Geum.ru

Информация по предмету Политология

  • 701. Политическая культура
    Другое Политология

    Вообще человеческая история экзистенциальна; любые ее повороты, достижения и итоги не стоят натурализовать в духе "окончательных завоеваний", "полных и окончательных побед". В истории действует перманентный вызов со стороны сил хаоса, энтропии, которая является наиболее вероятной тенденцией. Но человек приходит в мир как раз для того, чтобы наименее вероятные феномены - красоту, добро и гармонию, порядок и стабильность - сделать более вероятными. И здесь у него нет гарантий в виде "непреложных исторических закономерностей" и других обнадеживающих хитростей мирового разума. Только мобилизовав весь интеллектуально-нравственный и волевой потенциал, он способен отбить очередную атаку сил хаоса и выровнять колею современной ему истории. Поэтому и понятие политической культуры не стоит натурализировать, приписывая ей черты неотъемлемого, чуть ли не природного признака того или иного народа или региона планеты. Сегодня, как никогда в прошлом, цивилизации и культуры Запада и Востока активно взаимодействуют и влияют друг на друга. Современный человек - не "цельная" в духе прежней авторитарно-патриархальной этики личность, а, напротив, гетерогенная, совмещающая в своей душе, в системе своих ориентацией и ценностей, разнородные социокультурные начала. Синтезы, которых достигает современный человек, никогда не являются окончательными, они рушатся под напором новых фактов и импульсов и потому свою работу по гармонизации внутреннего и внешнего мира - без чего человек не может жить - ему приходится совершать неустанно, каждый раз преодолевая внешний натиск или внутренние искушения хаоса.

  • 702. Политическая культура и идеологические процессы в Республике Беларусь
    Другое Политология

    “Психологическая оснащенность” социума свидетельствует о предрасположенности к определенным формам сознания и поведения, реализация которых зависит от конкретных исторических обстоятельств. Поэтому для понимания динамики политической культуры целесообразно обратиться к базовым ценностям белорусов и их исторической обусловленности. Их природа в решающей роли определяется фактором универсальной геополитической и цивилизационно-культурной срединности или евроцентризма белорусского этноса. Жизненная необходимость поддержания равновесия, баланса разнонаправленных сил и взаимодействий, в сфере которых неизменно находился белорусский народ, и послужили основой толерантности белорусов как мировоззрения и этики поведения. Толерантность как важная черта демократической культуры была характерна для белорусов во времена Великого княжества Литовского, где мирно сосуществовали представители различных наций и конфесий. Взаимодействие различных культурных и религиозных систем также способствовало предотвращению радикализма, сформулировали склонность к неторопливому разрешению проблем, к компромиссам и согласию. В общественной жизни ВКЛ сформировались и другие демократические ценности законопослушность, патриотизм граждан, и значение институтов представительной демократии (“Сойм”, местное самоуправление в городах на основании Магдебургского права). К сожалению, крайне неблагоприятные условия привели к утрате многих демократических традиций. Опустошительные войны, многовековое отсутствие своего государства, полонизация и русификация XVII XX вв., революции и “классовая борьба”, религиозная “разорванность” народа, господство тоталитарного режима в значительной мере деформировали белорусский менталитет. Так, негативный многовековой опыт существования в крайне неблагоприятных условиях, не поддающихся изменениям, сформулировал способность к особой приспособляемости к внешним условиям, подстраиваться под среду, а не изменять ее. Поэтому толерантность приобретает негативное содержание для его носителя, трансформируется в долготерпение как способ выживания, а законопослушность в покорность власти, патриотизм и гордость за свою культуру, историю в пренебрежительное отношение к своему и стремление присоединиться к более развитой культуре. И все же белорусский народ оставался верен своей земле. В отсутствии культурной коммуникации и государственности именно понятие “тутэйшыя” (связь с землей) служило выражением своей самобытности, непохожести на другие народы.

