От Манилова до Плюшкина
Статья - Литература
Другие статьи по предмету Литература
же темную, чуть-чуть озаренную светом, выходившим из-под широкой щели, находившейся внизу двери (V; 145). Этот слабый свет, пробивающийся из-под двери, может быть и закатным, и рассветным для темной души героя.
Мраморный позеленевший пресс с яичком наверху и кулич, который некогда привезла Плюшкину старшая дочь Александра Степановна и которым он хочет угостить Чичикова (сухарь из кулича, сухарь-то сверху, чай, поиспортился, так пусть соскоблит его ножом ), вероятно, должны ассоциироваться с пасхальной едой с яйцом и с куличом, которыми разговляются в праздник Христова Воскресения. (Впрочем, о том, что кулич был привезен именно к Пасхе, не упомянуто.) Но яичко, как и весь пресс, очевидно, позеленевшее: зеленый цвет (очевидно, пресс изготовлен из бронзы, покрывшейся патиной) напоминает о плесени. А кулич превратился в сухарь. Итак, детали, связанные с символикой Воскресения, поставлены в смысловой ряд гниение, умирание. В этой связи существенно, что фамилия гоголевского персонажа может быть понята как производная от лексемы плюшка; соответственно, сам Плюшкин подчеркнуто представлен как подобие засохшего кулича, как сухарь, омертвевший душой.
Еще один символический образ люстра Плюшкина: С середины потолка висела люстра в холстинном мешке, от пыли сделавшаяся похожею на шелковый кокон, в котором сидит червяк.
Отнесение образа червяка/червя к Плюшкину можно истолковать как знак его возможного духовного воскрешения, превращения души в прекрасную бабочку. Люстра, похожая на червяка в коконе, напоминает именно бабочку. Для бабочек, или чешуекрылых (отряд Lepidoptera), как и для некоторых других насекомых, характерно так называемое развитие с полным метаморфозом, или превращением, причем только у бабочек личинки гусеницы червеобразной формы делают кокон, в котором окукливаются (Кузнецов Б.А., Чернов А.З. Курс зоологии. Изд. 3-е, перераб. и доп. М., 1978. С. 31-32, 159, 173).
Широко распространены народные поверья о бабочках как материализованных душах умерших, к которым могут быть приведены многочисленные мифологические параллели: мифологическая фантазия воспользовалась наглядным сравнением: раз рожденный червяк, умирая, вновь воскреснет в виде легкой крылатой бабочки (мотылька). И бабочка, и птица дали свои образы для олицетворения души человеческой. В Ярославской губернии мотылек называется душичка. В Херсонской губернии простолюдины верят, что душа умершего является к родным, если они не подают милостыни, в виде мотылька и вьется вокруг свечки; почему родственники на другой же день кормят нищих для успокоения души умершего. Греки представляли смерть с погасшим факелом и венком, на котором сидела бабочка: факел означал угасшую жизнь, а бабочка душу, покинувшую тело. В древние времена на гробницах изображалась бабочка как эмблема воскресения в новую жизнь (Афанасьев А.Н. Заметки о загробной жизни по славянским представлениям // Афанасьев А. Происхождение мифа: Статьи по фольклору, этнографии и мифологии. М., 1996. С. 298).
Любопытно, что Владимир Набоков, очевидно, применяет именно этот образ из плюшкинской главы к другому помещику из первого тома Собакевичу, из широкой флегматичной физиономии которого, как из громадного безобразного кокона, вылетает яркий нежный мотылек (Набоков В. Николай Гоголь. С. 94, пер. с англ. Е. Голышевой под ред. В. Голышева.
Своеобразным обобщением символических значений, закрепленных за образом бабочки в культурной традиции, являются слова композитора Адриана Леверкюна из романа Томаса Манна Доктор Фаустус: На свете есть, в сущности, только одна проблема . Как прорваться? Как выйти на волю? Как разорвать куколку и стать бабочкой? (Манн Т. Новеллы. Доктор Фаустус. С. 592, пер. С. Апта).
Слово червяк, но в форме червь встречается и в других местах поэмы Гоголя: так самоуничижительно именует себя Чичиков: О себе приезжий, как казалось, избегал много говорить: если же говорил, то какими-то общими местами, с заметною скромностию, и разговор его в таких случаях принимал несколько книжные обороты: что он незначащий червь мира сего и не достоин того, чтобы много о нем заботились . В мыслях же Чичикова, не высказанных вслух, лексема червь обозначает крайнюю степень падения, боль унижения: За что же другие благоденствуют, и почему должен я пропасть червем?. М.Я. Вайскопф помещает образ червя, таящегося в Чичикове, в контекст религиозно-философской традиции (в частности масонской), трактуя как аллегорию сатанинского начала (Вайскопф М. Сюжет Гоголя. С. 527). Однако если на глубинном символическом уровне этот смысл в образе поэмы, по-видимому, присутствует, первичный смысл именования иной главный герой Мертвых душ демонстрирует таким образом смирение (по существу лицемерное, показное). При этом Павел Иванович ориентируется на употребление слова червь в Библии. Одно из ее значений в Священном Писании связано именно с сознанием собственного (и, шире, человеческого) ничтожества и с самоуничижением высказывающегося; оно может сопровождаться семантикой богооставленности и поругания от людей, чуждой этому слову в речи Чичикова: Я же червь, а не человек, поношения у людей и презрение в народе (Пс. 21: 7); И как человеку быть правым пред Богом, и как быть чистым рожденному женщиною? Вот даже луна, и та несветла, и звезды нечисты пред очами Его. Тем менее человек, который