Информация

17341. Знакомство со средой Турбо Паскаль
Компьютеры, программирование

Клавишами перевода курсора (эти клавши помечены стрелками и располагаются в правой части клавиатуры) его можно смещать по экрану. При достижении границ окна оно смещается на строку Или на символ. Если Вы ошиблись при вводе очередного символа, его можно стереть с помощью клавиши со стрелкой (или надписью Backspace), расположенной над клавишей Enter. Клавиша Delete стирает символ, на который в данный момент указывает курсор, а команда Ctrl-Y- всю строку, на которой расположен курсор. Следует помнить, что редактор Турбо Паскаля вставляет в конце каждой строки невидимый символ-разделитель. Этот символ вставляется клавишей Enter, а стирается клавишами Backspace или Delete. С помощью вставки/стирания разделителя можно «разрезать»/«склеить» строки. Чтобы разрезать строку, следует подвести курсор к нужному месту и нажать Enter, чтобы склеить соседние строки, нужно установить курсор в конец первой строки (для этого удобно использовать клавишу End) и нажать Delete или установит курсор в начало второй строки (клавишей Ноте) и нажать Backspace. Нормальный режим работы редактора - режим вставки, в котором каждый вновь вводимый символ как бы «раздвигает» текст на экране, смещая вправо остаток строки. Следует учитывать, что разрезание текста и последующая вставка пропущенных строк возможны только в этом режиме. Редактор может также работать в режиме наложения новых символов на существующий старый текст: в этом режиме новый символ заменяет собой тот символ, на который указывает курсор, а остаток строки не смещается вправо. Для перехода к режиму наложения нужно нажать клавишу Insert, а если нажать эту клавишу еще раз, вновь устанавливается режим вставки. Признаком того, в каком режиме работает редактор, является форма курсора: в режиме вставки он похож на мигающий символ подчеркивания, а в режиме наложения он представляет собой крупный мигающий прямоугольник, заслоняющий символ целиком. И еще об одной возможности редактора. Обычно редактор работает в режиме автоотступа. В этом режиме каждая новая строка начинается в той же позиции на экране, что и предыдущая. Режим автоотступа поддерживает хороший стиль оформления текста программы: отступы от левого края выделяют тело условного или составного оператора и делают программу более наглядной. Отказаться от автоотступа можно командой Ctrl-O I (при нажатой Ctrl нажимается сначала клавиша с латинской буквой О, а затем О отпускается и нажимается I), повторная команда Ctrl-O I восстановит режим автоотступа. Ниже перечислены наиболее часто используемые команды редактор Турбо Паскаля.
17342. Знакомый незнакомец: Ханс-Кристиан Андерсен (1805 - 1875)
Литература

А мы перенесемся на сто с лишним лет назад. В новогоднюю ночь кануна 1900 года будущий писатель Константин Паустовский, тогда восьмилетний мальчик, сидел под елкой и читал сказки Ханса-Кристиана Андерсена. С тех пор старый сказочник, всего лишь за четверть века до того живший в маленькой Дании, любивший и как никто другой понимавший грустных детей и несчастливых взрослых, на всю жизнь стал его другом и самым любимым писателем. В то время маленький Паустовский думал, что Андерсен еще жив и его волновал вопрос: а тех, кто не знает датского языка и живет далеко от Дании, Андерсен тоже любит? (Об этом, со слов самого писателя, рассказал мне когда-то в Паланге Лев Адольфович Озеров.) Может, сказочники на самом деле не стареют и не умирают? Кто только ни пытался разгадать загадку вечного очарования и живучести сказок Андерсена, кто только ни писал о нем, но лучше Паустовского никто этого все-таки не сделал. Тем не менее, оказалось, что даже Паустовский кое-чего об Андерсене не знал. Сколько сказок Андерсена он прочел? А сколько прочли мы с вами? 48-50? Столько обычно собирается в сборник. Но, оказывается, он написал их более 200! По иным данным даже 256! В разных источниках - разные цифры, но намного больше, чем переводилось на русский язык. Писал он и стихи, и пьесы, в основном, трагедии, но и водевили, и путевые очерки о многочисленных путешествиях. Менее известно, что он еще трижды написал свою автобиографию, и каждый вариант был все светлей и счастливей. Видимо, ему не только надоело страдать, но даже думать и вспоминать о страданиях детства и юности надоело. В 70-е годы ХХ века в Дании - и этого Паустовский не знал: он умер в 1968 году - вышли в свет все дневники Андерсена - 12 томов! Как это можно написать о себе 12 томов? Но мы же говорим о человеке необыкновенном. А к 200-летию со дня рождения писателя, в 2005, вышла книга, в которой сказано, что кое-что он все-таки утаил. Но о чем не знаем, говорить не будем.
17343. Знакочередующиеся и знакопеременные ряды
Математика и статистика

и построим две ступенчатые фигуры, состоящие из выступающих и входящих прямоугольников так, как показано рис. 1. Площадь Q криволинейной трапеции, ограниченной прямыми x = 1, x = n, y=0 и кривой y = f(x) равна
17344. Знаменитая личность в период между I и II мировыми войнами. Советский инженер-радиотехник Бонч-Бруев...
История