  • 703. Политическая культура и идеология
    Другое Политология
  • 704. Политическая культура и поведение
    Другое Политология
  • 705. Политическая культура и политическая социализация
    Другое Политология

    Чрезвычайно актуальна сегодня в России проблема использования СМИ. Назрела настоятельная необходимость совершенствования законодательной базы в СМИ. Нуждается в пересмотре система государственной тайны с целью информационной открытости в обществе. Недостаток достоверной информации ведет к отчуждению власти от общества и не способствует формированию гражданских качеств личности. Одной из основных задач в этом направлении является диалог власти, гражданского общества и средств массовой информации. К сожалению, СМИ больше внимания уделяют подчас отрицательным явлениям (неудачи лидеров, скандалы и т. д.), что формирует негативное отношение к политике и политикам, вызывает нездоровый скептицизм, нигилизм. Трудно рассчитывать на реальные успехи в формировании чувства гражданского долга и ответственности без повышения требовательности к уровню политической культуры.
    В связи с глубокими социально-экономическими и политическими изменениями, происходящими сейчас в России, существует проблема ресоциализации - весьма острая проблема. И обусловлено это, прежде всего, тем, что, как отмечают политические психологи Л. Я. Гозман и Е. Б. Шестопал, ресоциализация "предполагает не просто освоение новых социальных ниш, а переучивание тому, что было прочно усвоено в детстве и юности и что составляло фундамент данной личности"16. При этом ресоциализация проходит с большими затруднениями. Каждая возрастная группа требует своего подхода. Кроме того, немало проблем возникает в силу идеологических причин. Новые демократические ценности, приобретя официальный статус, должным образом не систематизированы и не передаются адекватно от политической системы к личности.

  • 706. Политическая культура и сознание
    Другое Политология
  • 707. Политическая культура как составная часть общей культуры
    Другое Политология

    Политическая культура современной России пока представляет собой нечто неопределенное и противоречивое. После "легализации" идеологического плюрализма в конце 1980-х годов очень скоро выяснилось, что преодоление политико-культурной гетерогенности в коммунистический период было иллюзорным. Можно констатировать, что, с одной стороны, сейчас с переменным успехом идет иногда скрытая, иногда явная борьба разнонаправленных политических тенденций, столкновение совершенно различных политических субкультур, представители которых пользуются настолько несхожими политическими языковыми и в силу склада своего мышления прибегают к столь различным системам политической аргументации, что, похоже, едва понимают друг друга. С другой стороны сужение легального пролитического спектра после событий 3-4 октября 1993 года, приведших вроде бы к удалению с политической сцены ряда радикальных оппозиционных организаций, вынуждает оппонентов правительства переходить от антисистемной оппозиции к внутрисистемной. Приходит постепенное осознание правящими кругами невозможности немедленного вхождения России в "общеевропейский дом", где ее никто не ждет. Понимание важности защиты государственных интересов и учета национальной специфики дает надежду на консолидацию российской политической культуры на некоторых компромиссных началах. Нынешняя ситуация ставит перед исследователями такие вопросы, на которые, вероятно, пока никто не сможет дать ответ. Еще неясно, что окажется сильнее - глубоко укоренившиеся тоталитарные стереотипы или эффект их банкротства и компроментации. Эффект компроментации официально декларивовавшихся коммунистами ценностей проявляется в том, что в сознании людей полюсы добра и зла поменялись местами. Безработица, спекуляция, культ денег превратились во вполне приемлимые явления, в то время как гражданское равенство, социальная справедливость, патриотизм стали восприниматься многими как нечто занимательное, едва ли не неприличное, а бескорыстный энтузиазм оказался чуть ли не симптомом слабоумия.

  • 708. Политическая культура России: прошлое и настоящее
    Другое Политология
  • 709. Политическая культура современной Росийской молодежи
    Другое Политология
  • 710. Политическая модернизация России в посткоммунистический период
    Другое Политология

