людмилу Александровну. Там я увидела машину Владимира Владимировича, он уже собирался уезжать. Попросила остановить, вышла и говорю ему: "Там, в машине, девчонки". Он пошел к ним, а я в больницу. Девчонок все равно бы не пустили.
Людмиле Александровне только что сделали операцию. Она была в сознании и первое, о чем спросила меня: взяли ли мы теплые вещи для девочек. В этот день резко похолодало, и на даче могло не оказаться теплой одежды.
Когда мы уже собрались ехать, Владимир Владимирович сказал, что если сможет, подъедет позже, но вряд ли, потому что встречи у него будут до поздней ночи.
Водитель привез нас и уехал. Но он забыл сказать нам, как включить отопление в доме. Холод был страшный. Но девочки вели себя очень достойно. Когда мы приехали, они мне стали помогать: "Тетя Марина, одеяла надо достать оттуда, а простыни - вон оттуда"... Они не были в ужасе и не жались по углам со слезами на глазах. Они пытались помочь.
Девочки, конечно, понимали, что все очень серьезно. Когда по пути на дачу около больницы они увидели папину машину, то сразу спросили: "Тут мама лежит?" Откуда-то они знали, что это новое здание больницы. Мы ведь не сказали им, что ее в академию перевезли, чтобы не волновать их.
Я положила девчонок в одну постель, чтобы им было теплее. И вдруг часа в три ночи стук в дверь. Я испугалась, потому что, кроме нас троих, на даче никого не было. Оказалось, приехал Владимир Владимирович, освободившись наконец от Тернера. Он сразу все включил, и дом быстро согрелся.
Я его таким раньше не видела. Нельзя сказать, что он был не в своей тарелке, выбит из колеи, совершенно потерян и не знает, за что завтра хвататься и куда бежать. Нет, этого не было. Чувствовалось, что в его голове все равно есть какой-то стройный план. И все-таки я Владимира Владимировича никогда таким не видела.
В три ночи он приехал, а в семь утра уже уехал. А я осталась с девочками до вечера, пока из Калининграда не приехала Екатерина Тихоновна, мама Людмилы Александровны.
- Как она узнала?
- Я послала ей телеграмму. Может быть, Людмила Александровна будет меня ругать, когда узнает, но это я сделала и попросила, чтобы она приехала. Конечно, с согласия Владимира Владимировича. Дети были с ней, пока Людмила Александровна не выписалась из больницы.
- Она долго выздоравливала?
- Месяца полтора или даже два она пролежала в больнице. Там ведь еще и перелом основания черепа обнаружили. Это их волновало гораздо больше, чем трещина в позвоночнике.
ЛЮДМИЛА ПУТИНА:
Уже когда мне сделали операцию на позвоночнике, я лежала в реанимации и все время говорила врачам, что у меня шевелятся челюсти. А они шутили: "Ничего, новые вставим". Но потом хирург, который меня оперировал, все-таки обратил на это внимание, и на всякий случай мне сделали снимок. Тут перелом основания черепа и обнаружился. Сделали еще одну операцию, начали лечить, но теперь я понимаю, что у врачей были очень большие сомнения в успешном исходе. Шансов почти не было. Мне повезло, что я выкарабкалась.
Жалко только, что шею разрезали с двух сторон: спереди и сзади. До этой истории там был в целом неплохой дизайн.
- Испугали вас этим диагнозом?
- Нет, не особенно, потому что это было в реанимации, в бреду. Только мне было очень жаль моей шеи. Я стала плакать. А Валерий Евгеньевич, хирург, когда узнал, почему я плачу, сказал: "Вот дурочка! У нее позвоночник и череп переломаны, а она из-за шрамов на шее плачет!"
А я плакала. Я боялась, что будут видны эти шрамы. А на самом деле они оказались совсем незаметными.
МАРИНА ЕНТАЛЬЦЕВА:
Она лежала в больнице в общей палате на четырех человек, пока не затянулась сама собой эта трещина в основании черепа. И Владимир Владимирович, и девочки, и я все время навещали ее.
ЛЮДМИЛА ПУТИНА:
Когда я вышла из больницы, то первые две недели просто ползала по квартире. Постепенно стала кое-что делать. Но в итоге в нормальную жизнь входила два-три года.
Через пару месяцев всей семьей поехали в Испанию. Все отдыхали, я долечивалась.
"С РУЖЬЕМ СПОКОЙНЕЙ"
СЕРГЕЙ РОЛДУГИН:
Однажды Володя приехал ко мне на дачу со своим шофером. Мы посидели, поговорили. Пошли спать. И тут я вижу, что он кладет помповое ружье рядом с собой. Видимо, какие-то проблемы возникли. Я говорю: "Вовка, ты чего? Думаешь, помповое ружье тебя спасет?" Он отвечает: "Спасти не спасет, но так спокойнее".
Это было в последний год его работы в мэрии, когда началась предвыборная кампания Анатолия Собчака.
С самого начала было ясно, что выборы мэра в 1996 году будут сложными для нас. Я чувствовал, что происходит, и сразу сказал Анатолию Александровичу, что эти выборы будут очень тяжелыми.
В 1992 году в том, что Собчак стал первым всенародно избранным мэром го