Это был немалый успех: работа явно получалась. Но чтобы радиотелефон было слышно всюду, необходимы лампы еще большей, значительно большей мощности, чем они имели. И вот наконец решение было найдено. Самая важная мысль оказалась и самой простой, но и самой необычной: нужно охлаждать лампу, интенсивно отбирая выделяемое на аноде тепло. И Бруевич делает лампу, в которой анод не в нутрии ее а снаружи, и его можно будет охлаждать. Всего несколько месяцев спустя в середины 1920 года, на радиоцентре Гельтов под Берлином происходит необычайное событие. На столе деревянный ящик с ручками настройки. Это ламповый радиоприемник, очень чувствительный. Вокруг руководителя всемирно известной фирмы “телефункен” графа Георга фон Арко собрались ведущие специалисты концерна. Всегда гордые и непроницаемые, лица сейчас не могут скрыть растерянности. В наушниках четкий, спокойный и не громкий, но прекрасно слышимый голос произносит по-русски: “говорит Москва!”, а потом тоже самое по-немецки. Идет экспериментальная радиотелефонная передача из России специально для немецких специалистов. Расстояние около 2 тыс. км. Передача показала, продемонстрировала всему миру успехи Советского государства в радиотехнике. В скоре начались регулярные радиотелефонные передачи из Москвы, построенные за 2 с половиной месяца станция работала устойчиво и надежно. Она стала называться “центральная радиотелефонная станция имени Коминтерна”. Тем временем Бонч-Бруевич продолжал трудится над мощными лампами. Придуманная им конструкция день ото дня позволяла увеличивать мощность. Эти лампы поставили на московском радиотелефонном передатчике, и его мощность достигла 25 киловатт. Более мощной радиостанции в Европе не существовало. В скором времени в Нижний Новгород приезжают иностранные гости группа немецких инженеров во главе с графом Фон Арко и Александром Мейсснером. И снова немцы поражены: русские сделали лампу неимоверной мощности и совершенно оригинальной конструкции. А дальше произошло то, что еще недавно показалось совсем невозможным: немецкие гости заказали несколько ламп, чтобы повторить их конструкцию у себя в Германии. Русская лампа победила. В сентябре 1925 года была изготовлена лампа мощностью 35 киловатт. Изучая природу радиоволн, Бонч-Бруевича увлекла природа коротких волн. В нижегородской лаборатории нашелся человек, который, как и Бонч загорелся желанием изучить короткие волны. Его звали В. В. Татаринов. Им удалось многое прояснить в практике, и в теории коротких волн. Они занялись проектированием коротковолновых антенн. Бонч и Татаринов убедились, что короткие волны могут служить прекрасным средством дальней профессиональной связи: как радиотелеграфной, так и радиотелефонной. В сжатые сроки в лаборатории проектируется аппаратура для магистральной коротковолновой связи между Москвой и Ташкентом. В Москве и Ташкенте строятся передатчики коротких волн на мощных нижегородских лампах специальной конструкции. В 1926 году магистраль вступает в строй.
17345. Знаменитая личность в период между I и II мировыми войнами. Советский инженер-радиотехник Бонч-Бруевич
История

Это был немалый успех: работа явно получалась. Но чтобы радиотелефон было слышно всюду, необходимы лампы еще большей, значительно большей мощности, чем они имели. И вот наконец решение было найдено. Самая важная мысль оказалась и самой простой, но и самой необычной: нужно охлаждать лампу, интенсивно отбирая выделяемое на аноде тепло. И Бруевич делает лампу, в которой анод не в нутрии ее а снаружи, и его можно будет охлаждать. Всего несколько месяцев спустя в середины 1920 года, на радиоцентре Гельтов под Берлином происходит необычайное событие. На столе деревянный ящик с ручками настройки. Это ламповый радиоприемник, очень чувствительный. Вокруг руководителя всемирно известной фирмы “телефункен” графа Георга фон Арко собрались ведущие специалисты концерна. Всегда гордые и непроницаемые, лица сейчас не могут скрыть растерянности. В наушниках четкий, спокойный и не громкий, но прекрасно слышимый голос произносит по-русски: “говорит Москва!”, а потом тоже самое по-немецки. Идет экспериментальная радиотелефонная передача из России специально для немецких специалистов. Расстояние около 2 тыс. км. Передача показала, продемонстрировала всему миру успехи Советского государства в радиотехнике. В скоре начались регулярные радиотелефонные передачи из Москвы, построенные за 2 с половиной месяца станция работала устойчиво и надежно. Она стала называться “центральная радиотелефонная станция имени Коминтерна”. Тем временем Бонч-Бруевич продолжал трудится над мощными лампами. Придуманная им конструкция день ото дня позволяла увеличивать мощность. Эти лампы поставили на московском радиотелефонном передатчике, и его мощность достигла 25 киловатт. Более мощной радиостанции в Европе не существовало. В скором времени в Нижний Новгород приезжают иностранные гости группа немецких инженеров во главе с графом Фон Арко и Александром Мейсснером. И снова немцы поражены: русские сделали лампу неимоверной мощности и совершенно оригинальной конструкции. А дальше произошло то, что еще недавно показалось совсем невозможным: немецкие гости заказали несколько ламп, чтобы повторить их конструкцию у себя в Германии. Русская лампа победила. В сентябре 1925 года была изготовлена лампа мощностью 35 киловатт. Изучая природу радиоволн, Бонч-Бруевича увлекла природа коротких волн. В нижегородской лаборатории нашелся человек, который, как и Бонч загорелся желанием изучить короткие волны. Его звали В. В. Татаринов. Им удалось многое прояснить в практике, и в теории коротких волн. Они занялись проектированием коротковолновых антенн. Бонч и Татаринов убедились, что короткие волны могут служить прекрасным средством дальней профессиональной связи: как радиотелеграфной, так и радиотелефонной. В сжатые сроки в лаборатории проектируется аппаратура для магистральной коротковолновой связи между Москвой и Ташкентом. В Москве и Ташкенте строятся передатчики коротких волн на мощных нижегородских лампах специальной конструкции. В 1926 году магистраль вступает в строй.
17346. Знаменитые военные Чечни
Литература

Бои на Северном Кавказе, на территории Ростовской области… 690-й стрелковый полк после утомительного марша занял оборону под Зимовниками. После короткого отдыха Ирбайхан под покровом ночи со своим пулеметным взводом полз вперед, к позиции врага. Солдаты вслед за саперами на руках катили «максимы», волоком тащили патронные ящики, рвали проволочные заграждения, чтобы с рассветом двинуться вперед и уничтожить врага. Где-то сзади загремел залп «Катюш», заработали мощные артиллерийские батареи. Передний край гитлеровцев заволокло разрывами снарядов и мин. Под прикрытием артиллерии батальоны полка бросились вперед. Однако фашисты пришли в себя после неожиданного удара. Заговорила их артиллерия. Снаряды с треском рвались в рядах атакующих, кромсая человеческие тела, срезая осколками поблекшую траву. Зыбко дрожала земля.
17347. Знаменитые музеи России
Культура и искусство