    Примечания

    1. Основы политической науки. Учебное пособие для вузов. Часть 1. М., Общество “Знание” России, 1994. С. 25-33.
    2. См., например: Цыганков А.П. Современные политические режимы: структура, типология, динамика. М.: Интерпракс, 1995. С. 211.
    3. Шаран П. Сравнительная политология (перевод с английского). М., 1992. Ч. 1. С.128-148.
    4. См., например: Кола Д. Противоречия в конституционной истории СССР / России и строительство многонационального правового государства. // Полис. 1998. № 6. С. 64-79.
    5. См., например: Основы политической науки. Учебное пособие для вузов. Часть 1,2. М., Общество “Знание” России, 1994. 224с.
    6. См., например: Российская модернизация: проблемы и перспективы (Материалы “круглого стола” ). // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 3-39.
    7. См., например: Шаран П. Сравнительная политология (перевод с английского). М., 1992. Ч. 1. С.128-148.
    8. См., например: Братерский М.В. Теория модернизации: обзор американских концепций. // США: экономика, политика, идеология. 1990. № 9. С. 23-29.
    9. См., например: Цыганков А.П. Современные политические режимы: структура, типология, динамика. М.: Интерпракс, 1995. С. 211.
    10. Красильщиков В.А. Модернизация и Россия на пороге ХХI века. // Вопросы философии. 1993. № 7.С. 40.
    11. Красильщиков В.А. Мировые модернизации и судьбы страны. // Свободная мысль. 1999. № 1. С. 93.
    12. Купряшин Г.Л. Политическая модернизация. М.: Общество «Знание» РСФСР. 1991. С. 5.
    13. Самюэль П. Хантингтон. Запад уникален, но не универсален. // Мировая экономика и международные отношения. 1997. № 8. С. 85.
    14. Купряшин Г.Л. Политическая модернизация. М.: Общество «Знание» РСФСР, 1991. С. 6.
    15. Там же. С. 6.
    16. Купряшин Г.Л. Политическое развитие. // Кентавр. 1994. № 2. С. 119.
    17. Купряшин Г.Л. Политическая модернизация. М.: Общество «Знание» РСФСР, 1991. С. 7
    18. Российская модернизация: проблемы и перспективы (Материалы “круглого стола”). // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 41.
    19. См., например: Братерский М.В. Теория модернизации: обзор американских концепций. // США: экономика, политика, идеология. 1990. № 9. С. 26-29.
    20. Купряшин Г.Л. Политическая модернизация. М.: Общество «Знание» РСФСР, 1991. С. 9
    21. Там же. С. 9.
    22. Там же. С. 10.
    23. Там же. С. 10.
    24. Там же. С. 11.
    25. Там же С. 11.
    26. Дарендорф Р. Дорога к свободе: демократизация и её проблемы в Восточной Европе. //Вопросы философии, 1990. № 9. С. 71.
    27. Купряшин Г.Л. Политическая модернизация. М.: Общество «Знание» РСФСР, 1991. С. 13.
    28. Растоу Д.А. Переходы к демократии: попытка динамической модели. // Полис. 1996. № 5. С. 7.
    29. Купряшин Г.Л. Политическая модернизация. М.: Общество «Знание» РСФСР, 1991. С. 12.
    30. Там же. С. 14.
    31. Там же. С. 14.
    32. Ильин М.В., Мельвиль А.Ю., Фёдоров Ю.Е. Демократия и демократизация. // Полис. 1996. № 5. С. 159.
    33. Купряшин Г.Л. Политическая модернизация. М.: Общество «Знание» РСФСР, 1991. С. 14-15.
    34. Там же. С. 15.
    35. Там же. С. 16.
    36. Братерский М.В. Теория модернизации: обзор американских концепций. // США: экономика, политика, идеология. 1990. № 9. С. 30.
    37. Самюэль П. Хантингтон. Запад уникален, но не универсален. // Мировая экономика и международные отношения. 1997. № 8. С. 85.
    38. Купряшин Г.Л. Политическая модернизация. М.: Общество «Знание» РСФСР, 1991. С. 41.
    39. Соловьев А.И. Политическая культура. М., 1997. С. 32.
    40. Модернизация в России и конфликт ценностей. Под редакцией Матвеевой С.Я. М., 1994. С. 21.
    41. Самюэль П. Хантингтон. Запад уникален, но не универсален. // Мировая экономика и международные отношения. 1997. № 8. С. 88.
    42. Там же. С.88.
    43. Купряшин Г.Л. Политическое развитие. // Кентавр. 1994. № 2. С. 123-125.
    44. Гордон Л.А., Плискевич Н.М. Развилки и ловушки переходного времени. // Полис. 1994. № 4. С.78-79.
    45. Российская модернизация: проблемы и перспективы (Материалы “круглого стола”). // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 14.
    46. Хенкин С.М. “Три консенсуса” на пути к демократии. //Полис. 1993. № 3. С. 189.
    47. Согрин В.В. Российская история конца ХХ столетия в контексте всеобщей истории: теоретическое осмысление. // Новая и новейшая история. 1999. № 1. С. 75-76.
    48. Согрин В.В. Современная российская модернизация: этапы, логика, цена. // Вопросы философии. 1994. № 11. С. 16.
    49. Согрин В.В. Российская история конца ХХ столетия в контексте всеобщей истории: теоретическое осмысление. // Новая и новейшая история. 1999. № 1. С. 76-77.
    50. Елизаров В.П. Элитистская теория демократии и современный российский политический процесс. // Полис. 1999. № 1. С. 74-76.
    51. См., например: Цыганков А.П. Современные политические режимы: структура, типология, динамика. М., Интерпракс, 1995. С. 211-217.
    52. МакФол М. К определению задач посткоммунистических исследований. М., 1995. С. 14.
    53. Согрин В.В. Современная российская модернизация: этапы, логика, цена. // Вопросы философии. 1994. № 11. С. 13.
    54. Буртин Ю. Новый строй. О номенклатурном капитализме. М., 1995. С. 23.
    55. Куда идёт Россия? Альтернативы общественного развития. / Общ. Ред. Заславской Т.И. М: Аспект Пресс, 1995. С. 321.
    56. См., например: Саква Р. Режимная система и гражданское общество в России. //Полис. 1997. № 1. С. 61-62.
    57. Шевцова Л.Ф. Дилеммы посткоммунистического общества. // Полис. 1996. № 5. С. 80.
    58. Политическая институциализация российского общества. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Социальный контекст процессов политической институциализации. // Мировая экономика и международные отношения. 1998. № 2. С. 26.
    59. Согрин В.В. Российская история конца ХХ столетия в контексте всеобщей истории: теоретическое осмысление. // Новая и новейшая история. 1999. № 1. С. 76-90.
    60. Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам. //Полис. 1998. № 2. С. 28.
    61. Саква Р. Режимная система и гражданское общество в России. //Полис. 1997. № 1. С. 62.
    62. Шевцова Л.Ф. Посткоммунистическая Россия: логика развития и перспективы. М., 1995. С. 17.
    63. Саква Р. Режимная система и гражданское общество в России. //Полис, 1997. № 1. С. 65.
    64. Там же. С. 66.
    65. Там же. С. 66.
    66. Шевцова Л.Ф. Политические зигзаги посткоммунистической России. М., 1997. С. 21.
    67. Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам. //Полис. 1998. № 2. С. 27.
    68. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Современные общественно-политические преобразования в масштабе социального времени. // Социальные исследования. 1998. № 1. С. 17.
    69. Экономические и политические реформы в странах Восточной Европы и Азии. / В.П. Киселёв, А.М. Румянцев, М.Е. Трибуненко и др. М.: Наука, 1992. С. 130-144.
    70. ЕлизаровВ.П. Элитистская теория демократии и современный российский политический процесс. // Полис. 1999. № 1. С. 77.
    71. Афанасьев Л. Клиентела в России вчера и сегодня. // Полис. 1994. № 1. С. 125.
    72. Лапкин В.В. В поисках России политической. // Полис. 1998. № 6. С. 172.
    73. Шевцова Л.Ф. Дилеммы посткоммунистическго общества. // Полис. 1996. № 5. С. 85.
    74. Гельман В.Я. Transition по-русски: концепции переходного периода и политическая трансформация в России (1989-1996). // Общественные науки и современность. 1997. № 4. С. 71.
    75. Там же. С. 71.
    76. Шевцова Л.Ф. Политические зигзаги посткоммунистической России. М., 1997. С. 18.
    77. Мельвиль А.Ю. И вновь об условиях и предпосылках движения к демократии. // Полис. 1997. № 1. С. 127.
    78. Там же. С. 127.
    79. Пантин В.И. Ритмы общественного развития. М., 1997. С. 51.
    80. Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России. //Полис. 1998. № 2. С. 41.
    81. Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России. //Полис. 1998. № 2. С. 50.
    82. Там же. С. 50.
    83. Там же. С. 50.
    84. Купряшин Г.Л. Политическое развитие. // Кентавр. 1994. № 2. С. 126.
    85. Мельвиль А.Ю. И вновь об условиях и предпосылках движения к демократии. // Полис. 1997. № 1. С. 128.
    86. Саква Р. Режимная система и гражданское общество в России. //Полис. 1997. № 1. С. 69.
    87. Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам. //Полис. 1998. № 2. С. 31.
    88. Там же. С. 31.
    89. Там же. С. 31.
    90. Купряшин Г.Л. Политическое развитие. // Кентавр. 1994. № 2. С. 126.
    91. Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам. //Полис. 1998. № 2. С. 31.
    92. Согрин В.В. Российская история конца ХХ столетия в контексте всеобщей истории: теоретическое осмысление. // Новая и новейшая история. 1999. № 1. С. 88.
    93. Политическая институциализация российского общества. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Социальный контекст процессов политической институциализации. // Мировая экономика и международные отношения. 1998. № 2. С. 26.
    94. Российская модернизация: проблемы и перспективы (Материалы “круглого стола”). // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 19.
    95. Там же. С. 16-17.
    96. Клямкин И. Посткоммунистическая демократия и её исторические особенности в России. // Полис. 1993. № 2. С. 12.
    97. Пантин В.И. Ритмы общественного развития и переход к постмодерну. // Вопросы философии. 1996. № 6.С. 11.
    98. См., например: Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России. //Полис. 1998. № 2. С. 42.
    99. Поляков Л.В. Методология исследования российской модернизации. // Полис. 1997. № 3. С. 14-15.
    100. Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России. //Полис. 1998. № 2. С. 42.
    101. Купряшин Г.Л. Политическое развитие. // Кентавр. 1994. № 2. С. 126.
    102. Российская модернизация: проблемы и перспективы (Материалы “круглого стола”). // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 5.
    103. Вайнштейн Г. Посткоммунистическое развитие глазами западной политологии. // Мировая экономика и международные отношения. 1998. № 6. С. 144-154.
    104. Мельвиль А.Ю. И вновь об условиях и предпосылках движения к демократии. // Полис. 1997. № 1. С. 128.
    105. Политическая институциализация российского общества. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Социальный контекст процессов политической институцианализации. // Мировая экономика и международные отношения. 1998. № 2. С. 27.
    106. Пантин В.И. Ритмы общественного развития и переход к постмодерну. // Вопросы философии. 1996. № 6.С. 11.
    107. Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам. //Полис. 1998. № 2. С. 34.
    108. Политическая институциализация российского общества. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Социальный контекст процессов политической институциализации. // Мировая экономика и международные отношения, 1998. № 2. С. 27.
    109. Там же. С. 27-28.
    110. Пантин В.И. Ритмы общественного развития и переход к постмодерну. // Вопросы философии. 1996. № 6. С. 14.
    111. Политическая институциализация российского общества. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Социальный контекст процессов политической институцианализации. // Мировая экономика и международные отношения. 1998. № 2. С. 28.
    112. Пантин В.И. Ритмы общественного развития и переход к постмодерну. // Вопросы философии. 1996. № 6.С. 15.
    113. Шевцова Л.Ф. Дилеммы посткоммунистическго общества. // Полис. 1996. № 5. С. 89.
    114. Политическая институциализация российского общества. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Социальный контекст процессов политической институциализации. // Мировая экономика и международные отношения. 1998. № 2. С. 35.
    115. Согрин В.В. Российская история конца ХХ столетия в контексте всеобщей истории: теоретическое осмысление. // Новая и новейшая история. 1999. № 1. С. 74.
    116. Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России. //Полис. 1998. № 2. С. 50.
    117. Там же. С. 51.
    118. См., например: Лапкин В.В., Пантин В.И. Русский порядок. // Полис. 1997. № 3. С. 86-87.
    119. Галкин А., Красин Ю. “Фельдфебеля в Вальтеры?“ // Свободная мысль. 1995. № 9. С. 3-19.
    120. Мельвиль А.Ю. И вновь об условиях и предпосылках движения к демократии. // Полис. 1997. № 1. С. 128.
    121. Аушев Д. Государство и государственность: российские альтернативы. // Власть. 1999. № 1. С. 25-30.
    122. Беляева Л. Россия перед историческим выбором. // Свободная мысль. 1993. № 15. С. 56-66.
    123. Шевцова Л.Ф. Дилеммы посткоммунистическго общества. // Полис. 1996. № 5. С. 83.
    124. Там же. С. 90.
    125. Там же. С. 90.
    126. Там же. С. 89.
    127. Мельвиль А.Ю. И вновь об условиях и предпосылках движения к демократии. // Полис. 1997. № 1. С. 128.
    128. Там же. С. 128.
    129. Мельвиль А.Ю. И вновь об условиях и предпосылках движения к демократии. // Полис. 1997. № 1. С. 128.
  • 711. Политическая мысль
    Другое Политология