Дворец Меншикова, созданный для сподвижника Петра А.Д. Александра Меншикова, - во многом примечательная постройка. В ней нашли отражение как исконно русские, так и свойственные западноевропейской архитектуре строительные приемы. Некоторые элементы Меншиковского дворца напоминают о палаццо итальянского Возрождения, а оформление сводов явно заимствовано из арсенала древнерусского зодчества. Из интерьеров, кроме вестибюля с парадной лестницей, хорошо сохранились комнаты, в отделке которых были использованы дельфтские изразцы на голландский манер, покрывающие не только стены, но и потолки. В отделке внутренних помещений Меншиковского дворца использовалось золото, серебро, мрамор, дорогие сорта дерева, декоративная живопись и лепка, античная итальянская скульптура, большие венецианские зеркала, хрустальные люстры, гобеленовые и шелковые китайские обои. Во дворце хранились богатейшие для своего времени собрания живописи, скульптуры, предметов прикладного искусства, нумизматики. Большой интерес представляет Ореховый кабинет с деревянными панелями. Под его живописным плафоном, написанным, по всей видимости, в 1717-1719 годах Ф. Пильманом, реставраторы обнаружили фреску первой четверти 18 века с изображением Петра I в образе воина-победителя.
17348. Знаменитые узники Владимирского централа
История

Одним из самых знаменитых заключенных централа по праву считается граф Василий Шульгин монархист, бывший заместитель председателя Государственной думы, идеолог Белого движения. Василий Витальевич Шульгин родился первого января 1878 года в Киеве в богатой дворянской семье. Его отец, Виталий Яковлевич Шульгин, был профессором истории Киевского университета, издателем газеты "Киевлянин". Именно последнее обстоятельство, думается, и определило в последующем его судьбу. К книгам по истории минувших времен, которых в богатой домашней библиотеке профессора было великое множество, он всегда проявлял глубокий интерес. Но все-таки газета и страсти, которые она пробуждала, волновали по-особому. Не созерцание, а действие было определяющей чертой характера юноши, потом и мужа, который упорно искал свое место в жизни.
Жизненный путь его складывался неровно: карьерные взлеты чередовались с провалами. Но он чутко улавливал новые веяния, поддерживал их и оказывался в центре общественного внимания. Окончив вторую киевскую гимназию, Василий Шульгин поступил на юридический факультет Киевского университета. В 1900 году получил диплом, год работал в Киевском политехническом институте. Ясно вырисовывалась типичная судьба (кстати, вполне достойная) типичного представителя дворянского сословия: восхождение маленькими, но уверенными шагами вверх по служебной лестнице, материальные блага, почет и уважение в обществе. Жизнь отца был а тому примером.
Осенью 1913 года в Киеве черносотенцы возбудили судебный процесс, так называемое "дело Бейлиса" над приказчиком кирпичного завода евреем М. Бейлисом, клеветнически обвиненным в убийстве русского мальчика А. Юшинского якобы в ритуальных целях. Это была четко спланированная акция, целью которой было свернуть демократический процесс в стране, произвести своего рода черносотенный переворот. В процесс были вовлечены крупные силы справа и слева. С разоблачениями лживости обвинений против Бейлиса выступили А. Горький, В. Короленко, А. Блок, В. Вернадский и другие известные в стране люди. В их числе был и Шульгин и его газета "Киевлянин".
Когда началась война с Германией, Василий Витальевич вновь, как и в молодости, совершает поступок, приведший в недоумение и смятение его близких: депутат Государственной Думы Шульгин уходит добровольцем на фронт! Он остается не созерцателем, а деятелем. Он хочет не словами, а делом доказать свою преданность Родине, свое право призывать с думской трибуны к войне до победного конца.
Патриотический порыв едва не стоил Шульгину жизни. Он был ранен. Поправившись, возглавил на фронте земский передовой перевязочно-питательный отряд. Он объединял добровольцев-патриотов, которые пытались прямо на передовых позициях помочь солдатам выполнить тяжкий, но святой долг.
Активность, прямота характера, эрудиция, глубокая личная порядочность в конце концов выдвинули Шульгина в плеяду самых авторитетных деятелей дореволюционной Государственной Думы. В последний год, в последние месяцы деятельности Четвертой Государственной Думы Василий Витальевич играет в ней одну из ключевых ролей, апофеозом которой и стало его участие в акте отречения Николая Второго от российского престола. [3]
17349. Знаменное пение в Русской Православной Церкви. Пути практического воплощения
Разное

7) Правильность прочтения знамен. К сожалению, на данный момент не имеется ни одного универсального руководства для прочтения знаменной столповой нотации. Существующие труды либо носят научный характер, либо отражают определённую старообрядческую традицию пения (напр. поморскую или поповскую). В последнем случае пособия и руководства в некоторых деталях, случается, противоречат друг другу, а о многих тонкостях вообще умалчивается. У старообрядцев, сохраняющих певческую преемственность в рамках определённой традиции, а также у исполнителей, получивших знаменно-певческое воспитание от носителя традиции, вопрос правильности прочтения знамен, как правило, остро не стоит. Основная же проблема возникает в том случае, когда, по разным причинам, нет возможности или желания обучаться у носителя традиции, следовать определённой традиции или когда имеется потребность объективно познать различные традиции, как книжные, так и сохранившиеся устные. К этому следует прибавить и различные складывающиеся условия воплощения знаменного пения: все эти вместе взятые причины могут требовать от исполнителя проработки и суммирования достаточно большого объёма специальных книг: а) певческих крюковых - дореформенных, пореформенных - ранних новообрядческих, а также и старообрядческих - наонных поморских и наречных поповских; б) певческих крюковых кокизников, фитников, согласников; в) азбук, азбук-толкований; г) учебников, пособий; д) научных исследований; е) двузнаменников; г) певческих книг в квадратной и линейной нотации. Помимо перечисленных книг, необходимо, по крайней мере, быть знакомым с различными традициями старообрядческого пения (включая и устные), сопоставляя книжный материал с живой практикой. Также, острая проблема в настоящее время стоит с дешифровкой: во-первых, до сих пор не существует твёрдых и единых правил её произведения; во-вторых, некоторые вопросы прочтения знамен до сих пор так и остаются открытыми и малоизученными (напр. роль и длительность крюка с задержкой); в-третьих, дешифровщик, так или иначе, становится соавтором распева, фиксируя в нотолинейной записи свою субъективную версию прочтения определённого песнопения.
17350. Знаменный распев
Разное