    В четырехтомной «Системе позитивной политики» (18511854) О. Конт изложил теоретические основы нового, позитивного социально-политического порядка. Развитие государства, политической жизни, как и всего общества, поставлено им в зависимость от существования и смены трех ступеней «состояния человеческих умов» теологического, метафизического и позитивного (научного). На первой ступени, когда господствует религиозное мировоззрение, возникает политическая система теократии, при которой во главе общества и государства становятся жрецы, служители религиозного культа, а политическая жизнь основывается на насилии и войнах, в связи с чем и военные деятели, наряду со жрецами, оказываются в центре политики и власти. Наиболее распространенной в этих условиях формой правления выступает наследственная монархия. На второй ступени, когда господствующим становится философско-спекулятивное, метафизическое сознание, духовная власть оказывается в руках философрв-метафизиков, в политической жизни на первый план выдвигаются юристы, литераторы и публицисты, а сама она приобретает «оборонительный дух». Устраняя господство реакционной, ретроградной аристократии, эта «критическая эпоха» (XIVXVIII вв.) одновременно порождает, по Конту, другую крайность революции, «анархические республики» с господством в них индивидуализма, либерализма и демократии, с приходом к власти некомпетентных людей, с чрезмерными претензиями личностей к государству и т.д. А вот на третьей ступени, когда утверждается научное, позитивное со-знание, полностью исчезает всякий (как агрессивный, так и оборонительный) военный дух и образ жизни и на смену аристократии приходит «социократия» промышленной эпохи, основы которой и призвана разрабатывать контовская позитивная политика как прикладная часть социологии.

  • 712. Политическая мысль в античном мире
    Другое Политология

    Здесь мы подходим к другому не менее важному понятию гражданин. Оно неразрывно связано с понятием о государстве, ибо "государством мы и называем совокупность граждан". "Мы считаем гражданами тех, кто участвует в суде и в народном собрании," продолжает Аристотель. Отметим сразу, что гражданин и человек, проживающий в государстве, часто не одно и тоже. В стране может присутствовать большое количество иноземцев, или, как их звали в Древней Греции, метеков. Несмотря на то, что понятие “метек” зачастую ассоциируется с киниками, в частности с Диогеном, жившим в бочке, метеки могли ремеслиничать, даже приобретать частную собственность и заниматься ростовщичеством. Многие из них становились состоятельными людьми. И всё же они не могли уравняться в правах с гражданами полиса, ибо даже богатство не давало им прав участвовать в управлении государством. Они все равно чувствовали себя изгоями. Греческие полисы кичились своим демократическим устройством или политией3, где все равны на том основании, что все граждане могли попеременно становиться стратегами или иными должностными лицами и поочередно управлять страной. На метеков этот основной демократический принцип не распространялся. Граждане, даже попадая в денежную зависимость от метеков, все равно не желали пускать в свою устоявшуюся общину новых людей и делали это крайне редко в порядке исключения. Лишь в позднейший период, как раз когда жили Платон и Аристотель, потребность государства в финансовых вспоможениях стала столь значительной, что начала внедряться практика выдачи гражданства за определенную плату. В этом Аристотель видел зло. Возможно поэтому у него появляется столь странная оценка ремесленников (которые многие были метеками): "Ремесленники не принадлежат к гражданам, как и вообще всякий другой слой населения, деятельность которого направленная не на служение добродетели". Тогда мы зададим вопрос: что же такое служение добродетели? И мы можем предположить, что в понимании Аристотеля это занятие политикой и войной: "Нужно заботу о военных делах считать прекрасной". Тем не менее, вряд ли будет верно утверждать, что государство (совокупность граждан, по Аристотелю), в котором не останется ни плотников, ни каменщиков, ни гончаров, ни ткачей, но будут одни солдаты во главе с правителями, будет являться настоящим государством. Оно превратится в войско на марше. Ремесленники, а также землепашцы, с которыми Аристотель обошелся дурно, вычеркнув из списка граждан, будут похожи на обоз, сопровождающий это войско. Известно, что Аристотель был во многом сторонником спартанской системы государственного устройства; однако все равно, по нашему мнению, отождествлять государство с армией, а армию с государством ошибочно, а урезание прав ремесленников и землепашцев в пользу воинов выглядит неприкрытой военщиной. Скорее гражданами должны являться и те, и другие, то есть и те, кто защищает государство, и те, кто работает на его благо и обеспечивает защитников необходимым.