Однако в состав знаменной мелодической системы входят и мелодии, не относящиеся к системе осмогласия. Эта группа мелодий предназначена для распевания таких неизменяемых песнопений как «Благослови душе моя Господа» и «Блажен муж» на вечерне, «Хвалите имя Господне» на полиелее утрени, Херувимская песнь и «Милость мира» на литургии, а также для величаний, ектений и некоторых других песнопений. Структура этих мелодий не только не связана с системой осмогласия, не только отчуждена от гласовых попевок, но зачастую вообще не имеет попевочного строения. Однако это не нарушает цельности знаменной системы, ибо гласовые и внегласовые мелодии связываются единым интонационно-ритмическим строем. Усложнение знаменной системы, проистекающее из введения внегласовых структур в осмогласную структуру, имеет глубокие богословские и литургические основания. Если кругообразность движения осмогласных структур является образом кругообразных движений ангелов, непосредственно созерцающих Славу Божию, то прямолинейное движение, создающееся в восприятии благодаря постоянному повторению неизменяемых внегласовых структур, является образом ангельского нисхождения к более низшим чинам, которое согласно святому Дионисию Ареопагиту осуществляется прямолинейным движением, а также образом восхождения человеческой души к простому и объединяющему созерцанию. С другой стороны, неизменное постоянство Херувимской песни, «Милости мира» и последующих песнопений, поющихся во время Евхаристического канона, является мелодическим центром, некоей неподвижной осью, вокруг которой осуществляется вращение осмогласных структур, представляющее собой мировое кругообращение вокруг литургического центра или Евхаристической жертвы. Таким образом, в знаменном распеве богословие отливается в конкретные мелодические формы, и сам знаменный распев может по праву именоваться «поющим богословием».
17351. Знаменный распев – звуковоплощенная молитва
Культура и искусство

Из всех новых распевов путевой распев наиболее тесно связан со знаменным распевом, ибо он представляет собой как бы новый виток развития знаменного мелодизма. При сопоставлении знаменной и путевой мелодий, распевающих один и тот же богослужебный текст, всегда бросается в глаза значительное количество совпадений. Это проявляется в совпадении как крупных структурных разделов песнопения, так и структурных элементов каждой сравниваемой знаменной и путевой попевки. Путевая попевка представляет собой усложненный интонационно-ритмический вариант знаменной попевки. Усложнение осуществлялось за счет увеличения количества нот, образующих попевку, и усложнения ритмического рисунка. Для путевой ритмики было характерно сочетание синкопирования мелких длительностей с долгими, выдержанными нотами, что создавало впечатление особой истовости и возвышенной торжественности. Именно эти качества обеспечили путевому распеву место в богослужениях почти всех Великих и особо чтимых праздников. Изначально, в момент своего возникновения путевой распев не имел собственной письменной системы и записывался при помощи знаменной нотации, в результате чего в рукописях XV в. весьма затруднительно выделить песнопения путевые из общей массы песнопений знаменных. К середине XVI в. начинает складываться собственно путевая нотация, состоящая как из совершенно самостоятельных знаков, так и из видоизмененных знаков знаменной нотации. В результате этих поисков постепенно был найден совершенный графический эквивалент путевой интонации. К началу XVII в. появляются первые путевые азбуки, входящие в состав знаменных азбук, а несколько позже - путевые кокизники и фитники. Таким образом в XVII в. путевая нотация получает окончательное осмысление и отливается в законченные формы. Подобно знаменному распеву путевой распев имел жесткую попевочную, или центонную, структуру, включающую в себя не только попевки, или кокизы, но также и фиты. Путевые попевки и фиты образовывали свою путевую систему осмогласия. Мелодическое различие между путевыми гласами было выражено в гораздо меньшей степени, чем мелодическое различие между гласами знаменной системы осмогласия. Это объяснялось гораздо более высокой степенью индивидуализации путевой мелодики в целом, что препятствовало дальнейшей мелодической индивидуализации восьми путевых гласов. Не было также в путевом распеве и мелодической иерархии, распределяющей весь мелодизм распева на типы силлабический, невменный и мелизматический. Отсутствие ярких гласовых характеристик, так же как и отсутствие мелодической иерархии, проистекало от сугубой предназначенности путевого распева исключительно для распевания праздничных служб. Наиболее типичными для путевого распева являлись следующие песнопения: великие водосвятные стихиры, "С нами Бог", величания праздникам, задостойники, "Елицы во Христа" и т.д. Начиная с XVIII в. путевой распев постепенно исчезает из практики Русской Православной Церкви, и последние следы его можно найти в синодальных изданиях, а именно в "Обиходе церковного нотного пения разных распевов", содержащем путевые задостойники и величания.
17352. Знаменный распев и проблемы его исполнения в современных условиях
Разное

Что же касается "затягивания богослужения", то думается, во всем, безусловно, должно быть чувство хорошей меры. Конечно, нынешний ритм жизни заметно отличается от "жития" православного христианина до XVII века: мы все спешим, нас одолевает огромный поток информации, и многие из нас теперь не могут выдержать спокойных, размеренных и продолжительных "бдений". Отсюда, меру исполнения положенного Типиконом богослужебного материала, а также продолжительность богослужений, естественно, должен определить настоятель храма или наместник монастыря. Поэтому в современных, особенно в приходских, условиях, надо довольствоваться, по возможности, несложными формами столпового распева, а уж если петь протяжённые "самогласные" песнопения, количество которых за богослуженим также должно быть хорошо продумано, необходимо их твёрдо знать певцам почти наизусть и петь естественном "распевным" темпом, не быстро и не медленно, чтоб и "сердцем и умом" разуметь распеваемое. Также, не следует увлекаться "экзотическими" распевами (типа путевого или строчного пения), в которых сейчас нет никакой острой нужды, и уж тем более полностью исключить свои собственные сочинения в "древнерусском стиле" (о них речь будет ниже). Это же в равной мере относится и к т.наз. лицам и фитам столпового пения, которые нужно весьма осторожно применять в "больших" распевах, а при посредственном их знании, стараться совсем сокращать. (Лица и фиты - более или менее протяжённые мелодические вставки в распев, играющие роль своеобразного "орнамента" и применяющиеся: а) в "осмогласных" песнопениях, гл. обр. на "ключевых" словах, смысл которых необходимо особо подчеркнуть; б) в "нарочитых" "неосмогласных" песнопениях, для создания необходимого в богослужении "временного пространства".)
17353. Знание
Философия

Достоинство человека определяется мерой его полезности для общества. Конечно, добросовестный человек на любом месте приносит пользу людям. Однако наибольший авторитет и уважение имеют те, кто сочетает высокий профессионализм с творческим отношением к своему делу. Неповторимость, оригинальность каждого человека говорит о том, что каждому от природы дается именно его талант, то есть такие способности его души, при должном развитии которых, он обязательно принесет в мир что-нибудь новое, сделав его еще добрее, красивее и интересней. Чтобы создать действительно что-то новое и полезное человек должен обладать необходимым объемом профессиональных знаний и иметь хорошую осведомленность о смежных областях. Этим требованиям должен отвечать деятель в любой сфере культуры, будь то наука и техника, искусство и сфера обслуживания, - везде есть возможность проявить свою оригинальность. Важна для этого и устремленность в творчестве, которая суммирует в себе такие качества, как увлеченность идеей, умение поставить цель и мобилизовать силы для ее достижения. Духовную ценность плодам любого творчества сообщает та уверенность творца в своей правоте, корни которой берут начала в правой вере в Бога. Постигать знания, развивать талант, творить новое и полезное для людей это и есть путь духовного совершенствования человека: всяко даяние благо и всяк дар совершенен свыше есть, сходяй от Отца Светов (Иак 1, 17); Ревнуйте же дарований болших, и еще по превосхождению путь вам показую (1 Кор 12, 31). Мерой усвоенного знания и плодами его применения во благо людей определяется сила Духа человека-творца, которая и есть самая действенная форма осуществления в мире Божией любви: Аще друг друга любим, Бог в нас пребывает, и любы Его совершенна есть в нас (1 Ин 4, 12).
17354. Знание - сила. Ф. Бэкон
Философия

Для того чтобы реально изучать природу, надо, согласно Бэкону, руководствоваться индуктивным методом и идти от частного к общему. Поскольку тонкостей у природы, как было отмечено, гораздо больше, чем тонкостей в рассуждениях, то познание не должно пытаться предвосхищать природу, ограничиваясь познанием скрытых причин и их объяснением. В процессе объяснения надо идти постепенно от частных фактов к более общим положениям, которые Бэкон называет средними аксиомами. Справедливо указывая на значимость средних аксиом в достижении истины, Бэкон отметил опасности, которые' связаны с переходом от непосредственно наблюдаемых фактов к обобщениям. Согласно Бэкону, вся польза и практическая действенность заключается в средних аксиомах, которые необходимы для последующих обобщений (генеральных аксиом). Таков механизм индукции, противостоящей дедуктивно-силлогистическим рассуждениям. У Бэкона она принимает различные формы и занимает решающее место в структуре познания. Различая полную и неполную индукции, индукцию через перечисление и истинную индукцию, Ф. Бэкон показал их методологические возможности и границы применения.
17355. Знание и вера. Научно-технические революции. Парадигма
Философия

Вопрос о соотношении человеческого и Божественного познания волновал человека на протяжении долгих лет. Развитие науки довольно часто приводило людей в состояние глубокого неверия и атеизма, они всячески пытались реализовать свои притязания на полноту и универсальность знания, стараясь, в то же время, доказать что любая вера это путь к невежеству и заблуждению. Таким образом, многие ученые сами выработали новую религию, новую систему догм. Современная наука, впрочем, несколько ограничила свои притязания на полноту и утверждение абсолютной истины. Ученые пришли к выводу, что наука не отвечает на вопрос об истинности религии, а тем более, о существовании Бога. Исходя из этого, многие представители интеллектуальных кругов начали обращаться к религии, поскольку наука сама по себе не может ответить на вопросы о смысле жизни и предназначении человека. Такие ответы можно найти лишь в сакральных текстах, которые дал тот, кто и сотворил человека, и лишь он, как Творец, может знать о смысле всего бытия. Человек же использует науку для исследования творения. Настоящая наука может выйти в противоречие с идеологией, политикой и церковью как земной институцией. Но ни в коем случае не с истиной. В конечной перспективе научные данные совпадают с Откровением, что ясно демонстрирует его универсальность и ориентированность на все времена. Вера (религия) учит человека относиться к своим родителям как к матери, так и к отцу с почтением и добротой. Почитать своих родителей и просить Всевышнего проявить милосердие по отношению к ним, считается благочестивым поступком. Подобного почтения тем более заслуживают общие предки человечества Адам и Ева.Однако сегодня, когда в образовательных учреждениях пытаются убедить учащихся, что люди произошли от человекообразных обезьян, наши знания о Всевышнем Создателе и Его милосердии, проявившемся в сотворении Адама и Евы, постепенно идут на убыль. Между тем, еще в 1988 году журнал «Newsweek» опубликовал статью, в которой приводились результаты исследований специалистов в области молекулярной биологии. Они собрали международный генетический банк и провели анализ ДНК. Несмотря на то, что были представлены женщины «самого широкого расового и географического спектра», генетики обнаружили, что у всех «имеются идентичные участки ДНК, которые передаются только по материнской линии и не являются смесью наборов генов родителей». Это привело ученых к идее о наличии у всех женщин Земли общей матери, давно уже высказанной в Библии и Коране. В статье также отмечалось: «Большинство полученных фактов свидетельствует о том, что Ева, скорее всего, являлась темноволосой и чернокожей женщиной, проживавшей в Африке в районе пустыни Сахара». (Некоторые ученые Ислама прошлого также утверждали, что цвет кожи Евы был «красновато-коричневым, ближе к черному»). Это согласуется с результатами других исследований, связанных с Адамом.Например, в статье, опубликованной в журнале «Times» в 1995 году, приводятся результаты исследования Y-хромосом группы людей, состоящей из представителей различных рас. На основании данных исследований доктор Мишель Хаммер, генетик из Университета Аризоны, пришел к выводу, что и у всех мужчин на Земле имеется общий предок. «Это противоречит теории, что люди, проживающие в различных частях земного шара, - пишет ученый, - прошли эволюционный путь от человекообразных обезьян». Данные выводы придают дополнительный вес утверждениям Библии и Корана о том, что прародителями человечества являются Адам и Ева, которые возникли не в результате слепого случая, а были сотворены нашим Создателем. Бог говорит: «О люди! Бойтесь вашего Господа, который сотворил вас из одной души и сотворил из нее пару ей, а от них распространил много мужчин и женщин» (4:1).В этих аятах также содержится дополнительная информация для современных ученых: она подсказывает им, что для лучшего понимания происхождения человечества необходимо установить, каким образом возникла Ева. В хадисе же сказано, что женщина создана из ребра первого мужчины (Бухари и Муслим). Поэтому, возможно, ключ к дальнейшему раскрытию тайн сотворения следует искать именно здесь.
17356. Знание и мнение. Проблема обоснованности знаний
Философия