  • 713. Политическая мысль в России
    Другое Политология
  • 714. Политическая мысль в средние века
    Другое Политология

    Активность незнатных граждан России в годы шведско-польской интервенции, подъем национального самосознания народа привели к идее избрания царя "всей землей". Мысль о народно-избранном царе противоречила старому убеждению о божественном происхождении власти, но одновременно положила начало русской традиции соборности, общинности. В новом принципе "глас народа - глас божий" объединялось теологическое и мирское видение власти. Если соборность и можно назвать демократией, то только в общинном смысле слова. Соборность исключала Я, предлагала только МЫ, исключала несогласие и тем более оппозицию, но предполагала авторитарность. Соборность по сути своей основана на полновластии большинства, которое может обернуться и тиранией большинства. Власть идентифицировалась с отцом, тотемом и решением вопросов всем миром. Соборность и авторитаризм - два гармонично подпирающих друг друга начала в равной мере исключающих автономию, ограничение простора власти. Идеология русской государственности развивалась в обстановке независимости от внешних политических центров и растущих национальных интересов. В "Слове о законе и благодати" Иллариона (XI в.) говорилось о независимости Киева от Византии. Утверждалось, что время богоизбранности Царьграда, притязаний Византии на создание вселенской церкви и империи прошло, что Русь не нуждалась в чьей-либо опеке. По мере усиления роли государства, с переходом византийской ветви христианства на Руси в русское православие идея государственной и церковной независимости перерастает в осознание особой миссии России в отношении православия во всем мире. В XVI в. сформировалась теория "Москва - третий Рим". Сложилась важнейшая идеологическая основа согласия и определения границ государственных интересов.

  • 715. Политическая мысль в ХХ веке
    Другое Политология

    Дюги провозглашает тезис о том, что «публичная власть есть просто факт». Государство в его прежних формах коллективности римская, королевская, якобинская, наполеоновская, форма третьей республики во Франции исчезает, и место этих форм начинает занимать новый государственный строй «более гибкий, более гуманный, более защищающий индивида». Этот строй покоится на двух элементах. Первый элемент это концепция социальной нормы (входит в корпус объективного права), которая основывается «на факте взаимной зависимости», соединяющей все человечество вообще и членов любой социальной группы (в частности, социальная норма для слабых и сильных, для больших и малых, для правящих и управляемых). Вторым элементом является децентрализация (другое название этой новоявленной социальной и общеустроительной тенденции синдикальный федерализм). Комментируя это положение, Дюги решительно отмежевывается от революционного синдикализма и высказывает уверенность в том, что современное общество движется «к известному роду федерализма классов, сорганизованных в синдикаты» и что этот федерализм со временем будет «скомбинирован с центральной властью, которая не упразднится, сохранит свою живость, но примет совершенно другой характер- и сведется к функциям контроля и надзора».

  • 716. Политическая мысль государств
    Другое Политология

    Эти факторы материального производства составляют основу человеческого общества, обеспечивают его прогресс. Изменения в развитии производительных сил приводят к новому разделению труда, новым формам собственности, порождают определенные формы обмена и потребления. К. Маркс считал, что политика и ее институты (право, государство) не имеют самостоятельного характера, а являются производными от экономической структуры общества. Политические институты выражают интересы класса-собственника. На этом основании он выдвинул идею о необходимости слома буржуазного государства как органа политического господства капиталистов-собственников, а в исторической перспективе (когда будет полностью преодолено социальное неравенство как источник тех конфликтов в обществе, которые и призвана разрешать политика) - ликвидации всякого государства вообще. На его место, по мысли К. Маркса, придет народное самоуправление во всех сферах общественной жизни. Это, в свою очередь, предполагает, что на смену политике в качестве регулятора жизни людей вновь должна прийти мораль, но уже впитавшая в себя все общечеловеческие нравственные ценности, прошедшие проверку историей.

  • 717. Политическая мысль Запада в ХХ веке
    Другое Политология
  • 718. Политическая мысль Нового времени
    Другое Политология
  • 719. Политическая мысль эпохи Возрождения и Нового времени и современные политические учения Запада
    Другое Политология

    Наряду с политическими идеями, обосновывающими возникновение и утверждение капиталистических общественных отношений (либерализм) и противостоящим ему консерватизмом, в ХVI первой половине ХIХ века развивался утопический социализм, представители которого в своих трудах отрицали как старый, феодальный так и новый, буржуазный строй. Наиболее известные представители утопического социализма: англичанин Томас Мор (14781535 гг.), итальянец Томазо Кампанелла (15681639 г.), англичанин Джерард Уинстенли (1604после 1652 гг.), француз Жан Мелье (16641729 гг.), Анри Сен-Симон (17601825 гг.), Шарль Фурье (17721837 гг.), англичанин Роберт Оуэн (1771 1 858 гг.). В произведениях этих мыслителей обосновывалась необходимость принципиально новых порядков, основанных на равенстве всех членов общества, коллективной собственности обязательном труде для всех, общественном самоуправлении. Будущее общество они связывали с народовластием с самым широким участием трудящихся в управлении общественными делами. Так, в идеальном государстве, описанном в книге Т. Мора «Утопия» (место, которого нет), господствует общественная собственность на основе коллективной организации труда и распределения, все должностные лица избираются народом, действуют в интересах народа и отчитываются перед ним. Традицию народовластия идущую от Томаса Мора, продолжил Уинстенли. Идеалом общественного устройства он провозгласил «свободную республику», в которой предусматриваются выборность и сменяемость всех должностных лиц. Причем никто не может быть избран на общественный пост, пока ему не исполнится сорок лет, так как только к этому возрасту, по мнению Уинстенли, человек приобретает опыт управления собой и другими.

  • 720. Политическая наука
    Другое Политология

    Разделение философии и науки происходило и происходит по ряду оснований: предметному (проблемы сущности политических явлений, пра- чинно-следственных отношений политики к власти, сущность власти, универсальных процессов, ценностей - свободы, справедливости, равенства и др. философских проблем, с одной стороны, и проблемы политических систем, режимов, политической стратегии и тактики и т.п. - с др.). Предметная дифференциация политического знания затруднена самим взаимодействием философского и научного исследования одних и тех же объектов, возможностью изучать их и как философскую, и как научную проблему. Поэтому разделение политического знания на философский и научный уровни происходит также по функциональному основанию. Нет практически такой области политики, которая не могла бы стать предметом философского исследования. Наука в этом смысле более ограничена, ее возможности и задачи не только менее обширны, они иные. Наука открывает и исследует общие, массовые, закономерные явления, повторяющиеся и характерные для данной эпохи или конкретного типа политики, политическую действительность той или иной страны, не исключая и отдельных, чрезвычайных событий. Философия же открывает универсальную сущность всех этих явлений как нечто всеобщее, общеисторическое. Поэтому государство для науки - это задача понимания его устройства, его структур (аппаратов власти), механизмов его отношений с обществом и т.п. Для философского исследования - это познание государства как исторического феномена, способа организации совместной жизни, опредмеченного политического сознания общества, эволюционирующей политической формы и т.д. и т.п. Точно так же свобода в научном ее понимании - это анализ и систематизация совокупности различных видов конкретных свобод, их типология, теория и пр. Философское познание свободы требует истолкования ее как универсальной гуманистической, социальной, культурной, политической ценности во всех ее абсолютных и реальных отиошеш1ях с другими ценностями и т.д. Функциональное разграничение науки и др. уровней политического знания обеспечивает разделение познавательного труда между ними и, следовательно, их взаимодействие. На всех уровнях познания исследуется политическая действительность общества и конструируется политический образ общества (его наилучшее устройство, организация отношений в нем и т.д.), но при этом наука моделирует политику, исходя из конкретного и даже локального (национального) опыта и прогнозирует политическое развитие, исходя из настоящего или недавнего прошлого. Серьезная наука, конечно, не оставляет без внимания и значительные политические процессы прошлого. Отсюда и запоминающиеся формулы и сравнения: "Смутное время", "Крестьянский вопрос", "Столыпинская реформа" и т.п. Но только философия действительно связывает воедино все три времени - опыт настоящего времени с историческим опытом прошлого и с гипотезой будущего. К тому же она делает это на более оширном пространстве, почти не ограниченном к.-н. страной, континентом, эпохой. Т.о. формируется основание обособления Политической науки - методологическое. Политико-философское исследование оперирует идеальными и универсальными понятиями, обобщениями, стремится к поискам предельных оснований, сущностей политических явлений и процессов, хотя и питается теми же эмпирическими источниками, что и наука. Политическая наука остается в сфере конкретных фактов. Ее операции состоят в систематизации эмпирических фактов, построении типологий, их сравнительно-сопоставительном качественном и количественном анализе (напр., описанием и анализом конкретных ситуаций, их сопоставлением, объяснением и т.д.). Если философия воспринимает методологические приемы и обобщения исторического плана (представление о цивилизации, стадиях исторического процесса, эпохах, направлении и формах общественного развития и т.п.), то Политическая наука в наше время широко использует методологию естественных (математический аппарат, технику моделирования) и общественных (прогностических, психологических, социологических и др.) наук.