Экстерналистский подход к проблеме обоснованности наших убеждений опирается на точку зрения, в соответствии с которой невозможно достичь такого рода обоснования, не выходя за пределы самих убеждений или состояний сознания познающего субъекта. В частности, должны приниматься во внимание специфические характеристики самого когнитивного процесса, в ходе которого мы приходим к нашим убеждениям. Некоторые разновидности экстернализма подчеркивают, что этот процесс должен быть надежным. То есть, убеждения могут считаться обоснованными, если они получены в ходе надежного когнитивного процесса. Слабость такого подхода заключается в том, что надежность процесса приобретения убеждений часто зависит от случайных обстоятельств. Например, обычно данные наших органов чувств считаются вполне надежным источником познания. Однако известно, что в тех или иных конкретных обстоятельствах эти данные вполне могут вводить нас в заблуждение. Таким образом, ссылка на надежность когнитивного процесса превращает обоснованность наших убеждений в случайное обстоятельство. Более предпочтительным выглядит реализация экстерналистской стратегии через использование понятия вероятности. Здесь учитывается, что истинность наши убеждений часто имеет ту или иную степень вероятности. В свою очередь, оценка вероятности убеждений (например, их физической вероятности), как правило, требует привлечения "объективных факторов", выходящих за пределы сознания познающего субъекта. Такого рода теория, которую иногда обозначают как "Бейесианская эпистемология" (по имени английского математика Томаса Бейеса (1702-1761), который занимался теорией вероятностей), получила широкое распространение в философии науки.
17357. Знание и понимание
Психология

Пристальное вглядывание - это способность, без которой нет понимания. Оно актуализирует предмет как неясный, подверженный изменению, и позволяет нам увидеть реальную альтернативу события. Если мы в первый раз идем по описанию, без пристального вглядывания мы просто заблудимся, не заметим нужного ориентира, проскочим поворот. Научившись ходить по улице, нам уже не нужно вглядываться во все детали. Однако при попытке объяснить кому-то маршрут, мы столкнемся с необходимостью заново исполнить его, пристально вглядываясь в дорогу. И в результате исполнения на ней появятся ответвления, повороты... Однако мы можем не заметить каких-то альтернатив. Это зависит от глубины пристального вглядывания. Чем глубже оно, тем большая часть маршрута станет для нас актуально непонятной, начнет мерцать, что принудит нас к раскрытию этой неясности. Ни один предмет не может быть дан нам реально без актуализации пристального вглядывания.
17358. Знание и референция
Психология

Этих сомнений достаточно, по крайней мере, для того, чтобы на законных основаниях рассматривать потенциал других подходов в решении вопроса о критериях референциальной значимости терминов. Интенсиональные контексты, такие как "Георг IV хотел знать, является ли Скотт автором Уэверли" или "Джон попросил принести ему книгу, которая лежит на столе" предполагают , по крайней мере, два способа их интерпретации: de re - когда соответствующие термины (в упомянутых случаях - "Скотт" и "автор Уэверли" и "книга, которая лежит на столе") предполагаются значимыми именно как указывающие на конкретные предметы и только на них, и de dicto - когда предполагается значимым отношение синонимии между терминами (как в первом случае) или удовлетворение соответствующей характеристике (как во втором) независимо от того, каковы референты терминов. От способа интерпретации зависят условия истинности высказываний (как в первом случае) или условия выполнимости соответствующих действий (как во втором случае). Логический анализ в стиле Рассела, если применяется ко всем без исключения случаям, когда некое выражение претендует на роль именующего нечто термина, нацелен на устранение de re интерпретаций; но если на настаивать на непременной принадлежности всех таких выражений к классу предикатов (а значит - на сводимости знания референта к знанию условий истинности высказываний определенного вида), то вопрос о критериях выбора релевантной интерпретации остается открытым. Один из способов решить эту проблему опирается на концепцию значения выражения как способа его употребления. Такую позицию, например, разделяет К. Доннелан (в статье "Референция и определенные дескрипции"): согласно его подходу референциальность - это характеристика не выражений языка, а определенных способов употреблять их; противоположную ей характеристику, предполагающую de dicto интерпретацию, Доннелан назвал "атрибутивностью" [3, с.231-244]. Доннелан рассматривает, как употребляются определенные дескрипции, но его аргументы применимы и к употреблению имен. Говорящий, употребляющий в утверждении определенную дескрипцию атрибутивно, утверждает, по его мнению, нечто о ком бы то ни было или о чем бы то ни было, что удовлетворяет данной дескрипции (имя, конечно, в этом смысле не может употребляться атрибутивно, если не признавать за ним никакого дескриптивного содержания, но атрибутивность или , по крайней мере, не референциальность имени при таком его употреблении может, по крайней мере, пониматься как упоминание чего бы то ни было, что может называться этим именем); говорящий же, употребляющий в утверждении определенную дескрипцию референциально, употребляет ее для того, чтобы подтолкнуть своих слушателей к пониманию того, о ком или о чем он говорит и утверждает нечто именно об этой личности или вещи [3, с.233]. "При референциальном употреблении определенная дескрипция есть просто один из инструментов для производства определенной работы - привлечения внимания к личности или вещи - и в общем любой другой инструмент для производства этой же самой работы, другая дескрипция или имя сделают это с тем же успехом" [3, c.233]. Критериями различения между двумя указанными контекстами употребления определенных дескрипций должны быть, по видимому, определенные существенные для этих контекстов обстоятельства. Примеры, которые приводит Доннелан, иллюстрируют, какого рода должны быть эти обстоятельства, или, иначе, что надо знать о говорящем, чтобы утверждать, что он употребляет определенную дескрипцию референциально или атрибутивно. Так, если некто, хорошо знавший покойного Смита, произносит высказывание "Убийца Смита невменяем" (8), находясь под сильным впечатлением от картины злодейского преступления, но не зная, кто именно его совершил, мы вправе будем заключить, что здесь выражение "убийца Смита" употреблено атрибутивно. Нам для этого достаточно знать о говорящем все вышеперечисленное; более того, вероятно, нам достаточно всего лишь знать о говорящем, что он не знает и не предполагает, кто именно убил Смита. Конечно, наблюдатель не может быть абсолютно уверен, что в момент произнесения фразы у говорящего не мелькнуло подозрение относительно личности убийцы и что соответствующая дескрипция не была употреблена именно с целью указания на него, даже если исходное намерение, мотивировавшее произнесение фразы, было атрибутивным (мгновение спустя, быть может, подозрения рассеялись и как у говорящего, так и у наблюдателя благодаря этому сохранилась иллюзия атрибутивности употребления дескрипции, что впоследствии может быть установлено из ответа "Никого конкретного" на вопрос "Кого вы имеете в виду?"), но в принципе мы вправе любой случай употребления определенных дескрипций оценивать, исходя из презумпции нереференциальности. Настоящие трудности возникают при определении условий референциального употребления выражений вообще и определенных дескрипций в частности. Доннелан так описывает обстоятельства, в соответствии с которыми выражение "убийца Смита" должно быть употреблено референциально: некий Джонс обвинен в убийстве Смита и посажен на скамью подсудимых, обсуждается странное поведение Джонса во время процесса и в ходе этого обсуждения звучит рассматриваемая фраза. Здесь перечислены внешние обстоятельства: то, что Джонсу вменяется в вину убийство Смита, есть общепризнанный факт, а не частное предположение высказывающего фразу; наконец сама фраза включена в разговор, который уже ведется о Джонсе. Действительно, подобные обстоятельства вполне могут подтолкнуть наблюдателя к предположению, что рассматриваемая дескрипция, включенная в подобный разговор, употреблена референциально. Но достаточно ли этого, не оказывается ли еще необходимым для вывода о референциальной значимости дескрипции в данном контексте принять дополнительную гипотезу относительно мотивации говорящего к произнесению именно этой фразы и даже, у'же, к вербализации именно данной дескрипции в составе этой фразы? Предположим, ее произносит человек, который так же, как и все, верит в виновность Джонса, но не хочет, чтобы его обвинили: как мы должны рассудить в таком случае - употребляет ли он соответствующую дескрипцию, чтобы в очередной раз указать на Джонса, или чтобы привлечь внимание или даже намекнуть на некоторые индивидуальные черты, которым явно должен отвечать убийца Смита, но, похоже, не отвечает Джонс? Такой человек может даже на вопрос "Кого вы имели в виду? Кто именно безумен?" ответить "Джонс, конечно, его я имел в виду", а потом добавить "Если, конечно, он убийца". Суть возражения состоит в том, что, если мы принимаем в качестве критериев референциальной значимости термина обстоятельства упомянутых типов, конституирующие контекст его употребления, то в том случае, когда мы знаем или предполагаем, что у говорящего, например, двойственное отношение к индивиду, признанному в контексте разговора референтом термина, мы должны принять дополнительную гипотезу, утверждающую, какое именно отношение мотивировало его употребление выражения в данном контексте. Исходно концепция Доннелана как будто не привлекает таких критериев, как интенция говорящего или коммуникативная цель, поскольку предполагается, что все это может быть установлено (если в этом есть какая-то надобность) вместе с референциальной или атрибутивной значимостью термина на основании внешних обстоятельств его употребления, таких как наличие определенной конвенции, регулирующей дискурс (как в случае с судом над Джонсом), или факты биографии говорящего. Но все же при ближайшем рассмотрении подобные критерии нуждаются в "подпорке" из внутренних обстоятельств употребления термина, чей референциальный статус рассматривается, т.е. в гипотезах, касающихся индивидуальных мотиваций употребления термина. Это связано с тем, что условия существования конвенции относительно референта термина недоопределены. В самом деле, достаточно ли того, что проходит суд над Джонсом, который обвиняется в убийстве Смита и что разговор в зале суда идет преимущественно о Джонсе для того, чтобы считать, что сформирована конвенция, согласно которой референтом дескрипции "убийца Смита" в данном контексте следует считать Джонса? Похоже, что нет, хотя бы потому, что функция суда - установить виновность Джонса в убийстве Смита, т.е. установить истинность утверждения "Джонс есть убийца Смита" (9); таким образом, по крайней мере, не необходимо, чтобы высказывание "Убийца Смита невменяем" интерпретировалось в данном контексте исходя из признания истинности утверждения (9), истинность которого еще только должна быть, согласно принципам судопроизводства, установлена. Такая конвенция в полной мере может считаться сформированной только после вынесения приговора, т.е. признания истинности (9) или его отрицания. Тем не менее можно считать, что некоторые из участников заседания уже признали (9) истинным, а другие, возможно, - ложным; более того, можно сказать, что относительно истинности или ложности (9) уже в ходе заседания и даже до него сформировались, по крайней мере, две локальные конвенции. Такое предположение позволяет считать, что произнесение высказывания (8) кем-то, кто разделяет одну из конвенций, будет предписывать считать соответствующую дескрипцию, употребленную им, референциально значимой (назовем эту конвенцию конвенция А), а если (8) высказано тем, кто разделяет противоположную конвенцию, следует считать ее не значимой референциально или значимой атрибутивно. Проблема только в том, чтобы четко установить, когда можно утверждать, что подобные конвенции уже сформированы; очевидно, они должны стать более или менее устойчивыми регулятивами речевого поведения, чтобы можно было оправданно ссылаться на них как на критерий значимости тех или иных выражений. Если границы таких конвенций не установлены, то в принципе любой случай употребления таких выражений, как "убийца Смита", может интерпретироваться как референциальный или атрибутивный, если не привлекать дополнительных гипотез, касающихся индивидуальных мотиваций.
17359. Знание как событие и процесс
Психология

Представление о материальной вещи очень часто фигурирует в рассуждении, как нечто простое. Материальная (или, как иногда говорят, чувственно воспринимаемая) вещь есть, вроде бы, нечто такое, что всегда имеется под рукой, о чем можно особо не задумываться. Такие категории, как материя и форма предстают мысли как весьма абстрактные понятия, для более или менее удовлетворительного описания которых следует прежде всего указать на какой-нибудь стол или дом, чтобы после выяснять - что для этого стола является материей, а что - формой. Поступая так, мы становимся жертвами какой-то странной инверсии, пытаясь объяснить непонятное через еще более непонятное. Вещь, называемая нами материальной, как раз никогда не имеется под рукой. Под рукой (как в прямом, так и в метафорическом смысле) имеется именно материя. Сама же вещь вообще нигде не имеется. Она заведомо превышает пределы всего мыслимого, и когда мы ссылаемся на нечто "вот это" (этого человека, это дерево или это положение дел), то имеем в виду идею вещи (в кантовском, а не платоновском смысле). Возможность отнестись как-то к данному предмету обусловлена двумя обстоятельствами. Во-первых, схваченностью формы, то есть мыслимого единства. Благодаря схватыванию формы мы только и в состоянии вычленить нечто из потока, из материальной бессвязности, постоянно протекающей у нас между пальцами. Во-вторых, однако, мы мыслим предмет, как непрерывно воспринимавшийся нами, а потому отдаем себе отчет в том, что схваченная форма отнюдь не полна. Заметим, что мыслить формальное единство вещи и мыслить ее саму, как формально-материальное единство (материальную вещь) суть два разных способа мыслить. Формальное единство устанавливается как конкретное, актуально схваченное единство взаимосвязей. Оно в самом деле имеется, хотя и не под рукой, а в мысли. Материальная вещь мыслится лишь как возможность дальнейшего бесконечного схватывания, то есть как возможность для все более точного представления формы. То различение способов мышления, которое мы пытаемся здесь провести, вполне соответствует кантовскому различению между рассудком и разумом. Формальное единство - это рассудочное единство. Оно конечно и конструктивно. Рассудок устанавливает форму, как нечто готовое, более того, дающее возможность продуктивного действия. Разум есть способность мыслить бесконечные понятия - естественно, не конструктивно. Разум, обнаруживая идею, предполагает (а не устанавливает) безусловное единство всех возможных конституент рассудка, то есть всех возможных форм. Понятие материальной вещи содержит именно такое предполагаемое единство. Важно иметь в виду, что это понятие не имеет прямого отношения к видимому, слышимому или ощущаемому. Оно лишь содержит гипотезу о единстве протекающего во времени восприятия (переживания или действия) со схваченной в момент остановки формой. Сама форма такого единства не устанавливает. Существует непроходимая пропасть между "самой вещью" и ее идеальным (формальным) представлением. Именно эту пропасть ликвидирует разум, сводя вместе то, что не могут совместить ни рассудок, ни чувство. Иными словами, разум снимает противоречие между длящимся действием и статичностью моментального схватывания. Снятие это, однако, всегда остается проблематичным, поскольку никогда не осуществлено. Вещь, предъявленная как материальная и при этом в полной формальной целостности, - это не готовый результат (такой результат недостижим), а проблема. Схватывание формы есть попытка ее решения. Ведь наша задача - это не формальное единство само по себе. Форма возникает лишь как проект вещи, точнее, как проект деятельности, направленной на создание вещи.
17360. Знание первобытных людей
Культура и искусство

Несколько больших отрезков истории названы именами металлов: медный век, бронзовый век, железный век. Каменным веком называется древнейший период истории человечества, когда основным материалом для изготовления необходимых человеку вещей оружия и орудий труда являлся камень. Собирая камни и изготавливая необходимые орудия, люди познакомились с медью, в то время она встречалась на Земле в виде самородков, схожих с обыкновенными камнями. Из меди делали ножи, наконечники копий и стрел. Это был медный век. Но медные изделия были лёгкими и непрочными. Далее люди познакомились с оловом, но тоже довольно хрупким металлом. Позже появилась бронза. Вероятно куски меди и олова случайно попали в костёр, раскалились, соединились вместе и получился сплав, который объединил в себе лучшие свойства как меди, так и олова это и была бронза. По прошествию определённого времени люди научились добывать железо из руды. Железный век наступил около трёх тысячелетий назад. Люди жили где всегда тепло, поэтому не заботились о тёплой одежде. Дома нужны били лишь для защиты от солнечных лучей. Часть времени уходило на поиски пищи, женщины и дети срывали плоды с деревьев, выкапывали съедобные корешки, разыскивали личинки насекомых. Этот способ жизни назывался собирательством. Но людям также нужно было и мясо. Его добывали мужчины на охоте. В то время на Земле жили мамонты основная добыча охотников. Мамонт мог убить человека ударом хобота, а люди всё равно охотились. У них сразу появлялось много мяса, жира и шкур. Успех охоты и собирательства во многом зависел от капризов природы: то лесной пожар погубит деревья со съедобными плодами и прогонит зверей, то засуха уничтожит траву. Охотники отправлялись на охоту, не зная что их ждёт. Однажды женщины заметили, что в том месте, где обычно перетирают зёрна, выросли колоски с такими же зёрнами и догадались, что это проросли случайно рассыпанные зёрнышки. Они попробовали рассыпать зёрна там, где они были рассыпаны случайно, и получили, выращенные уже специально колосья. Позднее они стали выращивать зёрна рядом с домом, а не бродить по лесам и лугам. Мужчины, убив на охоте дикую свинью, приносили домой и оставшихся от неё поросят. Помещали детёнышей в загон, кормили и растили их. Так возникло земледелие и скотоводство.

Blog

Информация